Обнуление

Мария Шелест (2024)

Красные — зрение. Самые дорогие и необходимые. Синие — слух. Зеленые — обоняние и вкус. В новом мире невозможно существовать без специальных таблеток. За их крошечную дозу люди вынуждены работать в невыносимых условиях, ведь обнуление чувств ведет к неизбежной смерти. Датчики на браслете считывают данные безошибочно, не оставляя шанса на побег от системы.Мечтам Элоди найти лекарство, способное вернуть людям утраченные чувства, было не место в реальности, где ее ждал фартук на кухне ночного клуба. Пока однажды в ее жизни не появлился полицейский Марк. Движимый целью вызволить своего отца из тюрьмы, он втягивает девушку в расследование дела о загадочном наркотике R-6. Кто знал, что двое людей, достигших дна в своем отчаянии, и одна таблетка, обостряющая все чувства до предела, приведут к мировому хаосу.

8

Марк сидел на пассажирском месте и вместо того, чтобы, как обычно, читать учебники, обдумывал информацию, которую удалось раздобыть. На первый взгляд, Элоди Уильямс казалась обычной гражданской: общеобразовательная школа Мидвуда, затем Университет химических технологий. Последнее место работы — лаборант IV разряда на фабрике по производству браслетов. Но сейчас она нигде не значилась, что само по себе подозрительно. В наше время только слоняясь без дела, можно нарваться на шайку преступников… Хотя, может, не нарвалась, а специально встретилась — они наркоторговцы, а у нее связи в лаборатории. Маловероятный, но все же вариант. Но, что совершенно точно не давало Марку покоя, это засекреченная информация о ее родителях. Как офицер полиции, он мог пробить по базе кого угодно, вплоть до кузена прабабушки, но некоторые файлы требовали разрешения более высокого ранга. Попроси он своего начальника — тот ему шею свернет.

На своего напарника Марк обратил внимание, когда тот, держась одной рукой за руль, второй изобразил волну чуть ли не перед его носом.

— Кретин, ты с ума сошел?! В машине нельзя слушать музыку! — Он тут же вырубил радио и переключил на рабочую волну.

— Воу-воу, успокойся. Сам же сказал, что СелестаСтар в твоем вкусе и тащишься от этой песни.

— Когда это?! — Марк не мог понять, как долго витал в своих мыслях и когда успел согласиться со всеми бреднями Чарли.

В течение следующих нескольких недель Марк продолжал искать информацию и тревожно вглядываться в прохожих во время ночных патрулей. Но любые зацепки становились светлячками, которые тухли в темноте, стоило к ним приблизиться. С соседкой он больше не пересекался. Только кипа рекламных буклетов, исчезающая из почтового ящика, свидетельствовала о том, что она вообще появляется дома. Жизнь снова влилась в русло однотипных дней.

В конце месяца Марк решил вместо телефонного звонка лично съездить к отцу. Он записался на встречу, и с того момента стал с нетерпением ее ждать. Субботним утром, подпрыгнув раньше будильника, Марк наспех позавтракал и выпил все таблетки. Такой важный день хотелось прожить по максимуму. Доехав до конечной остановки метро, он пересел в старенький автобус с потрескавшимися дермантиновыми сидениями. Кроме него, там была женщина в очках-усилителях на пол лица и сутулый мужчина, который крепко заснул, едва завелся мотор. Городские пейзажи за окном вскоре сменились промышленными, а потом и вовсе пустошью. Казалось, будто приближаясь к тюрьме, нехотя и сам погружаешься в забвение.

— Заключенный Итан Палмер. У вас один час. — Отчеканил надзиратель, расстегнув наручники сзади и скрепив их снова спереди.

Первые мгновения, когда отца завели в комнату, Марк не мог пошевелиться. Все его тело, словно залили бетоном, вдавив в стул. Вот уже шесть лет, как он приезжает сюда, но привыкнуть к этому невозможно. Сделав над собой неимоверное усилие, Марк встал и крепко обнял отца. Кажется, тот еще больше похудел. Он как-то по-домашнему пах хозяйственным мылом, а через грубую ткань униформы прощупывались торчащие кости. Когда они отстранились друг от друга, Марк заметил подступившие слезы в глазах отца, но тот сразу отвел взгляд.

От солнца, вдруг заглянувшего в зарешеченное окошко, стало теплее. В маленькой комнатке для встреч не было ничего, кроме квадратного стола и двух стульев. Светильник под потолком изредка мигал, но эти двое не замечали ничего вокруг. Сидя напротив, Марк видел, как его некогда сильный отец все еще отчаянно держится. Под глазами залегли усталые тени, но лицо сразу же озарилось лучиками морщин, стоило ему немного улыбнуться. Костяшки на руках сбиты до багрового цвета. Кто знает: от тяжелого труда или тюремных драк — скорее всего, и того и другого. Однажды он дал слово стерпеть все взамен на обещание сына стать достойным человеком, и только эти редкие встречи выбивали почву из-под ног у обоих.

— Как ты?

— Не ожидал, что ты сегодня приедешь, но это даже к лучшему. Меня переводят.

— Почему? Куда?

— В Абис.

Марк потерял дар речи. Тюрьма Абис, находилась в тысячи километров отсюда, а значит, он не сможет больше его навещать.

— Ничего-ничего, — продолжил отец с напускной беззаботностью. У него было время прожить стадии отрицания и гнева, чтобы сейчас демонстрировать смирение с судьбой. — Оставшиеся мне десять лет, за примерное поведение обещали сократить до семи. На свадьбе твоей, может, не погуляю, зато к внукам точно успею.

— Мне…мне так жаль, — тихо произнес Марк, сдерживая комок подступивших к горлу слез.

— Расскажи лучше, как ты, что на работе?

Марк попросил у надзирателя воды, зная, что это выходит за рамки доброжелательности здешних сотрудников. Когда ее все-таки принесли, он залпом выпил весь стакан и смог наконец взять себя в руки.

— Я…я в порядке. На работе все по-старому, не считая одного недавнего случая. Во время ночного патрулирования мы с Чарли нарвались на подозрительную группу. Сначала подумал старшеклассники или уличная шпана, пока один из них не прострелил мне плечо.

Итан схватил сына за запястье, звякнув наручниками по столу.

— Где?! Говорил же тебе, не лезть в неприятности…

— Ерунда. Меня больше беспокоит их возможная связь с наркоторговлей. Место, где произошла потасовка, идеально подходит для такого рода бизнеса. Стрелявшего в меня ублюдка звали Доб. Бьюсь об заклад, это наркодилер, известный, как Доберман. На одном из инструктажей в участке показывали его фоторобот, но я не уверен. Хочу уже поскорее пройти годовую аттестацию и попасть в отдел по борьбе с оборотами — там-то будет возможность заняться этим вплотную.

— Что толку в зрячести, если нет ума, — только и выдохнул Итан, не поднимая глаз.

— Если бы мне снова удалось встретить того главаря…

— Разве ты не понимаешь?! На десять сантиметров левее — и пуля прилетела бы в сердце. Ты или имел дело с шестерками, или посчастливилось получить лишь предупреждение. Опытный стрелок не промахнулся бы. — Марк инстинктивно потер выглядывавший из-под футболки пластырь на месте ранения. — Я сижу здесь из-за таких наркопреступников и не желаю той же участи тебе. До правды не докопаться — этот мир прогнил насквозь. Полиция прогнила.

— Поэтому ты выстрелил в копа? — Марк тут же пожалел о сказанном и поспешно пояснил: — Не верю, что ты, будучи обычным рабочим на фабрике, совершил преступление.

Итан заерзал на стуле. Что-то мучило и сдерживало его, но потом он все-таки решился:

— Возможно, нам больше не позволят увидеться.

Он наклонился и продолжил шепотом:

— Хочу, чтобы ты знал: я был не простым рабочим. Как ты знаешь, я родом из Рингстеда, маленького городка на севере. Там я встретил твою маму, и вскоре на свет появился ты. В то время, я нес службу в местном полицейском участке.

— Подожди. Что?! — Марк не поверил своим ушам. До этого момента он не знал, что отец когда-либо имел отношение к полиции.

— Именно так. Мы были счастливы, просто счастливы, проживая нашу тихую, беззаботную жизнь… — Лицо Итана озарилось улыбкой, но она тут же поблекла. — Потом я получил назначение в Этвуд. Большой город, большие возможности для всей семьи — так мы думали. На новом месте мне создали новую личность и внедрили для работы под прикрытием по делу о наркоторговле. Когда я вышел на главаря преступной сети, меня обнаружили. Произошла облава, и в самый опасный момент на помощь пришел коллега. Он…он был моим другом, — Итан замолчал, а в глазах застыли слезы. — Окровавленный пистолет, из которого его застрелили, оказался в моих руках. Ни камер, ни свидетелей, а в полиции свои люди. И вот я здесь.

— Ваше время вышло. На выход. — Оборвал внезапно появившийся надзиратель.