Лучший из нас

Марсель ди Мария

Робинзонада двадцать первого века. Самолет терпит крушение в глухом сибирском лесу. Выживает лишь горстка молодых людей, которой предстоит столкнуться с природой.

День

Утро выдалось холодным, собственно говоря, от холода большинство и проснулось. Совсем не хотелось подниматься из своего чуть теплого крова, но нужно было что-то делать, иначе мы бы просто окоченели. Над нами сидели вороны и периодически перекликались, это чертовски бесило. В воздухе повис неприятный запах. Костер погас уже как несколько часов назад, в нем еще таилось немного тепла. Как мы только не старались его вновь развести и раздуть, подкидывая новых веток, но прогоревшим углям не хватало мочи.

— Черт подери! Где этот старик!? — завопил Аарон раздувая угли, поднимая вихри пепла.

— Не ругай его. — Сказала Юля. — О в отличие от Вас все организовал и не удивительно что устал и уснул.

— Так кто же его просил все одному делать? — Оправдывался Руслан. Если ему нужна помощь, то следовало о ней попросить, а теперь мы мерзнем.

— Сейчас я с ним поговорю. — сказал Аарон. И направился в сторону, где Владислав организовал себе ночлег.

— Ты только не ругайся с ним, он нам нужен. — Крикнула в след одна из сестер-близняшек.

— Черт подери! Чем тут воняет!? — Возмущались люди.

Земля была влажной, вода выступала вокруг ступни буквально на каждом шагу. Не знаю, как бы сложилась наша судьба, если бы Влад и вправду просто проспал момент, когда следовало подкинуть дров. Уснул? Ну с кем не бывает? Но волей случая или же по иронии судьбы, человек который утверждал, что знал что такое дикие леса, как следует вести себя в тяжелых условиях тайги — на утро был найден мертвым. Безжизненное тело Владислава нашли в уцелевшей части самолета, в которой он решил провести ночь.

Мы вытащили старика и положили рядом с остальными погибшими, они располагались за самолетам. Лица их были холодными и твердыми. Неприятный запах шел именно от сюда, такой специфический, такой тошнотворно-сладковатый, запах как смесь дешёвого одеколона и жженого сахара — это запах смерти, учуяв его однажды ты запомнишь до конца своих дней. Гниющий труп — зрелище не из приятных, не смотря на светлое время суток, это выглядело как ночной кошмар. Кожа мраморная зеленовато-черного цвета. При жизни наши органы в большинстве случаев не содержат микробов, но после смерти иммунная система перестает работать, ничто больше им не мешает распространяться по организму. Кишечник поглощается ими изнутри, распространяясь из пищеварительного тракта, запускается процесс самопоглощения тела — смерть на молекулярном уровне.

Стоит понимать, что только недавно с нами случилась трагедия, мы только чудом остались целы, и вот теперь один из «везунчиков» лежал бездыханный на холодной траве. Теперь каждый на примере Владислава мог понять, что, спасшись сейчас, никто из нас не имеет никакой гарантии умереть от невидимых ран, и это стало одним из угнетений. А спасателей все еще не было видно, и в людях нарастало чувство тревоги, и никак не избавиться от нее, смерть ходила среди нас, ей оказалось мало двух дюжин людей, и как мы узнаем позже — ей всегда мало.

— Нам следует их похоронить. — Сказал Глеб.

— Так будет правильно. — Поддержал Мехди.

Со смертью Владислава в нас, что-то надломилось, мы еще не замечали этого, но процесс был запущен, старик вселял в нас надежду и был самоуверен в себе, мы смеялись над ним в тайне, но все же были рады его присутствию. Теперь же остался один молодняк, неопытные и неокрепшие дети больших городов одни посреди зеленого океана. Мы дети каменных джунглей, и очутившись в диком лесу не по своей воле способны лишь молить о помощи.

Мы вырыли для старика яму, и положили в нее худощавого Владислава, хмурый парень Илья достал у него с запахи документы и передал их своей спутнице — Оле. На правой руке Ильи красовались часы, он протер пальцем грязное стеклышко. Хмурый парень положил руки Влада на грудь, как принято это делать. Мы похоронили сперва старика, затем занялись остальными, трудились все, отлынивать в данный момент было бы кощунством, даже Аарон работал на износ. И в конечном итоге вся поляна была заполнена бугорками земли.

Жизнь продолжалась. Лес был старым, ничего не мешало ему жить своей жизнью, стоило пройти чуть дальше от обломков, как деревья словно сомкнулись надо мной, этот лес никогда не вырубался, и был тяжело проходим. Вечная мерзлота влияет на почвоформирующие процессы, нечеловеческий холод накладывает определенный отпечаток на разные стороны жизни. Я знал, что здешние морозы достигают зимой более сорока градусов по Цельсию и был рад наступающей весне, что мы можем спать у костра. Гора что находилась неподалеку, обрастала пихтой, кедром и елью, эти деревья чаще всего растут на северных склонах гор, что характерно для этих мест. Второй день после крушения подходил к концу, мы еще лелеяли надежду, что вскоре нас спасут. В очередной раз мы уселись у костра — это сближало нас друг с другом. Катастрофа сплотила воедино, и мы испытывали сострадание друг к другу. Грузные мысли приходили в головы, свет озарял задумчивые лица.

— Ни связи, ни вертолета НИ-ЧЕ-ГО. — Грустно констатировал Бобер. — Хоть бы самолет увидеть в небе, это бы…

— Им придётся их откапывать. — Перебил Аарон.

— Кого? — удивился Бобер.

— Он имеет ввиду мертвых. — Пояснила Юля.

— Зачем? — не переставал удивляться Бобер.

— Ты совсем тупой? — Раздражался Аарон. — Они не оставят их тут.

Бобер выкатил глаза и попытался что-то сказать, но лишь шевелил беззвучно губами как рыба.

— Выкопают, тебе то что? — Влез Иван. — И тех из кабины достанут.

— Нам больше говорить не о чем? — запротестовала близняшка.

Возникла небольшая пауза в разговорах, был слышен лишь треск костра.

— Эй что это у тебя на шее? — спросила Софи у кого то из окружения. Тот к кому она обращалась, не услышал ее. Это был пучеглазый парень с челкой, которая лезла в глаза.

— Руслан! — позвала его Оля, парень обернулся, — У тебя девушка интересуется. — И она указала на Софи.

— Что это у тебя на шее? — Повторила Софи.

— Ты про этот кусок железа? — Спросил Руслан, показывая непонятный предмет, подвязанный на шее.

— Да, про него.

— Понятия не имею. — С улыбкой начал он. — При падении была такое безумие, осколки, крики, я потерял сознание и очнулся весящим вниз головой. А эта штука. — Руслан указал на железку. — По какой-то причине оказалась у меня в кармане, теперь это мой талисман.

— А ведь верно, нужно себе тоже что-то оставить из обломков, буду дома поглядывать и благодарить судьбу за еще один шанс. — Подхватил Иван.

— О нет, мне достаточно будет воспоминаний. — Сказала Софи.

Если днем было прохладно, то ночь была по-настоящему ледяной, это чувствовалось в самом воздухе, сильно пахло мхом и влажной землей — это было дыхание холода. Несмотря на то, что костер горел неподалеку, держаться слишком близко к нему было невозможно, он обжигал тело, чуть дальше и тебя начинает знобить, найти золотую середину никак не удавалось.

Я замер в своем новом пальто и шарфе, эта ночь оказалась холоднее предыдущей, поэтому моей одежды было явно не достаточно. Я долго сидел у костра и старался не уснуть, ожидая, когда все улягутся. Наконец, когда последний студент пожелал всем доброй ночи, я решил действовать. В вещах, которые оказались без хозяев я отыскал свитер, который как и пальто был достаточно коротковат, однако он был из шерсти и хорошо держал тепло, далее я нашел шапку и тут же натянул на голову, но позже решил снять, из-за того что эта вещь могла оказаться знакома студентам.

— Нашел, что ни будь? — Спросил знакомый голос.

Я застыл на месте, мне было безумно стыдно, но с другой стороны и безумно холодно. Повернувшись, я увидел Софи, но она стояла не одна. Она привела с собой восточную девушку, сестру Араба. Мне стало безумно стыдно за то, чем я занимался:

— Я просто возьму их на время и тут же верну — сказал я.

Девушка не осмеливалась смотреть мне в глаза.

— Есть там еще вещи? А то у нее с братом то же пропал багаж. — Сообщила Софи.

— Что ни будь не броское. — Моментально добавила Арабка.

Я поднял руку, в которой лежала шапка. — Думаю — это пригодится.

Эту ночь я провел более утепленный, и уснуть было чуть легче, но все равно тяжело. Должно быть, никто так нормально и не выспится.