Мой злой и нежный Серый Волк

Мария Геррер

Не повезло в реальной жизни? Зато повезло угодить в тело молодой княжны в сказочном мире. Или не повезло? Мачеха пытается отобрать наследство, сводная сестра строит козни, царь по политическим соображениям планирует выдать замуж за иноземного Дракона, а меня угораздило влюбиться в боярина-оборотня — Серого Волка. Ничего, разберусь!

Глава 5

— Как моя доченька чувствуешь себя? — в комнату вплыла княгиня Пелагея. — Не болит ли головушка? Не кружится ли? — она запечатлела смачный поцелуй на моем лбу. Прогладил по волосам и посмотрела на меня глазами голодной крокодилицы.

За ее спиной стоял мой спаситель. Боярин Игорь окинул меня цепким взглядом и улыбнулся, как строй знакомой. Этот взгляд неожиданно смутил, я почувствовала, как краска заливает мое лицо. Натянула на себя одеяло до подбородка и отвела глаза в сторону.

— Хорошо себя чувствую, матушка, — торопливо ответила мачехе. — Голова не болит и не кружится.

— Какая же ты бледная, — печально вздохнула та в ответ. — Глаза мутные, ввалились, руки дрожат, — взяла она мою ладонь в свою.

Ничего у меня не дрожало. Но княгиня упорно пыталась сделать из меня больную.

— Васена, припадков у княжны не было? Глаза у нее блестят нездорово.

То ввалились, то блестят. Уже определилась бы!

— Не было припадка, княгиня, — няня смотрела в пол. — Да и не припадки это, — кинула она короткий взгляд на боярина. — В обморок падала княжна, было такое, а в припадках не билась никогда.

— Поговори еще! — цыкнула на нее княгиня. — Ты что, лекарка? Не соображаешь ничего, так и молчи, дура!

— Молчу, молчу, княгиня, — тихо ответила няня. — Только княжна не припадочная, — уверенно повторила она.

— Глупа ты, нянька как пень, не тебе судить, больна княжна или нет, — сердито произнесла княгиня, поправляя на себе тяжелое жемчужное ожерелье. — Из ума на старости лет выжила.

Не сказала бы, что няня стара. Женщина в возрасте, не более того.

Княгиня тяжело вздохнула, сокрушенно покачала головой, смахнула с глаз скупую слезу и уставилась на боярина.

— Не похожа княжна на припадочную, — усмехнулся боярин. — А вот когда я нес ее, почувствовал, как от нее сладким дурманом пахнет. Не знаешь, почему? — пытливо посмотрел он на мачеху. — Не опоил ли кто княжну?

— Кому ж ее надо опаивать, батюшка? Да и зачем?

— Вот и я думаю, зачем? — недобро усмехнулся боярин.

— Может, букет из лесных цветов собирала, дурмана нарвала по глупости, руки испачкала. Она же на голову слабая, бедняжка, — снова вздохнула мачеха и склонилась надо мной. — Как же ты напугала нас, Любавушка! Все по батюшке кручинишься? Но топиться грех великий. Не хорошо даже думать об этом.

Говорит со мной как с клинической идиоткой. И смотрит как на полоумную. Вот ведь лицемерка!

— Я и не думала топиться, матушка, просто хотела искупаться, — повторила то, что уже говорила няне. — Забыла про русалок. Жарко было. С чего мне топиться? Батюшку я, конечно, любила. Но как я могу оставить тебя и сестрицу одних на белом свете. Ничего я с собой делать не думаю и не думала. Не могу огорчить тебя и Забаву, — съели? Не надейтесь, что я снова решу наложить на себя руки. Может, Любава и была больной на всю голову, но я-то не она!

— Хорошо ты сказала, княжна! — восхитился боярин. — Хорошая у тебя дочка, княгиня. Разумная.

— Да, разумная, — вздохнула мачеха. — Жаль, что не всегда. Порой такое скажет, что повторить стыдно…

В комнату вошла служанка, низко поклонилась:

— Обед готов, княгиня. Когда подавать прикажешь?

— Ну, боярин, пойдем, отведаем моего угощения, — мачеха коснулась плеча гостя.

— Вижу, княжна хорошо себя чувствует. Пусть и она с нами потрапезничает, — заявил боярин.

— Что ты, что ты! — замахала руками мачеха. — Слаба она, ей лежать надо. Сюда Любаве обед подадут. Пусть отдыхает. Может, вздремнет. Сон для нее лучшее лекарство.

— Не хочу я спать. Да я и не устала, — я соскочила с кровати, закутавшись в одеяло. — Чувствую себя отлично, и голодна как стая волков. Няня, позови прислугу, пусть оденут меня, — пора мне начинать учиться отдавать приказы. — Боярин, я присоединюсь к вам, как только приведу себя в порядок. Это займет минут десять, не больше.

— Видишь, боярин, не в себе она, — метнула в меня сердитый взгляд мачеха. — Не постыдилась тебя, стоит перед мужчиной в исподнем.

— Это не исподнее, это одеяло, — поправила я мачеху. — Выгляжу я пристойно. Правда, боярин?

— Истинная правда, — широко улыбнулся мне Игорь. — Рад, что ты здорова, княжна. Не буду мешать, одевайся и прихорашивайся. Добрую я весть тебе привез. Узнаешь — порадуешься.

— Помилуй, боярин! — взмолилась мачеха. — Она же не в себе. Сам посмотри, как ведет себя, как говорит. Не поймешь, что несет. Еще припадок с ней за столом случиться.

— Случится, лекаря позовем, — коротко кивнул Игорь. — Не похожа княжна на больную, не будет с ней никакого припадка.

— Ах, боярин, Любава только кажется здоровой. Но воля твоя, раз желаешь ее за обедом видеть, будь по-твоему. Я дочери добра желаю, пылинки с нее сдуваю, дождинке холодной упасть на нее не даю. Болезненная она… — княгиня снова вытерла слезы с сухих глаз. — Плохо ей станет — не моя в том вина.

С чего бы мне должно стать плохо? Я посмотрела на няню и прочитала в ее взгляде тревогу. С такой мамашей надо быть настороже.

Княгиня и Игорь вышли из спальни. Няня подскочила к двери, выглянула наружу и задвинула щеколду.

— Княгинюшка, прости меня старую, но не могу молчать.

— Говори, — я села на край кровати.

— Будь осторожна, голубушка. Не верь ни мачехе, не сестре своей сводной.

— Не буду, — пообещала няне.

Мне мачеха сразу не понравилась. Уж слишком нарочито она выражала свою любовь ко мне. А глаза холодные, смотрят недобро. Поглядим, что из себя представляет сестрица. Наверняка она будет за обедом.

— Я за тобой теперь во все глаза присматривать буду. Но и ты держи ухо востро, — попросила няня. — Ты на выданье, если умрешь до свадьбы, все твое имущество перейдет к мачехе и сестре. Нет у тебя другой родни, кроме них.

Как говорят в детективах, найди того, кому выгодна смерь жертвы, у кого есть возможность совершить убийство и найдешь преступника. Мотив мне уже понятен — богатое наследство. Ясно, кому я тут как кость в горле. Возможность избавиться от меня у мачехи тоже есть — отравить человека легко, сделать из него дурака тоже, особенно при наличии ведьм, бабок-ёжек и прочей нечисти.

Вот только жертвой я становиться не собираюсь. Хватит, побывала уже в роли кроткой сестры и послушной дочери. Больше не хочу!

Пришли две девушки-служанки помогли мне одеться. Отсутствие нижнего белья несколько волновало, но я смирилась. Тонкая невесомая рубаха на кружевных бретелях приятно ласкала кожу. Поверх надели еще одну вышитую шелковую белоснежную рубаху с пышными рукавами. Узкие манжеты закрывали пальцы до самых ногтей. Тяжеленный атласный лиловый сарафан, вытканный золотом и расшитый жемчугом являлся настоящим произведением искусства. Он оказался страшно тяжелым. Я повертелась перед зеркалом и осталась довольна своим новым образом.

Меня усадили в резное кресло, обтянутое красной кожей. Няня достала из ларца жемчужное ожерелье в несколько ниток. Они покрыли мою грудь как панцирем. В уши вдели длинные золотые серьги, на конец косы навязали вышитые золотом плотные парчовые пластины.

— Красивая штучка, — коснулась рукой расшитых украшений на косе.

— Так это же накосник, милая, — вздохнула Васена. — И это забыла?

— Уже вспомнила, — многое мне еще предстоит вспомнить. Главное не попадать впросак при мачехе и сводной сестре. Лучше помалкивать и неопределенно улыбаться.

Голову покрыли воздушной тканью наподобие фаты и водрузили поверх кокошник с округлым верхом в цвет сарафана. Разумеется, тоже расшитый жемчугом. Красиво, ничего не скажешь.

Девушки стояли у стены, вопросительно глядя на меня.

— В ваших услугах я более не нуждаюсь, можете быть свободны, — небрежно махнула им рукой. Насколько помню, именно так обращалась леди к горничным в одном британском сериале.

Служанки недоуменно переглянулись.

— Идите, княжна вас отпускает, — перевела им няня. Она на лету схватывала мои желания. Надо научиться проще выражать свои мысли и не выделываться. Не стоит путать викторианскую Англию и русские сказки.

Я поднялась с кресла, еще раз критически посмотрела на себя. Хороша! Статная, с роскошной длинной русой косой. Немного бледная, но это не страшно.

— Дай, княжна, нарумяню тебя и брови сурьмой подведу, — няня взяла со столика баночки.

— Не надо, — остановила ее, вспомнив, как страшно нарумянены красавицы на картинах известных русских художников. Макияжем я всегда пользовалась осторожно, вызывающе накрашенные девушки казались мне вульгарными. — А что, няня, каждый обед надо накрашенной выходить?

— Так гость у нас, княжна, — напомнила мне Васена. — Для него и наряжаешься.

— И так сойдет, — пусть насладиться естественной женской красотой. Тем более что он видел меня почти голой. Поймала себя на мысли — мне хочется понравиться боярину Игорю. И совершенно не хочется, чтобы он увидел меня размалеванной куклой. Во мне неожиданно проснулось первородное женское кокетство. — Гость не жених, его обманывать незачем.

Няня хихикнула.

— Ох, и мудра ты, княгинюшка. Верно сказала!

Да уж, ума мне не занимать. Жаль, в прошлой жизни я им не пользовалась как надо. Так что придется наверстывать.

— А боярин Игорь женат, или холост? — небрежно поинтересовалась у няни. Машинально взяла со столика зеркальце с ручкой. Его оборотную сторону украшали эмалевые тюльпаны и бабочки. Повертела зеркальце в руке, поправила выбившуюся из-под фаты прядь волос.

— Холост, милая. Уж не по нраву ли он тебе пришелся?

— Еще чего, — презрительно фыркнула я. — Просто так спросила.

— Вот и хорошо, княгинюшка. Много девушек по нему сохнет. А он ни на кого внимания не обращает. Смотри, не влюбись в него! Холоден он как лед. Да и вообще… — няня воровато оглянулась по сторонам. — Много тайн у боярина…

Тайны — это всегда интересно. Но главное, что боярин холост. Это меня почему-то обрадовало.