(Не) родная. Ты у меня в крови

Марта Заозерная (2025)

Увидев в отражении зеркала Ярослава, я замираю. — С твоей стороны было очень умно перенести дату свадьбы так, чтобы я не узнал, — произносит он с холодной усмешкой. Замечаю в его руках верёвку и вопросительно приподнимаю бровь. — Не обращай внимания. Думаю она мне не понадобится. Навряд ли ты будешь сопротивляться. Демонстративно бросив её на стол, он как ни в чём не бывало достаёт из кармана пузырёк с хлороформом и чистый платок. Да ну нет! Это слишком даже для моего брата! Быть такого не может! Или всё-таки может?!

Глава 3

— Наконец-то. Скоро начнется, — с облегчением произносит Васильева.

Настя так не любит свое имя, что все окружающие зовут её по фамилии. Даже в своих мыслях.

— Марьян, ты вообще тут? — толкает меня вбок локтем. — Я с тобой разговариваю.

Машинально киваю.

Не совсем.

События последних дней направляют мои мысли в иное русло, нежели работа.

Сначала я поругалась с Ярославом из-за его ужасной выходки. А после и с Давидом, когда он при мне нелестно высказался о характере моего брата, назвав его скотом.

Борьба с собственными чувствами — непростое занятие.

Ещё неделю назад мне казалось, что я неплохо справляюсь.

Давид мне, в самом деле, не безразличен. Какое-то время мы с ним приятельски общались. Было это в старших классах, а потом он уехал учиться в Москву. Поначалу переписывались, слали друг другу прикольные видео, делились новостями, но постепенно общение сошло на нет.

Периодически я о нем вспоминала, не испытывая при этом ярких чувств сожаления о потере товарища.

А потом он написал.

Так совпало, что это случилось именно в то утро, когда я в слезах выбегала из квартиры Ярика, осознав, что натворила ночью.

Кураж спал. Алкогольная дымка развеялась, и до меня дошло, что я переспала с братом. Мы не кровные да, но воспитывали нас, как родных.

Ближе некуда.

Я кормила маленького Ярика кашей, помогала маме укладывать его спать, вбивала в его ветреную голову логарифмы и интегралы, в конце концов! А потом вмиг все испортила, поддавшись его полупьяным уговорам.

Стыдно было так, что хотелось провалиться сквозь землю. Спускалась в лифте и мечтала оказаться на минус четырехсотом этаже.

В преисподней.

В самом жарком котле.

Для предателей.

В тот момент идея поехать в Москву, чтобы отвлечься, показалась мне неплохой. А там уже завертелось с Давидом.

— Марьяш, всё в порядке? — Васильева наклоняется и заглядывает мне в лицо. — Ты какая-то странная. В чем дело?

Стараюсь сделать вид, будто просто отвлеклась, а не конкретно загналась по поводу собственной глупости.

— Да, всё хорошо, — улыбаюсь ей, растянув рот чуть ли не до самых ушей.

Переигрываю.

Васильева вопросительно бровь приподнимает. Ещё бы. Обычно я сдержаннее.

— О, Спирин приехал. И Ко, — она, к счастью, отвлекается и смотрит мне за спину.

Обернувшись, замечаю Сергея Ивановича. В компании двух своих подчиненных он идет по проходу. Поравнявшись со мной, на миг замедляется для приветствия.

Никаких жарких объятий между нами не происходит, но и легкого кивка головы достаточно для того, чтобы все собравшиеся обратили на нас пристальное внимание.

Его это не слишком волнует — спокойно проходит дальше, а к моему лицу приливает кровь. Предвкушаю, как начну загоняться через пять… три… одну секунду.

Всю свою жизнь я хочу соответствовать. Упорно стремлюсь к этому, но недотягиваю. Самую капельку.

Родители меня всегда очень любили, заботились, всевозможно поощряли. Мне так хотелось дать им обоснованный повод для гордости. Добиться чего-то значимого самостоятельно. Чтобы это было не просто за то, что я у них есть.

И постоянно чего-то не хватало. Постоянно!

В занятиях спортом чаще были вторые-третьи места.

На олимпиадах по математике также.

Школа с серебряной медалью.

Единственное действительно важное достижение — окончание университета МВД с красным дипломом. Но знаете что?

Всё равно все считают, что в двадцать четыре года я являюсь следователем по особо важным делам из-за того, что мне повезло с фамилией, и, соответственно, со связями.

Особо «грамотные» уверены в том, что я сплю с — нетрудно догадаться — Сергеем Ивановичем.

Он пообещал маме, что будет приглядывать за мной — никто об этом не знает, — и теперь всё Управление кипит сплетнями.

Поздоровавшись со всеми собравшимися, Сергей Иванович, он же просто дядя Сережа — один из лучших друзей моей мамы, занимает место в первом ряду большого актового зала.

Мы с Васильевой садимся около стеночки, и теперь я могу беспалевно разглядывать его профиль.

Собранный, но при этом равнодушный взгляд. Уверена, что сейчас периферийным зрением он сканирует обстановку. Несмотря на достаточно расслабленную позу, его спина остается ровной, а мышцы кажутся крепко натянутыми.

Словно бы два разных человека. На выходных он дурашливо играет часами напролет с Алсу и Димкой, а в рабочих стенах, насколько я могу судить, у Сережи напрочь не имеется простых человеческих слабостей. Если не считать одной — точно знаю, что в его столе полно шоколадных конфет, которыми он со мной делится на регулярной основе.

Слухи родились не на пустом месте. Ни с кем другим руководство на места преступлений и задержания не ездит, но я смирилась. Спокойствие мамы важнее.

Один из заместителей начальника Управления Следственного Комитета нашего региона — самый ответственный за честь и доблесть мундира, начинает задвигать речь. Говорит очень долго и нудно, хоть и по делу.

— Обязанность оберегать честь и достоинство офицерского звания лежит на каждом из вас…

— Одни накосячат, а долбить будут всех, — со стенаниями произносит Настя.

Произошла неприятная ситуация.

Двоих патрульных ночью отправили проверить остановку по вызову. Женщина пожаловалась, что гуляла по набережной в компании маленькой внучки, и они наткнулись на парочку совокупляющихся молодых людей.

Как уж так вышло, непонятно, но закончилось всё тем, что девчонка — та самая, что с молодым человеком весело проводила время, — подала заявление на патрульных. Причина — изнасилование.

Казалось бы — долбить должны смежную структуру, но один из парней оказался сыном начальника одного из отделов следственного комитета.

Такие темы у нас очень долго перекатывают. Уже предвкушаю, несколько месяцев исправительных работ.

Несоблюдение этических норм карается в верхней степени строго.

«Интересно, если кто-то узнает, что я спала с родным — хоть и по документам — братом, что со мной будет?!»

Последние месяцы я во всех красках представляю всеобщее порицание. Извожу себя, но поделать ничего не могу.

И поверьте, осуждать меня за это трудно. Когда всю жизнь к чему-то стремишься, и на горизонте появляется действительно стоящий шанс, страшно бездарно его упустить.

Ежесекундно в голове закручивается вихрь мыслей, я пытаюсь найти решение, как сделать всем хорошо, никого не обидев и ничего не потеряв, но его нет. Непременно нужно чем-то жертвовать.

Мужчина на сцене начинает подробно перечислять все качества, которыми должен обладать истинный офицер.

Невольно меня цепляет «порядочность», словно крючок. Очень больно.

— А ещё взятки не брать, — хмыкает Васильева.

Вот уж кому тяжело держать язык за зубами.

После нагоняй-совещания уйти не успеваю. Спирин, обернувшись, взглядом дает мне знак, мол, задержись.

— Через час зайди в мой кабинет, — произносит он на ходу, направляясь к выходу. — Обсудим с тобой собранные материалы.

Перед тем, как отправиться к себе и заняться работой, мы с Настей покупаем по стаканчику кофе. Недавно у нас установили новые кофемашины и напиток стал приличнее. Раньше невозможно было пить.

Кислый кофе — попробуй умудрись такой сделать.

— Скоро нас чипируют и будут отслеживать каждый шаг, — мрачно шутит коллега. — Не наши пацаны накосячили. Зачем это распятие сейчас было? — указывает вверх ладонью. — Мало ли кто где резвился. Там видео в чат слили, ты видела? С девкой этой.

Отрицательно качаю головой.

— Шаболда она конченная. С тем пацаном в клубе познакомилась за сорок минут до соития. Наши камеры видеонаблюдения все подняли. Понимаешь, да? Любительница, мать её, острых ощущений! Вкурила, что лучше с двумя, чем с одним. Я только одного не пойму, на кой хрен она им? Ты её видела? Лет девятнадцать, а шкура потасканная? — говорит так эмоционально, что мне приходится оглянуться.

Вроде никто не обратил внимания на возглас.

— Тише ты, — шиплю на неё.

— Марьян, ты очнись! Тут все со мной согласны. Сейчас служебные проверки посыпятся, как из рога изобилия. Успевай только карман шире держать, или ещё чего…

Васильева замолкает, так резко остановившись на пороге нашего кабинета, что я за малым успеваю её обойти и не ударить в спину.

Скользнув взглядом по кабинету, сразу определяю причину.

В её рабочем кресле, развалившись, сидит мой братец собственной персоной.