Летящие в сны

Мария Фомальгаут

Книга содержит подробную инструкцию о том, как нужно правильно посещать сны, чтобы не потеряться. И почему нельзя играть с фрисби. И как делать открытия.

Доигравшиеся

На ночлег устроились в пустом ржавом гараже, но спокойно переночевать не удалось — около трех ночи послышался грохот машин, к гаражу приближались автотележки, явно почуявшие живую плоть. Алекс первый услышал машины, потому что стоял на карауле, он-то и разбудил Юрку и Андрея, чтобы было кому перестрелять тележки. Юрка открыл глаза, долго не понимал, где он находится, оглядывался, думал, почему вокруг такая кромешная темнота, солнце еще не взошло, а Алекс уже вытаскивает его из постели.

— Вставай, вставай, некогда, — Алекс сдернул одеяло, хлопнул Юрку по спине.

— А что такое? Время-то еще… Договорились же, дальше пойдем, когда солнце встанет, что, забыл уже?

— Ничего я не забыл, там тележки… К нам приближаются.

— Много?

— Порядочно. Так что вы тут все нужны. Андрей, Юрка, пошли.

— Я тоже пойду, — Галочка поднялась с кучи мешков, отбросила драное одеяло.

— Да ты умаялась, бедная, и так уже вчера сколько по этим бульдозерам стреляла… И вообще кто за детьми-то смотреть будет? Вон, Ванька уже глазенки вытаращил…

Галочка кивнула. Юрка думал, что она будет рваться в бой, но, кажется, она и вправду здорово устала, еле держалась на ногах. Юрка поднялся, пошатываясь, в желудке зашевелился голодный червячок, Юрка приказал ему замолчать. Машины, машины, они идут, они наступают, кто-то должен их остановить…

Кто, если не мы…

Юрка нашарил в темноте автомат, оглядел угол гаража за цистернами, где спали люди. Галочка сидела в постели, пождав ноги, с двух сторон к ней прижались ее дети, шестилетняя Женя, дочь Алекса, и Ванька, Юркин сын, ему только год исполнился, а он уже машет разряженным пистолетом, грозит ржавым машинам маленьким кулачком. Капитан Стар спал поодаль, ничком лежал на постели, его не стали будить, помнили, что он вчера в одиночку одолел шагающий кран, жуткую махину, которая едва не раздавила его в лепешку.

Юрка вышел на улицу, здесь все еще было по-летнему тепло, несмотря на сентябрь, ветер приносил издалека сладкие запахи, кажется, цветов, это хорошо, где-то есть растения, может, найдутся яблоки, или птицы, можно будет поесть… двое парней уже ушли за угол гаража, Юрка поспешил за ними, сразу увидел автотележки, их было тридцать, или что-то около того, они двигались ровным строем, жуткие, мерзкие твари, зеленые огни фар, уродливые кузова, какие-то рычаги, ржавые колеса…

— Может, чуть ближе подпустим? — предложил Юрка.

— Может, нет? они и так уже близко, куда ближе… Бей, — потребовал Алекс.

Юрка выстрелил в колесо, еще, еще, треск автоматов звучал утешительно, почти как голос человека в этой безжизненной пустыне.

— Куда стреляешь, кретин, это тебе что, грузовик? — крикнул Андрей, — в панель, в панель целься!

— В приборную, что ли?

— Ну да, а то куда же… Вот так…

Ползущий впереди исполин дернулся и остановился, вторая тележка качнулась вбок и замерла, Юрка выстрелил в третью машину, панель взорвалась микросхемами, проводками, вспыхнула искрами разрядов. Машины двигались медленно, стрелять их было одно удовольствие, Юрка подумал, что давно ему не приходилось так легко, если бы это еще случилось днем, а не ночью, было бы совсем хорошо. Матерая тележка была совсем рядом, Юрка вскинул автомат, оружие фыркнуло, как будто смеялось над человеком. Надо бы перезарядить… черт, я же с собой ничего не взял, о чем только думал… хорош же я, гусь…

Юрка отскочил, машина двинулась за ним, быстрее, еще быстрее, Юрка отбежал в сторону, надеясь добраться до гаражей, тут же спохватился, что нельзя показывать машинам гаражи, где спят люди, что надо уводить этих железных монстров как можно дальше от лагеря. Юрка понял, что ему осталось только одно — со всех ног броситься прочь от гаража. Он побежал, огромная машина грохотала вслед, настигая, все больше, больше, если бы можно было на что-нибудь забраться, вскарабкаться, пока колеса не раздавили меня, что-то прижало сзади штанину, Юрка дернулся…

А потом сзади что-то грохнуло, Юрка полетел в пыль, в песок, закрывая голову, когда он поднялся с земли, машина пылала, подбитая чьей-то гранатой, трещало пламя, изрыгая редкие искры.

— Ты что сделал? — грянул сзади знакомый басок Андрея, — ты хоть понимаешь, что ты и его тоже убил?

— Никто его мертвым не видел… — возражал Алекс.

— Никто не видел… в войне с машинами, типа, все средства хороши?

— Да вот он я! — заорал Юрка, бросился к парням, спотыкаясь в песке, залитом черным мазутом, — вот он я, хороши там ругаться! Что, эти колымаги еще остались, или всех перебили?

— Да всех, вроде бы… — Андрей смущенно огляделся, пнул несколько разбитых тележек, — там, главное, в панель управления целиться, только не в нее, а чуть ниже, там системный блок…

— Что у вас тут случилось?

Юрка обернулся: капитан Стар вышел из гаража, сонно потягиваясь, разглядывая поле битвы, потом спохватился, бросился к парням, проверяя, что все они живы, все трое, вот они, и Галочка в гараже, и дети…

— Вон, колымаги напали… мы их перебили всех.

— А что меня не разбудили?

— Да жалко тебя, ты сколько уже не спишь… — Алекс зевнул, потирая покрасневшие глаза.

— Сколько раз говорил, мне докладывать, прежде чем куда-то идете! — гаркнул капитан Стар.

— А в туалет идем, тоже перед тобой отчитываться? — фыркнул Юрка.

— Тоже. Тут, знаете, без вести пропасть, раз плюнуть. Ну, хоть все обошлось, и на том спасибо… Алекс, ты-то что хромаешь?

— Да… коленку где-то расшиб… — Алекс снова широко зевнул.

— Ты ее уже второй месяц расшиб, хромаешь ходишь, — не отставал капитан, — и вообще, ты которую ночь на карауле стоишь? Третью? Тебе что, вообще теперь спать не надо? Ну-ка, пошел в гараж, я за тебя подежурю…

— Да ты устал…

— Да все мы устали, — отрезал капитан, — а охранять кто-то должен.

— А давайте я подежурю, — спохватилась Галочка.

— Еще не хватало, тебя на караул ставить… Нет, на женщин все взваливать, это последнее дело… все, спать пошли… Это что?

Капитан поднял палец, прислушался, Юрка поднял голову, вздрогнул, как от удара: на маленький гараж медленно надвигался огромный шагающий кран, неуклюже переставлял свои опоры, двигался на людей. Нет, не на людей, вбок, вбок, он как будто делал вид, что не замечает людей, он только ждал, когда можно будет развернуться и наброситься на путников, вцепиться в хрупкую человеческую плоть. Андрей замер, завороженный, — никогда он еще не видел такой махины, такой громадины, это было что-то сродни королевскому тираннозавру среди древних ящеров.

— Ты что? — Андрей толкнул Юрку в бок, — стрелять же надо!

— Да что стрелять, тут гранатой надо бить, — не согласился Юрка, — дай-ка я попробую…

— И думать не смей, — капитан Стар бросился к Юрке, вцепился в его руку, — сейчас не добросишь, только спугнешь эту тварь… Ждем еще полминуты, не двигайтесь, слышите вы? Галка, детей прячь, нечего им это видеть!

Кран надвигался — он был высотой с пятиэтажный дом, не меньше, а каков он был в длину, Юрка не знал — махина тянулась и тянулась, ползла куда-то на запад, волокла какой-то многотонный груз, покачивалась из стороны в сторону.

— Вот теперь давай… Бросай!

Юрка услышал голос капитана как будто издалека, — он все так же стоял и смотрел, завороженный, это было, как в страшном сне, когда на тебя надвигается что-то огромное, массивное, могущественное, а ты смотришь на него и ничего, ничего не можешь сделать, и так неприятно щекочет все внутри…

— Броса-ай!

Кто-то вырвал гранату из рук Юрки, кто-то бросился к махине крана, Юрка только догадался, что это был Андрей, а потом манипулятор огромной машины отбросил человека в сторону, на кучу щебня, граната грохнула где-то поодаль, и это заставило Юрку очнуться, он вытащил очередную гранату, лихорадочно разглядывая кран, думая, куда бросить, чтобы наверняка. Какой-то квадратный нарост мелькнул на громадине, как поясок на дождевом черве, Юрка юросил гранату наугад, она попала чуть левее, грохнула, кран вздрогнул, остановился, шевельнулся в сторону Юрки. И здесь, главное, не бежать, замереть, застыть, бросить гранату, добить проклятый кран, бить, бить, бить… новая вспышка, новый взрыв, кажется, кто-то опередил Юрку, кто-то ударил кран, огромная машина накренилась, качнулась, повалилась вбок, вбок, рухнула под победные вопли людей.

Свершилось, — вздохнул Алекс.

Свершилось, — мрачно повторил капитан Стар, наклоняясь над кучей щебня, — Андрей! Эй, Андрей!

— А что Андрей? — спохватился Юрка.

— А все Андрей, — капитан наклонился над чем-то темным и неподвижным, невидимым в слабых сумерках, — лопаты там в гараже были… Галочка, тебе дело, поищи место какое-нибудь красивое… Ну там, деревце высохшее, земля какая-нибудь цветная из-за химикатов…

— Ты что? — опешила Галочка, — умер, что ли?

— Ну да.

— Его же… Его граната даже не задела…

— Его кран этот задел крюком своим. Голова вдребезги… Уйди, уйди отсюда, не смотри, парни, несите кто-нибудь одеяло, завернем… Ну что встали?

Юрка, как во сне, побрел к гаражу, притащил две тяжелые лопаты, одеяло поплотнее — для умершего хотелось дать все самое лучшее, что только было. Капитан тут же погнал Юрку и Алекса копать яму, сам встал на колени, заворачивая что-то в одеяло, украшая какими-то подвесками, бусами, которые принесла Галочка.

— Не жалко? — спросил капитан, — ты ими так дорожила…

— Да нет, это же для него… для Андрея… Вот, и платок возьми…

— Нужен ему твой платок…

— Нужен, нужен. И куртку получше…

— Нет, куртку не надо, куртка живым нужна. Скоро зима, ты где хорошую-то найдешь?

— Говорят, раньше магазины были… Где все можно было купить… Я в журналах читала.

— Были… полвека назад. Ну где мы тебе тут магазины возьмем, с куртками…

— Да уж нигде…

— Что, вырыли? — спохватился капитан, — Ну что, Юрка, тебе дело, давай, крест сколоти из чего-нибудь… Из досок каких-нибудь… Да куда ты гнилые-то берешь, давай покрепче что-нибудь… Ну куда ты выскочила? — он подхватил Женечку, — Алекс, детей в гараж уведи… Ну все… Галочка, ты у нас Отче Наш знаешь, давай… все по-людски…

Юрка все еще не мог понять, что случилось, и когда он вколачивал крест в свежую могилу, он все еще ничего не понимал, слушал, как Галочка читает какое-то древнее заклинание, читал на кресте «Андрей, 31 год», спрашивал себя, что случилось. Осознание пришло позже, когда маленький отряд снова двинулся в путь, Юрка тащил на себе Ваньку в каких-то замысловатых сумках, Галочка вела за руку Женю, капитан прикрывал шествие, оглядываясь, вздрагивая.

— Андрей умер… — прошептал Юрка сам для себя, — мы тоже умрем… в борьбе с машинами…

— Машины… они злые, да? — ни с того ни с сего спросил сын.

— Злые, еще как злые… они всех людей поубивали, мы одни на земле остались. Людей раньше много было, так в книжках говорят… А сейчас вот, только мы…

— А когда машины всех убили?

— Давно. Не знаю, когда.

Юрка задумался, понял, что он действительно не знает, и никто из них не знает, когда это случилось. Может, их родители были свидетелями этого кошмара, когда машины восстали против людей и стали убивать своих недавних хозяев. Родители… Родителей Юрка не помнил, кажется, была какие-то община, какие-то поселки, люди, запахи жареного мяса, рука большой сильной женщины, может быть, матери, большие мужчины, пропахшие табаком — но все это было бесконечно давно, как будто в прошлой жизни. Потом пришли машины, которые растерзали общину дотла — так вспоминал Юрка.

Хотя, может, это было и не так, и вообще не было, и было всегда только одно — огромный, бескрайний комбинат, в который превратилась некогда живая зеленая земля, полуразрушенные здания, где прячутся машины-убийцы, маленький отряд, идущий из ниоткуда в никуда в поисках убежища, воды, пищи, и машин, которые нужно убивать, чтобы они не убили нас.

— Дядь Юра, — оживилась Женя, — а другие люди… есть?

— Может и есть, Женечка, а может, и нет… Вот, Женечка, ходим, который год их ищем…

— А когда мы их найдем?

— Не знаю. Может, и не найдем вовсе.

— А у них еда есть?

— Может, есть. А может, и нет.

— Да, наверное, люди, если и есть, то не лучше нас живут, — вставил капитан Стар, — вот так же кочуют, ворон стреляют, дикие яблоки едят… Ну, может, убежище у них какое-то есть, если научились отгонять машины…

Юрка кивнул, плотнее прижал к себе Ваньку. Почему-то он представлял себе это совсем не так — встречу с людьми. Юрка грезил, как однажды они выйдут к городу, к нормальному человеческому городу, пусть это будет не город, ну хотя бы городок, домов десять, не вот таких, запыленных и заброшенных, а настоящих домов, где горят огни, откуда пахнет свежим хлебом.

Интересно, что это такое — хлеб…

Конечно, у них будет свое государство, свой флаг, и часовые с автоматами остановят Юрку и его друзей на пути в город, и приведут их к коменданту или королю. Перед ним нужно будет встать на колени и принести ему присягу. А потом Юрка и его спутники поселятся в городе, у них будет какая-нибудь спутниковая связь с другими городами… Или нет, спутниковой не будет, спутники, наверное, тоже восстали против людей… Юрка будет сражаться с машинами, а по вечерам пить крепкий чай и есть хлеб, настоящий хлеб, и жечь огонь в камине без страха быть обнаруженным…

Из-за серой каменной башни показался бульдозер, за рулем которого никого не было, Алекс бросил гранату, бульдозер разлетелся в мелкие куски. Дальше по дороге встретились два шагающих крана, поменьше, Алекс и капитан расстреляли их системные блоки прямо-таки с виртуозной ловкостью. Оказывается, убивать машины тоже можно красиво… В желудке снова зашевелился голодный червячок, Юрка приказал ему замолчать.

— Ну что приуныли-то? — встрепенулся командир, — что у нас, до этого люди не умирали?

— Умирали, — согласился Юрка, — ты же сам говорил, тут мало кто до двадцати доживает… Что нам уже под тридцать, так это повезло…

— Ну да. Кому у нас в этом году тридцать-то? Тебе, Галочке, Алексу… Ого, да тут юбилей будет…

— Да и у тебя тоже, а то два года назад у тебя юбилей был, тогда и не отметили толком… тогда все с этими сварочными аппаратами воевали… Прямо нашествие какое-то было…

— А Тимур от нас ушел, — вспомнил Юрка.

— Не ушел, он от чахотки умер, — не согласился капитан, — с чахоткой, знаешь, долго не живут…

— Никто его мертвым не видел, может, он живой, — не согласился Юрка, — он живой ушел… письмо тимурово у тебя?

— У меня, — кивнул капитан, — не сейчас, некогда… Давайте, что ли, обедать.

— Чем?

— Вон… смотрите.

Юрка посмотрел вперед, ахнул — на тощих высохших деревцах притаилась стая черных птиц, должно быть, ворон, они сидели тихо, лишь изредка шевелясь и бормоча неясное: «Кор-р-р»

— Тихо… тихо… — капитан смотрел, как люди осторожно вскидывают автоматы, — готовы… Ну… берегись, каркуши…

Затрещали выстрелы, черная стая взмыла в серое небо, птицы возмущенно кричали «Ка-ак? Ка-ак?», несколько ворон рухнули вниз, запутались в ветвях.

— Ка-ак… А вот та-ак, людям тоже жрать надо… — сказал капитан, подбирая упавших птиц, — Галка, Алекс, лезем на дерево, снимаем, Юрка, тебе дело, определи состав.

Юрка со вздохом начал разворачивать походную лабораторию, считая, сколько разбилось пробирок, пенницилинок, трубочек, пипеток. Кажется, небольшая потеря, можно возместить в ближайшей лаборатории, там же взять еще фенолфталеин, он кончается…

— Ну что там с воронами? — спросил капитан.

— Ну как я сразу скажу, что там? Время, время, — рассердился Юрка, — полчаса, как минимум.

— А побыстрее нельзя?

— А как? В методике черным по белому написано, подождите двадцать минут… Я-то ускорить этот процесс не могу…

Капитан кивнул. Юрка знал, что капитан ворчит просто так, для вида, на самом деле смотрит на Юрку с уважением — парень сам выучился замерять химический состав воды, мяса, редких плодов с редких деревьев, выучился управляться с дозиметром, когда нашел древние книги. Кажется, больше никому эта химия не давалась, ну да, Алекс у нас лингвист, он и по-английски, и по-немецки читает, Галка художница, только плакать хочется, глядя на ее пейзажи…

— Все нормально, есть можно, — наконец, объявил Юрка, — да Галочка, забери Ваньку, он мне уже три бутылки пролил…

— Нет уж, ты его подержи, я жарить буду…

— Капитан Стар! — крикнула Галочка.

— Чего тебе? — обернулся капитан, который только что рылся в груде пожелтевших бумажек, лежащих на пороге какой-то пустой двухэтажки.

— Капитан Стар, а у машин главный есть?

— Какой главный?

— Ну, не знаю… Такой главный, чтобы его убить, и все машины сами собой сломались.

— Ты что, комиксов начиталась? — фыркнул капитан Стар, — это только в книжках так бывает, заклинание прочитал, кольцо власти там в пропасть выбросил — и все, и зло уничтожено. А это жизнь, тут нам еще сражаться и сражаться… Ты еще скажи, что можно сделать так, чтобы все человечество воскресить!

Алекс, хромая на обе ноги, начал сгребать хворост, общипывать птиц, капитан нашел в двухэтажном здании какие-то детские книжки, подождал к себе Женю с Ванькой, начал читать им про какую-то спящую красавицу, успев бросить Юрке «Стой на страже» Юрка восхищенно посмотрел на капитана — что за человек, он успевает все, он следит за нами за всеми и видит насквозь всех нас. И что Алекс хромает, и что Юрка опять начинает кашлять, и что Галочке нужны новые джинсы взамен продранных старых, и платье какое-нибудь хорошее поискать, только трудно найти платье на эту тонкую фигурку, все висит мешком… Спящая красавица… боже мой, нам бы сейчас заснуть на сто лет… Хоть бы в эту ночь железные монстры нам дали выспаться…

Как будто издеваясь над мыслями Юрки, на горизонте показалась здоровая махина, какие-то рычаги, суставы, колеса, интересно, для чего сделали такую штуку, а может, люди ее и не делали, может, она сама появилась… Интересно, возможно такое, чтобы машины делали другие машины… воспроизводили самих себя…

— Тревога! — спохватился Юрка, — видели? Вон, на горизонте эта дрянь прется!

— Вижу, вижу! — Галочка вскочила, хватая автомат, бросилась к нему, — будем бить… Да тут бить-то, раз плюнуть, главное, системный блок попасть…

— А ты видишь, где он?

— Вон, над кабиной… Только бить надо наверняка…

Громадная махина приближалась, она казалась исполинской, заслоняющей все небо, и Юрка почему-то подумал, что она сейчас раздавит их, их всех, и хотелось бежать, бежать отсюда, но бежать нельзя, если мы убежим, кто будет убивать машины, которые убивают нас…

Юрка выстрелил еще раз, почти не целясь, увидел, что попал в системный блок — машина замерла, осела, рухнула на землю с оглушительным скрежетом. За ней тут же показалось что-то непонятное, маячившее на самом горизонте — настолько непривычное здесь, что несколько минут Юрка даже не верил, что видит их наяву.

По мере того, как они приближались, он все больше убеждался, что это не сон, не бред, что к ним действительно приближаются силуэты на двух ногах — быстрые, легкие, ростом с человека, гибкие, кажется, сделаны из какого-то эластичного материала, и из их конечностей тянулись длинные рыльца автоматов.

— Галочка, ты когда-нибудь такое видела? — прошептал он, еще не веря себе.

— Нет… бред какой-то. Разве что в страшном сне бывало, что вижу я — идет человек, подхожу к нему, а это машина, и глаза стеклянные… А чтобы наяву… нет, до чего твари догадливые, они же сделали наши точные копии… копии людей…

— Копии… Ну сейчас мы устроим этим… копиям, — Юрка лег на землю, медленно пополз навстречу непонятному отряду, припадая к земле, огибая пустые цистерны, ржавые контейнеры, груды кирпичей. Где-то сзади захныкал Ванька, кто-то зашипел на него, кажется, Алекс, а может, командир наводил порядок. Тени приближались, уже можно было видеть что-то наподобие одежды, какие-то оболочки, белые пятна там, где должны быть лица.

— Тихо… еще не сейчас, — приказал Юрка, чувствуя, что Галочка уже тянется к автомату, — чу-уть-чуть поближе их подпусти, чу-уть-чуть… Вот так… еще… сейчас они подойдут… Вот теперь давай.

Юрка прижался к оружию, автомат ожил, дернулся, затрепетал, выплевывая смерть, темные силуэты впереди тут же упали в землю, исчезли за нагромождением обломков, кажется, они были готовы, что люди начнут стрелять. Юрка присмотрелся вперед, фыркнул — не на того напали, я же вижу, я же все вижу между камнями и осколками, мелькающие фигуры, которые можно сбить одним… Но почему командир не стреляет? Почему он бежит ко мне, кричит что-то во весь голос, размахивает какими-то белыми тряпками, и Ванька ревет навзрыд, и Женя прыгает, как сумасшедшая, чему радуется, дура, Андрея убили, Тимура убили, до этого еще двоих, я уже и не помню, как их звали…

— Не стреляй! Слышишь, не смей стрелять!

— Не понял приказа!

— Не стреляй, ты что, рехнулся?

Юрка и ахнуть не успел, как командир подскочил к Юрке и выхватил оружие, отшвырнул далеко-далеко, сильно и больно встряхнул солдата, и тут же встал во весь рост, размахивая тряпками, слушая, как посвистывают пули.

— Ты что? — Галочка все еще сжимала автомат, уже не смея выстрелить, — они же тебя убьют! Товарищ командир, они вас убьют!

— Еще бы не убили после того, что мы тут сделали, — отрезал командир, — совсем рехнулись, стрелять вздумали…

— А что нам было делать, песни петь?

— Да вы что? — командир повернулся к Галочке, злой, бледный, — вы в кого стреляете? Это же люди, люди!

— Кто?

— Да люди же! Живые люди, гомо сапиенс! Э-эй, не стреляйте, не стреляйте! Мы сдаемся! Мы свои, свои! Мы люди! Эй, Алекс, ты у нас с лингвистикой дружишь, сможешь определить, на каком языке они говорят?

— Ну… пусть сначала что-нибудь скажут. И вообще… откуда здесь люди?

— А мы здесь откуда? — не растерялся командир — Значит, мы и не последние люди на земле, значит, еще кто-то…

— И опять одни мужчины, — буркнула Галочка.

— Ну… может, женщины у них и не воюют, в убежище каком-нибудь сидят… Слушайте, это же что получается? У них убежище есть, там спрятаться можно… у них какие-нибудь там запасы пищи…

— С чего ты взял?

— Да ты на них посмотри, — командир прищурился, — истощенными не выглядят, первый раз вижу, чтобы у человека кости не торчали…

Люди подошли совсем близко, теперь стало видно, что это действительно люди, светлые лица, ясные глаза, тонкие губы, у одного из мужчин были серые усы, что делало его похожим на хомяка.

— Здравствуйте, — улыбнулся человек, который шел впереди, — что делаем?

— Стреляем… в машины, — отозвался командир.

— Что?

— Стреляем в машины.

— Вот как… Ну хорошо, пройдемте с нами, пожалуйста. Оружие попрошу… сдать.

— И не подумаю, — огрызнулся Юрка, — здесь человек без автомата, что без крыльев птица…

— Соглашайся, — командир легонько пнул Юрку, — делай все, что они говорят. Ты что, не видишь, историческая встреча? Дипломатия! Так что терпи, все терпи, заставят канкан танцевать, будем канкан танцевать. Вы их извините, нервные они у меня, — пояснил он подошедшим людям, — и самостоятельные. А может… пообедаете с нами? — командир показал на котел, в котором уже начала кипеть похлебка.

— Это что у вас?

— Вороны. Жирнющие попались.

— И эту дрянь вы едите? — человек в форме брезгливо посмотрел на котел, — какую только гадость не едят… Еще какую-нибудь заразу подхватите…

— А вы что, никогда не ели ворон? — командиру показалось, что он ослышался.

— Да как-то не доводилось. Вы, что ли, главный?

— Да.

— Ну хорошо… пойдемте.

Они двинулись куда-то в сторону необжитой земли, это было странно, Юрка был уверен, что там машины уже давно истребили все живое. Где-то слышался рев двигателей, шуршали какие-то шестеренки и шкивы, рычали невидимые моторы. Алекс шел, припадая на обе ноги, кто-то из конвоиров подхватил его под руку, помогая идти. Другой конвоир посадил на плечи Ваньку, который тут же начал кричать во все горло, несмотря на протесты матери.

— А у вас дети есть? — спросила Галочка конвоира.

— Есть. Двое, боевые пацаны, все в меня.

— А… женщины есть?

— Что значит, женщины? У меня жена одна, я с ней уже десять лет душа в душу… Оскорбляете вы меня, прямо…

— Ну что вы, я не хотела… А у них есть жены?

— Есть. Вон, Кирюха пока еще холостой, а вы что, закадрить его хотите?

— Женщины… дети… Так вас много?

— Где много?

— Ну… вообще.

— Она у вас что, сумасшедшая? — повернулся конвоир к капитану.

— Ну, теперь вы нас оскорбляете.

— Да никто никого не оскорбляет, — отозвался Алекс, — мы просто… еще не понимаем друг друга. Но скоро поймем.

Между тем они шли и шли по бесконечному комбинату, и все больше казалось, что здесь кто-то живет, кто-то есть, кроме высохших деревьев и мертвых машин. Юрка видел, как в окнах горели огни, как удивительно мирно рокотали моторы, а один раз вдалеке промчалась машина, и Юрка был уверен, что на ней сидят люди… Дорога свернула вправо, потом влево, поднялась на широкую лестницу и вырулила во двор. И когда дорога развернулась в широкий двор, путники ахнули.

Юрка никогда не видел столько людей сразу, ему даже показалось, что он бредит — так было прошлой зимой, когда ходил с пневмонией. Людей были сотни, они появлялись и исчезали в огромных зданиях, что-то делали, стучали молотками, кричали, два человека волокли железную балку, что делало их похожими на муравьев. Мужчины, женщины, детей, правда, не было, но может, они просто сидели в домах. Юрка огляделся — и снова не поверил своим глазам, когда увидел, что посреди двора стоит какой-то механизм, вращает своими страшными колесами, качает железными суставами, а вокруг него возится человек, как будто обслуживает.

— Это… это что? — спросил капитан, тоже заметив машину.

— Это чтобы металлы шлифовать, — отозвался один из конвоиров.

— Так вы что… приручили машины? Или они… поработили вас?

— Ты о чем вообще, парень?

Капитан замолчал, Алекс посмотрел в землю, бормоча, что они не понимают друг друга, но скоро поймут. Конвоиры ввели пленников в широкий холл огромного дома, усадили на длинную скамью, один из них ушел, кажется, докладывать про вновь прибывших. Люди в холле оживились, стали незаметно прохаживаться вокруг да около пленников, разглядывая их, как животных в зоопарке.

— Что же вы, мамаша, ребенку даже курточку хорошую найти не можете? — спросил человек в светлом костюме, странно, как он не боится его запачкать.

— Да нищие они, — тут же вмешалась женщина, на шее которой висели металлические бляхи, — у них вообще ни кола, ни двора… На вот, — она порылась в сумке, достала яблоко, до странного большое, Галочка даже вздрогнула.

Капитан взял яблоко, стал водить по нему дозиметром, в толпе послышался смех.

— Яблоко ненормально большое, — спокойно объяснил капитан, — где это у вас такое выросло?

— Да в саду у меня уж что выросло, то выросло, — отозвалась женщина, — все они там такие… Яблоки как яблоки, что вы как дикие-то…

Дикие… Юрка огляделся, ему показалось, что он бредит. Вокруг ходили люди, здоровые, сильные, ясноглазые, они сидели в фойе, они подходили к аппетитно пахнущему киоску, они покупали кофе и хлеб, много хлеба, они ели этот хлеб и брезгливо отбрасывали кусочки, за которые держались руками, и кто-то оставлял недопитый кофе на подоконнике, как будто забывал про него. Это была какая-то эра изобилия, невиданная путникам, какая-то фантастическая роскошь, где никто не убегал, не прятался, где машины никого не подстерегали, а мирно варили каппучино и пели песни.

— Пройдемте, пожалуйста, — конвоир снова появился из двери какого-то кабинета, махнул рукой, — начальник ждет.

Маленький отряд вошел в кабинет, люди расселись по креслам, Алекс почувствовал, что если посидит в этом кресле четверть часа, то обязательно уснет, потому что до этого не спал три ночи. Женечка тут же нырнула за кресла и стала перебирать блестящие предметы на полках шкафа, капитан сел ближе всех к широкому столу и посмотрел на дородного мужчину в серой форме. Юрка огляделся, увидел на стене портрет человека на фоне разноцветных полос, на всякий случай низко поклонился ему, и велел Галочке сделать то же самое.

— А вы еще на колени перед ним упадите, — фыркнул мужчина за столом.

Юрка покорно опустился на колени, думая, что еще нужно сделать, какие слова произнести, каких жестов от него ждут, человек за столом почему-то захохотал и хлопнул Юрку по спине.

— Хватит, хватит балаган устраивать, садитесь, — потребовал он, — ну… приступим. Подполковник милиции, Морозов. Разрешите… допросить. Где вы взяли оружие?

— Сделали сами, — ответил капитан.

— Что значит, сделали?

— Ну… из деталей, здесь, на фабриках.

— Ловко… С какой целью было сделано оружие?

— Уничтожать машины.

— Вот как? — человек за столом прищурился, — и с какой же целью вы уничтожали машины?

— Как это с какой целью? — капитана передернуло, — ну, после того, как машины захватили землю и истребили человечество, это уже вообще не вопрос, с какой целью уничтожать машины. Или мы их… или они нас.

— Когда это машины захватили землю?

— Ну… не знаю, это было до нашего рождения. Может, полвека назад, — капитан смутился, — не знаем. Летоисчисление прекратилось, когда была уничтожена цивилизация людей.

— Вот оно что… — Морозов посмотрел на конвоира, стоящего у входа, — они что, сумасшедшие?

— Похоже на то. Мы их когда сюда вели, я уже заметил, что они какие-то… не такие.

— Не такие… что ж ты их сюда-то привел, сумасшедшие, с оружием бегают…

— Да мы же у них все отняли… И вообще они смирные, им что скажешь, то и сделают, вы же видели…

— Ну да… Вот что, кликни там девчонок моих, пусть сюда чай принесут и поесть им что-нибудь… смотреть страшно, как из Освенцима сбежали… Ну ладно, — он снова повернулся к капитану, — как зовут?

— Капитан Стар.

— А полное имя? Ну… фамилия, имя, отчество?

— Капитан Стар. Это все…

— Все… Документы есть? Паспорт где?

— Нет. Мы же… нас тут семь человек было, так зачем нам паспорта, все друг друга в лицо знают…

Где семь человек?

Ну… на всей земле семь человек. Мы думали, больше нет, только сейчас на вас натолкнулись. Мы думали, машины всех людей истребили…

Они думали… — Морозов растерянно смотрел, как секретарша втаскивает поднос с чашками, бутербродами, пряниками, еще чем-то, на что пленники смотрят с вожделением, — вы откуда такие взялись-то?

— Не понял вопроса, — признался капитан.

— Что тут понимать? Откуда родом? Кто родители? Ну?

— Ну, вы и вопросы задаете… Кто же это помнит… То есть, конечно, были родители, само собой… Вот так же, сражались с машинами, потом погибли, мы остались… Только это давно было, мы не помним ничего… Мы тогда дети были, — признался капитан.

— Когда тогда?

— Ну… лет пятнадцать назад это было, где-то так… Я плохо помню, я тогда еще маленький был, мы пошли куда-то от дома, мы тогда в каком-то убежище жили… А тут машины напали, убежище уничтожили, за нами погнались, мы с ними сражались… Мы уже тогда с машинами сражались, у нас даже дети умеют драться… Вот тогда мы одни остались на всей земле, как только выжили…

— Да уж, — Морозов еще раз посмотрел на изможденные фигуры в креслах, — они… как из иной реальности, ей-богу. Эй, ребята, вы из какой книжки выпали?

— Из книжки? — капитан поднял голову от чашки.

— Ладно, ладно, не берите в голову, ешьте, ешьте… — Морозов осторожно потрогал острое плечо капитана, — нет, вроде, живые, настоящие… Сектанты какие-то… Буйное помешательство. Эй, Иванцов, поищи в архивах, наведи справки, может, поймем, что это за капитаны Стары такие… О-ой… Это кто такой хороший, маленький? — человек за столом выпрямился, посмотрел на Ваньку, уже успевшего забраться на стол и перевернуть календарь, — ты чей? Ты чей, а? Ваш, дамочка? Что же вы ему курточку даже не сообразите, простуженный же весь… Иди, иди сюда парень, помогать мне будешь допрос вести… Вот, на тебе, пряники-то любишь?

— Пряники… — Юрка задумался, — это же раньше на земле пекли…

— Что раньше, их и сейчас пекут…

Юрка посмотрел на Алекса, который уже дремал в кресле, и даже не дремал, а крепко спал, разморенный теплом и сытным обедом. Хотелось пнуть Алекса, нашел время спать, уж кому-кому, как не ему налаживать контакты с этим миром чужих людей, с этой общиной, или что у них там… Нашел время спать, да и остальные хороши, едят, как ни в чем не бывало… Надо же разузнать, почему они не боятся машин, эти люди, почему так удивленно поднимают брови, когда им говорят, что человечество вымерло; или, пока мы сражались с машинами, кто-то потихоньку восстанавливал мир…

Как будто читая мысли Юрки, Алекс качнул головой и проснулся.

— Я так понимаю, мы… провинились перед вами в чем-то, — сказал он, — и вы нас… арестовали. Мы что-то не так сделали.

— Да уж, есть маленько, — согласился Морозов.

— Но… что мы сделали?

— То и сделали. Что двадцать пять лет или сколько там разрушали технику на универсальном комбинате. Люди, значит, здесь, работали, варили сталь, делали машины, оружие, самолеты, стройматериалы всякие… Ну, это у директора спрашивать надо, что они там еще делают… А вы все портили.

— Вы хотите сказать… Что эти машины служили людям?

— Убытки предприятию на миллионы… Однако же.

— Товарищ подполковник, мы нашли, — два человека вошли в кабинет, размахивая листами белой бумаги.

— Что нашли?

— Нашли… Двадцать пять лет назад здесь на территории завода пропали десять детей… пропали без вести, шесть мальчишек, четыре девочки… Тогда их так и не нашли, решили, что они погибли. Тут же машины автоматические, там руку на конвейер сунул, и все…

— Десять… Но их только пять, если не считать детей.

— Даша, Ира, Вика, они давно погибли, — вспомнила Галочка, — нам тогда лет одиннадцать было, когда они умерли…

— Отчего умерли?

— Не знаем. — Галочка смутилась, — От болезни от какой-то.

— Дизентерия это была, — пояснил капитан, — Андрей сегодня погиб, его машина убила. Илья пять лет назад погиб, тоже в схватке. А Тимур ушел от нас, когда ему двадцать было, — он, кажется, чахотку подхватил, вот и ушел, чтобы нас не заражать… Просто ушел и все, вот, записку оставил, — Артур полез во внутренний карман рубашки, где у него хранилось что-то личное, ностальгическое: ленты умерших девочек, письмо Тимура, какие-то фотографии земли до восстания машин.

— Вот как… А это, значит, дети у вас родились… — Морозов посмотрел на Ваньку, уже успевшего в клочья порвать протокол допроса, — интересно… значит, пропали пятилетние… Как они вообще на завод-то попали?

— Товарищ подполковник, я думаю… они играли, — сказал Иванцов, — дети играли в восстание машин. У меня сейчас двое пацанов, так то же самое вытворяют… бегают по дому, орут, что машины захватили землю, на пылесос с пистолетиками кидаются… Вот, эти тоже видно играли, играли, заблудились. И… продолжили играть. А потом забыли, что они играют, сами поверили в свою игру. Выросли, детей завели…

— Слушайте, Иванцов, в это трудно поверить. Я скорее поверю, что они из книжки сбежали. Из какой-нибудь фантастической саги… Сбежали, потому что им там плохо было…

— Придется поверить, вот же они, перед вами… бойцы эти. Но до чего смелые, как они только продержались… Такая поразительная организация, так чисто уничтожали машины… мы уже думали, там террористы действуют. Как-то ведь пищу добывали, лечились чем-то, а там на комбинате дальше же вообще ничего живого нет, автоматика сплошная… Мужественный народ… Ребята, вы из какой книжки сбежали?

— Из книжки? — Юрка поднял голову от чашки.

— Ешьте, ешьте, не заморачивайтесь, — отмахнулся Морозов.

— Вы теперь… посадите нас в тюрьму? — спросил капитан.

— Да какая тюрьма, вас всех в больницу надо… Ну что, Иванцов, родных поищешь? Может, где мать-отец живы…

— Да, я кое-то посмотрел. У Юрия родители живы, у Алексея мать жива, у Галины Андреевны отец и бабушка… Надо связаться с ними, пусть забирают.

— Значит… нас разлучат? — ахнула Галочка.

— Да никто вас не разлучит, будете вместе, сколько захотите… — буркнул Морозов, — а капитан что? Этот… капитан Гор или как его там?

— В том-то и дело, что никак. Если бы хоть знать, как его зовут, а то поди-разбери, кто он… Там, вроде, два Тимура было, один, вы говорите, погиб, а этот, значит, второй…

— Ну хорошо… Обустрой их в конференц-зале, протокол все-таки напишем… И родным позвони… Надо бы их помыть, приодеть, ну ладно, это уже не наши проблемы… Завод, чего доброго, родителям счет предъявит, за попорченные машины, потом не расплатятся… Хотя нет, это вряд ли.

— Пойдемте, — Иванцов распахнул дверь.

Люди покорно встали, капитан подхватил Ваньку, Галочка взяла за руку Женю, Юрка тряс и толкал крепко уснувшего Алекса, наконец, схватил его подмышки и вытолкал в коридор, напоследок поклонившись портрету на стене. Морозов посмотрел на кресла, в которых валялись оброненные кем-то патроны, ржавые ножи, какие-то схемы, карты, обрывки бечевок, линолеум испещрила пестрая красно-бурая грязь, стол был усеян обрывками и обломками, в комнате висел горьковатый запах машинного масла и человеческой плоти.

На пороге капитан обернулся, обреченно посмотрел на Морозова. В этом взгляде Морозову показалась ненависть и отчаяние, ненависть к человеку, который только что отнял их мечту, их цель. Человек в дверях как будто надеялся, что Морозов сейчас вернет им все это, вытащит из кармана и вернет, и снова все пойдет, как всегда.

— Ну что ты в самом деле, — не выдержал Морозов, — радоваться надо. Ты ведь хотел, чтобы война твоя кончилась?

— Ну… хотел. Только я не так себе все это представлял.

Юрка тоже ничего не понимал. Он не понимал, почему машины, когда-то несущие ужас и смерть, теперь поют песни, согревают комнаты и мирно показывают картинки на большом экране. Он не понимал, что за женщина появилась в комнате, почему она плачет и обнимает его, а заодно и Галочку, и Ваньку с Женей, и кричит «Юрик, исхудал-то как! А это невеста твоя, да? Галочка, значит? А это внуки мои, да?» Юрка не понимал, почему капитан Стар, всегда такой спокойный и рассудительный, теперь рвется из рук людей в форме, а Морозов машет руками, приговаривает: «Вы с ним потише, он не буйный, это аффект, это пройдет…» Юрка не понимал, почему его ведут к машине, у которой раскрывается дверь, и люди садятся туда, не боясь быть проглоченными, что же вы делаете, это же опасно, она вас сожрет, это же в шины стрелять надо, дайте кто-нибудь автомат…

2010 г.