Несерьезные отношения

Марья Коваленко (2024)

— Не будет никаких клятв и рассказов о большой любви. — Я согласна. — И других у тебя не будет. Только я. Когда захочу и сколько захочу. Тяжелая мужская ладонь легла на горло, а большой палец прошелся по губам. — Мне подходит, — прошептала я, не узнавая себя. — Красивая феечка. Хорошая. — Горячая мускулистая грудь вжала меня в стену с нежностью асфальтоукладчика. — На месяц… — Тело уже вспомнило, как хорошо бывает в этих объятиях. Оно загорелось, забыв обо всех табу и стоп-кранах. Лишь мозг в панике пытался выторговать последние гарантии. Напоминал о гордости, воспитании и коротком неудачном браке. — Ты не пожалеешь. Ни потом… Ни сейчас. Самостоятельная история. ХЭ. Однотомник Без трагедий, с огоньком.

Глава 2

Паша

Я, конечно, знал, что бабы бывают с придурью. Бог не уберег от встреч и с такими.

Но чтобы кто-то сбегал от меня в разгар веселья… Со спущенными трусами и одеждой в охапку…

Глаза на лоб лезли.

Уши дымились от ахера.

Рожу перекосило как от удара в челюсть с замахом. А в паху все ныло так, словно меня кастрировали тупым ножом и без наркоза.

С минуту глазам поверить не мог. Как идиот пялился на дверь и хрипел от боли. Чуть без штанов не ринулся в коридор догонять свой придурочный презент и трахать, где поймаю.

Душу б вытряс из этой девки. Буквально! Загнал бы по самое не балуйся и учил… Долго, качественно, пока извилины в хорошенькой голове на место не встали бы.

Не жалея собственного здоровья, объяснял бы этой дуре, что хорошие девочки не спрыгивают с члена в самый ответственный момент!

Не бросают вот так, в полной боевой готовности, когда яйца готовы лопнуть и от боли даже вдохнуть не получается!

Не динамят, после того как отстонали три акта в вертикальной прелюдии!

Камасутра легкой разминкой показалась бы в сравнении с тем, что я бы девке устроил. Только вот грозить было некому.

Свинтил мой презент. Раскочегарил и по славной женской традиции «Возбудим и не дадим» уцокал в закат.

Как такая херня вообще была возможна, в голове не укладывалось.

Между ушей словно кто-то стоп-кран сорвал.

Я четко понимал, что накрыло одинаково обоих. Помнил, каким влажным был мой подарочек, как сладко постанывал… протяжно, глухо, словно там, внутри, уже вакуум образовался и нужно срочно спасти, заполнить.

Глазищи девки помнил. Зеленые, шальные. Омуты настоящие! Затягивали с головой и вырубали на хрен.

Губы ее. Пухлые, сочные. От одного вида их хотелось опустить девку на колени. Заставить раскрыть сладкий ротик и вставить член. Без подготовки сразу до горла.

Чтобы видеть, как эти губы обхватывают ствол. Как нежные половинки скользят по коже… Хоть немного спустить пар перед тем, как нормально трахать начну.

Конфетка, а не презент. Красивая, стройная. С изгибами правильными. Словно под мои руки заточенными. С проклятыми веснушками, от которых улыбка по роже сама расплывалась.

Не девочка, а женщина. Не люкс, а скорее эксклюзив. Свежая. Без продажного блеска в глазах и пошлых тряпок. В глухом костюмчике, как училка. Робкая. Будто до меня этот фрукт вообще никто не пробовал.

Так и хотелось позвонить Кравцовым и сказать, что удружили.

Не планировал ведь я браться за то дело. Времени и желания не было. Без Кравцовых между Москвой и проклятым Гамбургом, в котором партнер решил открыть филиал, разрывался.

Секретаршу чуть не уволил, когда она эту встречу назначила. Кравцову чуть на хер не послал, когда услышал в трубке ее блеяние про девочку, что от них «просить придет», и «спасите-помогите» четыре раза.

Кто ж предупреждал, что придет такая?!

Кто ж знал, что я забуду про свои собственные табу на платных девок и живые подарки?!

Кто ж представить мог, что эта феечка заведет до отключки за несколько секунд? Нутро вывернет своими стонами и взглядами сумасшедшими. Потечет на меня, как кошка в марте. Даст потрогать все охрененные выпуклости и впадины.

Но больше ничего не даст!

Не готовила меня к такому сучка-судьба.

Не обламывали, словно я бездушная машина для траха, которую можно выключить в любой момент.

Как пацан чуть не разревелся, когда ширинку застегивал. Больно. Хоть в скорую звони и проси, чтобы медсестричек посимпатичнее прислали.

Еле до лифта дошел, думал, чокнусь. В ушах стреляло. Каждый шаг ударом по яйцам отдавался. Каждый метр казался марафонской дистанцией.

Ноги передвигал как инвалид. Пока до ресторана на первом этаже добрался, несколько раз себя в покойники записал и эпитафию придумал.

Только когда пакет со льдом у бармена за дурные деньги выкупил, стало немного легче.

Я прижал свою покупку прямо к ширинке, как к ожогу. Второй раз за вечер чуть не расплакался. Теперь уже от облегчения! А потом так, с пакетом, и поковылял, будто кавалерист после суток на коне.

Вначале, хромая и шипя, по лестнице к парковке. Потом, звеня ледяными кубиками, метров пятьдесят по паркингу.

И только уже в машине меня окончательно отпустило.

В штанах наступила антарктическая зима. С сосульками и инеем. Слезы высохли. И все живое наконец, скукожившись, опало.

Смотреть на такое превращение было больно. Ощущать — обидно. А думать, как я дошел до подобной жизни, позорно.

Пока домой доехал, сто раз успел проклясть себя за то, что связался с Кравцовыми. Чуял ведь заранее, что не нужно мне это.

Едва переступив порог квартиры, сразу же послал секретарше письмо, чтобы утром гнала эту Валентину лесом.

«Что бы ни предлагали, на хер!» — для пущей убедительности завершил я ценное указание.

Ужин еле впихнул в себя. Уснул только в три ночи. Не знал, на какой бок лечь, чтобы отмороженного не потревожить.

А утром на работе… стоило влить в себя литр кофе, проораться на подчиненных, как снова переклинило.

Будто знала, что секретарша пошлет, Кравцова позвонила мне напрямую. Вопила что-то на женском истерическом про «свою несчастную девочку» и про «как вы так могли».

Херню какую-то несла, да еще и костерила, словно вчера это не мне инвалидность светила, а ее глазастому презенту.

Ныла снова о судьбе своего мужа. Нереально было разобрать смысл без переводчика.

Икала. Всхлипывала.

Так и нарывалась.

Но когда в конце уже спокойным голосом спросила: «Ну, так вы поможете?» — вместо того чтобы отказать, я вполне осознанно и четко рявкнул:

— Да!

* * *

Женя

Правду говорят, что в экстремальной ситуации тело, особенно женское, способно на чудо.

Что такое бег с препятствиями, я знала только теоретически — видела по телевизору. Но жизнь заставила — и понеслась сама! Петляя между рабочими столами, натягивая второпях брюки и застегивая пуговицы рубашки.

Бежала с такой скоростью, как ни в институте, ни в школе не бегала! Хоть в олимпийскую сборную заявку подавай!

В лифт я влетела почти нормальным человеком. Остались лишь каша в голове и непривычная сырость в трусах, а еще руки тряслись, как у алкоголика наутро после попойки.

Телефон дважды чуть на пол не уронила, пока доставала из сумочки. А потом еще раз — когда набирала номер Вали.

Судя по быстрому ответу, подруга ждала моего звонка.

— Ну как, он согласился?! — взволнованно крикнула она.

— Он… Он… — Я все еще не отдышалась, так что говорить было сложно. — Этот твой Бояринов… Этот адвокат… Он на меня так набросился… Еле ноги унесла.

Про насилие я, конечно, приврала. Собственные позорные стоны до сих пор, будто эхо, гремели в ушах. Но я не готова была делиться некоторыми деталями своего морального падения. Даже с Валей!

— Ээ… а ты случайно кабинетом не ошиблась? Может, это кто-то из подчиненных тебя встретил и не так понял? — В голосе подруги послышалась настороженность.

— Нет здесь никаких подчиненных. — Радуясь тому, что в лифте больше никого, я съехала по холодной панели вниз и обхватила колени свободной рукой. — Эти юристы, похоже, единственные люди в стране, которые соблюдают Трудовой кодекс. У них только босс перерабат-тывает…

На последнем слове я нервно икнула. А в голове вспыхнул образ адвоката с широкой грудью, мускулистыми руками и еще одной выдающейся запчастью, которая так и рвалась поработать. Распухла от потребности в трудовом подвиге!

— Валь, только честно, что ты ему сказала? Как вообще преподнесла мой визит?

— Да я, собственно, ничего такого и не говорила. Секретарше сообщила, что ногу сломала и вместо меня придет другой человек. — Подруга откашлялась. — Ну, чтобы тебя из офиса не выперли. Мало ли какие у них там правила!

— И никаких презентов не обещала? Или чего-то подобного? — Я закусила губу.

— Смеешься?! У меня все деньги на адвоката уйдут. Кредит, наверное, брать придется. Не до презентов. А что?

— Этот твой Бояринов… Он… Он меня за проститутку принял. За презент!

— Да что ты говоришь?!

— Набросился прямо у двери и начал… — В том, что произошло, даже признаваться было сложно.

— Что начал?

— Лапать меня.

— А ты абсолютно уверена? Может, он это… просто обнял слишком крепко! Ты ж у нас год без мужской ласки. Совсем забыла, что это такое. Вдруг неправильно поняла?

— Валя!

Я чуть не задохнулась от возмущения. Каждый клочок кожи, к которому прикасался Бояринов, еще горел, словно этот гад не просто трогал, а сразу клеймо ставил, метил меня своими пальцами.

Какие тут объятия?! С бывшим мужем секс скромнее был, чем приветствие с этим чертовым бульдозером.

— Всё! Всё! Бояринов тебя лапал. Признаю. — Валя сдалась практически без спора.

Случай был редкий, но меня так трясло, что вышло не до радости.

— Мне… Ик! Никогда… Ик! В жизни… Ик! Так стыдно… Ик! Не было. — Отходняк накрывал все сильнее. Теперь я икала уже после каждого слова.

— Блин… Если бы я только знала, что все так получится…

— Я даже сказать… Ик! Ничего не успела… Ик! Ни имя, ни зачем пришла.

— Родная моя… Женечка… Ой, зря я послала тебя на эту встречу. Ох, да лучше бы я сама покостыляла. Уж дошла бы. Как-нибудь.

Словно это не меня, а ее сейчас нахально раскатали по рабочему столу, Валя заойкала, заохала. В трубке послышались ругательства и всхлипы.

Только когда я подумала, что пора успокаивать подругу, она снова заговорила:

— Я тогда завтра на предварительное слушание одна поеду. Все равно Бояринов за дело не возьмется, а тебе, наверное, здание суда теперь противно будет видеть.

— Валь…

Лифт уже остановился, но я не спешила выходить. Смотрела перед собой на пост охраны, на машины за окном. Безумно хотелось сказать подруге, что она права. После тесного общения с одним юристом мне сейчас даже на его коллег смотреть не хотелось.

Однако совесть, будто решила отработать за предыдущий провал, включилась на полную катушку.

— И как ты справишься на костылях? — тоскливо протянула я.

— Ну… как-нибудь. — Валя всхлипнула.

— Ты же на них даже стоять нормально не можешь.

— Не маленькая. Научусь. — Подруга всхлипнула еще раз. Громче. — А тебе хоть с работы отпрашиваться не придется.

— Да ну ее, эту работу!

Впечатлений за вечер мне хватило с лихвой, так что нового директора своей школы и вспоминать не стоило.

— Мне все равно теперь. Без Бояринова дело не выиграть. Осталось лишь попрощаться с Колей, а для этого я костьми лягу, но доберусь.

На последней фразе голос подруги зазвучал совсем грустно. Она словно прямо сейчас готова была проститься на несколько лет с любимым мужем и начать собирать передачи.

— Я завтра приеду.

Охранник уже косился в мою сторону, поэтому тянуть с ответом было некуда.

— Ой, а тебе точно нетрудно? — Валя снова переключилась на свою волну «Забота FM».

— Нет, всё нормально. — Я пригладила растрепанные волосы, на всякий случай оглянулась в сторону лестницы и уверенно промаршировала мимо ресепшен. — Утром буду у тебя, как и договаривались. Жди!