Вишневое Послевкусие

Мари Вайлет, 2022

Вера в сказку и влюбленное сердце привели юную Джульетту Лоттен вслед за женихом в графство Йоркшир, на север Англии. Однако жизнь не оставила Джулию без сюрпризов: в новом доме у каждого домочадца свои секреты и интриги. Они похоронены под семью печатями и припорошены истлевшим временем. Здесь каждый привык подчиняться строгим правилам и жить согласно традициям, с которыми приходится мириться через силу. Но обаятельный Эрик Мэлтон вихрем врывается в череду фамильных интриг, бросает вызов установленным порядкам и дает юной Джулии попробовать привкус настоящей жизни. Что же скрывают в себе запечатанные конверты и опустевшие комнаты родового имения? Куда приводят ошибки молчания? И какой выбор предстоит сделать Джулии, чтобы понять, что значит быть счастливой по-настоящему?

Глава 3. Предзнаменования перемен

Тишина повисла в воздухе, и я отчетливо слышу биение собственного сердца.

Темнота тяжелым грузом ощущается на покрытой мурашками коже, и трудно дышать.

Колючий холод сковал пятки, но я не могу найти в себе силы даже поежиться.

Я с трудом опускаю голову и удивленно смотрю на голубоватый мраморный пол. Залитый водой, он светится изнутри. Воды кругом по колено: ледяной, но кристально чистой.

Ну вот, джинсы и балетки промокли, и теперь придется сушить их феном.

Я обхватываю плечи руками, оглядываюсь по сторонам и пытаюсь собраться с мыслями. Мрак отступает, и я вижу неглубокий, но нескончаемо широкий бассейн.

Ни души.

Только где-то надоедливо капает вода.

За спиной слышится внезапный всплеск, и я подскакиваю.

Тут немудрено и заикой остаться.

Однако паника мгновенно отступает, когда я вижу Эрика Мэлтона, беззаботно сидящего на сухом бортике бассейна. Его одежда влажная, по лбу небрежно разметались темно-рыжие локоны. Но судя по умиротворенному выражению лица, его это не заботит.

Я снова съеживаюсь и втягиваю голову в плечи. Чувствую, как от холода начинают подрагивать губы.

Он морщится, склоняет голову набок, а потом, так и не издав ни звука, хлопает по мрамору рядом с собой, предлагая забраться к нему.

С превеликим удовольствием я выбираюсь из леденящего омута и поджимаю под себя ноги. Эрик неспешно кивает.

— Ты сегодня непривычно молчалив, — замечаю я. Дрожь в теле отступает.

Ответа не следует.

Эрик с неизменным выражением лица неотрывно всматривается в гладь воды. Размытые блики играют тенями на его лице.

Я слежу за его взглядом и чувствую, как внизу живота стягивается ноющий узел. В воде по пояс стоит Беатрис, облаченная в черные платье и вуаль.

Ее появление до жути пугает меня.

Беатрис неспешно приближается к нам и, не замечая моего присутствия, протягивает Эрику алую розу, крепко сжимая стебель белыми как мел руками. Я не вижу ее лица, но мне кажется, что она улыбается, обнажая зубы.

Эрик стеклянным взглядом смотрит сквозь нее, выказывая свое самолюбивое безразличие. Меня снова начинает трясти при одной только мысли, что Беатрис по пояс стоит в воде.

Я чувствую, как кто-то нежно берет мою холодную ладонь в свои теплые пальцы. Страх вновь отступает.

Я поднимаю брови и смотрю на Эрнеста непонимающим взглядом. Он будто все это время сидел рядом и только сейчас, почувствовав мое напряжение, ласково притягивает к себе и невесомо касается губами моего виска.

Я блаженно прикрываю глаза, прижимаясь сильнее.

Нашу идиллию нарушают веселые всплески: в воде рядом с успевшей отплыть Беатрис плескается Офелия.

В контраст сестре она одета в белое сверкающее платье.

Я замечаю стайку разноцветных рыб, кружащих вокруг ее ног, мерцающих чешуей в редких солнечных лучах, пробивающихся из непроглядного мрака.

Офелия выглядит счастливой, звонко смеется и кружится, раскинув руки в разные стороны. Я любуюсь ее легкостью и чарующей улыбкой, золотистыми длинными локонами.

И, когда она набирает в легкие как можно больше воздуха и с головой уходит под воду, я еще некоторое время неотрывно слежу за колышущейся водной гладью.

Что-то пошло не так.

Но прежде, чем осознать это, я успеваю полностью обсохнуть и позволяю Эрнесту оставить на своем лице еще несколько поцелуев.

А потом нас накрывает волна необъятного ужаса: Офелия так и не выныривает.

Из-за плотного слоя алых лепестков роз, взявшихся невесть откуда, мы не видим дна.

Беатрис стоит все так же неподвижно, как будто не замечает пропажи сестры, а Эрик тяжело вздыхает и наконец вытаскивает ноги из воды.

В глазах Эрнеста читается ужас, и я чувствую, как покалывает кончики пальцев жгучими иглами. На этом наши проблемы не заканчиваются.

Чьи-то цепкие пальцы хватают меня за ногу и что есть силы тянут в воду. Я, хватая ртом воздух, пытаюсь держаться за Эрнеста, но в какой-то момент он просто разжимает ладонь и позволяет напавшему стащить меня с уютного бортика.

Ноги касаются все того же мраморного дна, и страх становится тише.

Смаргивая воду с ресниц, я пытаюсь понять, что происходит.

Мое внимание привлекает Эрнест: он сбрасывает с себя рубашку, и от мысли, что он собирается прыгать, у меня больно сводит живот.

Он уходит под воду там же, где провалилась Офелия. Но в отличие от нее не тонет, а начинает неистово барахтаться, пытаясь сделать вдох.

Я кричу, но в горле стоит першащий ком. И все, что получается из себя выдавить, — приглушенный стон отчаяния.

Нужно помочь Эрнесту.

Меня охватывает паника, когда дно пропадает из-под ног. Я с трудом могу трезво мыслить, бездна затягивает бездушными липкими лапами, а воздуха в легких остается все меньше. Головокружение становится сильнее, тело сковывает болезненная судорога, а остатки света меркнут перед глазами.

И последнее, что остается в моем рассеянном сознании, — черная вуаль, мягко всплывающая к поверхности, откуда все еще с трудом пробивается ненастоящее солнце сквозь листья алых роз.

Июнь, 1975

Родовое Поместье Арвель

Я резко вскочила на кровати, жадно хватая ртом воздух, и почувствовала, как по телу продолжается мелкая дрожь. Солнце давно взошло и проникало в комнату сквозь тяжелые шторы, щекоча непривыкшие глаза. Я пощурилась и сладко потянулась, с радостью осознавая, что все происходящее осталось лишь ночным кошмаром. Оно и немудрено: после вчерашнего эмоционального ужина и не такое могло присниться.

Стараясь не зацикливаться на теряющих ясность грезах, я выскользнула из-под вафельного одеяла и поспешила в ванную. Теплый душ и ароматное мыло помогли полностью забыться. День только начинался, и я решила не нагружать себя лишними размышлениями.

Когда я собралась, сразу же поспешила в столовую в надежде встретить по дороге Лиз или миссис Перл. Завтрак я пропустила, но перекусить, пусть даже тем, что осталось, хотелось безумно.

Вместо Лиз я, видимо, не до конца проснувшись, налетела на Эрика Мэлтона. И если бы он ловко не подхватил меня за плечи, я бы распласталась у его ног.

Внутренне сжавшись, я приготовилась принимать его язвительные комментарии. Но вместо этого он обаятельно улыбнулся и отпустил мои плечи, убедившись, что я твердо стою на ногах.

— Извини, кажется, я задумалась, — пролепетала я, переминаясь с ноги на ногу.

— И тебе доброе утро, лапочка, — он продолжал таинственно улыбаться.

— Ты куда-то торопишься?

— Д-да, — на выдохе ответил он, с подозрительным интересом заглядывая мне за плечо: — Я искал Эрни.

— Комната Эрнеста прямо по коридору, в другом конце поместья, — я вытянула руку вперед, надеясь, что, если покажу наглядно, он лучше сориентируется: — Я думала, ты, как лучший друг, выросший в этих стенах, должен знать, где искать его опочивальню.

— Я не нашел его там и решил, что он, как твой жених, ночует в твоих жарких объятиях, — с самодовольной усмешкой парировал Эрик.

Удержавшись, чтобы не ударить его по плечу, я хмыкнула:

— А что, если мы придерживаемся старых традиций? — я осторожно обошла наглеца, продолжая свой путь на кухню.

Эрик на мою голову увязался следом, забыв про друга.

— Да брось, Джулс, ты серьезно? За окном ведь не семнадцатый век, в самом деле, — судя по всему, он не собирался давать моим щекам возможность остыть: — Сколько лет вы уже вместе, говоришь?

Я остановилась, сделала глубокий медленный вдох и уверенно обернулась:

— А тебе не кажется, что ты лезешь не в свое дело?

Нахальный азарт тут же погас в его лазурных глазах, и он виновато кивнул.

Спустя несколько неловких минут нашего молчаливого путешествия я начала более тактичный диалог:

— Так что ты решил, ты остаешься?

— Разумеется, — Эрик посмотрел на меня так, будто я задала глупый вопрос.

— А что же насчет вчерашней… беседы?

— А что было вчера?

И вправду, ничего особенного. Просто хозяйка поместья попыталась унизить и оскорбить гостя всеми возможными способами, а потом еще несколько раз неприкрыто намекнула на то, что Мэлтону следует паковать чемоданы.

Сущие пустяки.

Эрик расплылся в хитрой улыбке, читая ответ на свой вопрос в моем красноречивом взгляде:

— Если ты думаешь, что леди Лу удалось хоть немного задеть мое чувство собственного достоинства, ты ошибаешься. Сама же сказала, я почти вырос в этом доме, и я прекрасно знаю, кто такая леди Луиза и с чем ее едят.

— Я заметила это, когда ты чуть не довел ее до приступа.

— Брось, Джулс. Может быть, ей и праздновать восьмидесятилетие в этом году, но парой едких фраз ее не вывести из себя. Она слишком стойкая.

— Вообще-то ей только пятьдесят два, — поправила я, и он одарил меня многозначительным взглядом. — И она меньше года назад пережила тяжелый инсульт. Так что будь осторожнее.

Он проигнорировал мое предостережение и увел диалог в свое русло:

— Я больше беспокоюсь о твоей служанке. Уж кому явно прилетело, так это ей. Как она?

Я задумалась, вспоминая события прошедшего вечера.

Лиз проводила меня до комнаты, не проронив ни звука. Но стоило мне захлопнуть дверь — слезы нескончаемым потоком полились из зеленых глаз. Она чуть ли не на коленях умоляла меня простить ее оплошность и просила не выгонять ее с работы.

Когда же Лиз успокоилась, мы долго разговаривали о ее нелегкой жизни. Она рассказала, что потеряла мать в раннем детстве и не получила должного образования. Поэтому ей приходилось подрабатывать любыми доступными способами. Когда же ее младшая сестра принесла домой ребенка в подоле, дела стали совсем плохи. И если бы сэр Малкольм Мэлтон, отец Эрика, не нанял Лиз на работу управительницей, ее семья умерла бы с голоду.

Она также проговорилась, что Малкольм походил на мужскую копию леди Луизы в гневе. Только в отличие от леди Арвель он был также невероятно вспыльчив и требователен. Потому Лиз долго не продержалась: будучи робкой и ранимой, она не справилась с главным требованием мистера Мэлтона — иметь достаточно твердую руку, чтобы управлять домом.

Я пообещала ей, что она не потеряет работу, и мы еще довольно-таки долгое время просто разговаривали.

— Ты знал, что Лиз Мерси некоторое время работала управительницей в вашем доме? — поинтересовалась я.

Эрик нахмурился:

— Я не был в отцовском доме уже около пяти лет, — но продолжать не стал.

— Что ж, Лиз будет в порядке, спасибо за беспокойство, — я заправила прядь за ухо. — В конце концов, она моя помощница, и решать, когда ей покидать поместье, буду только я.

— Она-то будет в порядке, — повторил Эрик, копируя мой тон. — А вот насчет тебя не уверен.

Он посмотрел на меня с укором, сведя на переносице широкие брови, и пояснил:

— Тебе не стоит вступать в распри с леди Лу, тем более в отсутствие Эрнеста. Зачем ты заступилась за меня вчера?

— Чтобы поддержать, — я невинно пожала плечами, не понимая причину его негодования. — Мог бы и поблагодарить, я вообще-то рисковала быть испепеленной заживо гневным взглядом будущей свекрови.

— Спасибо и на этом, — кивнул он в ответ, и я довольно вздернула подбородок. — Но в следующий раз будь осмотрительнее, Джулс. В поместье Арвель лучше оставаться на стороне победителя.

— Может, я веду свою игру.

Эрик усмехнулся, и я недовольно хмыкнула.

Его явный намек на мое недостаточно крепкое положение в семейной иерархии почти не задел меня.

Оставшийся путь мы не говорили о домочадцах, обоюдно решив не поднимать эту тему. Вместо этого я поинтересовалась у Мэлтона, что лучше надеть на дружескую встречу у Амбер — яркое коктейльное платье или блузу с клешеными брюками, недавно взлетевшими на вершину модного пьедестала, — за что получила очередной укоризненный взгляд.

— Кто ходит в бары по воскресным вечерам, Джулс?

— А существуют специальные дни для походов в бар? — передразнила его я.

— Для таких, как ты, — нет, — выдохнул он, и я мысленно закатила глаза. — Но если бы Эрнест уделял больше времени твоему выходу в люди, ты бы знала, что в выходные уютное гнездышко Амбер кишит любителями погалдеть, громкой музыкой и табачным дымом. В баре собираются все те, кто не проводит воскресные вечера с семьей.

— Но ты ведь сам вчера предложил провести там время? — удивилась я.

— Предложил, но вчера передо мной стояла перспектива встречи с твоей любезнейшей будущей свекровью, — он даже не пытался скрыть сарказма. — И да, я бы несколько раз подряд скорее выбрал бочковой вечер, чем светское представление.

— Бочковой вечер?

— Только не говори, что никогда не забиралась в винный бочонок, — Мэлтон умоляюще округлил глаза, я в свою очередь поморщилась:

— У меня не было такого веселого детства, Эрик.

Он усмехнулся:

— Нам, кажется, было по шестнадцать.

— Нам?

— Эрнесту и мне. Мы прятались от его сестер в отцовском погребе.

Я промолчала, представляя себе галантного Эрнеста, влезающего в бочку.

Голод дал знать о себе неловкими урчаниями. Поэтому, едва уловив аромат свежих ватрушек, я поспешила распрощаться с Эриком и поскорее найти миссис Перл.

Экономка долго ворчала, заново накрывая для меня стол. Она поймала меня на кухне за попыткой стащить кусок хлеба, когда, не найдя ни ее, ни поваров, я решила обслужить себя сама.

Идея казалась просто замечательной, но «У нас так не принято!» и «Леди Джулия, вы что, хотите опозорить меня в глазах леди Луизы?»

Я понятия не имела, что леди Луиза могла в принципе забыть на кухне, еще и в такой час. Но миссис Перл настояла на своем и накормила меня как полагалось: устелила мне на колени белую салфетку и обеспечила полной сервировкой столовых приборов.

Сытая и довольная, я неспешно возвращалась к себе, планируя, чем буду заниматься весь долгий день. Эрнест снова отлучился по работе, леди Луиза, как всегда, проводила воскресенье в компании любимых старых книг, а Лиз отпросилась на весь день, чтобы повидаться с семьей.

Второпях я совсем забыла поинтересоваться, чем будет развлекать себя Эрик. Но нарочно искать его не хотелось, поэтому в надежде, что он не потеряется в коридорах поместья, я с чистой совестью забыла о нем.

Задумавшись, я не сразу заметила бегущую навстречу Беатрис. Она, так же занятая своими мыслями, чуть не врезалась в меня, испуганно вздрогнув и побледнев, когда я окликнула ее по имени.

— Доброе утро, Джулия, — она несколько раз боязливо обернулась. — Как тебе спалось?

— Честно говоря, не очень хорошо, — призналась я, но Беатрис только безучастно кивнула, и мне показалось, что она даже не слушает. — А тебе?

— А? Да-да, отлично, — она натянуто улыбнулась, нервно поправляя воротник блузы.

Я только сейчас заметила небольшую книгу, которую она крепко прижимала к себе. Не будь переплет таким потрепанным и, судя по всему, пошитым из грубого темно-синего ситца, я бы даже не обратила на нее внимания. На обложке красовались выцветшие прописные буквы:

«J. L. M.»

«Patrimoine familial»³⁶

— Что это у тебя, Бет?

— Это? Patrimoine familial, — прочла она и обрывисто вздохнула. — Старый дневник какого-то из наших предков. Я изучаю семейную родословную.

— Надо же, — мне стало до жути интересно пролистать хотя бы пару страниц: — Можно взглянуть?

Беатрис резко отпрянула и сильнее сжала дневник в руках, хотя я даже не шевельнулась.

— Я еще сама не читала, — неубедительно проговорила она, будто пыталась оправдаться, — но как закончу — обязательно отдам его тебе. Прости, Джулия, я очень тороплюсь. Встретимся позже, ладно?

Я привыкла к тому, что все в поместье постоянно куда-то спешили и никто никогда ни перед кем не отчитывался.

Кроме меня, разумеется.

***

День тянулся ужасно долго и бессмысленно, ведь впервые я проводила воскресенье не в компании Эрнеста, а в полном одиночестве.

С самого утра небо затянуло плотными тучами и заниматься чертежами не было ни сил, ни желания.

К обеду я успела накружиться перед зеркалом, пересмотреть фотографии из старых альбомов и смахнуть с полок пыль. Минувшая ночь дала о себе знать слипающимися веками, когда я по второму кругу разбирала бумаги на рабочем столе. Не в силах противиться желанию зарыться носом в мягкую подушку, я упала на кровать и почти сразу же уснула.

Нежное, почти неощутимое касание по щеке вырвало меня из плена забвения. Все еще оставаясь в объятиях теплых сновидений, я невольно улыбнулась в надежде увидеть рядом с собой Эрнеста. Я так бы и продолжала лежать в ожидании новой ласки, если бы не холодящий порыв ветра, который с завываниями ворвался в комнату через распахнутое окно.

Только полностью проснувшись, я поняла, что разбудил меня развевающийся балдахин кровати, сорванный с завязки сквозняком.

Время близилось к ужину.

К моему удивлению, леди Луиза на трапезу не явилась. Через миссис Перл она передала свои извинения и пожелала приятно провести вечер, а на мое желание заглянуть к леди Арвель перед сном экономка заявила, что госпожа уже отдыхает, и попросила не тревожить ее.

Судя по всему, Офелия получила известие об отсутствии матери раньше всех и решила не упускать возможности потрапезничать в одиночестве. Молчаливая Беатрис перебросилась со мной парой дежурных фраз и, почти ничего не съев, удалилась.

Куда делся Эрик Мэлтон, я не знала, а миссис Перл лишь пожала плечами и сказала, что не встречала его с самого утра. Оставшись в пустой столовой за столом, накрытым на шесть персон, я почувствовала себя одиноко.

Кусок не лез в горло, но вот вино пошло хорошо. Проговорив про себя тост и наигранно чокнувшись в воздухе с мнимыми присутствующими, я осушила свой бокал в три глотка. Терпкий напиток согрел грудную клетку и слегка вскружил голову. Я не увлекалась алкоголем, но отчего-то сейчас хотелось взяться за нетронутый бокал Беатрис.

Я усмехнулась самой себе, а правая рука непроизвольно потянулась к соседнему фужеру. Из омута глупых решений меня вытащил как нельзя вовремя прибывший Эрнест, запыхавшийся и растрепанный после долгого рабочего дня.

В животе зародилось тепло и разбежалось по телу. И хотя он и пропал на весь день и даже не прислал весточки, я знала, что его рабочие обязанности сейчас стояли на первом месте.

Я приветливо улыбнулась, а он в ответ оставил на моей щеке легкий поцелуй.

Его не особо тянуло на разговоры. Он поинтересовался, куда делся Эрик, и справился о здоровье леди Луизы. Говоря о последней, я почувствовала себя неловко под его внимательным взглядом, потому что он спросил, навещала ли я ее, а я в ответ лишь отпила вина, щедро налитого подоспевшей миссис Перл.

Я не могла объяснить, что происходило с моими эмоциями.

Мне безумно хотелось броситься на шею Эрнесту и провести в его объятиях весь оставшийся вечер. И в то же время его уставшее настроение словно передавалось мне: тянуло поскорее оказаться в своей маленькой комнате, спрятаться от мира под мягким одеялом.

Лорд Арвель, однако, почувствовал неладное, наконец отвлекся от важных мыслей и не дал мне тихо ускользнуть. Крепко сжал мою ладонь в своей руке и вывел в сад на прогулку.

Вечерняя свежесть, принесенная прохладным ветром, наполнила легкие. Сверчки забились в норки и стрекотали в унисон с многоголосым лягушачьим пением. Где-то вдалеке грохотали приглушенные раскаты приближающейся грозы.

Эрнест в силу его изумительной проницательности быстрее меня разгадал причину моей грусти. Он приобнял меня, целуя в висок, и объяснился. Рассказал, что его вызвали ранним утром и он не только не успел сообщить мне об отъезде, но даже не проведал мать.

После снова плавно переключился на свою работу, втянулся в описание дел, которые оставались перед нашим отъездом. Давление, которое оказывалось на него, росло с каждым днем, и это значило одно: вскоре видеться мы будем еще реже.

Я молчала и слушала, понимающе кивала головой. Но когда мы дошли до беседки у мраморного фонтана, вдруг поняла, что пропустила мимо ушей больше половины его слов.

Он остановился у воды, прижал меня к себе и прошептал:

— Ты влюбишься в Швейцарию с первого взгляда, mon cœur³⁷.

— Прямо как в тебя?

Моя хандра отступила, ее уносило за горизонт очередным порывом ветра.

Я доверяла Эрнесту.

Малейшая забота с его стороны делала из меня хрупкую девушку, которая растворялась в его руках. Мысли трепетали, спутанные запахом его парфюма, а тело словно пропитывалось теплом его надежных любящих объятий.

— Хотя знаешь, нет, — подумав, исправилась я и почувствовала, как он усмехнулся в мои волосы. — Так, как в тебя, больше никогда не получится.

Я обернулась в его руках, чтобы посмотреть в янтарные глаза. Родные, полные решительности и неподдельного тепла. Он улыбался, и лучистые морщинки залегали в уголках его губ. Я взяла его скулы в свои ладони. Большими пальцами разгладила грубоватую кожу.

Он осторожно убрал с моего лица непослушный завиток и, едва касаясь, приподнял за подбородок.

Я невольно прикрыла глаза и потянулась за желанным.

Каждый раз бешено бьется сердце.

Каждый раз как в первый.

Каждая клеточка тела затрепетала от нахлынувшего удовольствия, когда Эрнест коснулся моих губ неспешным опьяняющим поцелуем. Не то от вина, не то от эмоций, нахлынувших беспощадными волнами, голова шла кругом и ноги норовили подкоситься. Но спасением были крепкое плечо лорда и его сильные руки, поддерживающие меня за спину.

Я испуганно вздрогнула, когда над головой громыхнуло. И в ту же минуту редкий дождь мелкими каплями забарабанил по земле.

Эрнеста это не волновало. Он лишь на мгновение отстранился, переводя дыхание, чтобы продолжить ласки. Оставлял на моем лице невесомые беспорядочные поцелуи. Зарывался пальцами в мои влажные волосы.

Непогода усиливалась, и с каждой секундой ливень становился все яростнее, косыми волнами прибивал к земле пыльную зелень.

Я почувствовала, как по разгоряченному телу под одеждой побежали прохладные ручейки. Эрнест смеялся от души — пытался перекричать грозу, — а по его мокрому лбу беспорядочно разбросались темные пряди. Я рассмеялась в ответ, хватаясь за его шею, когда он подкинул меня в воздух.

Яркий аромат озона, оглушающие звуки дождя и тепло, в буквальном смысле исходившее от рук Эрнеста, — должно быть, я вновь очутилась во сне.

Но на сей раз просыпаться совсем не хотелось.

***

Мне казалось, что утро следующего дня ничего не могло испортить. Но я определенно недооценивала своенравность Эрика Мэлтона.

Стрелки на часах ленно показывали без пяти минут восемь утра, когда в дверь безостановочно начали колотить. Спросонья я едва сообразила накинуть на пижаму халат и бросилась открывать. Сон как рукой сняло, когда в комнату самым наглым образом ввалился Мэлтон, по-кошачьи улыбаясь.

— Доброе утро, лапочка, — он по-свойски уселся в кресло и закинул ноги на подлокотник. — Ты что, только проснулась?

— Какого черта, Эрик? — я не знала, куда деться от его пристального саркастичного взгляда, и плюхнулась на кровать, простонав: — Что ты здесь забыл?

— Как-то не очень по-дружески, — в его голосе сквозила насмешка: — Мне показалось, или ты мне не рада?

— Не рада? Ты видел время? — я бы с радостью вытолкала его за дверь, не будь он выше почти на голову.

— Ну разумеется! Не представляю, во сколько просыпаются твои родственнички, но Эрнеста в поместье давно уже нет, а я дал тебе время отоспаться и почти сорок минут слонялся по бесконечным коридорам, рискуя наткнуться на призрак леди Лу.

— Безумно щедро с твоей стороны, — я зарылась под одеяло. — Но зачем тебе я, позволь спросить?

— Джулс, пожалуйста, не говори, что ты была настолько пьяна, что забыла, как согласилась побыть моим гидом на эти дни. Это когда Эрнест сказал, что…

— Я помню, что сказал Эрнест, — гневно фыркнула я. — Почему в такую рань, Эрик?

Дверь тихонько отворилась, и в комнату заглянула Лиз. Заметив Эрика, она замерла и недоумевающе захлопала ресницами. Мэлтон не стал упускать такую возможность и прежде, чем Лиз успела хоть что-то спросить, ответил мне:

— Леди Джулия, по поместью расползутся слухи, если кто-то заметит, как я наведываюсь в вашу комнату в другое время. Давайте больше никогда не поднимать эту тему!

Чувствуя яростное желание осадить Мэлтона за дерзость, я схватила подушку и что было силы швырнула ее в наглеца. Тот ловко увернулся, затем театрально разочарованно вздохнул и лениво поднялся с кресла.

Он недолго стоял и смотрел, как я кутаюсь в одеяло, а потом повернулся к ничего не понимающей Лиз:

— Вы, должно быть, мисс Мерси? — мы с Лиз удивленно переглянулись. — Пожалуйста, заварите для леди Лоттен крепкий кофе. Сегодня у нас с ней по расписанию визит в семейную библиотеку.

Губы Мэлтона расплылись в удовлетворенной улыбке, когда я, обреченно вздохнув, заставила себя сползти с кровати и поплелась в ванную комнату.

***

Я ожидала от Эрика ехидных шуточек, но он удивил меня своим неподдельным интересом к уникальным собраниям леди Луизы.

Сама я редко бывала в этой части поместья и никогда не забредала в молчаливую глубь библиотеки. Но бродя среди запыленных полок, от которых пахло типографией, сладкими чернилами, старой бумагой и невыверенной хвоей, я прочувствовала всю прелесть одинокой тишины.

Эрик с интересом перебирал книгу за книгой, с трепетом перелистывал хрустящие пожелтевшие страницы, и я ловила себя на мысли, что, несмотря на все его выходки и шуточки, он мог быть серьезным и интересным собеседником.

— Джулс, — почти шепотом окликнул он меня: — Угадай, что я нашел?

— Если это не пособие о том, как отучить незваных друзей вваливаться в мою комнату, — мне неинтересно.

— Так мы все-таки друзья? — он подошел ближе и облокотился о полку рядом со мной.

Я проигнорировала его вопрос и вместо этого попыталась разобрать название книги, которую он держал в руках.

— «Ромео и Джульетта»? — я недоверчиво подняла брови, пытаясь понять, куда он клонит.

— Почему так бесстрастно?

— Помнится, это ты у нас фанат Шекспира, — выдохнула я, про себя радуясь, что он обошел стороной шутки о моем имени.

— Боже мой, Джулс! — я напряглась. — Это же классика! Как же твоя непоколебимая вера в настоящую чистую любовь?

— Это разные вещи, — я покачала головой, а он вопросительно изогнул бровь, ожидая объяснений. — Вряд ли герои этой трагедии полностью понимали весь смысл любви, они ведь были детьми.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

36

Франц.: «Семейное наследие».

37

Франц.: Мое сердце