Почта СССР

Матвей Лодыгин, 2016

Ты правду напиши, все как было. Только мы с Георгием Ивановичем потом отредактируем, дабы запутать дело. И издадим, причем, задним числом. Таким образом, утечки превратятся в байки. – Вы это серьезно, или шутите ?

Алексей Владимирович Лодыгин, плотненький русоволосый бородатый колобок тридцати пяти лет от роду, пребывал в состоянии благостного покоя.

Недавние заботы после передачи дел коллегам отошли в прошлое, а новые еще не обозначились. Мозги осознавали общее умиротворение.

В купе больше никого. От общения можно отдохнуть. Ехать предстояло почти сутки. Позвякивали ложечки в двух стаканах крепко заваренного чая. На столе Алексей постарался организовать скромный натюрморт из стаканов в подстаканниках, пирогов, купленных перед отъездом, небольшой бутылки с коньяком и бутербродов. Пироги и бутерброды — на тарелках, любезно предоставленных проводницей.

Замечательно. Теперь можно насладиться «уютом империи». Под термином «уют империи» Алексей понимал спокойное созерцание проплывающих пейзажей родной страны из окна вагона с надлежащим уровнем комфорта.

Алексей приступил к трапезе и одновременно к анализу предшествующих странных событий.

Итак. Двадцать второе июля. За полторы недели до отправления поезда. Алексей за монитором. Поиск ошибки в собственной программе пятилетней давности. Анализ исходного текста. Пятый уровень вложения.

— Ну кто так пишет?!

Телефонный звонок. Алексей берет трубку с чувством глубокого возмущения.

Голос секретарши технического директора:

— Алексей Владимирович, Сергей Матвеевич назначил техническое совещание на завтра, на 11:00, он просил вас присутствовать и предварительно, сегодня, подготовить список работ, в которых задействованы Вы лично и ваша лаборатория.

— Хорошо. Бузделано. Отбой.

«Странно, обычно совещания созываются в пожарном порядке без предварительного предупреждения и, тем более, без требований подготовки каких-либо материалов. С чего бы это?» — подумал Алексей и громко объявил:

— Народ! Минуту внимания! К семнадцати часам, пожалуйста, напишите каждый бумажку, кто чем занят. Начальство желает знать. Завтра меня требуют к Матвеичу.

— A что за вопрос?

— Чегой-то вдруг?

— Не знаю. Я так полагаю, что наградят… Или уволят.

Двадцать третье июля, 11:01. Совещание в кабинете технического директора. За длинным столом сидели всего три человека. Во главе стола — Матвеич — седой крепкий старик в изящном светло-сером костюме при галстуке. Шевелюра пышная, абсолютно седая, лицо чисто выбрито. На носу очки в серебристой металлической оправе.

По левую руку — Алексей, облаченный в весьма демократическом стиле.

По правую руку, напротив Алексея, — неизвестный мужик интересной наружности. Одет в джинсовый костюм. Росту выше среднего, сухой, жилистый, без бороды и усов, с гладко выбритым черепом. Загорелый. Черты лица твердые, резкие. Возраст — на вид чуть за пятьдесят. Офицер?

Матвеич внимательно изучал сквозь очки записочку с перечнем работ. Завершив чтение, положил записку на стол и придавил пятерней:

— Ннн-да… Итак, Лешенька, вот какое дело. Надо сделать работу для одного хорошего человека…

Мужик бросил вопросительный взгляд на Матвеича, Матвеич продолжил:

— Точнее, не для одного человека, а для м…м… коллектива энтузиастов. Речь идет об изъятии тебя из нашего славного коллектива на два-три месяца. Вопрос первый: что будет со сроками сдачи по проектам «Ирга», Д-180 и с прочими в случае выбытия тебя лично из процесса на указанный срок?

Алексей задумался.

— «Ирга» не пострадает. Семен сделает, только не забудьте вознаградить за форсаж. Что касается Д-180, то тут я на критическом пути, сроки сместятся вправо на эти самые два-три месяца. Другие проекты надо анализировать, но общее впечатление таково, что сроки можно выдержать.

Матвеич повернулся к мужику.

— Поможешь перенести срок?

Мужик посмотрел на бумажку с полным названием проекта и атрибутами заказчика и кивнул.

— Вопрос второй: согласен ли ты? На этот вопрос ты мне ответишь завтра утречком. А сейчас препоручаю тебя Александру Юрьевичу, полномочному представителю этого самого коллектива энтузиастов.

Матвеич выдвинул ящик стола, пошарил и положил перед мужиком ключ.

— Саша, это от кабинета главного инженера. Он сейчас в отпуске. Секретаря зовут Татьяна. Она предупреждена.

Мужик и Алексей встали, кивнули Матвеичу. Мужик положил ключ в нагрудный карман, взял в руки небольшой дипломат, и они оба вышли из кабинета. В коридоре Александр Юрьевич похлопал себя по карманам, извлек пачку сигарет и поинтересовался:

— Где здесь курят?

— Если невтерпеж и быстренько, то на лестнице. Окурочки — в кулечек. Ежели с соблюдением ритуала и в полное удовольствие — то во дворе на скамеечке под навесом среди зелени и птичек разных.

— Пойдемте во двор.

На скамейке сидели две девицы с тонкими длинными сигаретами и «трындели». Алексей кивнул им и отошел на почтительное расстояние, предполагая разговор. Александр Юрьевич встал рядом c Алексеем. Закурили. Александр Юрьевич с удовлетворением окинул взглядом двор, усаженный самыми разными растениями. Помолчал и произнес короткий монолог:

— Алексей, мне рекомендовал Вас Сергей Матвеич, как хорошего инженера и постановщика задач. Я знаю его давно, и знаю, что в кадровом вопросе он почти никогда не ошибается. Поэтому кастинг я тут устраивать не буду. Теперь мне необходимо убедить Вас принять мое предложение. Чтобы Вы приняли решение осознанно, я сейчас сообщу Вам некоторые сведения, разглашать которые не надо. То, что можно сообщить родственникам и знакомым, я отмечу особо. Никаких подписок о неразглашении от вас не требуется. Просто полагаюсь на Ваше слово. Продолжать?

— Э-э, если то, что Вы мне предложите, не является противозаконным, то продолжайте.

— Не является. Продолжаю. Существует организация. Официальное ее название неброское — ООО «Испытательный центр». Образовалась она в 93-м году в результате «перестроечных процессов приватизации» испытательного полигона номер… впрочем, номер вам ничего не скажет. В результате такой приватизации удалось утаить от расхищения серьезное оборудование, сохранить костяк кадрового состава нескольких закрытых НИИ и фактически воссоздать лабораторию экспериментальной физики. Что касается финансирования, то это отдельная история, которую оценят потомки. Сейчас я на эту тему распространяться не буду.

Итак, на сегодняшний день существует лаборатория. Финансируемая лаборатория. Хорошо финансируемая. Мы никого не догоняем, никого не опережаем. Исследования проводятся в области, которой в мире никто не занимается вообще. И слава Богу.

— Какое-нибудь жуткое оружие?

— Нет. Министерство обороны ни при чем и не в курсе. Понятно, что оружие можно сделать из всего… Однако некоторые результаты экспериментов вызывают оторопь и недоумение. Мы даже приблизительно не можем себе представить, как это можно использовать. И надо ли. Поэтому, собственно, и соблюдается режим секретности. Не государственный режим секретности, но, скажем так, корпоративный.

— И зачем вам я?

— В грядущем году планируется эксперимент. Дорогой эксперимент. Требуется управлять процессом испытаний и зафиксировать большое количество измерений. Нужна автоматика. Хорошая надежная автоматика. Я хочу, чтобы ее сделал Сергей Матвеич со товарищи. Чтобы автоматика получилась такая, как нам надо, надлежит сформулировать технические требования и сделать эскизный проект. Вот эту работу я и хочу Вам предложить.

Алексей округлил глаза.

— То есть Вы хотите сказать, что сначала нужно четко сформулировать задачу и способ ее решения и только потом приступить к воплощению? Потрясающе. Если бы не семья — за харчи бы работал.

— Я вижу, что Вы не отвергаете мое предложение и даже близки к согласию. Давайте через час встретимся в кабинете главного инженера и обсудим харчи и прочие условия.

Александр Юрьевич затянулся, загасил сигарету о каблук, закинул в урну.

— Жду через час.

И двинулся ко входу в здание.

Алексей остался стоять в некотором недоумении. Он не мог припомнить в своей практике подобного общения с заказчиком.

Ровно через час Алексей появился в предбаннике кабинета главного инженера. Татьяна — рыжее «чудо в перьях» лет семнадцати — вскинула на него серые глазищи.

— Алексей Владимирович, Вас ждут. Александр Юрьевич просил сварить две чашки кофе. Вам с сахаром?

Алексей не мог отказать себе в эстетическом удовольствии и протянул Татьяне маленький симпатичный подсолнух.

— Мне без сахара.

Татьяна мгновенно смутилась и покраснела.

— Татьяна, Вы прелестны, — изрек Алексей и вошел в кабинет.

В просторном кабинете окно было открыто настежь, на подоконнике — пепельница, у окна Александр Юрьевич стоял «и в даль глядел…». Он обернулся к Алексею.

— Ага. Продолжаем разговор.

Александр Юрьевич подошел к столу для совещаний, щелкнул замками дипломата и вытащил несколько листов — документов.

— Присаживайтесь, Алексей Владимирович. Вот проект контракта. Ознакомьтесь, если что не так — исправьте. А вот заявление на отпуск за свой счет по основному месту работы. Если мы с Вами договоримся, то Вы это заявление отдадите Сергею Матвеевичу.

Алексей уселся за стол, придвинул к себе бумаги и, прежде чем приступить к чтению, сказал:

— Александр Юрьевич. Вы старше меня лет на пятнадцать-двадцать. Обращайтесь ко мне на «ты», пожалуйста. Иначе я тушуюсь. И Вам будет удобнее.

— Ммм… Пожалуй, да. Алексей, ты почитай спокойненько, а я покурю.

ААлексей углубился в чтение. Дочитав до конца, поднял глаза на Александра Юрьевича.

— Вы с нулями не ошиблись?

— Нет. Все верно. Там и сумма прописью указана.

Алексей поежился.

— То есть, выполнив эту работу, я смогу купить квартиру?

— Не шикарную, но приличную. Да. Я считаю, что такая работа этого стоит. И почему бы не заплатить, коли такая возможность есть? К тому же я знаю, во что выливаются убытки, когда проект строится на кривом фундаменте.

Если возражений нет, то предлагаю тебе еще подумать, посоветуйся с супругой и завтра, с окончательным решением подходи в кабинет Сергея Матвеевича, я буду там в одиннадцать. А сейчас расскажу, где предстоит работать и как туда добраться.

Дверь открылась, и появилось «чудо в перьях» с подносом.

— Вот. Кофе без сахара, как просили. И печенье, погрызть.

Александр Юрьевич с восторгом наблюдал за Татьяной и улыбался:

— Спасибо Вам большое.

Когда Татьяна вышла и закрыла за собой дверь, Александр Юрьевич изрек:

— Чудо какое потрясающее.

Алексей кивнул в знак согласия.

— Вся контора восхищается. Берегут ее и обращаются с ней очень деликатно.

Алексей Юрьевич сел за стол напротив Алексея, поставил рядом пепельницу, взял с подноса чашку с кофе.

— Можно курить. Татьяна разрешила.

Итак, рассказываю. Полигон находится в костромских лесах… Э…э, там, где Сусанин… Жизнь за царя… и все такое прочее. Но пугаться не надо. Площадь полигона около тридцати гектаров. Все обнесено, понятное дело, проволокой. Через территорию протекает речка. Впадает в Волгу. В трех километрах от полигона поселок Аргуново. Есть хорошая грунтовая дорога от КПП полигона до поселка. Регулярное сообщение — фургончик-«буханка» 6 раз в день, бесплатно. Семейные сотрудники полигона проживают, как правило, в поселке. Не обремененные семьей — на территории полигона. Полигон является для поселка «градообразующим предприятием», это наследие СССР. Полигон фактически финансирует инфраструктуру поселка (скромненько) и контролирует действия властей. До Аргунова можно добраться из районного центра по плохим дорогам на автомобиле либо на автобусе два раза в неделю.

Алексей отхлебнул из чашки и сказал:

— В Аргунове я был. Давно. Лет двадцать назад. Полтора месяца с другом в гостях у его отца. Очень красиво.

— Да. Там хорошо. Мне тоже очень нравится. Но вернемся к теме.

Как добраться? С Московского вокзала каждый день в семнадцать часов одиннадцать минут отправляется фирменный поезд «Текстильный край» с прицепными вагонами, следующими до Костромы. Обычно их четыре. Но в понедельник и в четверг их пять. Билеты в кассах в этот пятый вагон не продаются. Их нет. Но они есть. Вот, — Александр Юрьевич положил перед Алексеем распечатку электронного билета.

Алексей взял билет в руки. Дата отправления… августа… фамилия, имя, отчество… паспортные данные… вагон купейный… место… станция назначения Кострома. Он поднял глаза на Александра Юрьевича.

— И?..

— В Нерехте, как это и положено, все костромские вагоны отцепят от состава, четыре вагона уйдут в Кострому. Вам в пятом вагоне придется немножко подождать. Подойдет тепловозик, ваш вагон прицепят и малой скоростью, часов за шесть привезут прямо на территорию полигона. Этот билет фактически является пропуском на полигон.

— Шикарно, — восхитился Алексей.

— А также удобно и без лишней огласки, — подтвердил Александр Юрьевич.

— А обратно?

— Тем же маршрутом в обратном порядке. Для экстренных случаев есть менее комфортабельный, но быстрый способ сообщения. Да, для вашей работы, вероятно, будут нужны Мировая паутина и телефонная связь. Так вот, на территории поселка и на полигоне действуют только проводной доступ к интернету и только проводная телефонная связь. На обороте билета я записал номера телефонов, которые можно передать родственникам для экстренных сообщений.

Ну вот, собственно, и все. Теперь, Алексей, давай выпьем еще по чашечке этого замечательного кофе, покурим и я отвечу на твои вопросы, ежели таковые возникнут.

Разошлись через час. Алексей пошел готовиться к передаче дел. Разговор с женой Натальей и с сыном Вовкой был краток:

— Приеду сегодня вечером, «волнуйтесь, подробности письмом».

Алексею предстояло навестить своих дачников в Орехово и вернуться в Питер утром к началу работы.

На следующий день, с благословления жены, пятилетнего Вовки и тещи, Алексей выразил полное свое согласие с предложением и получил неделю сроку на передачу дел.

На этом под странностью номер один Алексей мысленно подвел предварительную пунктирную черту и решил выпить еще рюмочку. За окном шел дождик, просторы выглядели грустно и располагали к дальнейшему размышлению.

Двадцать восьмое июля, вторник, девятнадцать тридцать. Алексей после суетного рабочего дня медленно шел по правой стороне безлюдного Костромского проспекта в сторону метро «Удельная». Навстречу попадались редкие прохожие. Один из встречных заступил ему дорогу. Алексей, не выходя из прострации, попытался автоматически разминуться и услышал:

— Леха, очнись!

Алексей включился, поднял глаза. Перед ним стоял Ник Николс. Вообще-то, его звали Колькой, но при фамилии Николаев и внешнем сходстве с Банионисом, это прозвище прилепилось к нему — не оторвешь. Впрочем, он не обижался, ему нравилось. Алексей знал Ника Николса с третьего класса и учился с ним в одной группе в институте. У Николса были потрясающие мозги. Он почти мгновенно разбирался в написанных текстах, никогда ничего не забывал и был наикруглейшим отличником. Мальчишками Алексей и Николс дружили, однако во студенчестве как-то медленно разошлись «по интересам». Алексею стал претить прогрессирующий прагматизм Николса.

Сейчас перед Алексеем стоял импозантный располневший «взрослый дядя». Сходство с Банионисом усугубилось. Алексей даже слегка оробел, пока не смог совместить прошлый образ Николса с этим, стоявшим перед ним человеком.

— Привет. Ты откуда здесь? — наконец ответил Алексей.

— Я здесь из Калифорнии. Из Силиконовой, понимаешь, долины.

— Расскажешь интересного?

— Обязательно, только сидя и за рюмкой. И я бы поел. Здесь есть где?

Алексей повертел головой.

— Как по поводу грузинской кухни?

— Нормально. Язвы нет.

— Тогда пошли вперед. Есть одно место. Был там трижды, без последствий.

Грузинское кафе в полуподвальчике было чистеньким и безлюдным. Алексей с Николсом обосновались за отдельным столом в закутке и, в предвкушении подачи вожделенного, подняли бокалы «за встречу».

Беседа была длинной. Алексей поначалу больше слушал, изредка задавая провокационные вопросики. Выяснилось, что Николс плотно обосновался недалеко от Сан-Франциско, женился, доволен жизнью «до потолка» и, как он выразился, «процветаем помаленьку». Живет в своем доме c женой и тремя детьми и с матушкой своей. Два года назад получил паспорт гражданина США (в паспорте была указана фамилия Nicols).

Алексей на свой вопрос «А делаешь-то чего?» рассчитывал получить развернутый рассказ о каком-либо удивительном проекте, однако выслушал описание, как он «работу работает», «программы программирует» и по иерархической лестнице продвигается. Ответ на вопрос «А как там вообще живут?» оказался не менее скучным и сводился к перечислению «что почем» и «где и как отдыхали».

Когда Николс немножко приутомился, Алексей спросил его о цели визита на родину. Николс несколько погрустнел и рассказал следующее:

— Понимашь, Леха, надо мне окончательно перебираться туда. Три года назад я отчима похоронил и забрал мать к себе. Она с внуками. Год назад похоронил отца.

— Федор Петрович умер? Ты чего не сказал?

— Мне самому поздно сообщили, я приехал только к девятому дню.

— Н-да… Надо помянуть, мудрый был дядька и интересный. Наливай.

Николс и Алексей выпили не чокаясь, помолчали.

Через минуту Николс встрепенулся и продолжил:

— Так вот. Недвижимость я тут продаю. Две квартиры уже загнал. Попытался отцов домик продать — так не надо никому. А через неделю улетаю, дела.

Алексей вспомнил, как в девяносто третьем летом он с Николсом гостил у Федора Петровича. Матери сговорились и отправили двух оболтусов от греха из города в глушь на все лето. Алексей — безотцовщина, отец погиб еще в восьмидесятых, — прикипел к Федору Петровичу, и вечерами они беседовали до полуночи. Николс больше читал, смотрел «ящик» и в беседах участие принимал редко.

— А почему умер? Болел?

— Нет. Соседи сказали: мгновенно. Вышел дрова колоть. Инфаркт, и сразу насмерть.

— Ну, хорошо хоть так.

Алексей порылся в сумке, достал блокнотик с пружинкой и карандаш, пододвинул к Николсу.

— Нарисуй, где могила. Я в понедельник туда отправляюсь в командировку. Цветы положу.

Николс принялся рисовать. Изобразив планчик, отдал его Алексею со словами:

— А чего там тебе делать в командировке?

— Пока не знаю, но зовут.

— На полигон, что ли?

— Угу.

— Ладно, больше спрашивать не буду. Меньше знаешь — крепче спишь. Слушай, так мне тебя провидение послало. Вот тебе ключи от домика, погляди, поживи, может, купишь. Все-таки не чужой человек. И мне спокойнее. Вещи его там. Погляди, возьми себе, что понравится. А то если чужие люди купят — так выбросят, и все.

C этими словами Николс положил перед Алексеем большой старый ключ от навесного замка.

— А я пока приторможу продажу через агентство. Через полгода опять приеду. К тому времени решишь — покупать или нет.

— А дорого возьмешь?

— В агентстве говорят, что больше чем за пятьсот тысяч не продадут.

Алексей взял в руки ключ. Повертел в руках.

— Понял. Спасибо. Только ты уж мне хотя бы для соседей напиши бумагу рекомендательную, что, мол, податель сего Алексей Владимирович Лодыгин никакой не вор-домушник, а лицо, облеченное доверием наследника… и т.д…

— Ежели для соседей, то это махом.

Разошлись часов в десять вечера, обменявшись всеми возможными контактами для связи. Николс погрустнел. Чувствовались в его настроении какие-то ностальгические нотки. Чего-то ему все-таки не хватало в заморских райских кущах.

Поезд замедлил ход. Алексей взглянул на часы — двадцать два ноль-ноль.

Бологое. Стоянка полчаса. Вспомнил: курить, курить, курить, курить…

Дождик кончился, по платформе прогуливаются пассажиры. Тихо. Фонари освещают здание безлюдного вокзала. Несмотря на разрешение проводницы курить в тамбуре, Алексей предпочел потерпеть до станции — и здоровье побережешь, и удовольствие другое.

У двери пятого вагона стояла проводница Людмила и беседовала со вторым проводником — плотным парнем ростом около ста восьмидесяти. У парня под форменной курткой топорщилось что-то под левой подмышкой. Сбруя с пистолетом, предположил Алексей.

Алексей с удовольствием закурил, стал прохаживаться по перрону и обдумывать третье странное событие. Точнее, не третье, а скорее самое первое, которое произошло раньше совещания у Матвеича. Событие это — сон с четверга на пятницу, которому Алексей, как человек рациональных взглядов на мироздание, поначалу никакого значения не придал, но хорошо запомнил.

Снился тот самый поселок, дом Федора Петровича, сам Федор Петрович стоял на правом берегу реки и показывал рукой на середину — мол, там… Алексей с Николсом (почему-то уже не мальчишки, а взрослые дядьки) отвязывали лодку. Алексей взял весла, ступил в лодку, уселся на банку и вставил весла в уключины. Николс остался на берегу и помотал головой — плыть не хотел. Алексей, работая веслами враздрай, развернул лодку и направил ее к противоположному берегу. Река была почему-то очень широкая — метров двести. Ровно на середине нос лодки с шорохом выскочил на мель. Алексей перестал грести и встал, раздумывая, что делать далее. Принялся разуваться и закатывать брюки — дабы столкнуть лодку. В это время откуда-то сзади набежала большая волна, приподняла лодку и перетащила ее через мель. Алексей продолжил путь. Ближе к левому берегу обернулся и увидел на левом берегу Федора Петровича и Николса. И совершенно не понял, как они туда попали. На том проснулся.

Алексей загасил сигарету и пошел по платформе покупать мороженое.

Людмила напомнила:

— Еще двадцать минут. Не потеряйтесь.

Алексей купил две сахарные трубочки. Одну тут же надкусил, а вторую донес до вагона и под суровым взглядом крепкого парня вручил Людмиле. Разговору мешать не стал, а продолжил дефилировать и размышлять.

Все три события, если сон тоже считать таковым, странным образом указывали Алексею на поселок, и, самое главное, не было ни одного противопоказания относительно поездки именно туда. То есть было ощущение какого-то потока, который несет Алексея именно туда, и противиться этому не было ни причин, ни желания.

Что ж, придется на некоторое время занять позицию наблюдателя (до выяснения причин и обстоятельств), подумал Алексей. И, не теряя хорошего расположения духа, даже приподнятого в силу природного любопытства, продолжил поглощение мороженого. Как говорит коллега Семен Львович — «Будем посмотреть — не сложатся ли указующие персты судьбы в известную комбинацию».

Алексей прихлебывал чай, кажется, уже четвертый стакан, и наблюдал за проплывающими за окном полустанками. Он запретил себе строить гипотезы о грядущей работе и взаимоотношениях. Такие гипотезы только мешают чистому, незамутненному изучению вопроса. Вместо логических построений на песке он думал об обитателях проплывающих мимо него домов.

Живут без суеты? Не толкаются, не гонятся за «успехом»? Хорошо. Только где работать? Где детей учить-лечить? Алексей, сталкиваясь в командировках с жителями «провинции», часто испытывал к этим людям огромное уважение с примесью зависти к устойчивому, очень правильному мировосприятию. Чем дальше от столиц и больших городов, тем чаще ему встречались такие симпатичные люди.

Мимо проплывали леса и редкие огоньки в одиноких домиках, излучающие свидетельство «мы тут живем».

Алексей разделся, улегся в постель и взял в руки ретродетективчик в мягкой обложке. Хватило четырех страниц.

Утро. Около семи часов. Алексей, бодренький, одетый, пытался разглядеть за окном хоть что-нибудь. Мимо проплывали размытые пятна. Плотный туман. Поезд замедлял ход перед станцией Нерехта.

Алексей допил кофе, похлопал себя по карманам, достал пачку сигарет и направился к выходу из вагона. На этой станции, по словам Александра Юрьевича, вагон будет стоять часа полтора-два.

Поезд остановился. Людмила открыла дверь и подняла крышку, освобождая ступеньки.

— С добрым утром. Далеко не отходите, а то потеряетесь.

— И вам доброго утра.

Алексей спустился по ступеням в «молоко».

Вокруг бродили «ежики» с размытыми очертаниями. Рядом с вагоном стоял фургончик «Газель» и мигал всеми желтыми лампочками. Дверь фургончика открылась, и какие-то сосредоточенные мужики стали таскать коробки и ящики к вагону. Людмила руководила погрузкой. Ее напарник внимательно читал надписи на коробках, сверял с какими-то бумажками, отмечал карандашиком и кивал, мол, можно.

По окончании погрузки мужики забрались в фургон. Машина, осторожно бибикая, развернулась и растворилась в тумане.

Конец ознакомительного фрагмента.