Часовщик. Сборник рассказов

Марк Полещук

«Часовщик» – первый сборник рассказов писателя Марка Полещука. Автор размышляет на темы любви, времени и предопределённости судьбы. Можно ли, зная будущее, избежать своей участи? Защититься от происков чудовищных созданий? Совладать с самим временем? Приключения и происшествия, случаи и случайности густой кровью наполняют эти истории, в каждой из которых человеческое встречается с неведомым.

САШЕНЬКА

Купалёвы въехали в новую квартиру где-то в конце февраля — начале марта.

Старый дом в историческом фонде Санкт-Петербурга: один из тех, фасады которых украшены колоннами, а трубы и проводка оставляют желать лучшего. Но Купалёвым повезло: повышение отца семейства позволило не только переехать из спального района в желанный центр, но и сделать капитальный ремонт. Пять больших комнат отстроили чуть ли не заново, оставив только на удивление хорошо сохранившиеся полы и потолки.

Купалёвы, конечно же, хотели органично вписаться в интеллигентное общество жильцов, потому заранее прошлись по всем квартирам, извинились за шум и пообещали, что никаких работ после девяти вечера вестись не будет.

Соседей оказалось немного: пожилая семейная пара, до того чинная, что академическое прошлое в них не заподозрил бы только слепой; семья почти ровесников с двумя детьми-подростками; одинокая бабушка — божий одуванчик и студент. Академики живут на первом, как и одинокая бабушка. Вот только у Купалёвых сложилось впечатление, что они даже не подозревают о существовании друг друга. Студент, бледный худощавый юноша, вечно расхаживающий в чёрном пальто с поднятым воротником, оказался настолько застенчивым, что говорил с новыми соседями через закрытую дверь, да и то отделался парой слов. Благодушное семейство занимало третий этаж целиком. Скабрихины встретили пополнение парадной радушно и позвали Купалёвых в гости: «Обязательно-обязательно, нужно же знать соседей в лицо», но точной даты не назвали, и приглашение как-то забылось.

Знакомство свели и с консьержкой Лидией Петровной. Словно Цербер, она стерегла покой дома, цепко всматриваясь в каждого, кто смел переступить порог парадной. Одинокая бабушка с первого этажа поделилась сплетнями об аристократическом происхождении консьержки: дескать, Лидия Петровна — представительница старого дворянского рода, который чудом пережил и семнадцатый, и тридцатые. Консьержка с серым, бесстрастным лицом всегда читала книгу, обложку которой скрывала за обёрткой из газеты, и была подчёркнуто вежлива и строга со всеми, включая обитателей дома. Своим поведением она сначала насмешила ремонтную бригаду, нанятую Купалёвыми, а затем испугала, появившись у входной двери ровно за пять минут до положенного тихого часа. Бригадир, грубоватый, но добрый лысый дядька, привыкший трудиться руками, хотел задобрить Лидию Степановну чаем да конфетами, но консьержка была непреклонна и продолжала кошмарить ни в чём не повинных строителей, что стоило Купалёвым пятипроцентной надбавки.

Когда последние коробки разместились в просторной гостиной, Купалёвых настигло осознание. Большая и просторная квартира с видом на Фонтанку, с фантастическими высокими потолками казалась осуществившейся мечтой. Каждому досталась своя комната: Катерине Матвеевне, живущей вместе с сыном с тех пор, как ушёл из жизни её муж, Игорю и Юле, мальчишкам — младшему Мите и старшему Сашеньке. Кое-как разложив вещи и заказав еду на дом, Купалёвы собрались в просторной гостиной: просто сидели все вместе, боясь спугнуть счастье. Казалось, что уж в этой квартире всё будет по-другому, жизнь начнётся какая-то свежая, новая и небывалая. Такая, о которой снимают кино.

Так оно, в сущности, и оказалось.

>>>

Александр Купалёв появился на свет тринадцатого февраля. Бабушка по отцовской линии, Катерина Матвеевна, узнав дату рождения внука, сразу подумала, что ребёнок будет «холодный», но мысль вслух не озвучила.

С ранних лет Сашенька, а никак иначе дома его не называли, вёл себя на удивление тихо и отстранённо. Он редко кричал будучи малышом, так что родители заподозрили у него какие-то психические проблемы. Юля долго ходила по неврологам и психиатрам, пока все ответы не сложились в успокаивающую мантру: «Всё с вашим ребёнком в порядке. Просто он вот такой у вас тихий. Считай, повезло!»

Сомнения нет-нет да задевали материнское сердце, но когда Сашенька пошёл и заговорил, когда начал читать, — много раньше сверстников — они улетучились. К тому же на подходе был ещё один ребёнок, фокус понемногу сместился в сторону младшенького, Мити, который родился с подозрением на водянку. Новый виток записей на приёмы к врачам, сидения в очередях и консультации захлестнули молодую мать. Сашенька сначала перешёл в зону компетенции отца, хоть и любящего сына безмерно, но вечно занятого и уверенного, что «всё с Сашкой хорошо», потом — бабушки. Катерина Матвеевна хорошо относилась к внуку, её нельзя было упрекнуть в недостатке заботы, но, не чувствуя от мальчика тепла, она, сама того не осознавая, относилась к нему с прохладой. Поведение Сашеньки оставалось прежним. Взрослые убеждали себя, что старший всё понимает. Но ошибались. Взрослые вообще часто ошибаются насчёт детей.

Сашенька злился.

Он наблюдал за тем, как вихрь теплоты и заботы закручивается вокруг болезненного Мити, который на поверку оказался здоровым. Сашенька видел, как маленький уродец верховодит родителями, срываясь на крик по малейшему поводу; читал в карих глазах брата насмешку над своим жалким положением. Всё-таки их связывали другие узы, нежели дитя и родителя. Четыре года разницы. Сашенька помнил то время, когда внимание взрослых было приковано к нему, и уж он-то им не злоупотреблял. Потому Сашенька и возненавидел Митю. Он считал, что каждая улыбка, заливистый смех, нелепые попытки младшего встать направлены только на то, чтобы отнять те крохи родительской любви, что ещё доставались старшему. Сашенька отмечал про себя, что с Митей чаще гуляют, бегут к нему чуть что, отдают всё, чего бы он не пожелал. Кроме одного.

Ещё до переезда Сашеньке начали сниться кошмары. Он просыпался среди ночи, вскакивал с постели и бежал в родительскую спальню. По пути взгляд цеплялся за тёмные углы, в которых дрожало что-то неведомое, похожее на чёрные щупальца из документального фильма про осьминогов. Сашенька точно знал, что если будет бежать быстро, они не успеют его схватить. Он забирался к родителям в кровать, а они настолько выматывались за день, что просто клали его между собой под одеяло. В этом коконе из теплоты и запахов папы и мамы Сашенька чувствовал себя в абсолютной безопасности. Обычно кошмары приходили пару раз в неделю. Старшие Купалёвы решили, что явление это временное и скоро пройдёт само. И лишних денег на детского психолога тоже пока не было.

Переезд что-то сломал в устоявшейся схеме, и неделю Сашенька спокойно ночевал в своей комнате, не тревожа домашних. Родители лелеяли надежду, что кошмары ушли навсегда, но в ночь с воскресенья на понедельник страшные сны вернулись.

— Юль, он уже взрослый. Пора бы отучить его от нашей кровати, — сказал Игорь тем же утром, когда сын покинул родительскую постель и отправился в ванную.

— Знаю. Но ему же страшно! Мне мама рассказывала, что я тоже бегала, а потом как-то всё само прошло.

— Просто нужно с ним поговорить.

— Ну и поговори!

— Ну и поговорю.

Вечером отец подозвал Сашеньку, и вдвоём они отправились в комнату мальчика.

Разговор больше напоминал монолог. Сашенька с первых же слов понял, что ничего хорошего он не услышит, — детская интуиция работает лучше взрослой. Он молчал, пока его омывал поток пустых слов: «уже взрослый», «должен подавать пример брату», «настоящие мужчины не боятся выдуманных чудищ». Подозрения закрались в детскую голову в тот момент, когда мать суетливо поцеловала его в лоб перед сном. Конечно, дело в Мите. Он как-то устроил так, чтобы Сашенька лишился последнего оплота родительской любви!

Ночью Сашенька проснулся с гулко бьющимся сердцем и смутным ощущением, что где-то рядом опасность. Он и думать забыл о разговоре, о хитром младшем брате и новеньком ночнике на прикроватной тумбочке. Юркий и незаметный, Сашенька вмиг очутился у большой кровати и хотел уже вползти ужиком между мамой и папой, как вдруг увидел курчавую голову Мити. На своём месте.

Страх мгновенно сменился пылающей ненавистью. Развернувшись, Сашенька вернулся к себе.

>>>

Страх настиг его уже в комнате. Грудь Сашеньки ходила ходуном, и он, накрывшись одеялом, представлял, как Митю утаскивает в подвал на даче огромный осьминог, как опутывает щупальцами и сжирает. Почему-то следом за младшим братом в подвал отправлялись и бабушка, и папа. Только мама оставалась наверху, в комнате, а он приходил к ней и ложился рядом.

Воздух в комнате остыл, изо рта мальчика вырвалось облачко пара, и он в недоумении замер, разглядывая окно. Оно покрылось инеем изнутри. Что-то зашуршало под кроватью. Сашенька вжался в матрас. Он знал. Чудовище. То самое, что давно охотится на него.

Сашенька не видел, как из-под кровати медленно вытекла густая чёрная жидкость. Она поглотила ковёр и разлилась по всему полу. Свесившись с кровати, можно было легко её коснуться. Жидкость не двигалась, но шорох под кроватью не утихал, сколько бы Сашенька не зажмуривал глаза.

«Нет. Нет. Пожалуйста, нет».

Почему чудовище не кошмарило Митю? Почему не хотело сожрать его? Ведь он подходил куда больше. Сашенька всегда был послушным, а младший часто капризничал и орал во всё горло. Даже говорил родителям и бабушке «отстань!», а они всё равно его прощали. Что было бы с Сашенькой, позволь он себе такое? Его бы наказали. Но не Митю. Ему дозволено всё.

— Забери его! — выкрикнул Сашенька, не думая, что может кого-то разбудить. Но в соседней комнате чутко спала Катерина Матвеевна. Ей снилось что-то тревожное, но снов она давно уже не запоминала. Проснувшись, она тяжело села в кровати. Немного болела голова и ныли суставы, но Катерина Матвеевна так к этому привыкла, что уже и не замечала. «Переехали», — вспомнила женщина. Её разбудил крик, а это мог быть только Сашенька. Комната Мити дальше по коридору, ближе к родителям. Спросонок Катерина Матвеевна забыла тапочки и накинула халат задом наперёд.

Сашенька не заметил, как открылась дверь. Стоило ступням Катерины Матвеевны прикоснуться к матовой чёрной глади, как жидкость тут же забурлила, а под кроватью часто-часто зашуршало. Всё кончилось в одно мгновение: жижа собралась в ногах Катерины Матвеевны, она успела издать тяжёлый «ох», — как будто невзначай стукнулась локтем о дверной косяк — и вот жидкость облепила всю женщину целиком. Чёрный, глянцевый силуэт быстро оплыл. Вскоре жижа вновь растянулась по полу, растворив бабушку целиком. С едва слышным шорохом чёрная лужа поползла восвояси.

— Стой!

Сашенька свесился вниз, набрал полную грудь воздуха и заглянул под кровать. Он ожидал увидеть зубастую пасть, щупальца или хотя бы светящиеся глаза, но столкнулся с абсолютной чернотой.

— Хочешь ещё?

Лужа замедлилась. Поползла назад.

— Но мне надо выйти.

Аккуратно, чтобы ненароком не вляпаться в чёрную жидкость, Сашенька спустился и пошлёпал в сторону двери.

— Я скоро вернусь. Подожди.

Страх ушёл. Его место заняла уверенность, что он поступает правильно. Они обидели его и заслужили наказание. Бабушка никогда не играла с ним так, как с Митей, не гуляла подолгу в парке, не готовила оладушки, стоило ему только заикнуться о них. Всё, что помнил Сашенька, — молочный суп, который она заставляла его есть. Теперь уже не заставит.

А ещё можно избавиться от самой большой проблемы.

Брат дрых между родителями, стянув одеяло с отца. Внезапно Сашенька ощутил в себе такую силу, что просто стянул Митю с кровати, взял на руки и вынес в коридор.

— Отстань… — вяло сопротивлялся младший, но Сашенька держал крепко. Он и не заметил, как одолел путь до своей комнаты с Митей на руках. Толкнув дверь ногой, Сашенька размахнулся и неуклюже забросил младшего брата внутрь.

Жидкости как будто стало больше, но двигалась она медленнее. От удара Митя проснулся, широко открыл глаза и, увидев подползающее к нему пятно, отшатнулся назад, на корточках пополз к выходу. Старший брат встретил его пинком. Удар вышел жёсткий, взрослый. Митя упал набок, перевернулся на спину. Пальцы левой руки угодили в чёрную жидкость, и она тут же обволокла руку мальчика до локтя. Сашенька стоял над братом и смотрел, как пятно поглощает его; смотрел в округлившиеся от ужаса глаза и улыбался. Растворение заняло от силы минуты три, но Сашеньке показалось, что прошло несколько часов. Он представил, как пойдёт сейчас в кровать к родителям, ляжет между ними и крепко заснёт…

Но оставался ещё отец.

— Папа! — закричал Сашенька. — Папа!

Лужа замерла у кровати.

Сашенька спрятался за открытой дверью и позвал ещё раз. И ещё. Отец тяжело протопал по коридору, зашёл в комнату сына. Сашенька даже не смотрел внутрь, только дождался сдавленного «ох» и тихонько закрыл дверь.

Можно идти спать.

>>>

Лёжа у матери под боком, слушая её ровное глубокое дыхание, Сашенька никак не мог заснуть.

Теперь-то его жизнь будет такой, как прежде. Мама вновь будет заботиться о нём одном, может быть, даже больше, ведь теперь её не будут отвлекать бабушка и папа, совсем-совсем не нужные, и Митька — капризный хитрый уродец. Теперь мама будет только его и ничья больше!

Так думал он, медленно погружаясь в дрёму. В это же время тёмная жидкость медленно стекала вниз сквозь перекрытия, оставляя после себя слабый запах то ли влажной пыли, то ли штукатурки. Двигалась она тяжело, муторно переваривая трёх людей. Ей бы хватило и мальчишки со старухой, но неугомонный Сашенька угостил её ещё и отцом, а от таких предложений не отказываются. Не там, откуда родом это существо.

«Удивительно, конечно, что монстрами называют нас», — думало создание, заторможенно расплываясь по пустующим квартирам пятого этажа. Можно впадать в спячку.

Лидия Степановна, неизменно блюдущая спокойствие парадной на своём посту, резко дёрнулась, прислушалась и поджала губы.