Городской детектив. Часть 2. Штопая сердца

Мария Карташева (2021)

Затхлый дух старого склепа, свистящий по полу сквозняк, скрипящий под ногами песок, остывшие тела… Здесь и так живёт смерть, но сегодня кто-то хочет именно здесь скрыть свои деяния… А свидетелем этого становится Глафира, которая пришла на кладбище попрощаться… Особый отдел «УГРОЗА»! Их работы — розыск маньяков! Тех, кто орудует за гранью норм и морали, презирая все законы! Не чувствуя эмпатии! И порой их работа рисует на их спинах крупную мишень и кто-то хочет, чтобы страх теперь навсегда поселился в их головах. А ведь им нужно не только спасти себя, ещё не найден пропавший ребёнок, что-то случилось с Лопатиным-старшим, а вдобавок ко всему ещё и новое странное дело. Что ж, впереди новая веха в истории отдела и кто знает, что их ждёт за каждой перевёрнутой страницей!

Глава 3

Стас вышел во двор, посмотрел на чертящий сумерками горизонт и облегчённо вздохнул, когда увидел, как, переваливаясь с кочки на кочку, по дороге медленно двигается машина, присланная моргом. Через несколько минут водитель притормозил возле калитки, Погорелов побежал к воротам, чтобы дать машине возможность въехать во двор. Визгликов глянул на время, спустился по ступенькам навстречу двух мужчинам с недельной синевой на подбородках и походя спросил:

— Чё долго-то так?

— А вы за неделю заказы оставляйте, мы вовремя приезжать и будем, — в тон ему буркнул один из санитаров и мрачно протопал в дом.

— Не серчай, начальник, — останавливаясь возле лестницы и закуривая, проговорил другой. — Летом и так возить быстро нужно, а сегодня все как сговорились помирать. И все несвежие, прям беда, — он глубоко затянулся папиросой и продолжил. — Давеча дедка одного везли, так он две недели в запертой комнате пролежал. Ладно бы квартирка отдельная, так нет — коммуналка. Во люди.

Стас покивал, прервал на полуслове увлекательный рассказ из жизни санитаров и крикнул Погорелову:

— Серёга, иди сюда.

— Чего? — отозвался оперативник.

— Лебедевка недалеко, поехали на дачу к этой даме. Позвони ей, чтобы домой ехала, мы с тобой где-то через часа полтора сможем там быть, — проговорил Стас, глядя на приближающегося криминалиста.

— Ты чего такой грустный? — спросил Казаков, ставя на колоду для рубки дров свой чемодан.

— Да что-то особенных поводов для радости нет, — пожал плечами Визгликов. — И мне не очень нравится картинный отпечаток. Только в кино оттиск руки бывает таким чётким и жирным и при этом смачно смоченным в крови жертв.

— Согласен с тобой, — Казаков развёл руками. — Может быть, это сделано для того, чтобы мы точно обратили внимание и не прошли мимо?

— Я тоже об этом подумал, но… — начал было Стас.

— Но выводы будем делать после того, как я до места доеду и посмотрю принадлежность этого отпечатка. Может, кого и найду. Вот тогда и будет ясно.

— Юра, не смеши меня и не обнадёживай этим словом: «ясно», — Визгликов состроил скорбную гримасу.

— Ладно, нужно сначала первоначальные улики обработать. Но, скорее всего, это будет завтра, сегодня уже по домам пора.

— Кому как, — вздохнул Визгликов. — Нам с Погореловым ещё к заявительнице ехать. Она вроде как имеет какое-то отношение к владельцу склепа, — выпалил Стас и застыл. — У меня скоро голова лопнет от всех этих ясностей. — Стас повернулся, чтобы идти на выход, но обернулся к Казакову. — Юра, я тебя просто умоляю, посмотри, чтобы эта ненормальная до города добралась без приключений.

— Это ты про Глашу, что ли? — спросил криминалист.

— Ты, как всегда, прозорлив, — скривил губы Визгликов. — Она ж дня не может прожить, чтобы во что-нибудь не вляпаться или труп не найти. И за что мне такая карма? — развёл руками Стас и проревел на весь двор. — Погорелов, ну ты где? Мы к утру в эту Лебедевку поедем, что ли?

Казаков поискал по двору Глашу, нашёл девушку внутри дома, где она заканчивала заполнять бумаги, и ещё раз перечитывала написанное.

— Глаша, вы же сюда на машине приехали?

— Ага, — девушка покивала, не отрываясь от бумаг. — Но Латунин с Кириллом уже уехали в отдел.

— Давай тогда со мной, там машина ждёт.

— Мне доделать нужно, — Глафира отрицательно помотала головой.

— Глаша! — Казаков чуть повысил голос. — Ты одна здесь хочешь ночью доделывать? Все уже разъехались. Участковый ждёт, чтобы дом опечатать.

Девушка встрепенулась, оглядела опустевшее пространство и, помотав головой, встала:

— Что-то я заработалась.

— Это уже все заметили. На месте начальства я бы тебя уже к психологу отправил, — мужчина выжидательно смотрел на неё, держась за ручку рабочего чемоданчика обеими ладонями.

— Берите выше, у меня теперь знакомый психиатр есть, — скорчив гримасу, сказала Глаша и стала собирать бумаги со стола.

— Поехали, — вздохнул Казаков и развернулся, чтобы выйти.

На улице уже было свежо, со стороны реки, невидимой отсюда из-за густо насаженных домов, подуло ветром. Из-за леса, торчавшего неподалёку, вывалились синие облака, и стало понятно, что скоро будет дождь. Глаша наконец собралась, вышла за порог и устало огляделась: ей почему-то стало зябко, хотя дневное тепло всё ещё плавало внутри двора. Ещё три человеческие жизни попали под каток с названием Маргарита Веселова, но они пока что даже на шаг не продвинулись в направлении поимки бандитов и спасении Ани. Хотя сегодня оперативники, Визгликов и сама Глаша опросили чуть ли не половину посёлка, но кроме обычных ответов: «Ничего не видел и не знаю» и абсурдных, типа: «Они ходили с красными рожами и топорами через плечо», ничего не выяснили.

Семья приехала как обычно, машину загнали во двор, потом вошли в дом и выходили только в магазин. Преступники, скорее всего, попадали на дачу через калитку, примыкающую к лесу.

— На чём поедем-то? — спросила Глаша у Казакова и кивнула на прощанье участковому, тихо костившему матерными словами лоскут бумаги, полощущийся на ветру и не желавший клеиться к пористой поверхности дерева.

— Нива за забором стоит, — отозвался Юра, скрипнув петлями калитки. — Глаша, ну не копайся, ехать пора, — Казаков скорбно сдвинул брови и кинул взгляд на бесконечный ряд сообщений, которые ему ежесекундно пересылала Раиса. — Может к бабушке сразу поедем? Ребята отвезут. Там Раечка наготовила, как на роту.

— Поехали, — вздохнула Глафира. — Домой появляться нет никакого желания.

Глафира подумала, что недолгий путь до их дачи даст возможность поговорить с Казаковым на предмет захвата его жилплощади. Раз уж квартира всё равно простаивает, а сам он обосновался с тётей Раей на их даче.

— Ты почему родителям про Илью не сказала? — спросил Казаков, устраиваясь на заднем сиденье рядом с Глашей.

— Ну вы уже должны были неплохо изучить мою маму. Она же наседка. Если бы она такое услышала, то, я думаю, увезла бы меня с собой в багаже или сама осталась. А ни один из этих вариантов меня не устраивает. Так что пусть уж лучше она думает, что её дочь — неблагодарная свинья, чем будет в курсе событий.

— А жить ты где собираешься? — криминалист перевёл на неё взгляд.

— Не знаю, — Глаша пожала плечами. — Сейчас комнату какую-нибудь сниму.

Казаков покачал головой, вздохнул и полез в карман.

— Вот тебе ключи от моей квартиры, — он протянул ей связку. — Мы летом с Раечкой на даче будем жить. До сентября можешь распоряжаться, а там посмотрим. Заезжать можешь, когда посчитаешь нужным, я уже неделю, как на дачу переехал.

— Спасибо, — Глаша благодарно покивала и уставилась в окно.

Одной проблемой было меньше, даже двумя. Во-первых, есть жильё, во-вторых — не нужно каждый день пялиться на окна Ильи. И сейчас можно было сосредоточиться только на работе. Девушка открыла протоколы опросов и в одном из них наткнулась на интересную деталь.

— Нужно машину в розыск срочно объявлять, — вслух сказала Глафира.

— Она же во дворе у них стоит, — удивился Казаков.

— Да, но одна из соседок обмолвилась, что у семьи две машины, — Глаша быстро набрала номер Латунина. — Привет, у семьи было две машины. Конечно, не факт, что одна в городе не осталась, но, учитывая, сколько было народу, скорее всего, ехали на двух машинах. И наверняка вторую девочку везли в другой машине. Я никак понять не могла, почему они не остановились по дороге, не подъехали к посту ДПС. Да куча вариантов была, — она ещё раз пробежалась по записям. — Женщина сказала, что вторая машина старенькая была, и они редко ей пользовались. Седан, цвет белый. Поищи, что там на них числится ещё.

***

День догорал в ленивом мареве летнего зноя, просачивающегося сквозь несколько дней непогоды. Люди на улицах ловили тепло максимально открытыми телами, и в свете наступающего вечера это смотрелось несколько карикатурно и гротескно. Лисицына вывалилась из метро, поискала глазами какую-нибудь точку общепита, где можно было перехватить кофе и рогалик, и упёрлась глазами в сверкающие витрины пекарни.

— Отлично, — пробормотала женщина и, набрав нужный номер, поспешила к спасительному островку с едой. — Алё, да я уже возле метро. Мне к вам подходить или здесь встретимся? — и согласно покивав в ответ на слова собеседника, Анна потянула на себя дверь кофейни.

Внутри было малолюдно, пахло хорошим кофе, на витрине поблёскивали разнообразные и разноцветные сладости. Лисицына погрустила возле стенда с яркими пирожными, несколько секунд подумала и решила, что всё-таки у неё очень нервная работа, которая позволяет изредка побаловать себя мучным, сладким и калорийным десертом.

— Девушка, а можно мне латте и эклер с манго и маракуйей, — Анна достала карточку для оплаты и вдруг услышала мужской голос.

— Барышня, мне всё то же самое, и за эту девушку я заплачу.

Лисицына обернулась и улыбнулась, перед ней стоял её бывший преподаватель, Соболев Владимир Иванович.

— Рада встрече, — проговорила женщина. — И спасибо, что смогли уделить мне время.

— Что ты, Анечка, сейчас лето, и я только рад хоть ненадолго вырваться из душного кабинета. У нас, видимо, на краске сэкономили, и по коридорам после недавнего ремонта всё ещё плывут отголоски запахов. Голова прямо раскалывается.

— А вас что не пересилили? Как же можно в таких условиях?

— Анечка, я сам не захотел. Ты представляешь, сколько всего мне нужно переносить. Книги, записи, тетради, коллекция, — мужчина вздохнул, — учебные макеты. Да половина растеряется по дороге. Потерплю, принюхался уже, — он улыбнулся.

— Коллекция? — Лисицына вскинула брови.

— Пустое, Аня, — он махнул рукой, — чтобы отвлечься стал собирать интересные случаи из практик моих коллег. Делаю вырезки, пишу своё мнение. Может потом книгу издам.

— Владимир Иванович, я к вам по своему делу, — Лисицына дёрнула щекой.

После нападения она долгое время не могла вернуться к работе. И взяться за её психологическое восстановление предложил Соболев, который случайно узнал, что с ней произошло. Сначала Лисицына отказывалась, но после нескольких бесед согласилась, и так возникла некая дружба не только как учителя и ученицы, но и как врача с пациенткой. Лисицына прекрасно понимала, что для неё пережитый кошмар не прошёл бесследно, и Соболев стал крепкой опорой.

— Что, Анечка, опять кошмары? — спросил мужчина, подождав, пока девушка расставит высокие стаканы с кофе и тарелки с лимонно-жёлтыми пирожными и отойдёт.

— Нет. Здесь другое, — Лисицына помолчала, разболтала в молочном кофе сахар и, поковырявшись вилкой в пирожном, произнесла, — я не так давно ездила в «Полярную сову».

— Аня, — чуть не крикнул Соболев, — Аня, прости, но ты делаешь не совсем разумные поступки. Ты ещё не окрепла духом, чтобы встречаться с ним лицом к лицу.

— В том-то и дело, Владимир Иванович, что там не он, — она покачала головой.

— Как так?

— Я же говорила, что в какой-то момент я разглядела, что их было двое. Я, конечно, сомневалась, но сейчас чётко осознала, что в тюрьме его подельник. А он на свободе, — Лисицына помолчала. — И сейчас я понимаю, что с первого дня мы шли по ложному пути. Всё, что происходит, направлено не на Визгликова, — она подняла глаза на Соболева. — Всё это направлено на меня.

Владимир Иванович долго смотрел на женщину, потом покачал головой и проговорил:

— Аня, ты сейчас, скорее всего, ошибаешься. Есть такой синдром, — Соболев задумался, — не буду тебя перегружать терминами, но в твоём случае может быть размытие временны́х границ. То есть напряжённый график и драматизм происходящего, а также, что немаловажно, — он сделала паузу, чтобы Анна обратила на него всё своё внимание, — присутствие в отделе молодой сотрудницы, которая чем-то напоминает тебя, всё это могло сказаться на твоём восприятии. Ты должна хорошо подумать, а не заменяешь ли ты сейчас подменой.

— Нет, Владимир Иванович. Меня сегодня просто осенило. Я почти на сто процентов уверена, что он ещё на свободе.

— Аня, ты понимаешь, что в том случае ты была жертвой, — он пожал плечами. — Я, конечно, не профи в вашей юриспруденции, но мне кажется, что в этом случае ты не можешь руководить расследованием и участвовать в нём.

— В этом-то и дело, — Лисицына покачала головой, устало протёрла рукой лицо. — Я просто в тупике. Выйти из расследования я тоже не могу, это одно из условий.

— В смысле? — удивился Соболев.

— Ах да, — Аня вздохнула, — очень много подводных камней. Владимир Иванович, не могу сейчас всего рассказать, реально очень сложное дело. Я, собственно, даже не совсем понимаю, зачем я вам позвонила, видимо, просто нужно выговориться.

— А я тебе сразу сказал, рано отменять сеансы, — покачал головой Соболев. — А ты вон даже сотрудницу ко мне молодую отправила.

— Так ей учиться нужно. Она тоже уже хлебнула своего, — вздохнула Лисицына.

— Аня, может на препараты вернуться? — Владимир Иванович махнул продавщице, показывая, чтобы та приготовила ещё чашечку кофе.

— Не знаю. Я так хочу всё забыть, — Лисицына покачала головой.

— Аня, это событие в твоей жизни было, и ты никогда его не забудешь, ты можешь только поменять к нему отношение. И я бы рекомендовал вернуться на препараты. Давай подумаю, что тебе выписать, и на днях встретимся.

— Хорошо, Владимир Иванович. Но я просто уверена, что права.

— Значит, ты тогда спокойно разложишь всё по полочкам. Фармакология в твоём случае — это помощник. Не пойму, чего ты так пугаешься.

— Да голова всё время тяжёлая была, агрессия нарастала, — Аня дёрнула головой.

— Нет, это ты видела всего лишь тихие всплески отголосков твоего стресса. Без таблеток, Аня, всё было бы гораздо хуже.

Попрощавшись с Соболевым, Анна Михайловна сидела в кафе и смотрела, как за окном проходят люди. Впервые в жизни Лисицыной было тошно оттого, что она занимается тем, чем занимается. Даже после нападения, больницы и длительного периода восстановления Аня не жалела о сделанном выборе, а сегодня ей на душе было слякотно. После разговора с Соболевым в ней всё-таки проклюнулось сомнение, что она надумывает и просто снова гонится за тем, кто уже никогда до неё не доберётся, потому что жизнь его пройдёт и заглохнет в далёком холодном краю, в тюремной камере.

Но сейчас Лисицына подумала, что ей необходимо быть абсолютно уверенной в том, что он за решёткой. Иначе она никогда не обретёт покой. А это значит, что она проиграла, потому что навсегда останется с одними вопросами в темнице своей души.

***

Визгликов с Погореловым вышли из электрички, огляделись и, поспрашивав спешащих по домам местных жителей, пошли в сторону скрывающихся во тьме неровных поселковых улиц. Стас поминутно чертыхался, наступая в лужи, невидимые в тусклом свете редких фонарей.

— Такое впечатление, что здесь каменный век, — шипел мужчина. — Куда нам дальше?

Погорелов пожал плечами и, покрутив головой, произнёс:

— Она сказала, чтобы от станции дошли до дома с красной крышей и дальше вдоль коричневого железного забора.

Визгликов посмотрел на оперативника с нескрываемым презрением и выдавил из себя:

— Не буди во мне зверя. Ночью все кошки серы, где ты в этой темноте собрался крыши искать и по цвету их отличать? — всплеснул он руками, сделал шаг в сторону и постучал согнутым пальцем по ребристой поверхности забора, тянущегося вдоль грунтовки. На глухой металлический звук сразу отозвались лаем несколько собак, им ответили собратья в соседних домах, и через секунду хвостатые со всего посёлка дружно орали из-за выходки Визгликова. — Во как работают, — тихо сказал следователь, — не в пример нам. Серёжа, ну не тупи, позвони ты ей.

Через несколько минут Стас и Погорелов добрались до небольшого дворика, внутри которого горели окна дачного дома. Навстречу им со ступенек скатилась женщина и поспешила открыть калитку, кутаясь в шаль.

— Ну где вы так долго ходите, мне ж на работу завтра вставать? — проворчала она, скрипя замком.

— Ну, извините, — в тон ей ответил Визгликов.

— Да чего уж там, — махнула рукой женщина, не реагируя на сарказм, — проходите, я чайник вскипятила. Может, щец хотите? — она оглянулась на мужчин. — А то я второго дня как сварила, по привычке. А есть-то вроде как некому.

— Щи — это прекрасно, — покачал головой Визгликов, — но сначала давайте о деле поговорим.

Хозяйка распахнула дверь, изнутри дома поплыл уютный аромат щей, Визгликов покачал головой и проговорил:

— Я думаю, ваши великолепные щи никак не помешают разговору.

— Вот и хорошо, а то, как всегда, цельную кастрюлю сготовила, а куда девать теперь — не знаю. Когда мой-то вернётся? — она скорчила слезливую гримасу и приложила уголок шали к глазам. — Я ж не молодая уже, понимаю. И разные мы с ним совсем, — говорила она, показывая, где снять обувь, и вынимая тарелки из старенького буфета. — Ну, если б он вот просто не пришёл с работы, скажем, я б ещё подумала, что к другой ушёл. Ну, знаете, как мужики к бабам молодым уходят от нас таких вот потасканных жизнью? — она вопросительно посмотрела на Стаса.

— Нет, — честно ответил Визгликов, — не знаю.

— Вот и я говорю, — переливая половником наваристую гущу супа в маленький ковшик, сетовала женщина, — но ведь он меня в машине ждал. Я за хлебом вышла, а вернулась — его нет. Ну вот так бы к молодой, наверное, не ушёл? — она снова посмотрела на Стаса, потом достала из хлебницы буханку чёрного и стала резать большими кусками. — Или, думаете, ушёл бы?

— А давайте, для ясности ситуации, вы нам расскажете всё с самого начала, — благодарно принимая из рук женщины тарелку, сказал Стас.

— С какого начала? — недоумённо уставилась на него хозяйка.

— Во-первых, подробно ещё раз расскажите, что случилось, — Стас показал на щи и поднял большой палец. — Суп отменный.

Женщина налила себе в большую чашку чай, присела напротив и долго пересказывала во всех подробностях события того вечера, когда пропал её сожитель.

— Скажите, а вы официально женаты с Петром? — глянул на неё Погорелов.

— Ну что людей-то смешить, — она махнула на него рукой, — ты мне ещё предложи фату приспособить к голове. Нет, конечно. Ну и потом, не уверенная я была, что надолго всё. Вот здесь всегда жало, — она приложила ладонь к груди. — Он и моложе, и денежки у него водятся, и хорошо образованный. А тут я нарисовалась. — Лидия покачала головой. — Нет, не женились.

— Лидия, а скажите, вы в курсе, что у Петра есть склеп? — Стас глянул на женщину.

Лида несколько секунд смотрела на него, не сводя глаз, а потом проговорила:

— Чего у него есть?

— Склеп, — повторил Визгликов.

— Не, я слова-то с первого раза понимаю, не совсем дура. Но я как-то смысл не могу уловить, — Лида машинально собрала пустые тарелки, но осталась сидеть на месте, глядя на Стаса.

— Мы нашли документы, в которых говорится, что вашему сожителю принадлежит склеп на Северном кладбище.

— Господи, прости, — женщина размашисто перекрестилась, — а на кой ляд он ему сдался?

— Он его не вчера построил, — терпеливо объяснил Стас, — склеп очень старый, принадлежал его семье много веков.

— Лучше б у него дача была, вместо склепа, — вздохнула женщина. — Ничего об этом не знаю, он мне не говорил, — она покачала головой. — А вы его как искать-то будете?

— Петра? — на всякий случай уточнил Визгликов.

— Ну склеп, я полагаю, вы уже нашли, — недовольно заметила женщина, — и так понимаю, что если б не нужен вам Петя до зарезу был, фиг бы вы сюда приехали из Питера.

— Разубеждать вас не буду, но обнаружение Петра — сейчас приоритетное дело.

— Чаю хотите? — она глянула на часы. — А вы на электричке же приехали?

Погорелов согласно кивнул, помогая убраться со стола и принимая из рук женщины тарелку с печеньем.

— Так на последнюю в обратку уже опоздали, — она покачала головой.

— Ну ничего, сейчас товарищ Погорелов побеспокоит районных коллег и настойчиво попросит отвезти нас домой, — с нажимом сказал Визгликов, — а то мне не улыбается в такую даль кататься на такси, свидетелей опрашивать. Я столько не зарабатываю, — Визгликов подвинул к себе чашку с чаем. — А вы как с Петром познакомились?

— Да глупо, — она махнула рукой. — Стыдно сказать. Подруженция моя, сделала себе анкету на сайте, ну там, где знакомятся. Вроде как на доску объявлений себя повесила, мол, есть свободная, — женщина вдруг немного покраснела и запнулась на последнем слове, — ну короче, что свободная она.

— Ну я понял, — покивал Визгликов.

— Ну и Петя ей написал. Он искал женщину для прогулок, для походов в музеи и так далее. Она, моя-то невеста на выданье, приболемши была, когда он ей свиданку назначил. Ну я попёрлась. Мне, конечно, музеи и выставки до фени, но Зоя если прицепилась, то как лишай: фиг отцепишь. Я пошла, там с Петей и познакомились. Он, вроде как судьба, говорит, а я считаю — идиотизм, — она вдруг резко замолчала. — Слушай, а может и правда к молодой сбежал? — Лида задумчиво покивала головой.

— А вы в курсе, на каком сайте он размещал свою анкету?

— Не, я этим не балуюсь. И потом, зачем мне? Мужик у меня появился, а я верная, — женщина макнула печенье в банку с джемом. — Подруга знает, она до сих пор там висит.

— Значит, Лида, вы должны будете нам помочь, — сказал Стас, — в первую очередь спросите про сайт, ну а во вторую, нам нужно посмотреть на квартиру Петра. Не против?

— Нет, конечно, — она вздохнула. — Завтра пораньше в город рвану и открою квартиру. Пойдёт?

— Безусловно, — согласился Визгликов.

***

На следующее утро Латунин сидел на скамейке возле морга, в руках он мял уже казавшийся ему неуместным букетик, и всё время возвращался к одной и той же мысли. Так он провёл последние полчаса, но не решил самую сложную для себя задачу: как ему поступить с Надей. Отступить или добиваться. Когда он думал уйти с любовной дистанции, то под ногами разверзалась бездна отчаяния, и в лицо дул ледяной ветер тоски и одиночества. Когда решал, что будет во что бы то ни стало бороться до конца, то ему представлялось, как будет страдать Надя.

— Зажигалку дай, — к нему подсела Нинель Павловна.

— Здрасьте, — уронил Латунин и полез в карман.

— Мордасти, — передразнила его женщина.

— Ой, Нинель Павловна, вот реально не до шуток, — тяжело вздохнул оперативник.

— Не, в мирное время всегда до шуток. Особенно на такой сволочной работе, как у нас, а то можно повредиться и сдвинуть своё сознание, — женщина устало откинулась на спинку скамейки и проговорила. — Чувствую, я нашла себе развлечение.

По дорожке в их сторону проворно двигался жених Нади, он увидел Нинель Павловну и остановился возле неё.

— Здрасьте. Вы Надю видели?

— Мордасти. Видела, — глубоко затягиваясь сигаретным дымом, сказала женщина.

— А где она?

— Я её в принципе видела, — спокойно отреагировала женщина.

— Всё шутите? — поморщился мужчина.

— Я шучу редко. Работа у меня такая, что публика не особо расположена к юмору. А вы, молодой человек, потрудитесь вопросы ставить правильно, чтобы получать нужные ответы, — Нинель повернула голову к Латунину. — Кстати, я кое-что нашла. Пошли в кабинет, я подробно расскажу, — она встала и глянула на мнущегося рядом жениха. — Надя ещё на работе. Здесь не дом свиданий, так что всего доброго.

— Да она трубку не брала, я хотел сказать, что в командировку поехал и ключи от квартиры принёс. Передадите? — он вынул из кармана связку.

— Конечно. Я же за этим сюда вытащилась в разгар рабочего дня, — поджав губы, Нинель протянула руку за ключами.

Не попрощавшись, молодой человек развернулся и бодро поскакал в сторону своего автомобиля.

— Не, Рома, он тебе не соперник, — цыкнула Нинель, провожая взглядом нервно бегущего жениха Нади.

— Очень бы хотелось на это надеяться, — Латунин глянул на Нинель. — А Надю видеть всем нельзя или только ему?

— Работникам следственного комитета допуск в морг и общение с сотрудниками не запрещён, — смотря прямо перед собой, сказала Нинель. — Погоди, Рома, я чувствую, что я ещё хочу здесь посидеть на воздухе. Так что слушай. Мне пришли некоторые анализы тел из склепа, я пока не могу объяснить, как такое получилось, но у них у всех очень похожие результаты исследования почек.

— Интересное кино. А с чем это может быть связано?

— Рома, ты жопой слушаешь или ушами? — в сердцах воскликнула женщина. — Пока не знаю, точнее, я догадываюсь, но не уверена.

У Латунина зазвонил телефон, он быстро откликнулся, несколько секунд молча слушал собеседника, потом сунул трубку в карман и вручил Нинель Павловне цветы:

— Передайте Наде, пожалуйста, мне бежать нужно.

Заведующая моргом сидела на скамье в полном недоумении, в одной руке она держала ключи, а в другой — цветы и сигарету:

— Может мне ещё и жениться на ней вместо вас, ребята? — со вздохом спросила она вслух, провожая взглядом бегущего по дороге Латунина.

***

В утреннюю тишину кабинета ворвался Погорелов, помахал Визгликову и, опрокинув стакан воды, задыхаясь проговорил.

— Стас, где твой телефон? Там машину дэпсы срисовали. Ну, которая второй на семье числится.

— Телефон, — Визгликов полез в карман и удивлённо воззрился на экран, — сдох, по-моему. Заряжал с ночи. Короче, говори.

— Час назад был отклик по ориентировке. Поехали, — Погорелов развернулся в двери, — Стас, быстрее, Латунин уже внизу. Опера районные сторожат машину, она во дворе стоит.

— Так может она там припаркована давно.

— С хрена ли? Её вчера вечером оставили двое взрослых и ребёнок. Соседей аккуратно допросили.

— А у вас мозгов не хватило дежурному позвонить, а не за мной сюда переться? — крикнул Визгликов.

— Мы мимо ехали, — буркнул Погорелов, скатываясь с лестницы.

Визгликов выскочил наружу, краем глаза увидел удивлённое лицо идущей Лисицыной.

— Аня Михайловна, есть совпадение по машине. На связи. Звони операм, мой сдох.

Лисицына остановилась на пороге, проводила отъезжающую машину и покачала головой.

— Если утро начинается так бодро, то что же будет дальше?

— Доброе утро, — к Лисицыной подошла Глаша. — Что случилось?

— Какое оно, к ляду, доброе? — выдохнула Анна Михайловна. — Один балаган кругом. Пошли кофе попьём и нужно структурировать дела, — Лисицына открыла дверь. — Глаша, завтра к Соболеву съезди, пожалуйста, я с ним вчера вечером встречалась. Мне нужно, чтобы он дал тебе все свои материалы по моему давнему делу.

— Меня этот ваш Соболев пугает, — сказала Глафира, поднимаясь по лестнице за Анной Михайловной.

— Нам не всегда удаётся работать с теми, кто симпатичен, — резко ответила Лисицына.

Женщины молча вошли в кабинет. Глаша налила из бутылки воду в чайник, включила его и повернулась в Лисицыной.

— Я же не о том, Анна Михайловна, — отозвалась Глаша. — Я когда с Ильёй там сидела, — тихо добавила девушка, — я словно в вакууме была. А потом меня, как накрыло, что даже, когда закончится это дело, и мы найдём, — она вздохнула и задумалась, — этого больного человека, то я всё равно не уйду. Кому я теперь нужна со сломанной душой? — тихо обронила девушка.

— Знаешь, Глаша, — Лисицына задумчиво на неё посмотрела, — мне в такой ситуации очень помог Владимир Иванович. Он товарищ очень своеобразный, но умеет правильно выстроить вертикаль в твоей голове. Наша работа очень важна, но жизнь тоже должна оставаться, иначе от тебя ничего не останется.

***

Утренний Петербург летел за окнами автомобиля пока ещё пустыми улицами, блестел Малой Невкой, играющей мелкими волнами, утопал в зелёных островках парков. Вскоре дорога привела машину, в которой ехали Визгликов и оперативники, в спокойные оазисы спальных районов, где как раз сейчас зарождалась суета Северной столицы. Энергичные граждане мелькали по дворам, толпами шли к метро, вели детей в садик, а собак на прогулку. Именно сейчас здесь легко было затеряться среди снующих во все стороны людей. Визгликов вышел чуть раньше из машины и вошёл в нужный двор через арку, Погорелов обошёл дом с другой стороны, а Латунин припарковался за несколько метров от нужной машины, открыл окно, развалился на сиденье и сделал вид, что кого-то ждёт.

— Ну что у вас? — спросил Погорелов у одного из местных оперативников, который откликнулся на просьбу помочь и занял позицию, чтобы не пропустить Веселову и её подельников.

— К машине никто не подходил, — сказал молодой человек. — Свезло, потому что я сам собачник, вечером пошёл Дрея выводить и наткнулся на знакомых. Чё-то разговорились и тётки мне сказали, что они пошли в ту сторону за пустырь.

— А там что?

— Ну как везде, — пожал плечами оперативник, — дома стоят. Ну ещё промка есть.

— Понятно. Ладно, пока что здесь ждём, хотя они могут и не вернуться, — вздохнул Погорелов.

— Я своим ханурикам инфу закинул. Они, если кто чужой появится, сразу же мне сигналить начнут.

День медленно разгорался, дворы пустели, на площадках стали появляться мамаши с карапузами, но к автомобилю так никто и не пришёл. Визгликов, уставший слоняться без дела, подошёл к Латунину.

— Гиблое дело, не придут, скорее всего. Да и мы здесь уже глаза намозолили. Было б время, можно было бы хоть с кем-то из квартир договориться.

— Ну, давайте я ещё посижу, а вы по делам, — проговорил Латунин.

В этот момент к машине быстрым шагом подошёл Погорелов.

— Мужики, есть информация. Сейчас в промзоне на одной из автомобильных стоянок, замечено, что в гостях у охранника одна девушка и двое мужиков. Девочки нет, но она могла не выходить. Может, и не наши, но проверить нужно.