Время быть

Мария Петрова, 2014

«Время быть» – третья книга Марии Петровой. Издание можно назвать зеркалом души вечно движущейся жизни, отражающейся в глазах юности. Это волна, которая захлёстывает и не выпускает из своих объятий. Две части (поэзия и проза) дополняют друг друга, раскрывая эволюцию стиля и мысли. Книга выходит на русском и французском языках.

Поэзия

Poésie

Пока ещё

Покуда будет виться певческая строка?

Пока не иссякнет рыданий грудь…

А грудь бездонна — в душе нет дна,

Не предначертан птице по земле путь.

Набрасывая узор вспышек сердца,

Мы стремимся бросить искру в нужное русло,

Смысла нет отбирать её у младенца —

Она стремится к огням, горя — пока ещё — тускло.

Но живительной дымкой выйдет на полотно сцены

И начертит свою историю или загадку космоса,

Испещрит паутины брызгами росы или пены —

И замрёт, тайный соперник Хроноса.

И будет литься по капелькам или потоком,

Вбирая стёклышки — жизни нюансы, неровности,

И проплывая между западом и востоком,

Прохладой отзовётся в разгорячённом глобусе.

Jusqu’à…

Jusqu’à quand serpentera la ligne poétique?

Jusqu’à ce que les sanglots de l’âme cessent…

Mais l’âme n’a pas de fond:

L’oiseau n’a pas à voler par terre.

En faisant des croquis des étincelles du coeur,

Nous aspirons à jeter cette étincelle dans la bonne direction.

Il n’y a pas de sens à l’enlever des mains d’un bébé —

Elle aspire vers une grande flamme, brûlant pour l’instant pâlement.

Mais la ligne poétique apparaîtra sur une toile de scène, comme une fumée,

Cette trace sera une histoire ou un mystère du cosmos,

Elle va parsemer des toiles d’araignées avec des gouttes

de rosée ou d’écume,

Et puis elle se figera, telle une rivale de Chronos.

Et elle va se verser goutte à goutte ou en rafale,

En absorbant des verres brisés — des nuances ou des courbes de la vie.

Et, flottant entre l’Ouest et l’Est,

Elle va résonner au sein du globe ardent.

Слова времени

Архаизмами стали объятия.

Красная дверь ждёт жертвы.

Редкая тень внимательно,

Остро ласкает нервы.

Сном кто-то крестит приятеля,

Твёрдым, холодным шифром.

Афоризмами стали проклятия,

Хлёсткой, неполной рифмой.

Paroles du temps

Les étreintes d’aujourd’hui sont devenus des archaïsmes.

La Porte rouge attend sa proie.

Une ombre rare caresse les nerfs

D’une manière soigneuse et pointue.

Quelqu’un baptise son ami avec un sommeil éternel,

Avec un code rigide, froid.

Des malédictions d’aujourd’hui sont devenues des aphorismes,

Des rimes incomplètes et frappantes.

Слушай жизнь

Преемник океанской тайны — невесомой жемчужины

В исцеляющем шуме многоликого оркестра — причала,

Словно шутит: «Родиной была недавно простужена,

Слушай жизнь: на земле нет конца, как нет и начала.

Всё на планете — одно движенье,

Взмах руки — верный знак дирижёра,

Творящий мелодиям, тембрам сближенье.

Лёд минора вливается в пламя мажора».

Écoute la vie

Le successeur de l’océan, de la perle aérienne

Dans le port, un écho orchestral guérit l’âme.

Ses sons plaisantent: «Tu étais enrhumée par ta Patrie,

Écoute la vie: elle n’a ni début ni fin.

Tout sur cette planète est un seul et unique mouvement,

Un battement — un signe du chef d’orchestre,

Créant le rapprochement des mélodies et des tonalités de la Terre.

La glace du ton mineur se jette dans la flamme de la tonalité majeure».

«Любимая, в детство впадшая…»

Любимая, в детство впадшая,

Или выйти ещё не успевшая…

Женщиной-музой ставшая,

Наивным ребёнком пришедшая,

Израненным чуточку светом,

Отблеском, цветом сирени.

Лилией в ночь пред рассветом,

В загадочной, ласковой тени.

«Je suis ta bien-aimée retombée dans l’enfance…»

Je suis ta bien-aimée retombée dans l’enfance,

Ou bien j’ai juste oublié d’en sortir à temps,

Je suis devenue ta Muse-Femme,

Je suis venue vers toi tel un enfant naïf,

Telle une lumière à peine blessée,

Un reflet, une couleur de lilas avant l’aube.

Telle une fleur de lis

Dans une ombre douce et pleine de mystères.

«Хочешь, буду твоим дельцом сигарет…»

Хочешь, буду твоим дельцом сигарет,

Лёгким дымом у губ или краской,

Долгим, плавным штрихом или сказкой,

Поэзией, феей, музой планет.

А хочешь — вечно любящими глазами,

Лёгкой влагой, бабочкой на губах,

Ритмом, музыкой, рифмой в стихах,

Нежнейшим пламенем, небесами!..

«Si tu veux, je serai ton dealer de cigarettes…»

Si tu veux, je serai ton dealer de cigarettes,

Une fumée légère autour de tes lèvres, ou une peinture,

Une longue ligne ou un conte,

Une poésie, une fée ou une muse des planètes.

Ou si tu veux, je deviendrai des yeux éternellement

amoureux,

Une humidité légère, un papillon sur tes lèvres,

Un rythme, une musique, une rime,

Une flamme des plus tendres, ou le ciel!

В дневнике…

Лишь в дневнике твой почерк,

Истинный дух обитает.

Может, там гения очерк

В дыме свечей витает.

И обделяя планету,

Плачет, ликует и бьётся

Птицей, готовой к балету.

Но улетев — не вернётся.

Dans ton journal…

Ton écriture habite ton journal intime,

Ton esprit y vit aussi.

Peut être il y a un essai de génie

Volant dans la fumée des bougies.

Privant la planète de son existence,

Il pleure, il triomphe et il se débat dans sa cage

Comme un oiseau prêt à commencer son ballet.

Mais s’il s’envole, il ne reviendra plus.

Две музы

Две подруги — власть вдохновенья,

Две судьбы, мягко слитых в одну,

Две печали, два упоенья,

Два креста, два крыла наяву.

Ты возьмёшь и приложишь властно

Кисть к обеим из них — и не плачь,

Что терзанья приходят напрасно

За одною из них, как палач.

Истин несколько, много, бессчётно,

Ты их бог, их судья и творец,

Но они без долгов и расчёта

Вплетены в слитный контур колец.

Пусть они нежным облачным дымом

Поцелуют тебя при луне,

Ясным отзвуком, неуловимо

Мерно лягут на холст в синеве,

Пусть одна приласкает невинно,

А другая хранит твой сон,

Пусть вдвоём начертают старинный,

Из безвременья линий муссон,

И вспорхнут нескончаемым мигом

С кисти мага, в небо без дна,

Две звезды, отраженьем и бликом

Невесомей, чем нега-весна.

Две подруги — власть вдохновенья,

Две судьбы, мягко слитых в одну,

Две печали, два упоенья,

Два креста — два крыла наяву.

Deux muses

Deux amies — le pouvoir de l’inspiration et la femme,

Deux destins réunis doucement en un seul,

Deux chagrins, deux enivrements,

Deux croix, deux ailes, deux rêves éveillés.

Tu vas prendre ton pinceau et tu vas le mettre impérieusement

Sur l’une et sur l’autre en même temps, mais ne pleure pas

Parce qu’une d’elle sera prise par la vanité

Des sanglots causés par le bourreau: la jalousie.

Il existe plusieurs vérités, beaucoup, non…une quantité innombrable,

C’est toi leur dieu, leur juge et leur créateur.

Mais sache qu’elles sont librement entremêlées

Dans le contour des anneaux…

Que les deux muses t’embrassent dans la nuit

Avec une brume de nuages,

Et qu’elles s’allongent tendrement

Sur ta toile de couleur azur.

Qu’une d’elles te caresse doucement,

Et que l’autre garde ton sommeil,

Et que toutes les deux tracent une antique

Mousson de lignes sur ton tableau.

Et que ces deux muses s’envolent du pinceau du mage,

Dans le ciel sans fond,

En se réunissant en un seul instant

Comme deux étoiles plus légères que le printemps.

Deux amies — le pouvoir de l’inspiration et la femme,

Deux destins réunis doucement en un seul,

Deux chagrins, deux enivrements,

Deux croix, deux ailes, deux rêves éveillés.

Твой мир

Центр. Вселенной.

Выразительной, сокровенной.

Тонкость цветопризнанья

Входит парадоксально

Линией — кисти дыханьем

В вечность созвездий наскальных.

Ton univers

Centre. De l’univers.

Expressif, sacré.

La subtilité de l’expression en couleur

Entre paradoxalement

En s’incarnant en une ligne — respiration du pinceau

Dans l’éternité des constellations rupestres.

Модернист

Выйти из зоны комфорта,

Обрести дискомфорт действенный

Одним касаньем чернильного борта

Страницы, пока ещё девственной.

Строчка за строчкой непечатного текста

Простреляет восприимчивость пальцев,

Сделанный из резинового теста

Слов пучок застрянет в контуре пяльцев.

Пялится рациональность в лужу,

Как суицидник в тарелку супа,

Но вряд ли кому-то нужен

Нараспашку разум под лупой…

Лупит рифма шельму-поэта,

Облепляет стерильной глиной,

А поэт ему платит за это

Репутацией «сын невинный».

Обвинённый преступник канонов,

Модернист точит когти на скалах,

Вырождая несчастных клонов,

Графоманов, дельцов-зубоскалов.

Но не зверство его подстегает,

Ему падший ангел пророчит,

Что свободный дух вымирает,

Что напрасно тот нимф порочит.

Самурайский меч наготове,

Посвящение в войны — в венах,

В голубой нелирической крови,

На траве сырой — новых сценах.

Moderniste

Sortir de la zone de confort,

Acquérir un inconfort actif

En touchant le bord de la page,

Encore…innocente.

Les lignes du texte hors des règles

Fusilleront la sensibilité des doigts,

Un tas de mots, tel un caoutchouc, se coincera

Dans des contours du métier à broder.

La rationalité fixe ses yeux dans la mare

Comme un suicidaire se noyant dans une assiette de soupe.

L’esprit disséqué à la loupe.

A quoi cela peut-il bien servir?

La rime frappe un salaud de poète,

Elle l’encrasse avec de l’argile stérile,

Et le poète se paye pour avoir

Sa réputation de «fils innocent de la poésie»

Accusé de violeur de dogmes,

Le moderniste se fait les griffes sur les roches,

En éliminant des clowns malheureux,

Des graphomanes, des dealers moqueurs.

Mais ce n’est pas la bête en lui qui dicte ses actions,

C’est un ange déchu qui prophétise

Qu’un esprit libre est en péril,

Qu’il déshonore en vain des nymphes…

Le sabre de samouraï est prêt,

L’initiation des guerriers est dans les veines,

Dans le sang bleu, non-lyrique,

Sur l’herbe mouillée — sur une nouvelle scène.

Суть

Картины, ноты, стихи — не наши, не нас, но Гения.

Всё соткано из плоти масляной золотого сечения,

Скрещивающихся взглядов мира в одном объятье.

Благословенное Им проклятье.

Essence

Les tableaux, les partitions, les poèmes — ne sont pas à nous, mais à un génie.

Tout est fait d’un corps huileux de proportion divine,

De regards qui se croisent dans une unique étreinte.

Une malédiction bénite par Lui.

Цвет цветом

художнице Ольге Розановой

Связь через вертикаль — свет,

Зелень из ладони — в мир, в ночь,

Вековой базы изменчив цвет,

Надо лишь глазу его превозмочь.

Превратилась ты в верлибр, в стих,

Уверенность, размытую по краям,

Ибо края нет, кисти смелой штрих!

Чьё начало «здесь», скоро будет «там».

Ты связала узор всей палитры творца,

Меланхолии вены наполняя свеченьем,

Мутность века отозвалась улыбкой лица,

Полотно возродило блик солнца на тени.

Couleur — avec de la lumière (La ligne verte)

A Olga Rosanova, peintre

Le lien en vertical c’est la lumière,

La verdure part de la paume vers le monde, vers la nuit…

La base de couleurs est changeante: il suffit que l’oeil la dépasse.

Tu t’es transformée en vers libre, en poème,

En sûreté effacée sur les côtés,

Car il n’existe pas de limites, la ligne brave du pinceau,

Tout ce qui commençait «ici», commencera «ailleurs».

Tu as brodé tous les motifs de la palette du créateur,

En remplissant les veines de mélancolie avec de la lumière,

L’obscurité du siècle a reflété ton sourire,

Ta peinture a fait revivre des rayons de soleil parmi l’ombre.

Воин-лирик

Против боли восстань, но не против воли,

Из пера меч сотвори, из листа — щит.

У судьбы не крути канат, отмеряя долю,

Черновик твой в огне затрещит.

Без разметки дорожку марая,

Мышью горе-перо заскребёт,

Из-под пьяного влагой сарая

Мой портрет — вечный лирик всплывёт,

И пророча седыми глазами,

Чернотой погоревших ресниц,

Что мой гений нисколько не ранен,

Достаёт мою пряжу, семь спиц.

— Вей, вину запивая стихами,

Пей, подруга, не глядя в стакан:

Там бурлящий поток, там цунами,

Что сметает бесслёзно капкан.

Революция в лирике? Поздно!

Нет, пора! Ты с земли подхвати

Или с неба свой ритм несерьёзный,

Что питает тебя на пути.

Против боли восстань, но не против воли,

Из пера меч сотвори, из листа — щит.

У судьбы не крути канат, восславляя долю,

Лишь проклятье в огне затрещит.

Guerrier lyrique

Révolte-toi contre le fatum, pas contre la volonté,

Конец ознакомительного фрагмента.