Сверхмотивация

Марк Шатуновский

Марк Алексеевич Шатуновский. Учился в МГУ, где получил первое признание как поэт в студенческой поэтической студии. Участвовал в знаменитом поэтическом семинаре К. Ковальджи, разделяя позиции и творческие установки метареализма. На протяжении многих лет выступает вместе с метареалистами в общих поэтических акциях. Один из организаторов известного московского клуба «Поэзия», объединившего большинство молодых писателей 1970–1980-х гг. Первый сборник стихотворений «Ощущение жизни» вышел в Париже в 1990 г. В 1992 г. принят в члены Союза писателей. Автор книг «Мысли травы» (1992), «Из жизни растений» (2000), «Дискретная непрерывность любви» (1995, роман). В 1991–1992 гг. его пьеса «Траектория улитки» шла на сцене театра Московского университета. Публиковался в журналах «Знамя», «НЛО», «Постскриптум», «Glas» и др.; стихи, проза и статьи переводились на иностранные языки и выходили в Бельгии, Франции, США. По приглашению USIA (Министерства культуры, образования и информации США) выступал с лекциями и чтением стихов в Нью-Йорке, Вашингтоне, Сан-Франциско, Санта-Фе и на филолого-философском факультете Айовского университета, где вместе с английским писателем Рольфом Хьюзом создал журнал «100 words», издающийся вплоть до настоящего времени. Участник и один из основателей клуба поэзии Stella Art Foundation.

Учебный натюрморт

вживаясь в равнобедренный кувшин,

я вычитаю из него привычность:

примерив обтекаемость машин,

он сам перед собой разыгрывает личность.

а драпировке, обласкавшей стол,

линялой до расцветок географии,

был свойственен когда-то женский пол

с чертами буржуазной биографии.

во фруктах восковых их образ обнажен

до стереометрической фигуры,

и натюрморт сплошным пространством окружен

в трех измерениях, написанных с натуры.

но я, свой глазомер поставив на штатив,

ищу свободную от измерений точку,

изображаемым предметам возвратив

постигшую их свойства оболочку.

пространство распахнув, как форточку во двор,

перепроверив зрение на верность,

я завожу кувшин, как гоночный мотор,

я отрываю от него поверхность.

я в натюрморт ввожу прохладный куб двора,

где разговор двоих в их схемах — перемычка,

где в толще тишины пропорота дыра

и, чиркнув, вечность освещает спичка.