Не засыпай

Меган Голдин, 2022

Лив Риз просыпается в такси, не понимая, где она и как сюда попала. Она доезжает до своего дома, но там уже давно живут незнакомые люди. Она тянется к телефону, чтобы позвать на помощь, но обнаруживает, что его нет. На его месте окровавленный нож. Ее руки покрыты нацарапанными сообщениями, словно граффити на коже: «Не засыпай». Два года назад Лив работала писателем в модном журнале, а теперь она потеряна, даже город вокруг не похож на тот, что она помнит. К своему ужасу, в местных новостях Лив видит сообщение о месте преступления. Кровью жертвы на окне написано все то же сообщение: «Не засыпай». Что она делала прошлой ночью? И почему не помнит последние два года?

Глава одиннадцатая

Среда, 10:20

Детектив Дарси Хэллидей просматривала сделанные на телефон фотографии с места преступления, пока Джек Лавель вел синий «форд» по загруженной дороге на их пути в городской морг. Эти фото — все, что у них пока что было, официальные снимки они получат позже днем.

Фотограф-криминалист все еще работал, когда они ушли. В это же время тело жертвы поместили в черный пакет и на носилках отнесли в катафалк, стоящий на улице. Выходя из здания, Хэллидей и Лавель старательно игнорировали репортеров, выкрикивающих вопросы из-за полицейского ограждения.

— Наша самая большая проблема на данный момент — это то, что у нас нет никаких документов, чтобы идентифицировать жертву, — уже в машине сказал Лавель Хэллидей. — Расследования убийств в разы сложнее, когда личность жертвы не установлена.

Владелец квартиры будет в Гонконге только во второй половине дня по нью-йоркскому времени. Лавель надеялся, что владелец сможет рассказать, кто арендовал квартиру в ту ночь. Этот человек с большой вероятностью был жертвой или, возможно, убийцей.

Во всех других отношениях расследование выглядело перспективным, хоть это было лишь начало. Криминалисты обнаружили отпечатки пальцев по всей спальне и в ванной.

На самом деле замешательство насчет изобилия улик, найденных на месте преступления, было чем-то вроде скрытой головной боли. Им очень повезет, если они получат результаты экспертизы к концу недели. Сотни отпечатков должны быть соотнесены и сопоставлены друг с другом перед тем, как их пропустят через систему. Лаборатории необходимо исключить отпечатки жертвы и всех тех, кто был на месте преступления, включая уборщицу Ольгу. Ее попросили предоставить свои отпечатки пальцев и образцы волос, когда она пришла в участок, чтобы подписать показания.

В морге Хэллидей и Лавель ждали у входа в прозекторскую, пока патологоанатом закончит делать надрез в форме латинской буквы «Y» на ужасно ожиревшем теле мужчины средних лет. Безжизненная голова жертвы покоилась на специальной пластине, тело до пояса закрывала простыня.

Старший патологоанатом — доктор шестидесяти лет с проплешиной, обрамленной полукругом седых волос. У него довольно подходящая фамилия — доктор Каттер, хотя обычно все обращались к нему по имени — Ричард.

— Я могу вам помочь, детективы? — спросил доктор Каттер, оторвав взгляд от металлического стола для вскрытия, когда разрез был завершен.

— Может, вы сможете ускорить вскрытие тела, которое только что положили в отсек двадцать четыре? — попросил Лавель. — На данном этапе у нас проблема с его идентификацией. Мы не нашли на месте преступления ничего, что могло бы указать нам на его имя.

— У меня целая очередь из тел на вскрытие и двое сотрудников на больничном, — сказал Каттер. — Но мы точно сможем взять оттиск зубов сегодня, даже если придется подождать вскрытия пару дней.

— Все, что сможете, док, — ответил Лавель. — Мы не нашли орудия убийства, поэтому нам нужно выяснить, какого рода предмет был использован, чтобы продырявить жертву. Кстати, это моя напарница, детектив Дарси Хэллидей.

Патологоанатом взял в руки круглое электрическое лезвие, чтобы разрезать грудную клетку.

— Детектив Хэллидей, не знаю, что вы сделали, чтобы вытянуть короткую соломинку и стать напарницей Джека. Но в любом случае примите мои глубочайшие соболезнования.

Он включил электрическую бормашину и начал работать круглым лезвием в теле, лежащем перед ним на столе.

— И именно поэтому, — Лавель прошептал Хэллидей с иронией, когда они развернулись, чтобы уйти, — ни один детектив-мужчина не любит стоять слишком близко к доктору Ричарду Каттеру, когда тот делает вскрытие.

После их краткого визита в морг Лавель сделал быстрый крюк в лабораторию криминалистов. Он припарковал машину во второй ряд и высадил Хэллидей, чтобы та отнесла несколько улик, которые требовалось как можно скорее изучить. Среди них была бутылка вина в пластиковом пакете, которую Хэллидей обнаружила рядом с кроватью. Детектив надеялась, что в коллекции улик она окажется сокровищем. Были все шансы, что на бутылке остались отпечатки пальцев убийцы, и, возможно, даже слюна, так что они смогут извлечь из нее ДНК преступника.

— Мы поедем обратно в участок, — сказал Лавель, когда Хэллидей вернулась в машину. — Первая партия записей с камер видеонаблюдения вскоре должна туда прийти. Я ожидаю, что мы получим сотни часов записи, которые необходимо тщательно отсмотреть.

Хэллидей повернула голову и взглянула на Лавеля. Она задалась вопросом, не пытается ли он спихнуть на нее обязанность отсмотреть все записи с камер. Это был тот тип кабинетной работы, который ей доставался с тех пор, как она перевелась в убойный отдел. Словно читая ее мысли, Лавель сказал ей, что найдет двух детективов и пару полицейских для просмотра записей.

— Нам обоим нужно работать в полевых условиях. Не быть прикованными к письменному столу, — сказал он.

Небольшой команде неопытных копов было поручено искать орудие убийства в мусорных баках и сливах в окрестностях здания, где было совершенно убийство. Другая команда ходила по округе, стучась в двери. Они собирали записи с городских и частных камер неподалеку от места убийства и проверяли, не видел ли кто что-нибудь подозрительное прошлым вечером…

Единственной зацепкой, с которой могли работать Хэллидей и Лавель, пока не придут видео с камер, была надпись на окне спальни. Хэллидей приближала и отдаляла на экране фотографию со словом «ПРОСНИСЬ!», написанным кровью жертвы.

— Когда-нибудь видели надпись кровью на месте преступления? — спросила она Лавеля.

— Несколько раз, — признался он. — Обычно когда убийца был до беспамятства накачан наркотиками или находился в психическом припадке. В таких случаях они пишут много безумных вещей, иногда кровью или фекалиями. Обычно они пишут какой-то бессвязный бред.

— Но не в этом случае, — сказала Хэллидей, уставившись на лаконичную надпись на фотографии с места преступления. — Убийца что-то хотел донести. Вопрос только в том, что именно и зачем вообще заморачиваться и писать «ПРОСНИСЬ!» кровью на окне?

Даже несмотря на то, что Хэллидей была приписана к участку Лавеля уже пару месяцев, те два часа, что они работали вместе над раскрытием убийства, были самым долгим периодом, который она когда-либо проводила в его компании.

Они знали друг друга мельком. Она кивала ему несколько раз, когда видела его поднимающим тяжести в фитнес-центре, где и сама занималась, — неподалеку от участка. Они ездили вместе на лифтах и терлись плечами, готовя себе кофе в кухонном уголке сыскного бюро. Они посещали множество командных встреч в участке. Их обычное взаимодействие никогда не заходило дальше стандартных любезностей, и они никогда не работали вместе над делами.

Хэллидей находилась в отделе достаточно долго, чтобы понять, что Лавель редко общался с остальной командой. Несмотря на это, остальные детективы относились к нему с тем же почтением, что и к капитану.

— Что сказали вам соседи, когда вы опрашивали их ранее? — спросил Лавель, поворачивая налево рядом с участком.

— Подросток, сын одного из соседей, который живет в конце коридора, сказал, что запоем смотрел сериал, лежа в кровати, когда ему послышалась, как громыхнула дверь. Он думает, что это произошло где-то в два часа ночи.

— Как он может быть уверен во времени? — усомнился Лавель.

— Серия почти заканчивалась. Он поставил будильник и лег спать сразу после того, как она закончилась. Возможно, что шум, который он слышал, наделал убийца, уходя из квартиры.

— Вы разговаривали с кем-то еще?

— Женщина, живущая по диагонали напротив квартиры, ничего не слышала и не видела прошлым вечером. Однако вчера утром, примерно в десять, когда она ждала лифт, чтобы поехать на работу, она заметила выходящую из него пару. Она сказала, что мужчина был похож на Райана Рейнольдса. Поэтому она его и запомнила. У его спутницы были темные волосы. Очень длинные.

— Пара пошла в квартиру, где произошло убийство?

— Она не видела, куда они направились, так как зашла в лифт, и двери за ней закрылись. Но она сказала, что никогда не видела его раньше. Это может ничего и не значить. Две квартиры на этом этаже регулярно сдаются на сайтах краткосрочной аренды. Там всегда появляются новые лица. Мое предчувствие говорит мне, что пара пошла именно в ту квартиру.

— Почему вы так считаете?

— Длинные темные волосы, которые я нашла на подушке и в ванной. Это подходит под описание женщины с очень длинными волосами, про которую говорила соседка.

— Значит, вы думаете, что наш убийца — женщина.

— Вполне возможно. Это объясняет, почему она накачала его. Чтобы он не сопротивлялся.

Пока они стояли на светофоре, Лавель позвонил в охранную компанию, ответственную за камеры в доме, чтобы выяснить, когда копии записей будут готовы к отправке в полицию. Ответственный работник сказал, что это может занять еще несколько часов.

— У меня нехорошее предчувствие, — пробормотал Лавель, повесив трубку и нажав на педаль газа, когда светофор загорелся зеленым.

— Нам правда нужны эти записи, — сказала Хэллидей. — Камеры безопасности могли запечатлеть убийцу.

— Согласен. Если, конечно, у убийцы не было крыльев, и он не улетел в окно шестого этажа. В таком случае дело швах, — отметил Лавель.

— Что сказал вам консьерж, когда вы разговаривали с ним? — спросила Хэллидей.

— Он не видел никого и ничего подозрительного, заступил на смену только в шесть утра, за час до того, как уборщица нашла тело. Посоветовал нам поговорить с консьержем, которого он сменил. Я пару раз звонил, но его телефон выключен. Предполагаю, что он спит.

Паркуя машину рядом с участком, Лавель взглянул на Хэллидей. Она была относительно молода для детектива. Ей можно было бы дать чуть больше двадцати пяти. С тех пор, как ее временно перевели в отдел, они никак не общались. Он слышал, что она получила самые высокие за семь лет оценки по экзамену для детективов, а также выполнила выдающуюся работу по особо важному делу. Ему довелось увидеть ее на полигоне на прошлой неделе — она впечатляюще обращалась с оружием и всегда попадала в яблочко. Говорили, что в армии она была стрелком высочайшего класса. Он также знал, что девушка находилась в невероятной форме, так как часто видел, как она бегает на работу.

— Вы серьезный бегун, — сказал Лавель.

— Я бегаю для удовольствия. Хотя прямо сейчас я тренируюсь перед ультрамарафоном, который будет следующей весной в Аризоне.

— Какая дистанция?

— Шестьдесят четыре километра. По пустыне. Мы побежим ночью.

— Вместе с койотами и гремучими змеями?

— Что-то вроде того, — засмеялась она.

— Зачем вам проходить через такой ад?

— Хочу испытать себя. И собрать денег.

— На какую-то определенную цель? — уточнил он.

— Старый друг из армии, лейтенант Антонио Лопез. Потерял ногу, подорвавшись на мине на обочине дороги недалеко от Мосула. Участие в этом ультрамарафоне было в списке дел, которые Тони хотел сделать в жизни. Я делаю это от его имени. Заработанные деньги пойдут его маленькой дочке и на то, чтобы помочь другим раненым ветеранам в адаптации к гражданской жизни.

— Очень щедро с его и с вашей стороны. Но он тоже раненый ветеран. Ему не нужна помощь? — спросил Лавель.

— Ну, это грустная история, — ответила Хэллидей и замолкла на долгое время, глядя в окно машины и яростно моргая. — Так получилось, — наконец сказала она дрожащим голосом, — что Тони свел счеты с жизнью в этом году.