Жена в лотерею

Матильда Аваланж, 2022

Я мечтала встретить суженого, но уже отчаялась его найти.Повезло же мне вытащить “счастливый“ билет… Попала! В другой мир, в тело жены эсквайра Теодора Рутланда!Властный красавец сгорает ко мне от страсти и ненависти, его дочурка меня боится, а все вокруг подозревают черт знает в чем!Зато мое маленькое хобби здесь обладает мощной магической силой.Программа минимум: завоевать любовь падчерицы и наладить небольшой бизнес.Программа максимум: не влюбиться при этом в собственного мужа!

ГЛАВА 7

Ослепительно улыбаясь, Теодор снял меня с лошади. Улыбка у него была чудесная — красавец, что там говорить!

Тем обиднее показалось мое положение.

Ведь улыбался он с явной издевкой, которую не заметили тут же окружившие нас люди в пестрой толпе. И явно увидела я.

— Без глупостей, миледи, — с тихой угрозой предупредил эсквайр, подавая мне руку.

От его мануфактуры до храма, в котором должно было проходить торжество, мы ехали совсем недолго. Так что уже можно было не надеяться — не опоздаем.

Если бы я не была охвачена переживаниями по поводу предстоящего замужества, то ахнула от восторга перед оригинальной архитектурой этого строения.

Храм находился на высоком холме и как бы парил над заснеженным городом. Впрочем, зданием в полном смысле слова его было назвать сложно.

Он представлял собой скопление тонких ажурных арок из поблескивающего камня. Это была целая галерея, бесконечный лабиринт изящных форм, перетекающих одна в другую.

Несмотря на зимнее время года, вокруг храма произрастала пышная фиолетовая трава, навевающая ассоциации с лавандовыми полями. А сами арки были увиты чудесными белыми цветами, одновременно похожими на лилии и на цветущие вишни.

Аромат в воздухе стоял небывалый — я вдохнула и тут же почувствовала, как слегка закружилась голова.

Кажется, эти цветы оказывали какой-то странный эффект — меня морило. Но окружающие и особенно Теодор Рутланд выглядели очень бодрыми и собранными.

Наверное, виноваты были не диковинные цветы, лепестки которых летели по ветру, точно снег, а волнение.

Первые мгновения мне сложно было воспринимать окружающую обстановку. Впечатления навалились разом!

Но вскоре я смогла чуть освоиться и приглядеться.

Сначала обратила внимание на одеяния гостей, а потом уж на их лица.

Относительно одежды — это было очень похоже странную смесь средневековой и викторианской моды девятнадцатого века моего мира. Кринолины, корсеты, роскошные ткани и вышивки, кружева, перчатки, бижутерия у женщин.

Фраки, камзолы, жилеты, галстуки у мужчин.

Надо сказать, мой красавец-жених не отставал от всего этого великолепия. Его темный свадебный костюм с искусным шитьем по сравнению с остальными был прост, но в этом и была его изюминка, придающая особый стиль и элегантность.

Отставала от всей этой разодетой толпы одна я, завернутая в разнесчастный нелепый миткаль!

О, я легко могла читать по лицам гостей! Недаром папа всегда говорил, что у меня очень хорошо развита эмпатия.

На Теодора все смотрели чуть ли не с обожанием, особенно дамы, которые тут же окружили его стайкой. Особенно льнула к нему одна леди, здорово смахивающая на пастушку Бо Пип. У нее была пушистая пшеничная челка, падающая на наивно распахнутые голубые глаза-пуговки. При этом красавицей ее назвать было ну никак нельзя — нос девушки был длинноват, а губы она все время старалась сложить бантиком.

Просто вот такая обращающая на себя внимание внешность…

Наглая Бо Пип полностью завладела его вниманием, в то время, как я осталась со всеми этими незнакомцами наедине!

И вот, что я скажу: на меня, в отличие от Рутланда, с насмешкой и презрением.

Я видела, как оглядывали мой «наряд», видела смешки в ладошку, чувствовала косые взгляды, и буквально слышала за спиной шепот возбужденных голосов, словно тихонько зашипели змеи, свившиеся в клубок:

— Вы только посмотрите на нее, что нацепила! Это абсолютно неприемлемо и неприлично.

— В очередной раз захотела привлечь внимание…

— А я-то думала, Цици разоденется в пух и прах! Вот тебе и наша первая модница!

— Денег на нормальное платье не хватило, вот явилась на свадьбу в простыне…

— Конечно, ведь ее братец сбежал, прихватив последние фамильные драгоценности. Даже завалящихся сережек ее бабули не оставил… И поделом ей!

— Не пара она милорду Рутланду, совсем не пара… И что он нашел в этом ведьмином отродье?

— Когда я услышала об этой свадьбе, то была обескуражена…

— Уж лучше бы Теодор женился на Лидии Гарднер. Вон как они хорошо смотрятся вместе. Уж вот кто была для него лучшей женой! Она и мила, и добра, и благодетельна. А Цицинателла, как и ее бабушка, не чурается темной магии…

— Да, проведение несправедливо к таким, как леди Гарднер, в то время, как особам вроде де ла Мередит, незаслуженно везет в жизни…

М-да уж, судя по всему, Цицинателлу в этом городке, мягко говоря, недолюбливали.

Лидия Гарднер… Знакомое имя. Кажется, Нутелла в ту нашу встречу в портрете его упоминала…

Уж не Бо Пип ли это, которая завладела вниманием Теодора? Нутелла говорила, она святоша. И что она от него без ума. Очень похоже, между прочим…

— Леди де ла Мередит, вы сегодня прекрасны, как майская роза, цветущая в королевском саду! — Бо Пип (она же, предположительно, Лидия Гарднер), наконец-то отлипла от Теодора и обратилась ко мне. — Не терпится принести вам свои поздравления.

— Заранее поздравлять не стоит. Вы сможете сделать это после церемонии, леди Гарднер, — я даже не попыталась изобразить любезность.

С именем ее я угадала, кстати, правильно!

Раз Бо Пип Рутланду больше подходит, вот и женился бы на ней, а меня оставил в покое!

Кстати, насчет церемонии, которая как-то незаметно для меня вдруг началась…

Заиграла музыка — причудливые переливы волынки, флейты и виолы.

Жених взял меня под руку, пребольно сжав ее при этом, и повел к центральной арке, украшенной цветами помпезнее всех, где уже ждал храмовник.

Если бы не серьёзность момента, я похихикала над его одеянием, вернее, над его нежно-розовым цветом, словно храмовник сошел со страниц журнала «Гламур». В остальном служитель местного культа выглядел достаточно сурово — лицо, изможденное морщинами, насупленные брови, ястребиный нос. Смеяться над таким фруктом как-то не особо хотелось.

Дорога, вымощенная светлым мрамором, вела к вершине холма, пролегая через пышные лавандовые заросли. Гости следовали за нами, переговариваясь вполголоса, но я старалась не обращать внимания на шум, который они создавали. Он был неприятным и негативным, он вредил. А, значит, надо было хоть как-то его заглушить.

Поэтому я шла и напевала про себя:

Ты теперь моя, лишь моя невеста!

Гости прокричат, прокричат нам «Тили-тесто»!

Песенка, конечно, глупая, но это был хит из моего мира, который вовсю крутили по радио. Поэтому она немного меня успокоила.

Вот если б еще Теодор относился ко мне так, как лирический герой этой мелодии к своей невесте-героине, а не смотрел таким суровым и пронзительным взглядом. Ну и, разумеется, гости на этой свадьбе не были так доброжелательны, чтоб кричать нам «Тили-тесто».

Скорее, наверное, про себя желали мне споткнуться и сломать ногу.

Внезапно прямо передо мной на дороге возникла скамейка. Обычная грубо сколоченная деревянная скамейка, которой тут вроде как быть было не должно. Она преграждала путь.

А еще на ней лежала метла.

Шедеврально!

И что теперь с этой метлой делать? Взять подмести дорожку? Или сесть на нее и улететь отсюда к чертовой бабушке?

Я покосилась на Теодора, надеясь по его лицу прочитать, что нужно было сделать с этой дурацкой метлой… Но оно было очень красивым и абсолютно непроницаемым.

Гости вроде как тоже замерли в ожидании. Нехорошем таком ожидании, словно все хотели, чтоб я опростоволосилась.

Может быть, они таким образом проверяют меня на ведьмовство? На пристрастие к темной магии, которая, судя по всему, в этом мире явно не приветствуется.

Но Теодор и так знал, что я к ней прибегла, когда узнал про приворот. Кстати, интересно, как он вообще про него узнал?

Впрочем, сейчас это неважно. Важно было лишь то, что мне делать со скамейкой, которая преграждала путь. Ну и, разумеется, метлой, лежащей на ней.

Может, если я правильно себя поведу, свадьбы вообще не будет? А если неправильно — меня утопят в ближайшей речке?

Кто знает, какие у них тут вообще нравы!

И тогда я…