Сопрано и флейта. Оратория в прозе

Матрона Прокофьева, 2023

Закулисная жизнь оперной певицы… Страсти и холодный расчет… Любовь и ненависть… Дышите животом....Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Плохо прилегающие щётки размазывали грязную жижу, летевшую на лобовое стекло не нового автомобиля — внедорожника с мартовского Московского асфальта. Тусклые придорожные фонари расплывались на полосках воды,оставляемых «дворниками» плоскими тусклыми звездами, как с детских аппликаций. В машине сидели двое — мужчина и женщина. Мужчина был похож, почти один в один на американского актёра, главного персонажа фильма «Пианист», он улыбался, скорее даже, если бы не его природная интеллигентность, которая не позволяла ему этого сделать, можно было бы сказать, что он ухмылялся с некоторой степенью самодовольства. Женщина,сидящая рядом с ним, была роскошна, правда, не по представлению середины нулевых годов, а лет,этак, на сто раньше. Распущенные белые, длинные волосы, начёсанные в пышную гриву, правильные черты лица, высокая грудь выдавали, несомненно, породу, ведущуюся незримым образом от Клеопатры и Елены прекрасной, породу смертельную для окружающих, попавших так или иначе в круг достижения их влияния. Все, соприкоснувшиеся с ними должны были подчиниться или исчезнуть, погибнуть или испариться. Глаза женщины, если бы удалось заглянуть в них при освещении более достойном, чем в данный момент, например, в свете софитов, оказались бы радикально зеленого цвета. Но, сейчас их лучезарный цвет был не виден, так как, она вытирала согнутым указательным пальцем, слёзы, собирающиеся в их уголках.

— Зуфар, я не понимаю, как это получилось…мы с тобой прожили почти семь лет и ничего. А, сегодня я узнаю, что я беременна. Да, ты мой муж, но я люблю тебя, как брата, я люблю тебя, как человека. Но, я не люблю тебя, как мужчину! Я не понимаю, когда и как это произошло? Мы же почти не занимались любовью, а если это случалось, мы всегда прерывались перед окончанием. Ты хороший человек, хороший врач, но, почему именно сейчас? — продолжая вытирать слезы спрашивала женщина

— Люба! — мужчина не отрываясь смотрел на дорогу,-Ребёнок-это прекрасно! я так давно мечтал…

— Мы живем в двухкомнатной квартире, с мамой в Новогиреево! Нам и кроватку ставить некуда! Что, пианино выбросим?-Люба боялась, что у неё начнётся приступ агрессии к совершенно невиновному человеку.

— Я же тебе сказала, что встретила и полюбила человека, что теперь делать?

— Ты можешь любить, кого угодно, жить с тобой все равно никто, кроме меня не

сможет… — мужчина был удивительно невозмутим, — родится ребенок, у нас есть

фамильный дом в горах, я его продам, купим квартиру…Тебе нельзя волноваться

— Поражаюсь твоему спокойствию… маме пока ничего не говори… — Всю дальнейшую

дорогу они ехали молча, молча поднялись на четвёртый этаж пятиэтажки, Люба приняла горячую ванну, а,когда вышла, Зуфар уже спал, завернувшись в своё одеяло на раскладном диване. За дверью в соседнюю комнату спала мама, тяжело ворочаясь во сне. Голова Зуфара, практически упиралась в её ноги, только тонкая перегородка мешала это сделать. Люба завернулась в своё одеяло и уснула. Она не любила проблемы и тяжелые мысли. Её бурная натура и представление о собственной исключительности не позволяли ей хандрить.

Нужно сказать, что у Любы была особенная профессия. Она была оперная певица, работала в одном из московских немногочисленных музыкальных театров, но, главных ролей не получала. Обладая природным уникальным голосом, но взбалмошным характером и практическим отсутствием музыкального образования, на авансцену, где могли разглядеть ее зеленые глаза, пробиться было трудно. Да, может быть и не в этом было дело. В театре, в котором ей довелось служить, художественным руководителем был человек, который не любил примадонн, может, просто не очень любил женщин. Без раболепства, преданного заглядывания в глаза и беспрекословного послушания ничего добиться было нельзя. его любимым занятием было вытащить человека из хора, дать ему разучивать партию, а, перед премьерой затолкать его обратно на антресоли. Этого Люба никак не могла себе позволить. Да, и не без оснований. Ждать было совсем не в ее характере. Она не могла ждать ни минуты,никогда и ничего! Даже в очереди в женский туалет стоять она не могла, шла в мужской. А, тут, сиди на собраниях, слушай пространные речи, любезничай с ненавистными конкурентками — совершенно невозможно. Люба по характеру была больше дагестанка, чем ее муж. Особенно, вспоминая пословицу: « Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед пойдет к горе», трудно было бы представить двух более, чем несовместимых людей. Зуфар, талантливый зубной врач, из интеллигентной семьи старинного дагестанского рода, отличался совершеннейшей неорганизованностью. Он мог проспать свою смену, потерять только что изготовленную челюсть пациента, приехать не в ту клинику( поскольку своей практикой он так никогда и не обзавёлся) или ввязаться в совершенно не свойственную для него историю: открыть ресторан на привокзальной площади в строительном вагончике или финансировать открытие строительного рынка. Особенно потешно было, когда он на свадьбе в родной Махачкале влип в драку и ему сломали челюсть… Отложенная благодарность от расстроенных пациентов. Зато, в отличии от Любы он играл Шопена на фортепиано. Люба же во время обучения в ГИТИС выучила всего одну композицию про «сурка» — по дальним странам я бродил и мой сурок со мною, да так и проиграла ее все пять лет на всех экзаменах, до самого окончания.

Хотя, не смотря на это, она получала все главные роли в курсовых спектаклях, в дипломной постановке, выигрывала, какие то конкурсы, что прогнозируемо предвещало ей блестящую карьеру. Не сложилось. По ряду причин, поэтому, Она решила в какой то момент действовать самостоятельно. Этого несомненно следовало ожидать, потому что Люба всегда действовала быстрее, чем думала. Нам всем наверняка приходилось встречать людей, чаще всего женщин, которые могли говорить и думать одновременно. Люба превосходила их всех многократно! « Делать, потом не думать» — таков был ее девиз. Ее решительность, зачастую приводила к положительным результатам, она тараном проламывала почти любое сопротивление! Но, как из этого становится ясно, и, велика была опасность расшибить себе голову в очередной авантюре. Что ж, в какой то момент ее и осенило: Буду сама организовывать себе концерты и сама в них петь. В логике не откажешь. Сказано сделано. Первый опыт их проведения она приобрела еще, будучи студенткой. Со своим сокурсником они снимали зал в Пушкинском музее и заманивали туда иностранных туристов. Время для классической музыки было тяжёлое, участвовать в подработке соглашались и звёзды. Так Люба познакомилась с Зурабом Соткилавой, Еленой Образцовой, да и прочие ведущие солисты оперных театров Москвы не гнушались заработать по двести долларов за пару арий. Это был конец девяностых, время «жирных» бюджетов еще не наступило. Успех в малом порождает надежды на успех в большем, не гарантирует, конечно, но вселяет уверенность. Для натур пробивных, коей несомненно являлась Люба, эта лёгкость зарабатывания денег, внушила на всю жизнь убежденность, что, именно концерт ее призвание. Не желая понимать, что сам по себе концерт является результативным пиком предыдущих заслуг, которых у неё не было, она с настойчивостью, достойной лучшего применения, решила посвятить себя именно этой деятельности. Примерно за год до начала описываемых событий она поняла, что ей нужен партнер, желательно финансовый, но и практичный подойдёт. Такой, счетовод — организатор. Скукотищу с цифрами, планами и прочей нудятина Люба органически не переносила. Тут — то партнер и подвернулся…Им оказался Винницкий еврей, живший в Лондоне, но, малодушно удравший от жены в Москву с греческим именем и украинской фамилией. Назовём его Александр. Или, Саня…Шурой не будем, не кошерно….

Больше всего на свете Саня любил женщин и чужие деньги… Поскольку от природы он был наделён недюжинным умом и творческими способностями, но совершенно комичной внешностью, то, чтобы добиться расположения женщин, ему приходилось впихивать себя в им же придуманные проекты на роль их же продюсера, принимать женщин на работу и, пользуясь служебным положением, соблазнять.Кем только Саня не был: учась в университете он читал лекции по атеизму, был членом клуба Юмористов и Команды КВН, после окончания, остался на кафедре, защитил кандидатскую диссертацию по теме «почвоведение» в Академии Наук Башкирской АССР, он избирался депутатом в местный совет, снимал телепередачу, открыл консалтинговой компанию, уехал жить в Лондон с женой и дочерью, купил там дом,( если здание площадью сорок квадратных метров можно назвать домом), удрал из Лондона оставив дом жене и в тот момент, когда Люба начала искать себе менеджера, Саня усиленно искал себе новую жену, прикидываясь писателем. Для этого он оборачивал шею в несколько раз чьим то забытым у него на вешалке вытянутым шарфом и томно курил,прищуривая глаза…. Правда, красивые женщины попадали в его объятия редко, ибо автоматически срабатывали внутренние противоречия. Готовый было бы вспыхнуть огонь любви в его большом еврейском сердце, неминуемо продувал холодок предполагаемых затрат. Между женщинами и деньгами( красивые, таки, всегда дороже обходятся), Саня предсказуемо выбирал середину. Не дорогих женщин. Его несомненным даром было красноречие и обаяние( пока он не начинал говорить о деньгах), дар рассказчика его заключался в том, что он умел подмечать и описывать самые, казалось бы, незначительные детали, особенно, когда он намечал себе очередную жертву для вытягивания денег( это, касательно мужчин, альфонсом он не был, надо отдать должное). Человек он, как и Люба был деятельный, только всеядный, если Люба была заточена только на себе, то Александр прекрасно понимал, что это будет выглядеть комично, поэтому тянул « одеяло на себя» довольно скрытно. На момент знакомства с Любой он работал в британской консалтинговой компании, снимал квартиру недалеко от старого Арбата. Целыми днями шарился в тогда только появившихся социальных сетях на сайтах знакомств, с целью, если не жениться, так, кого нибудь трахнуть. Их компания консультировала тогда какой то металлургический завод, наш почвовед ездил туда, дул ноздри своего выдающегося носа, оттопыривал всегда красные, как рога марала, уши и вещал с видом человека, выросшем у прокатного стана, о перспективах развития российской металлургии. Тогда консалтинг был в моде, денег в стране много и шарлатанство подобного типа хорошо оплачивалось. Хотя, было конечно очень скучно. Не желая разбираться в тонкостях диаграммы железо — углерод, наш друг решил потренироваться игре на пианино. Нужно сказать, что неоконченные четыре класса Винницкой музыкальной школы давали для этого все необходимые предпосылки, также, как диссертация о кислотности почв позволяла консультировать всех: от животноводов до фармацевтов. В число его консультируемся жертв попал и какой то производитель бюстгальтеров из Германии. В результате длительных исследований, создания фокус — групп, куда он лично отбирал кандидатов, они пришли к выводу, что наиболее распространёнными размерами женской груди в Российской Федерации являются второй и третий, что несомненно можно было отнести к выдающимся научным результатом, подтверждённым не кислым гонораром. Для убедительности, Саня поднимал две руки, растопыривал пальцы на разную ширину и говорил:

Конец ознакомительного фрагмента.