Ты…

Мария Павловна Златая, 2022

Не расставайтесь с любимыми… Не теряйте свое время и не тратьте время других…

Свет утренний просочился сквозь замерзшие окна, Вера медленно открыла глаза. Самодельная газовая печка, доставшаяся от предыдущего хозяина, грела плохо, а сама сделать что-то с ней она была не в силах. Закуталась в халат, включила газовые конфорки, вот бы позвать кого, кто разбирается в этой технике. Что она, девушка, может? На улице было почти — 20, градусник повис на этой цифре и грустно покачивался за окном. Было воскресное утро. В детстве за дружным столом они всегда были так счастливы этому воскресному утру, когда не надо было никуда идти, в доме было тепло и всегда вкусно пахло. И она такую семью хотела, но не того выбрало сердце. Слезы комом подкатили к горлу, но теперь-то она уже почти научилась с ними справляться. Сама заслужила, сама будет расхлебывать, но не повиснет на шее у родителей, не станет для них обузой. Это решение привело ее в этот городок, в котором никто ее не знал. Это было к лучшему. Сразу дали домик, пусть и на краю городка, но школа недалеко, а там, может, машину купит себе, старенькую…

В дверь постучали. От неожиданности Вера чуть не уронила шаль на конфорку, поспешно все выключила и прошла в коридор.

— Кто там?

— Откройте, это по поводу Олега Михеева.

Глубже запахнув полы халата, Вера, не задумываясь, открыла замок, пропуская в дом незнакомого человека. Парень был выше ее, поэтому пришлось поднять голову, чтобы увидеть гостя. Он, не стесняясь, провел рукой по волосам, сметая снежинки на коврик, и его губы нагловато расплылись в улыбке:

— Не боитесь никого, сразу впускаете…

Голос его был достаточно жестким и грубым для столь юного возраста — на вид ему было лет 20–23, но веяло от него уверенностью и силой, свойственной мужчинам постарше.

— А вы пришли меня пугать? Я преподаю Олегу Михееву, слушаю вас.

Стесняться парень явно не привык, но на пороге замешкался.

Вера, повернувшись в сторону кухни, накинула шаль снова на плечи и проговорила:

— Проходите, присаживайтесь.

Гость снял свои заснеженные ботинки и прошел в столовую. Он осмотрел скудную обстановку и снова внимательно посмотрел на Веру:

— Простите, я не мог завтра к вам приехать, я брат Олега. Он хамит, знаю, я с ним провел беседу, хотя не мне его учить, сам был тем еще…. Я хотел вам сказать, что любые ваши действия по отношению к нему я приму с удовольствием, не хочу, чтобы он был похож на меня, пусть лучше на отца.

— Да, ведет он себя ужасно. Не думала, что в пятом классе бывают такие мальчишки, думала, такой воинственный период начинается позже, но… Я вас услышала.

— Мне про вас хорошее сказали, — уголки его рта чуть приподнялись в улыбке, вроде мальчишеской; сквозь кажущуюся серьезность и уверенность пробивался юный возраст, — хотя я терпеть не мог своих учителей, вам хочется верить.

Вера удивленно подняла брови, не зная, что ответить. Он развернулся к выходу и как бы мимоходом проговорил на прощание:

— Эту газовую херню вам заменят ребята, после обеда приедут. Дома будете?

Вера от резких слов снова немного растерялась, пытаясь найти уместное слово, перспектива новой печки в то же время радовала несказанно:

— Дома, но с чего это вы будете ее менять…

Дверь за ним уже закрылась, потоком воздуха поднимая с пола едва заметный слой снега, оставленный обувью.

Печку действительно приехали менять, без слов, молча и зная свое дело. Двое ребят провели какие-то провода, долго что-то соединяли с уличными проводами, устанавливали счетчики, сверлили, в доме стало еще холоднее от постоянного сквозняка.

— Ребята, это надолго? Я, если честно, и не соглашалась, я даже имени его не знаю. Выстудили мне весь дом, я его теперь когда прогрею?

Они пересмеивались между собой и старались с ней не вступать в разговор, только один худой паренек, все время что-то проверяющий на своем аппарате, проговорил:

— Андрея не знаете? Михеев, местный ураган.

— Что значит ураган? — Вера грела руки об чайник, внимательно слушая каждое его слово.

— Отец его — Евгений Михеев, крупный предприниматель, его все знают.

— Он всегда такой… беспринципный? Что захочет, то и делает…

— Уж Андрей то как раз с принципами… — второй парень, устанавливающий небольшой короб в углу кухни, усмехнулся. А через минуту Вере уже вручили пульт с тремя разноцветными кнопками и показали, как им пользоваться. Она сделала вид, что все поняла, на самом деле, она просто хотела, чтобы они поскорее ушли.

Сколько времени они потратили, вот уже и вечер за окном. С этими мыслями она стала готовиться к рабочему дню, погладила вещи, уложила все необходимые учебные материалы, и только уже потом, сидя в кресле, она вдруг стала понимать, что ей становится почти жарко в этом толстом халате. Стало тепло, даже жарко, ей не верилось, что эта небольшая коробка смогла так прогреть ее домишко. Все негодование ушло, теперь она была уже просто благодарна этим парням и Андрею Михееву, который вечером сразу о себе напомнил смс: «Простите, что выудил ваш номер. Как новый аппарат? Парни не сильно задержались?»

Вера не знала, как ответить. Это было наглостью с его стороны, но нахамить в ответ она не могла. Просто поблагодарить значило бы, что она все спускает с рук. В голову пришли только слова: «Не надо было так беспокоиться, спасибо», — что она и отправила.

Звонок гремел вовсю по старым школьным коридорам, ремонта здесь давно не было, и делать его никто не собирался. Последний звонок был почти в 6 часу, две смены были так неудобны: малышам приходилось по темным переулкам возвращаться домой, многих встречали родители, кто-то шел сам. Снова вьюжило, накутанные малыши, как маленькие шарики, выкатывались из дверей школы, разбегаясь в разные стороны. Уборщица тетя Валя угрюмо ворчала себе под нос, что нескончаемый снег совсем вымотал ей руки, конца и края ему нет. Вера тактично попрощалась и вышла на улицу. Два фонаря раскачивались от холодного ветра, за ними послушно перескакивали с дома на дом угловатые тени.

— Вера Алексеевна, садитесь! — перед ней открылась дверца машины, с водительского кресла на нее смотрели знакомые синие глаза.

Мысли взволнованными искрами наполнили Веру, ей понадобилось время, чтобы хоть что-то выдавить из себя:

— Спасибо, я сама дойду…

— Я мимо проезжал, тут вижу вы… а погодка не очень.

Глупо было упираться, и Вера просто села. Андрей тут же убавил музыку и тронулся с места:

— Вы обиделись за мое самоуправство?

— Если честно, это неудобно как-то. Сколько я вам должна?

— Думаете, я деньги буду с вас брать? Бред. Забудьте. Я Андрей, забыл имя свое даже сказать.

— Ваши друзья сказали ваше имя, не переживайте.

— Вот как… Ну а ваше я знаю. Будем знакомы. Как вам наш городок?

— Я пока видела только старенькую школу и не совсем комфортный дом. Не успела еще посетить другие места.

— Давайте я вас свожу куда-нибудь.

— Думаю, это неуместно.

Андрей только усмехнулся, но промолчал. Около дома он тоже вышел из машины и совсем не собирался уезжать. Вера еще раз поблагодарила его за помощь и направилась к калитке.

— Чаем не угостите? — какой нахал, Вера даже растерялась. — Не подумайте, правда чаю хочется, я сто лет его не пил.

— Если только по чашечке… — Вера сама себе удивлялась. Пустила едва знакомого мужчину домой, готовит ему чай. А он сидит, ждет ее на стульчике, словно все это происходит каждый день.

Вера для приличия застелила стол скатертью, поставила вазу с фруктами, нарезала бутерброды. Все, как положено. Разлила чаю, хотя руки немного подрагивали, но она старалась вести себя уверенно и спокойно. Все это время глубокие, какие-то бездонные глаза Андрея пристально за ней следили. Он был очень красивым, теперь она смогла его разглядеть. Только молодой, но мужественный, спортивный, уверенный в себе. И аромат мужской, терпкий…

Они просидели до самой полуночи за чашкой чая, словно родному человеку, Вера рассказала ему о своей нелегкой жизни: по чуть-чуть, ниточку за ниточкой он как-то открыто и просто вытягивал из нее наболевшее, освобождая ее от скопившихся обид и боли. Многое она узнала и про него: рос под присмотром отца, мать уехала в другую страну, отец был все время занят работой, а его воспитанию поспособствовали местные авторитеты, крепкие парни с района. Сначала он был их частью, но потом все изменилось. В какой-то момент он просто понял, что не будет перед ними пресмыкаться, что его жизнь будет зависеть только от него самого, что и произошло. Рвался уехать в другой город, к матери, но отец остановил. И он смирился, принял все, что было сказано. Не от страха перед отцом, а потому что чувствовал, что обязан жизнью этому человеку…

Едва стрелки коснулись 15 минут первого, Андрей сам резко поднялся со стула и стал прощаться. Вера проводила его до порога, в самом конце все-таки выдавив из себя:

— Андрей, ты услышал от меня то, что не должен был… Это моя старая жизнь, пусть все останется в этих стенах, забудется…

— Не переживай, я не трепло, — он улыбнулся, посмотрев на нее теплым и глубоким взглядом, и вышел за дверь.

Какое-то новое чувство волной накрыло Веру с ног до головы, ожидание какого-то чуда, мурашки счастья. Впервые за долгое время она перестала чувствовать себя одинокой, пустой и никому не нужной. Как же было хорошо с ним пить чай… горячий… с жасмином… А он сначала смешно морщил нос, вдыхая цветочный аромат, аккуратно брал в ладони горячую чашку и остужал чай, так по-детски сложив свои пухлые губы. Для ребенка, конечно, у него слишком умные глаза, проницательные и глубокие, таких не бывает у наивного паренька. Что он видел в жизни? Боль, любовь, предательство? Может, ему не хватало родительской ласки, заботы, и душа его искала родного человека…

Вера качнула головой и вернулась в столовую, что-то много она о нем думает со вчерашнего дня, размышляет, словно поэтесса какая… В глубине души так было жаль, что ей уже 32, что место авантюрам и бурлящим чувствам уже нет в ее сердце, оно способно только мечтать и быть отстраненным наблюдателем, но никак не участвовать во всем этом. Было время… было и прошло.

Почему-то легко дышалось этим зимним утром, мороз ни капельки не спал, просто стих ветер, чуть зарделось декабрьское небо, обещая хоть немного солнца и тепла. Вспоминались строчки из любимых произведений, в руках раскачивались проверенные тетради, она уже прокручивала в голове, с чего начнет первый урок, как попробует передать всю свою любовь к бессмертному творению А.С. Пушкина «Евгений Онегин»… И только где-то в глубине души становилось тепло от мысли, что, может, она снова сегодня его увидит… И как же глупо. Все старо как мир, ведь как ни сторонись этого мира и человеческих эмоций, есть что-то сильнее и выше человека…

Но прошли уроки, закончился классный час, Вера даже журнал успела заполнить, а машины у школы не было, телефон молчал. Уже совсем грустная она шла домой, поужинала и приготовила все к работе. Даже за окном не было ни звука. Пока в 11 часов не постучали.

Глупая, она в одном только легком сарафане распахнула дверь, ничего не спросив, и тут же будто съежилась. Перед ней стоял незнакомый парень, он держал охапку роз и явно торопился:

— Это от Михеева. Вам!

Хорошо, у роз не было шипов, потому что в руках Веры они оказались очень быстро, парень же тут же исчез. Приятно… Розы зимой… Алые… А сам не пришел… Может это просто жест в честь знакомства, «спасибо за чай», например. Что ж теперь… Напридумывала себе, взрослая женщина с браком за плечами. Ну вот просто время ему свое некуда было девать, скучно ему было. А теперь гуляет где-нибудь с девушкой своей, имеет право, сейчас в этом его жизнь заключается. Вера грустно поставила букет в вазу, стараясь не смотреть на красивые бутоны, а потом просто легла спать, думалось о многом, вспоминались школьные годы, потом институт, любовь первая и несчастная, неразделенная… Она же любила, это же можно назвать любовью? А потом бывший муж, все так завертелось. Казалось, пора выходить замуж, подруги ведь давно замужем, и ей надо. К нему были чувства теплые, хорошие, но любовью это не назовешь, сердце тогда не стучало так быстро.

Прошло три дня, какой же вечностью они ей показались, однообразные, повторяющиеся, хорошо сегодня Лена, учитель начальных классов, всех пригласила на новоселье, выпьет она сегодня, хоть немного легче станет. Наденет свое любимое бархатное платье бордового цвета, и забудет про все и всех. Вера долго вертелась перед зеркалом, оглядела себя со всех сторон, вроде нет и грамма лишнего, все также сидит платье на ее точеной фигурке, а ведь когда-то она в нем ходила в ресторан с мужем… бывшим. Волосы разметались по плечам, алая помада окрасила бледные губы…

В бар их отвез муж Лены, пригрозив напоследок жене, чтобы та сильно много не пила. Настроение у всех было хорошее, тем более на столе запенилось шампанское, и рядом все были навеселе. Вера старалась вести себя сдержанно, в меру пила и танцевала, мужчины с соседнего столика буквально съедали ее глазами, увидели свеженькую девушку и туда же… Вере было абсолютно все равно, кто здесь, как они ее осматривают, голова будто освободилась ото всех мыслей, в ней были только звуки музыки и пузырьки ароматного напитка.

— Смотри, Алла Викторовна, дочка ваша…

Завуч, второе лицо после директора, не спеша повернула голову, на ее лице не отразилось ни одной эмоции, как-будто ее ничего не удивило вовсе.

— Снова с Андреем, помирились?

— Сума нас с отцом сводит, — как-то тихо и грустно проговорила Алла Викторовна и снова посмотрела в их сторону.

Вера скользнула глазами по толпе и.. на миг дыхание перехватило… Он стоял боком к ней, оперевшись на барную стойку, рука держала сигарету, которая медленно догорала, а рядом, положа руку на плечо, стояла красивая девушка, эффектная и ухоженная, такая, как все сегодняшние молодые девушки, не жалеющие на свою красоту ничего. В том, как она смотрела на него, как горели ее глаза, не покидающие его лица, можно было понять, насколько сильны ее чувства к нему… Только сейчас до Веры стали доходить слова Лены по поводу дочки Аллы Викторовны. Так, значит, это она… помирилась с Андреем… Они, конечно, подходят друг другу. Молодые и красивые. Андрей докурил сигарету и бросил окурок, казалось, он был так близко и так далеко в то же время, словно и не было у них с Верой того длинного разговора, чая с жасмином… Вера только стала пытаться отвести взгляд от его лица, как он случайно посмотрел в ее сторону. Веру словно огнем обожгло, словно поймали ее, подглядывающую за ним, в темном углу, и глаза его стали тревожными, непонимающими, смущенными и виноватыми. Не смогла Вера, не выдержала этого взгляда, отвернулась, только вот море эмоций в ней бушевало все сильнее и сильнее с каждой минутой, жаром обдало щеки, дыхание стало шумным, неровным. Что же это с ней? Что за глупости! Кто он для нее, мальчишка, сопляк, возомнил себя героем. И ведь больше не посмотрела в его сторону, сдержала себя, собрав волю в кулак. Лишь уже на выходе скользнул взгляд по пустой барной стойке, но Андрея там уже не было.

— Как же ноги болят от вас, — Вера шипела на туфли, снимая их в прихожей, — вот не надевала вас тысячу лет, надо было еще столько же.

— С обувью уже говоришь? — повеяло холодком, всего на минутку, после чего из темноты вышел Андрей.

— Ты как вошел? Что ты делаешь? — Вера воинственно приподнялась с кресла, он не испугал ее, нет, просто она была зла на него, злилась напрасно, понимала, но не сдержалась.

— Дверь не закрыла! Это хорошо, что я зашел, а не другой…

— Другой? — Вера откинула волосы с лица, — а ко мне не ходят мужчины по ночам, вот только ты почему-то решил, что можешь!

Андрей приник к дверному косяку, на губах его играла наглая улыбка, усмешка, а глаза бродили по ее лицу, горящему от морозного ветра, выпитого шампанского, пережитого при встрече с ним.

— Не могу, не должен, я это знаю, — он говорил так тихо и спокойно, что Вера невольно перестала кричать, чтобы не пропустить ни единого слова, — но вот увидел тебя… а потом ждал, когда приедешь домой, и каждая минута давалась с трудом.

— Почему? — она задала этот вопрос просто… не ожидая на него ответа…

Андрей подошел к ней близко-близко, его пальцы заскользили по ее горячим щекам, спускаясь к шее, поднимаясь к затылку. Вера смотрела в его глаза, сходя сума от его запаха, крича глубоко внутри себя «коснись меня, поцелуй, поцелуй», а он, словно испытывая ее хрупкое женское сознание, то приближался к губам, то зарывался лицом в ее волосы. Наверное, из ее уст послышался стон, Вера в тот момент плохо слышала себя и вообще все, происходящее на этом свете, она улавливала только его частое дыхание и летала где-то высоко…

— Вера… моя вера…

И тут словно ураган накрыл ее с головой, сладкие и мягкие, жесткие и терпкие одновременно губы накрыли ее губы, язык не встретил преград, властвуя над ней полностью и безоговорочно. Такого ее хрупкая душа еще не испытывала, поэтому каждое мгновение было новым, острым и неземным. Чего она ждала? Просто до этого Вера не думала… не знала, что так бывает, что ею может править животный инстинкт, а эмоции перекроют разум. Андрей уже не сдерживал себя, его руки легко стянули с нее платье, скользнул вниз лифчик, обнажив ее полную грудь. Он отнес Веру на небольшую кровать, все это время ее глаза были закрыты, а губы его не покидали ее губ. Он не оставлял их ни на секунду, даже входя в нее с тихим стоном, он снова накрывал ее рот своими губами, словно боялся, что она может исчезнуть… Волна, волна, еще волна… Сколько это блаженство длилось… бесконечное блаженство, он внутри нее, теплый, страстный, чувствующий ее насквозь… Вера удерживала его руками, инстинктивно, как животное, чувствуя, что он выходит из нее пусть даже на секунду, на долю секунду; они должны быть единым целым, только пусть не отпускает ее… И смотрела в его бездонные глаза, то темнеющие от дикого желания, поглощающие ее полностью, то светлеющие морской волной и отражающие ее душу. Мокрые они лежали в тишине, голые при свете яркой луны… Вера закрыла глаза и слезы потекли из ее затуманенных глаз… Ведь столько лет она прожила, и только сейчас, именно с этим мальчишкой поняла, что секс — это не только механические движения, это что-то волшебное, неистовое, это ни с чем не сравнить, это… Поэтому ее немного трясло, Андрей, чувствуя это, повернул ее лицо к себе и посмотрел в глаза, может, даже глубже, в самую душу:

— Замерзла? Дрожишь…

— Нет… это просто… — губы ее пересохли и опухли от бесконечных поцелуев. Она снова смотрела на него, не отрываясь, ей не хотелось ничего говорить, только не сейчас. Андрей тоже смотрел, туманно… задумчиво… будто чувствовал то же самое, что и она, что это все не просто секс, это что-то большее, случившееся между ними… а потом снова поцеловал ее, снова Вера почувствовала его тепло внутри себя и снова вцепилась в него, удерживая всеми силами, не пуская, сжимая крепко-крепко… Так они и заснули с ним, слившись воедино, после нескольких часов страсти.

Будильник трезвонил ее самой любимой мелодией, но только не сегодня. Сегодня Вера просто ненавидела ее, у нее не было сил даже голову поднять с подушки, она лежала в теплых объятиях мужчины, прижавшись к нему своим голым и бесстыжим телом, а он спал крепким сном: губы чуть приоткрылись, густые ресницы дымкой закрывали спящие глаза, волосы разметались по лбу. Мальчик и мужчина, как много в нем всего было… Почему именно он появился в ее жизни… Почему она так быстро сдалась ему без боя… Щемило грудь от пережитого счастья, так хотелось снова увидеть взгляд его синих глаз, увидеть улыбку, осознать, что он только ее, что он — это не иллюзия… и прижаться еще крепче… Но Вера тихо встала, стараясь не шуметь, и прошла на кухню. Тело ныло от физических нагрузок, ноги болели, будто спортом занималась, она только тихонько смеялась над собой… старая клуша… мужика давно не было. Вот надо поддерживать себя в тонусе! Кофе немного взбодрил, но она все медлила и медлила, бросить бы все, никуда не идти. Остаться с ним рядом…

Возобладал здравый смысл, нужно было идти на работу, а его мальчишеский сон продолжался, так неуклюже он повернулся набок, обнял подушку… Что ему снилось в тот момент? Вера оставила на столе завтрак, приклеила стикер на холодильник и вышла из дома. Занятия тяготили ее как никогда, ведь впереди была встреча с Андреем, и она ее почему-то боялась, потому что одна ночь, так много значившая для нее, для него могла быть просто пустой и очередной… Это так пугало ее, а ведь она должна будет держать лицо, притворяться равнодушной и холодной, сглотнуть комок слез и гордо уйти. И не скажет ему, как в груди у нее порхают бабочки, как она, словно молоденькая девчонка, думает о нем каждую минуту. И будет ли страдать? Будет…

Уроки закончились еще засветло, Вера сжалась в комочек и вышла на улицу, подталкиваемая толпой ребятишек. У самого конца школьного двора стоял белый джип… сердце застучало быстрее… Фары подали два слабых сигнала, впереди шли педагоги по истории и химии, их присутствие сдерживало Веру, она тихонько шла следом за ними, потому что не хотелось лишних сплетен и разговоров, хватало уже того, что Андрей сейчас стоял у школы, хорошо хоть окна учительской были намного ближе к выходу, поэтому увидеть их не должны были.

Вера не успела взяться за ручку двери, как она распахнулась ей навстречу. На нее смотрели серьезные глаза Андрея, одним взглядом он предложил ей присесть, еще секунда — и губы растянулись в игривой улыбке:

— Так и будешь стоять? — его низкий голос мурашками отозвался во всем ее теле, — холодно.

— Неудобно перед школой… увидят, наверное…

— Пусть смотрят, это наша жизнь.

Вера села и пристегнулась, она не знала, как себя вести, как сейчас с ним себя вести… Глупо, как же глупо. Андрей тронулся с места, его руки умело держали руль, он был без куртки, в одном свитере, так красиво подчеркивающем его крепкую фигуру, в машине не звучала музыка, поэтому Вера слышала стук своего сердца, звон ключей на брелоке… Как же мало они знают друг друга, поэтому то она сейчас такая, ни в чем не уверенная… ждет от каждой минуты какого-то подвоха или решительных слов. У самого дома она осторожно спросила:

— Ты зайдешь?

Андрей засмеялся:

— Ну вообще-то у тебя все мои вещи… а что гонишь уже?

— Нет, просто ты пойми меня, вчера все так неожиданно произошло, мы ничего с тобой не обговорили, между нами есть куча нерешенных тем, я даже не знаю, что в мыслях твоих… Это не от того, что я не хочу видеть тебя или не жду тебя больше у себя дома. Дело в другом.

Конец ознакомительного фрагмента.