Оля плюс Паша. Бывшие

Марья Гриневская (2024)

Мы познакомились с ним четыре года назад в ночном клубе. Я сразу влюбилась, а он? Оказывается, не сразу, и не влюбился вовсе. Для него я избалованная папина дочка, с которой ему не по пути. Он уже и замену мне нашел. Яркую, раскованную, независимую…Я ушла, мы больше никогда не будем вместе. Правда, есть одно НО и мне предстоит сделать выбор, который изменит и мою, и его жизнь.

Глава 7

Лялька

Отец приезжает рано утром, когда я еще нежусь в кровати.

Слышу, как он разговаривает с Алексом, потом с Сашкой. Слов не разобрать, до меня долетает лишь гудение и бубнеж с разной интонацией. Голос отца пропитан уважением и заинтересованностью? Это для Алекса, безошибочно угадываю я.

А сейчас? Знакомая нам с сестрой с самого детства, властность и напор.

«С Сашкой говорит — уверена я — отчитывает ее за непутевую младшенькую».

Надо бы выйти и выслушать все предназначенные мне претензии, но я малодушно укутываюсь в одеяло, закрываю глаза и лежу, в попытке оттянуть неизбежное.

— Подъем, Ольга — вырывает меня из состояния дремоты отцовский голос и я подпрыгиваю на кровати.

Ольга… только он мог меня так называть. Мое полное имя всегда было чем-то вроде маркера. Накосячила, ошиблась, ослушалась — жди отповедь, которая начнется именно с этого, почти приказного…

— Ольга! Подъем! — надо поговорить, повторяет отец уже громче — Надеюсь, услышать более внятные объяснения, чем от твоей сестры.

Хлопок двери и я, зажмурившись, со стоном падаю на подушки. Надо вставать, отец ждать не будет, следующий раз в ход пойдет тяжелая артиллерия. В детстве нас сестрой за такое могли и холодной водой окатить.

Когда захожу в гостиную, сестра с отцом уже сидят за столом и пьют кофе. Сашка бросает на меня многозначительный взгляд, пытаясь, что-то подсказать.

«Что? — чуть дергаю руками и смотрю на сестру».

— Садись, Ольга — прерывает наши гляделки отец.

— Я за кофе — делаю шаг к кофемашине.

— Сядь! — Командует отец.

Я давно не маленькая девочка, но эта интонация… Как бы я ни хотела, ослушаться не получается. Вздыхаю и сажусь за стул, настраивая себя, что сегодняшний день надо просто пережить.

— Итак, этот уголовник не собирается жениться на тебе? — сразу переходит к делу отец.

Кладу руки на стол и переплетаю пальцы. Ответить нечего, возражать бессмысленно.

— У тебя два варианта — продолжает отец — выходишь замуж или делаешь аборт.

— За кого? — выдаю, что первым приходит на ум, и тут же жалею об этом.

— Правильно мыслишь — хвалит меня он — завтра вас познакомлю, через неделю распишитесь.

— Что? Пап, ты сейчас серьезно?

— А ты как думаешь?

— Мы в цивилизованном мире живем, не в горах.

— Считаешь это хорошо? — припечатывает меня взглядом отец — В горах в подоле не приносят!

Тишина.

Звучит, как «садись два». Нет, он прав, конечно, а я нет… Но, черт побери, обидно. Это ведь не экзамен. Я просто его дочь и последнее, что хочу — это разочаровывать.

— Я не хотела так — хриплю, в надежде, что он поймет — но замуж? Это не выход. Не за первого же встречного?

— Согласен, не дело, а как еще? Если вы — он кидает извиняющийся взгляд на Сашку — с мужиками разобраться не можете, то приходится мне все брать в свои руки.

Сашка психует, но не подает вида. Молча встает из-за стола и идет варить кофе, но зная сестру… Еще немного и рванет. Отец тоже это чувствует и, тяжело вздохнув, произносит: «Ну, не надо так трагично все воспринимать, словно я и вправду первого встречного предлагаю. Хороший, перспективный мальчик, с его отцом мы с университетских времен дружим».

— Пап, — Сашка разворачивается к столу и опирается бедром о столешницу — Какой мальчик? Пусть сама решает. Ну не сможешь ты всю жизнь ее опекать, и голову свою не прикрутишь. Я никого сейчас не защищаю. Грозин — козел, Лялька — дурочка, в розовых очках…

— Саш, — пытаюсь остановить сестру.

— Ничего не Саш! Наворотили дел — машет она рукой и отворачивается.

— Возвращаемся к тому, с чего начали — громко произносит отец — замуж или аборт!

— Ну нельзя так, — умоляет Сашка.

— А как можно? А? Родит, осядет с ребенком, отказавшись от учебы и перспективной работы?! — Припечатывает сестру отец и тут же переключается на меня — Жить на что собираешься? Нет, конечно, я буду тебя содержать, но в этом мире нет ничего вечного. Заканчивается все! Время, деньги, здоровье, жизнь… Кем ты себя видишь лет через пятнадцать, Ляль?

«Кем я вижу — раздраженно повторяю про себя — Спросил бы, я вообще себя вижу сейчас? Осядешь, содержать… Сговорились они с Грозиным что ли?»

— Молчишь — расценивает мое замешательство как капитуляцию. — То-то же. Учиться надо, с работой разобраться, иначе так и будешь от таких вот Грозиных зависеть. Думай, Ляль, решай. Завтра к вечеру жду ответ.

Отец уезжает, оставив на столе остывший кофе, а мы с сестрой еще долго сидим на кухне, думая каждая о своем. Ситуация, когда любой разговор не имеет смысла и мы молчим.

— Кто-то умер? — заходит на кухню Алекс.

Одновременно с Сашкой одариваем его взглядами, полными осуждениями.

— Нет, просто сидите в тишине, я думал… — осекается он, нарвавшись на вторую волну осуждения — все, все, я в офис.

Межницкий уходит, а мы с сестрой пытаемся вернуться к нашим ежедневным заботам. Если у Сашки с этим полный порядок, то у меня что ни шаг, то затык. Пытаюсь помогать, но, поняв, что просто мешаюсь — ухожу к себе в комнату.

Настроение на нуле. Так себе из меня помощник… но не это меня беспокоит. Внутри грызет все своими острыми зубками осознание, что прав отец. Грубо и честно — в его стиле.

«И не только отец прав — шепчет внутренний голос, но эту мысль я заталкиваю поглубже».

— Еще чего, прав он! Вот как выйду замуж… Точно! И свадьбу в его клубе устрою! Пусть любуется, какая я красивая и… Да, кто он такой вообще?! — падаю на кровать, осознавая, что не такая уж это плохая идея — замуж.