В поисках Авалона

Мария Норд

Глухой стук заставил нас замолчать и перегнуться за фальшборт. Немногим выше второго орудийного порта алело кровавое пятно, а в воде, уже почти скрываясь под волнами, тонуло тело мёртвой чайки.Меня сложно было назвать суеверным. Но в этот миг внутри меня словно что-то оборвалось. Не знаю, откуда явилась эта мысль, но я вдруг чётко осознал, что все мои мечты, цели, желания – всё это останется лишь эфемерным сном, а в сознании, сквозь грохот рушащихся иллюзий, набатом звучало одно: «Не суждено».

Глава седьмая. Нежеланная и желанная встречи

В порту Сент-Джорджа мы встали на якорь 6 сентября 1784 года для пополнения запасов воды и провизии. Через десять дней, то есть, 16 сентября 1784 года мы вышли из порта и взяли курс строго на юг, чтобы пройти вдоль Южной Америки. Но из-за поднявшегося через три дня противного очень крепкого ветра, вскоре перешедшего в шторм, мы были вынуждены сменить курс и, при максимально уменьшенной парусности, двигаться вдоль Багамских островов в сторону Ямайки.

— Рому доберём, — успокаивал Брайана Роберт, пока ещё шесть дней мы боролись со штормом.

— Меня не ром волнует, — ответил Брайан. — А пираты.

Роберт хмыкнул.

— Какой пират тут будет ошиваться? Да в такой шторм. Их тут ещё с начала века, вон, Звездочётовы сослуживцы разогнали⁷…

В этот миг дверь каюты открылась, и в проёме появился Лесли.

— Мистер Хорнби, — произнёс он, переводя дыхание. — Там корабль за нами! Без флага!

На какое-то мгновение нас словно парализовало. В следующий миг мы, не сговариваясь, выбежали на палубу полуюта.

За нами, на расстоянии, примерно, полумили, следовал четырёхмачтовый бриг без флага.

— Что б его… — фыркнул Роберт, не сводя пристального взгляда с преследовавшего нас судна.

— Может, получится на переговоры? — негромко произнёс Брайан.

— Не получится, — отозвался Роберт. — Рулевой! — крикнул он Томми. — Право руля!

Томми заложил штурвал вправо.

— Там рифы могут быть! — крикнул он, пока «Северная Звезда» медленно выполняла поворот.

— Я в курсе, что могут! — рявкнул Роберт. — Рынду сюда! Пусть пролоцманит!

Лэхри, получивший прозвище «Рында» за то, что как-то ночью в порту, перебрав чуток, врезался лбом в одноимённый корабельный колокол, появился с лотом менее чем через полминуты.

И только сейчас, сквозь мрак вздымающихся волн, я заметил тянущуюся по штирборту песчано-каменистую косу, вдоль которой мы шли. Это было слишком рискованно. Тем более, если пираты были из этих мест, они должны были знать этот берег лучше, чем мы. Я взглянул на Роберта. Он казался слишком уверенным.

— Сколько? — крикнул он Лэхри.

— Тридцать два! — отозвался наш лотовый.

— Держи правее! — скомандовал Роберт рулевому. Томми беспрекословно выполнил приказ.

Я снова оглянулся. Пиратский бриг настигал нас.

— Надо отдать приказ к бою! — крикнул я.

— Нет, — Роберт отмахнулся, не глядя на меня. — Рында?!

— Двадцать шесть! — крикнул Лэхри.

— Лево руля! — скомандовал Роберт. — Держать прямо!

Томми вцепился в штурвал. Роберт напряжённо следил за береговой линией.

— Двадцать! — крикнул Лэхри. Роберт не ответил.

— Четырнадцать! — снова донёсся голос нашего лотового.

— Держать штурвал! — только приказал Роберт.

Я схватился за леера при очередном вале, ударившим в бакборт. Создавалось впечатление, что Роберт знал это место и теперь пытался завести наших противников на мель.

Я снова оглянулся. Пиратский бриг был уже на расстоянии ружейного выстрела.

— Надо готовить оборону! — крикнул я Роберту.

— Рында! — вместо ответа крикнул Роберт.

— Шесть с половиной! — донёсся голос Лэхри.

— Роб! — крикнул я, чувствуя накатывающее раздражение и держа наготове револьвер. Роберт отмахнулся. Над нашими головами просвистели первые пули. Я отдал приказ к орудиям. Нэвиль, Шеймус, Патрик и Эмеш поспешили на шкафут, готовясь к перестрелке.

— Четыре! — крикнул Лэхри.

— Лево руля! — проорал Роберт.

Томми резко заложил штурвал влево. «Северная Звезда» вздрогнула, дав крен на бакборт. При сниженной парусности мы были довольно лёгкой добычей. Зато, хоть и при полных парусах, наши преследователи уступали нам в манёвренности. Видимо, на это и уповал Роберт.

«Северную Звезду» отбросило от берега, вдоль которого уже выстроились зубья каменистых отрогов, над которыми бурлила молочно-белёсая вода.

На какое-то время мы оказались повёрнуты бакбортом к преследовавшему нас противнику. В следующее мгновение шум ветра в полощущихся парусах и глухую дробь ливня, заливавшего палубу, пронзил свист летящего ядра. Я не видел вспышки на баке, но вряд ли бы пираты были способны произвести этот выстрел из бортовых орудий. Под таким углом стрелять можно было только с бака. И наше счастье, что это была малокалиберная пушка. Снаряд пробил борт немногим выше ватерлинии. Но и этого было достаточно, чтобы при таком волнении трюм начало заливать.

— Залатать пробоину! — приказал Роберт. Итан и Сэнди поспешили в трюм.

— Орудия к бою! — скомандовал я. Роберт уже не возражал. — Огонь!

Мы дали залп из одной двадцати-четырёх и двух двенадцатифунтовых орудий. Тут же с пиратского корабля пришёл ответный ружейный залп.

— Стрелять по готовности! — приказал я, укрываясь за фальшбортом, перезаряжая револьвер и наблюдая за действиями Нэвиля, и ещё шести членов нашего экипажа, занятых пушками. План Роберта, конечно, был хорош, но прежде чем пиратский корабль успел бы или развернуться, или налететь на рифы, часть нашей команды всё равно угодила бы под огонь.

Выпущенный по прямой наводке разрывной снаряд попал ниже ватерлинии судна противника. «Белая Акула», как я успел разглядеть название корабля, судорожно дрогнула, но не сбавила скорости. Напротив, она довольно резко попыталась совершить левый поворот, уходя от рифов. Но для этого противнику было необходимо повернуть фока, грот и марсели.

Пользуясь тем, что нам открылся бакборт противника, я отдал Нэвилю приказ зарядить разрывной снаряд и произвести выстрел, взяв ниже ватерлинии, левее от примерного окончания кватердека судна противника, так как именно в этой части трюма могли храниться основные запасы пороха. Сам же, увидев, что пиратам довольно быстро удаётся выполнять разворот, я взял на себя роль стрелка, призвав к этому и Стэнли.

Видимость осложнялась темнотой, ливнем и хлопьями разлетавшейся над волнами пены. А если кто когда-то и вёл перестрелку с одного раскачивающегося на волнах корабля по другому, также раскачиваемому волнами, тот подтвердит мои слова, что любая пуля, как попавшая в кого-либо, так и пролетевшая мимо — это просто случайность, но случайность, иногда попадающая в цель.

Не знаю, считала это моя судьба везением, или это были такие её шутки, но она ещё ни разу не оставляла меня без ранений. Ни один бой или пьяная заваруха с применением стрелкового оружия не оканчивались для меня без огнестрельного ранения той или иной тяжести, будь это сквозная рана в животе или незначительная царапина на руке. Иногда мне казалось, что, если бы я стоял в толпе и кто-то наугад решил бы в эту толпу выстрелить, он, безоговорочно, попал бы в меня. И потому, отправляя очередную пулю на борт противника, я уже, где-то в глубине сознания, был готов к тому, что случилось после.

Я сумел подстрелить двоих пиратов, производивших работу с такелажем. Ещё с тремя справился Стэнли.

— Орудия готовы! — крикнул Нэвиль.

— Расчёты от орудий! — скомандовал я. — Огонь!

На миг, оторвавшись от перестрелки, я успел заметить вспышку от снаряда, разорвавшегося в трюме противника, успел увидеть, как полыхнул подобно брандеру пиратский корабль. А затем боль, как от мощного удара пронзила висок и я почувствовал, как моё тело безвольно переваливается за фальшборт, а затем мир начал смыкаться надо мной подобно ревущей пучине, в которую я проваливался.

Когда я очнулся, в первое мгновение мне показалось, что я лишился зрения. Лишь повернув голову и увидев где-то вдали какое-то светлое пятно, я понял, что просто нахожусь в тёмном помещении. И если я всё ещё оставался на земле живых, это значило, что кто-то из команды должен был спасти меня. Только, если я нахожусь в пещере, а это была именно пещера, и я спасён кем-то из команды, это, в свою очередь означает, что нам пришлось совершить высадку. Ну, да, наш корабль получил пробоину. Её надо залатать. А пираты? Было бы неразумно высаживаться на этот остров, зная, что здесь может находиться твой противник. Да и с тем повреждением мы б смогли, при малой парусности, дойти до какого-нибудь соседнего острова. А может, это и есть другой остров? Тогда вопрос — зачем выносить меня на берег? Может, что-то пошло не так?

Я попытался приподняться, всё ещё ощущая головокружение. Вдобавок я почувствовал, что с виска по правой щеке у меня течёт кровь, к которой налипли просоленные волосы. Странно, что ни мистер Эдмундс, ни Генри не позаботились о том, чтобы обработать мне рану.

Я приподнялся на руках, как вдруг откуда-то из темноты донёсся грубый голос.

— Что, очухался?

Я вздрогнул, повернувшись в сторону источника звука и с трудом различая в темноте силуэт человека. Голос его был мне незнаком. В моё спутанное сознание начало проникать понимание того, что я могу находиться и не среди нашей команды.

— Где я? — задал я вопрос.

— Где надо, — бросил незнакомец.

Я сел, прислонившись спиной к известняковой стене пещеры, всё ещё чувствуя сильное головокружение и понимая, что разговора с этим человеком не получится. Что ж, по крайней мере, хоть какую-то ясность из имеющегося положения я мог извлечь. Скорее всего, это — один из тех пиратов, что преследовали нас и здесь я нахожусь явно не в роли почётного гостя. Я перевёл взгляд на пирата. Это был довольно крупный человек и, вдобавок, вооружённый, так что, не смотря на отсутствие страха, я решил проявить благоразумие и не предпринимать попыток к бегству. Ещё неизвестно, что с нашей командой случилось и что может зависеть от моих действий. А, может, я, вообще, один в живых остался.

Не знаю, что притупляло мой страх — спутанность ещё только возвращающегося сознания или привычка сталкиваться с опасностью, но я не чувствовал ни ужаса своего положения, ни переживания о своей дальнейшей судьбе. Я только спросил:

— Что вам нужно от меня?

— Я те чё, обезьяна пороховая перед тобой отчитываться? — фыркнул пират. — Капитан захочет — изъяснит. Сиди и помалкивай.

Я усмехнулся.

— Можно подумать, я вам так сильно живым нужен, — ответил я.

— Ты заткнёшься, или как? — пират поднялся. — Или мне тебе кляп в пасть запихнуть?

— Молчу, — отозвался я.

В этот же миг у входа в пещеру послышались шаги.

— Эй, Анемон, чё за болтовня с этим? — голос вошедшего мало отличался от голоса его товарища.

— Очухался, начал вопросы задавать, — ответил «Анемон».

— Давай его к Чернокнижнику, — приказал вошедший, бросив моему охраннику верёвку.

Я не сопротивлялся, когда мне связали за спиной руки и повели к выходу из пещеры. На сопротивление сейчас не было ни сил, ни возможности. Да и хотелось подробнее вникнуть в ситуацию.

Я на миг зажмурился, когда мы вышли из пещеры и яркий солнечный свет резанул мне по глазам. Тут же послышался чей-то голос:

— Сюда его!

Меня подвели к сидевшему на камне человеку, по всей видимости, капитану и поставили на колени. Если бы я встретился с этим человеком в городе, я бы вряд ли догадался с первого раза, что этот человек — пират. Его можно было бы принять, скорее, за какого-то очень богатого предпринимателя, заработавшего своё состояние посредством честного труда, но никак не грабежа. В его взгляде не было того прожжённого выражения наглости и желания наживы. Напротив, этот взгляд выражал ум и рассудительность.

Он был гладко выбрит, и только небольшая бородка, аккуратно подстриженная и расчёсанная, скрывала форму его подбородка. Одет он тоже был не так, как прочий сброд, окружавший его. На нём была почти новая одежда, которая больше пристала бы аристократу, нежели морскому разбойнику. На кожаной чёрной треуголке поблёскивала золотом небольшая пряжка. На пальцах, явно не привыкших к грязной работе, сверкали перстни. Всё это казалось странным. И относительно знакомым.

Я вспомнил, как однажды, недалеко от берегов Испании, мы напали на пиратский след, но, когда мы поравнялись с кораблём, капитан запросил переговоры. Как оказалось, при нём была каперская грамота, позволявшая ему совершать рейды на любые суда, не принадлежавшие Англии. Мы вынуждены были отступить, хотя каждый из нас прекрасно знал, что экипаж этого корабля совершал нападения и на торговые английские суда. Имя корабля было — «Белая Акула». Имя капитана — Оливер Джеймс Мартин Робертсон — некогда студент Королевской академии наук, в дальнейшем — научный сотрудник, астроном, знавший о звёздах больше, чем сам космос. За многие знания его и прозвали Чернокнижником.

Впрочем, как оказалось, грубость этому человеку тоже не была чужда. Едва я оказался перед ним на коленях, тотчас же у моего горла появился клинок — клинок, знакомый до боли, ибо это была моя сабля. Впрочем, как и ножны, теперь висевшие на поясе у Оливера. — И кто же Вы такой, — протянул он, глядя на меня.

— Очередной Саблезуб, — послышалось над моей головой.

— Да, я заметил, — всё в такой же спокойной манере продолжал Оливер. — Так, кто Вы, сэр? — снова обратился он ко мне.

— Капитан-лейтенант Алан Джозеф Шайн, — ответил я. — Но, думаю, моё имя тебе ничего не скажет.

— Шайн, — повторил он. — Возможно. Хотя не часто такую фамилию встретишь. Это прозвище или просто привязки какой-то требует?

— Не могу знать, — отозвался я. — Чего тебе надо?

— Мистер Шайн, я бы на Вашем месте проявлял больше уважения к тем, от кого зависит Ваша жизнь, — ответил Оливер, всё же, убирая мою саблю от моего горла. — Я отвечу Вам, — продолжал он в той же неторопливой манере. — Ваш корабль пострадал намного меньше, чем наш. Его нужно только подлатать и он сможет дальше идти по водным просторам. Но нам его без боя не заполучить. А Вы, по всей видимости, своим соратникам нужны. Они уже искали Вас. Так что, думаю, они согласятся обменять корабль на Вашу жизнь.

Я помотал головой.

— Капитан не сумасшедший, — ответил я. — Корабль на меня он не обменяет. Так что можешь меня убить и не тратить время.

— Я другого мнения об этом, — спокойно возразил он. — Брайан — неопытный и жалостливый человек. Думаю, он и Вас пожалеет. Тем более что он верит в благородство больше, чем в здравый смысл.

Я замер.

— Откуда ты знаешь Брайана? — спросил я.

— А это уже не Ваше дело, мистер Шайн, откуда я знаю Брайана Эдварда Мэтью Уинстона Хорнби, — ответил Оливер. — Я вот, что хочу сказать. Выбора у Вас большого не останется. Так что, решайте как можно скорее. Я могу обменять Вас на корабль, и Вы будете обречены и останетесь со своими друзьями умирать на этом острове от голода, либо вступите в ряды моей команды и поможете мне отбить корабль. Вы военный, а я ценю таких людей, как Вы. В отличие от этих мужланов, которыми приходится управлять, вы умеете поступать разумно, а это многого стоит.

— Сколько б это ни стоило, я не соглашусь, — ответил я. — И Брайан не отдаст тебе корабль. Он не станет жертвовать командой ради одного человека.

— Вы не знаете его, — снисходительно улыбнулся Оливер. — И не спешите отказываться, мистер Шайн. Может, стать пиратом — это лучшее, что Вам может предложить судьба, — он перевёл взгляд на кого-то, кто стоял позади меня. — Мистер Саблезуб, отведите этого человека в пещеру. Пусть он немного подумает о своей судьбе.

— Встать, — прозвучало над моей головой. Этот звонкий голос и чистое английское произношение показались мне до боли знакомыми. Вот ещё не хватало, если окажется, что я пол команды знаю. И, как в довершение моих мыслей, за моей спиной, едва мы вошли в пещеру, тот же голос произнёс:

— Привет, Звездочёт.

Так меня называли только во время службы во флоте. Я получил это прозвище от своего лучшего друга, когда пытался изучить навигацию. И это прозвище дал мне…

— Ларри? — осторожно произнёс я, не оборачиваясь. — Гарти, ты?

Ларри слегка толкнул меня вперёд.

— Не привлекай внимания, — быстро произнёс он. — Идём.

Наша дружба с Ларри началась по сложившемуся для меня обычаю «да, я — валлиец». На тот момент я ещё был главным старшиной, так как числиться в рядах вооружённых сил начал только с шестнадцати лет, и о получении хоть какого офицерского звания я мог только мечтать. Ларри же, с достоинством нося свою аристократическую фамилию Гарти, пришёл к нам в звании младшего лейтенанта вместо уволенного с этой должности за пьянство и дебош Нолана Гилла, который, как я упоминал, позднее стал одним из зачинщиков бунта на «Амелии».

Наша взаимная ненависть возникла с момента, когда мы узнали о происхождении друг друга, а также о том, что нам, по долгу службы, придётся тесно сотрудничать. Иными словами, я находился в прямом ему подчинении, но без меня не решались многие насущные вопросы, за которые он нёс ответственность. Так, слово за слово, оскорбление за молчанием, приказ за своеволием — мы сцепились в рукопашной. Вернее, Ларри первым зарядил мне оплеуху. Однако когда нас разняли, и в трюм спустился наш боцман мистер Кинкли, я, отвечая на вопрос о том, кто затеял драку, взял всю вину на себя. Ларри стоял в тёмном углу, не смея показаться на свет с разбитым носом.

Не знаю, по какой причине, но я, почему-то, не стал выдавать его. Может, потому, что частью своего буйного сознания понимал, что мне, как матросу, не грозит ничего, кроме плети. Ларри мог лишиться своего звания, а опозоренная честь аристократа была куда большим испытанием, чем уязвлённая гордость простого рыбака. И, как обычно происходило в тот момент, когда в моих руках оказывалось чьё-то благополучие, если не сказать — судьба, я не мог, вопреки всем ожиданиям и собственным сомнениям, этой судьбой играть.

За причинение телесного вреда офицеру, а также за нарушение порядка и дисциплины на корабле, я был приговорён к двадцати трём ударам плетью. Благо, что на тот момент мы находились в походе, и я мог быть почти уверен, что никто не станет продолжать эту историю на берегу.

Не знаю, понял ли кто-то из старших офицеров, что именно Ларри мог быть виновен в стычке, но к этой истории, действительно, никто не вернулся. Пару дней спустя, пока я всё ещё отлёживался в трюме после исполнения наказания, Ларри спустился ко мне. Осведомившись кратким вопросом о том, как я себя чувствую, он, словно не решаясь на прямой разговор, спросил:

— Ал, почему ты меня не выдал?

Менее всего расположенный на тот момент говорить и пребывая в полубредовом состоянии, я сквозь зубы ответил:

— Я — не офицер. Мне ничего не будет. Тебя бы выгнали.

Ларри не ответил. Он ушёл, не задержавшись, чтобы хоть что-то добавить, или поблагодарить. Не скажу, чтобы на тот момент это было мне важно. Зато, когда я смог, наконец, подняться на палубу, меня сразу же позвали в каюту капитана. Предполагая самое худшее, я беспрекословно поднялся на ют, чтобы после разговора выйти в звании мичмана. Я не стал задавать вопросов, но понял, благодаря кому получил это повышение.

С тех пор мы с Ларри стали друзьями. От него я научился манерам, приемлемым среди людей его круга общения, правильному английскому произношению, а также владению правой рукой при письме. Я, в свою очередь, раскрыл для него многие секреты использования двух клинков одновременно и левостороннего рукопашного боя, которые он, впоследствии, неплохо применял в действии.

И неважно, что судьба снова нас свела в такой непростой ситуации. Тем более рад я был его видеть.

Мы прошли в пещеру. Ларри быстро развязал мне руки, после чего опустился на каменный пол у плещущейся в гроте воды. Я устроился рядом.

— Ты меня вытащил? — первым делом спросил я.

Ларри улыбнулся.

— Ну, — он пожал плечами. — Мы, видимо, одновременно в воде оказались.

— Мы старались, — отозвался я.

— Заметно. А я думал, тебя повесили, — произнёс он. — Нам сказали, Шайн бунт поднял.

— Ричард, — ответил я. — Меня Дэвис расстрелял.

Ларри вскинул бровь.

— Сожалею по поводу Ричарда.

— Что есть, — я пожал плечами. — А ты какими судьбами? — спросил я, вспомнив, что Ларри отправился через Атлантику на пол года раньше меня. — Нам не доводили о гибели или ещё о чём-то.

— Может, не успели, — ответил Ларри. — Мы попали в бурю, корабли раскидало и мы одни остались. Тут появились испанцы: один грузовой галеон и четыре линейных военных. Они своё золото перевозили. А мы в шторме ещё и грот-мачту потеряли. Нас взяли на абордаж, кого убили, кого в качестве военнопленных забросили в трюм. Но тут уже подсуетился Оливер, устроил испанцам засаду. Экипаж испанский весь перебили, а потом настал наш черёд. Знаешь, может, я бы и принял смерть с высоко поднятой головой. Но погибать вместе с врагом не хотелось. Оливер предложил перед расстрелом всем желающим перейти в его команду. Я согласился. Думал, может, сбегу. Как видишь, не сбежал.

— И много наших перешло? — спросил я.

— Нет, — Ларри помотал головой. — Многие решили остаться верными присяге. Их отправили на дно без лишних вопросов. Ну а я, Ал, я напугался. Правда. Не знаю. В бою как-то легче, — Ларри вдруг заговорил так, словно оправдывался не передо мной, а перед Высшим судом. — Просто, когда стоишь на коленях перед твоим врагом, который говорит с тобой на том же языке. Когда у тебя руки за спиной связаны. Когда к твоему затылку приставлен ствол. Я не знаю. Всё как-то по-другому. Сразу теряешь весь смысл ко всякому противостоянию, к борьбе. Я же знаю, что они на королевской службе. И о нашей гибели известие направят, и никто искать ни кого не будет. И знаешь, всё таким бессмысленным показалось. Оливера бы об этом и не спросили. А кормить рыб вместе с испанцами на тот момент так не хотелось…

— Эй, — перебил я его. — Не оправдывайся. Не мне тебя судить.

Он усмехнулся.

— Да, встреча, — протянул он, помотав головой. — Слушай, — заговорил он приглушённо. — Давай-ка, беги отсюда. Я прикрою.

Я даже не понял сразу, что именно он сказал.

— И, как я побегу? Куда? — спросил я, оглядывая пещеру.

Ларри кивнул в сторону заполненного водой грота.

— Туда.

— Ты местность здесь знаешь? — спросил я, догадываясь о причине его уверенности.

— Относительно, — ответил он. — Оливер здесь не впервой, а я только слышал. Но по пещерам они не лазили.

— Тогда откуда ты знаешь?

— Пока ты здесь отдыхал, я на ту сторону бухты перебрался. Я не сказал об этом никому. Раз тебя увидел. Ал, здесь есть ход, поверь. Занырнёшь, проплывёшь под выступом и там сразу наверх. Вылезешь между камней, подождёшь, когда стемнеет и пойдёшь. Там корабль ваш в трёх милях по берегу…

— И Оливер до него ещё не добрался? — перебил я удивлённо.

— Нет, — ответил Ларри. — У нас часть экипажа погибла, часть ранена, каждый человек на счету, а оружие тем более. Оливеру нет смысла вступать в бой сейчас. Так что, кстати, ты ценный товар здесь.

— То есть, если я сбегу, ему не останется ничего, как начать этот бой, — заметил я.

— Если ты сбежишь, вашему капитану будет проще обороняться. Да и козыря у Оливера не будет. Поверь, это сильно изменит дело.

Я снова взглянул на тёмную воду грота.

— А с тобой что будет? — спросил я.

— Я скажу, что ты меня ударил камнем и сбежал, — ответил Ларри.

— А след от удара рисовать будешь?

Ларри пожал плечами.

— Могу подставить голову, — ответил он.

— А если я не рассчитаю?

— Не велика потеря.

Мы на время замолчали.

— Слушай, давай вместе, — предложил я. — Тебе их не обмануть.

— Двоих нас быстро найдут, — ответил Ларри. — А так я задержу их.

— Вряд ли надолго, — возразил я.

Звук шагов, послышавшийся у входа в пещеру, прервал наш разговор.

— Эй, Саблезуб, чего за болтовня с пленным? — фыркнул пират. Ларри отодвинулся.

— Так, спрашивал, где он служил, — ответил Ларри.

— А, — усмехнулся пират. — Два кота нашли, о чём помяукать. Тебя, это, — он мотнул головой в сторону выхода. — Кишкодёр зовёт. Иди, а я тут с этим котёнком сам помурлычу.

Мы с Ларри переглянулись. Если у нас и был шанс, то он наступал сейчас. Была ли это старая военная привычка или безысходность? Я не знаю, но мы среагировали одновременно. Я бросился на пирата, впрочем, прекрасно понимая, что обезоружен.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

7

Багамы были пристанищем пиратов в начале 18 века. Начиная с середины этого же века Англия ужесточила меры относительно морских разбойников и к концу 18 века пиратских оплотов на Багамах почти не осталось.