Доля ангелов

Марьяна Брай

Мне не повезло в моей прошлой жизни, но мне дали шанс прожить еще одну. Я стала дочкой советника короля, но мое счастье длилось не долго, да и счастье ли, когда в королевстве сплошные интриги? И мне пришлось обосноваться там, где нет никаких благ — мне пришлось начать на пустой земле. Тайны королевства я случайно забрала с собой, и они, скорее всего, добавят мне неприятностей, но пока у меня другие планы — обустроить свой быт, и я уже знаю чем буду заниматься, и знаю, что смогу всё! Всё и еще немножко!

Глава 9

Платья были чудесные — плотная ткань держала форму, рукава с легким фонариком у плеча только подчеркивали тонкие запястья, идеальные вытачки повторяли верхнюю часть словно вторая кожа. Самое главное, они не стесняли движений.

Я примерно такие шила для кукол Барби, вернее, на одну куклу, которую мне купил дед уже годам к восемнадцати — они только пришли к нам. И я тайком от подруг сидела вечерами, и шила кринолины. Но шила я чаще саму куклу, чем платья, потому что китайская подделка расходилась по швам спайки. На этом мои швейные навыки и закончились.

Глубокий вырез декольте густо украшает вышивка гладью, но нити такие фактурные, что она кажется отдельным элементом ткани. Юбка как наша юбка-солнце — держит форму благодаря крою по косой. Три нижних юбки придают низу объем, но не сковывают движений. Единственное — очень тяжелый набор для танцев, которыми мне придется заниматься весь вечер. Нет, шесть вечеров без выходных. Это не праздник — это работа какая-то!

Радовало, что это место не знает корсетов — эта мысль заставила улыбнуться, потому что, попади я сюда в своем прошлом теле — его стоило придумать, и вот тогда я стала бы самой богатой женщиной. Тетеньки везде одинаковые, и дай им возможность выглядеть тоньше, они ее непременно используют.

Каждый наряд был по своему удивительным, и речь здесь не о цветах — они все идеально шли как к цвету волос, так и к лицу. Я стояла перед своим салонным зеркалом, что установили у окна, и представляла себя Золушкой. Только вот мне совершенно не хотелось принца. Нужно обратить внимание на мистера Нотинга — я не хотела замуж, но так сильно хотела ребенка, что готова была бросить идею о замещение отца.

Нет, нет, Лали, не пора еще, не пора. У нас много времени, и с отцом все хорошо — он полон сил и здоровья. У тебя есть время, чтобы ознакомиться с жизнью при дворе, с обязанностями отца. Уж если мне Архангел обещал ребенка, значит он будет. А сейчас я должна сделать все, чтобы не зависеть от здешних мужчин — плавали — знаем, чем это заканчивается. Как в джунглях — расслабился, и вот ты уже получаешь «удовольствие».

— Мисс Лора, ты будешь самая красивая на балу! — Рита говорила искренне. — И это еще без прически! А когда ваши волосы уложит мадам Корье, ты станешь сказочной!

— Что значит, сказочной, Рита? — хм, я даже не думала о том, что здесь есть сказки. А ведь они расскажут много о народе. — Где можно почитать сказки?

— Сегодня вечером я принесу самые лучшие, и мы с вами почитаем.

— Хорошо. А твои платья готовы?

— У меня три платья, я буду менять их через день, но они тоже очень красивые.

Примерка и подгонка закончилась только после обеда — я четыре с лишним часа стояла на табурете, и спускалась только для того, чтобы снять наряд, передать швее и надеть следующий, который тут же переходил в руки швей, и так по кругу.

— Рита, неси обед сюда, у меня нет сил.

— Ваш отец ждут вас для общего обеда, у него в гостях мистер Нотинг — его заместитель. Стол уже накрыт, я принесла вам одежду и готова быстро убрать волосы, — Рита была настроена боево — слова мистера Гросарио здесь — закон.

— Ладно, расскажи мне, пока надеваешь на меня все это, он нравился мне как человек, как мужчина?

— Да что вы говорите, вам не нравится никто кроме вас самой, ой, простите, но я говорю, как было!

— Конечно, только истинную правду — что было до моей травмы.

— Так вот, он вроде хороший парень, но уж больно мягкий — как подушка. Это лучший вариант, если вы хотите выйти замуж — он будет слушаться вас, но в последнее время он сильно обижен вами.

— Что я натворила?

— Вы унизили его при всех, назвав скучным и топчущимся на месте тюфяком. Это было на собрание при его величестве, на которые вы ездите вместе с отцом раз в месяц. Когда мистер Нотинг предложил вашему отцу принять предложение какой-то очень далекой страны, не запомнила название, вы сказали ему, что нашему королевству нужно быть самостоятельным. Отец говорил с вами об этом случае, а я была в комнате и слышала все. И вы его вот так обозвали. Король даже немного подтрунивает сейчас над ним. Какому мужчине понравится такое, ну, вы понимаете! — Рита укрепила прическу, сделав ее более пышной, размотав мой пучок, с которым я хожу здесь с первого дня — не нравятся мне все эти сложные кандибоберы на голове.

— Ничего себе я дрянь, — я подумала, и добавила: — Была дрянь. Я так больше не буду, Рита.

— Ага, сегодня я слышала, как вы миссис Гросарио на место поставили, я уж думала вернулась старая мисс Лора, и хотела в леса бежать, — Рита смеялась вместе со мной.

— Рита, у меня просто закончилось терпение, — мы вышли из комнаты и прошли в среднее крыло на первом этаже. Комната была большим залом с занавешенными окнами, правильно — за окном должна быть стена крыла с кухней, но есть все же приятнее в светлой комнате. Там был накрыт стол, за которым я увидела только маман, она напевала под нос и кушала что-то вроде пахлавы — сладость блестела маслом и распадалась на слои. Свечи горели на столе и настенных светильниках — было достаточно светло, но было ощущение глубокого вечера и потерянного дня.

— Приятного аппетита, мамуля, — надо брать ее первой, пока жует, а то спросит чего-нибудь, а у меня не окажется ответа.

— Что? — она перестала жевать и уставилась на меня.

— Не стоит есть сладкое перед едой, мамуля, это очень плохо для желудка.

— Для чего? — ее ступор стал еще более занимательным.

— Лора, мы рады, что сегодня ты можешь обедать с нами, — из смежной комнаты вышел отец, а за ним молодой мужчина лет двадцати пяти. Он был неожиданно красив, и имел внешность ангела — такие очень долго остаются милыми и приятными — черты лица остаются мягкими даже в пятьдесят. Светлые, чуть волнистые волосы, немного вздернутый нос придавал ему образ задиры, полные чувственные губы открыты в приветственной, но ненатянутой улыбке — я точно нравилась ему. Его движения напоминали кошачьих — очень плавные, мягкие, словно плывущие в комнате — было приятно смотреть на то, как он шел ко мне, как откинул назад волосы, как взял мою руку в свою и чуть наклонил голову.

— Мисс Лора, я рад, что вы здоровы. Мы все очень переживали за вас и мистера Гросарио, который не мог больше думать ни о чем, кроме вашего состояния, — он отпустил руку, но у него, в отличие от меня не было вопроса куда ее деть — он согнул ее в локте и держал на уровне живота, словно ждал, что я возьму его под руку.

— Льюс, спасибо, мы сейчас, наконец, вернулись к прежней жизни. Сейчас Лора немного оправится, посетит балы, и мы вновь примемся за работу. Идемте к столу, слуги готовы подать горячий обед, а я страшно голоден.

Ага, Льюс, надо запомнить. Ну, он ничего такой, не похож на тюфяка, может просто добрый и мягкий, а Лора со своим нравом императрицы считает, что можно оскорбить человека при его начальстве. Хамка. Хамка и дрянь, ну ничего, Льюс, думаю, мы с тобой подружимся и сработаемся. Вот кто напомнит мне все детали, что касаются работы!

Я была такой голодной, что только чувство приличия позволяло сдержать напавший на меня страшный жор. Я доела суп, мне сменили тарелку и принесли мясо с горошком. Очень мягким и нежным, такие сорта у нас поспевают в самом начале лета и держатся в меню сезонных блюд не дольше недели — уж очень прихотливы в хранении и быстро перерастают и становятся жесткими. Взяла бокал и чуть не отхлебнула, опомнившись только от запаха, ударившего в нос газами и амбрэ бормотухи. У меня от этого запаха сразу всплывал момент, когда я тонула. Я отставила бокал. Подошла служанка, и я попросила принести чай.

— Лора, тебе не нравится вино? — маман отпивала из бокала и закусывала кусочками мяса.

— Я не хочу, от него в желудке есть неприятная тяжесть, тем более днем, — я хотела закрыть тему, но поздно поняла, что снова совершила ошибку.

— Что такое желудок, Лора, ты второй раз говоришь это слово, и как я поняла, оно касается еды. Что такое желудок? — кроме мамы на меня внимательно смотрели мужчины.

— Это место в животе

— Какое место, Лора? — теперь к допросу подключился отец.

— Там, внутри, место, где переваривается пища.

— Что значит переваривается? — Нотинг решил присоединиться и уже улыбался, отложив приборы.

— Та пища, которую мы съедаем попадает в желудок, и там переваривается, ну, это как перемешивается, мелко перетирается, а потом усваивается.

— Таак, Лора, у тебя все хорошо, голова не кружится? — отец с серьезным видом вставал, отложив салфетку, и направлялся ко мне. Нет, только не сейчас. Я еще хочу есть, у меня кроме кофе с раннего утра ни росинки не было во рту. Не моя вина, что у вас здесь не знают о желудке. Надо выяснять где я.

— Ха, ха, какие вы смешные, — кроме как это, из меня ничего не выдавилось, идея сама, как вспышка, возникла в голове. — Ну что же вы такие серьезные, и пошутить нельзя. Откуда мне знать, что там внутри? — я смеялась как могла, и увидела, что отец остановился и тоже начал осторожно улыбаться, а потом засмеялся по-настоящему.

— Доченька, ты стала странно шутить, наверное, тебе не стоит читать эти журналы для горожан, где рассказывают о том, как ведьмы обороняются на судах. Скорее бы их всех перевешали, — мама тоже смеялась, но мне стало не смешно — второй раз за день про повешенных, и это только обед. День повешенья какой-то. Ладно хватило ума не спрашивать, вешают ли их прямо за шею. Сработала, наверно, моя хитрость — раньше я бы не смогла так быстро отмахаться.

Аппетит пропал неожиданно — только что я считала, что могу съесть быка, а тут прямо как отшептали от тарелки. Я выпила чай, принесенный служанкой, посмотрела на стол и решила валить отсюда, пока снова чего лишнего не брякну.

— Извините, мне все же тяжело столько времени сидеть, я пойду прилягу. Спасибо, что навестили нас, мистер Нотинг, надеюсь, скоро мы с вами встретимся, чтобы продолжить работу, — я начала вставать, и Рита сзади отодвинула мой стул. Льюс отложил салфетку с коленей, встал и подошел ко мне. Он снова потянулся за моей рукой и я охотно протянула ее ему. Когда он ее чуть сжал, я ответила таким же сжатием, и увидела в его глазах огоньки радости. Надо же, забили парня и запугали, а он вон какой добрый и теплый.

— Отдыхайте сколько нужно, мисс Лора, мы все еще успеем, ваше здоровье сейчас — самое важное, — он чуть поклонился, и я решила, что на этом все. Посмотрела на отца — он не вставая мотнул головой и продолжал есть. Мама смотрела на меня очень внимательно и кусала внутреннюю сторону нижней губы, это значило, что она думает о том, чего очень хочет избежать — я знала этот жест как никто. Хоть бы отмазка про шутку сработала!

— Рита, срочно рассказывай про ведьм, — я начала расспрашивать, как только за нами закрылась дверь. — Снимай все эти красоты с меня, и рассказывай.

— А что с ведьмами? Ведьмы тут — хуже воров и предателей королевства, потому что обманывают и несут мор людской.

— Как обманывают? Все расскажи.

— Ну, они нарушают Божью волю — если человек должен умереть, так решил Бог Гасиро. Сейчас вот все винят ведьм, что поля умирают, что урожая нет. Раньше их отлавливали и выгоняли за королевство — только язык отрезали и клеймо на лбу ставили, а сейчас вешают, и сразу после этого топят. — Рита говорила спокойно, словно это было будничным и естественным событием — повесить и утопить человека как сходить сначала в супермаркет, а потом зайти в кафе.

«Только язык отрезали и клеймо на лбу ставили» — да вы шутите? Только? Бог мой Иисус, не оставляй меня одну наедине с этим Гасирой, я ведь крещеная, а ты ведь не за тело, ты ведь за душу отвечаешь, значит ты со мной.

— А как можно доказать, что это ведьма? Или она прямо колдует на глазах у всех? Или любую могут схватить, которая не понравится инквизиции?

— Кому не понравится?

— Как называются люди, которые ведьм ловят?

— Дети Гасиро, как еще-то. Они и слова о Боге рассказывают, и в семьи приходят жить, если кто Бога забудет — напоминают и на путь прежний ставят.

— Ужасно, — это я сказала, а подумала вообще другое слово.

Так вот почему мать побелела как тряпка в хлорке, когда я про внутренности начала трындеть. Вот почему отец встал. И это я еще при чужом человеке! Как приставят к нам сейчас такого сожителя с Гасирой в голове, и накроются все мои планы полной Гасирой. Ведьмы, значит, лечат людей, а врачи здесь на что, ведь сидел со мной этот дяденька рядом, когда я очухалась.

— А врачи есть? Ну, доктора или знахари?

— Нет, я таких слов не знаю, мисс Лора.

— А кто сидел со мной, когда я пришла в себя?

— Так Дети Гасиро и были, приходили по одному в день и говорили с тобой — Богу про тебя рассказывали, просили вернуть, ведь ты в его руках. Раз выжили вы — значит он решил так.

— Ясно, Рита, видимо, сказки на сегодня отменяются. Теперь срочно рассказывай про завтрашний бал — что там нужно делать, как с королем себя вести?

Мы говорили до темна, потом репетировали странные завертушки ногами, которые нужно станцевать перед его величеством, и много другого, пока в животе не заурчало. Ели мы вместе и молча. Думала я о ведьмах. Язык мой — друг Детей Гасиро, которые в любой момент могут меня сначала подвесить прямо за шею, а потом утопить — прямо в воде. И все, здравствуй, доктор Хаус, это я, уровень я завалила, давайте начнем сначала. А он скажет: сделайте ее кошкой, и отправьте родиться где-нибудь в селе Осинки Московской области у бабки Настасьи.

Представляя, как буду жить, будучи кошкой, и оставят ли мне мозг человека, заснула.