Жена в лотерею

Матильда Аваланж, 2022

Я мечтала встретить суженого, но уже отчаялась его найти.Повезло же мне вытащить “счастливый“ билет… Попала! В другой мир, в тело жены эсквайра Теодора Рутланда!Властный красавец сгорает ко мне от страсти и ненависти, его дочурка меня боится, а все вокруг подозревают черт знает в чем!Зато мое маленькое хобби здесь обладает мощной магической силой.Программа минимум: завоевать любовь падчерицы и наладить небольшой бизнес.Программа максимум: не влюбиться при этом в собственного мужа!

ГЛАВА 4

Дорогу мне преградил всадник на могучем черном жеребце. Шерсть красивого животного лоснилась — в нем чувствовалась сила и порода.

Я шарахнулась назад, а потом вбок, но наездник будто играл со мной. Не давая и шагу ступить — теснил к крутому косогору над речкой.

Представляю, как опасна может быть лошадь — как наступит мне копытом на ногу, с конечностью можно попрощаться! Но конь ступал осторожно, беспрекословно подчиняясь не то, что движению, наверное, каждой мысли своего хозяина.

Кто был тем всадником, догадаться нетрудно…

Вот ведь ек-макарек!

Похоже, мне нужно смириться с тем фактом, что отделаться от эсквайра Теодора Рутланда — задача очень сложная. Если вообще выполнимая!

— Какая встреча, миледи! — даже не потрудившись скрыть клокочущую в голосе ярость, процедил мужчина. — Собрались подышать свежим воздухом перед нашей свадьбой? Как мило. Только надо было предупредить меня — я бы составил вам компанию. Правда, не скажу, что с удовольствием… Но, имеем то, что имеем.

— Вы понимаете, вся эта свадьба — ошибка, — пролепетала я, глядя на него снизу вверх. — Вы должны мне поверить! Я вовсе не Цицинателла, а…

Вот ведь — отродясь не блеяла, как овца, даже если заваливала экзамен в институте… Но он вынуждал. Одним своим видом и вынуждал!

Теперь, когда у меня была возможность приглядеться к Теодору Рутланду внимательнее, я заметила, насколько он статен и хорош собою. У него было красивое и волевое лицо с твердыми губами, четким прямым носом и поразительными карими глазами. Внутри радужной оболочки словно разлился майский мед — терпкий и золотистый.

Наверное, они могли бы быть добрыми, эти глаза, смотреть с мягкостью и теплотой… Но только не на меня. Мне были предназначены самые темные чувства — раздражение, презрение, гнев, ненависть…

В темные шелковистые волосы эсквайра, небрежно перетянутые лентой, так и хотелось запустить руку… Странно, никогда бы не подумала, что мужчина с длинными волосами может выглядеть так мужественно.

Да, Теодор Рутланд был живым олицетворением слов «мужественность» и «сила». Его гордая осанка, преисполненные внутреннего достоинства и силы манеры, и то, как уверенно и красиво он держался в седле, говорили о многом.

И это не считая низкого, хрипловатого баритона, который обволакивал тебя, как мягкий кокон. Даже несмотря на то, что вещи он говорил совсем для меня неприятные…

Про могучую накачанную фигуру эсквайра с узкими бедрами и широкими выдающимися плечами лучше было вообще умолчать! И о том, как красиво и ладно сидела на нем его одежда — бархатный камзол с неяркими узорами и широкий черный плащ с меховым подбоем, который живописно вился около крупа лошади.

Я вспомнила своего последнего поклонника из интернета, который, к слову, в реальности оказался худющим долговязым парнем с крысиным личиком и рыжими кудрями в разные стороны, и сглотнула.

Никогда не судила людей по внешности и вообще…

Но!

Поистине, до этого мига мне не доводилось встречать таких впечатляющих, могучих, властных и сильных мужчин, как эсквайр Теодор Рутланд.

Мой, на минуточку, вроде как почти муж.

Если не удастся убедить его в обратном…

— Не Цицинателла? — задумчиво переспросил мужчина, сдерживая своего коня, который топтался вокруг меня, и во мне забрезжил лучик надежды. — Что ж, тем лучше, миледи. Такими интересными разговорами вы сами даете мне в руки прекрасный повод от вас избавиться. Думаю, что главный лекарь лечебницы для душевнобольных Д,Арчибальд со вниманием отнесется к вашей бредовой идее… И будет рад поместить вас там на некоторое время для изучения этого феномена.

— В психушку? — испугалась я. — Не поеду!

Дело принимало скверный оборот.

— Так что вы там говорили про то, что вы не Цицинателла? — издеваясь, переспросил Рутланд. — Яна… Ершова, так, кажется, вы себя назвали? Какое нелепое для наших мест имя. Право слово, могли придумать что-нибудь более правдоподобное.

Пришлось спешно переобуваться и спасать положение.

— Нет-нет, Цици я! Нутелла, как она есть! Вы правы, эсквайр, я и впрямь это выдумала. Просто я действительно не понимаю, зачем нам с вами жениться? Вы этого не хотите. Я осознала, что тоже не хочу. Так почему бы мирно не решить этот вопрос и не отменить всю эту сва…

Я не договорила. Теодор вперился в меня своими золотистыми глазами, которые вмиг потемнели от гнева и каких-то еще непонятных чувств…

Непонятных… Не знаю. Мужчины никогда не смотрели на меня так.

С такой… Страстью.

Далее произошло нечто удивительное. Мужчина склонился ко мне, обхватил за талию и легко поднял в седло. Как морковку с грядки вытащил. Он усадил меня боком к себе, а могучие руки так и остались на моей талии.

— Зачем жениться? — с издевкой переспросил Теодор. — После всего, что вы совершили и сказали, после вашего подлого обмана, после того, что вы сделали со мной, вы спрашиваете, зачем нам жениться? Поистине, вы — дьявол во плоти, миледи.

— Я сожалею об этом… привороте, — попыталась зайти с другой стороны я, надо же было хотя бы начать как-то решать проблемы, что проклятая Нутелла навлекла на мою голову. — Давайте помиримся и обо всем забудем.

Плохая попытка. Это была явно плохая попытка.

— Такая жестокая и хладнокровная, что это даже восхищает, — тихо, но яростно проговорил мужчина. — И прекрасная. Даже с той тьмой, что у вас в душе… Все равно неизъяснимо прекрасная.

Теодор взял меня за подбородок, вынуждая смотреть себе в глаза.

— Так легко говорите об этом, зная, какой ураган страсти бушует внутри меня? С каким трудом я сдерживаюсь, чтобы не овладеть вами прямо здесь, на снегу? Сделать это жестоко и грубо, как вы того заслуживаете. И плевать, что после этого все узнают то, что я тщательно скрывал все эти годы… Знаете, в моем понимании шантажисты — самый отвратительный, мерзкий и трусливый народ. Прискорбно, что я буду женат на одной из них.

Золотистые глаза были очень близко — в них пылал бешеный огонь ненависти и страсти… И я не знаю, чего было больше. Чего мне хотелось, чтобы было больше…

— Так не женитесь! — не выдержала я, сама испугавшись своих чувств. — Все можно исправить, сделаем отворот и разойдемся в разные стороны. Что касается шантажа, то я забуду, чем там вас шантажировала. Считайте, уже забыла!

Кстати, относительно последнего, тут я была правдива, как никогда. Подлая Нутелла не соизволила сообщить мне, чем шантажировала Рутланда.

И что у него за травма.

Она ведь проговорилась про какую-то травму… Боже мой, он опасен! Всем своим существом я чувствую, насколько этот мужчина опасен! И чертовски привлекателен — с какой-то потусторонней силой он влечет меня к себе…

Я почувствовала, что мои щеки пунцовеют, и хотела отвернуться, он не дал. Притянул к себе, неотрывно глядя на мои губы.

Самое странное заключалось в том, что под его пламенеющим взглядом мне почему-то до одури захотелось их облизать.

Что я и сделала. Как-то само собой, нечаянно вышло…

Рутланд дернулся, выпустив поводья, которые держал левой рукой, и я почувствовала на своих губах его опаляющее дыхание.

— Если вы думаете, что я поверил хотя бы одному вашему слову, то вы — непроходимая дура, сударыня. В леди Цицинателле де ла Мередит нет ничего человеческого. И я уже убедился в этом на своем горьком опыте. Ваши игры окончены. Началась моя игра. Совсем скоро вы будете полностью принадлежать мне. Ваше тело будет моим. А души вашей мне не надо. Я знаю, насколько она черна.

Мне вдруг стало так обидно, что горькие слезы сами собой неожиданно хлынули из глаз. Моя-то собственная душа не была черна! Я не сделала этому Рутланду ничего плохого… Зато теперь должна была расплачиваться перед ним за грехи другого человека, и познать всю силу его ненависти, от которой мне становилось дурно.

Но, по правде, еще дурнее было от его откровенных признаний, пламенеющего взора и горячих сильных рук.

Чтоб ты провалилась, гадская Нутелла! Прохлаждается там со стриптизером в моем теле, а я тут вынуждена страдать от гибельной ненависти мужчины, один взгляд которого заставляет мое сердце биться сильнее.

— Не нужно слез, миледи, — равнодушно сказал Теодор и пришпорил коня. — Ваши слезы — вода. Они не окажут на меня никакого влияния. Сейчас вы получите то, чего добивались. Ради чего пошли на преступление. Так будьте готовы получить сполна!