Когда ты станешь моей. Книга 2

Мария Высоцкая, 2020

Они любили и любят до сих пор, но случившееся разделило их жизни на «до» и «после», сделав чужими. Каждый теперь сам за себя, один, лицом к лицу со своей болью. Впереди их ждет целая жизнь, и только им решать, какой она будет. Кто станет победителем? Гордость, страхи или же любовь? Содержит нецензурную брань.

Глава 11

–…такой уже большой, — мама сложила Данькину футболку, убрав ту на полку.

— Значит, Испания?

— Думаю, да. Там тепло, да и море все же…

— Ладно, — киваю, набирая Регину, — не спишь? Нужно пять билетов в Испанию. Да, матери, Даньке и три на охрану. Найди виллу, стандарты, как всегда, ты знаешь. Срок два дня, — скидываю, прижимая динамик телефона к подбородку.

— Не хотела бы я у тебя помощницей работать, — мама покачала головой и улыбнулась, — ни днем ни ночью же покоя нет.

— Ей за это хорошо платят, — пожимаю плечами, оборачиваясь на шум.

— Что там происходит? — мама вытягивает шею, прищуриваясь.

— Сейчас узнаем.

Оставляю ее в детской, где спит Данька, и спускаюсь в гостиную. Кинув телефон на диван, выхожу в широкий холл, раздраженно клацнув зубами.

— Руки убери, я сказала, убрал от меня руки! — Мартынова визжит, как резаная свинья, отбиваясь от сдерживающей ее пьяные порывы охраны, — скажи, чтобы они свалили. Все. Тварь, — вопит еще громче, — ты мне платье провал, да ты знаешь, сколько оно стоит? — орет, пытаясь расцарапать лицо тому, кто ее сдерживает.

— Отпусти ее, — складываю руки на груди и в упор смотрю на эту дуру, на месте бы придушил.

Анфиска тяжело дышит, поправляя растрепанные волосы. Мы развелись год назад. Хотя главный вопрос здесь: зачем я вообще на ней женился?! Поддался эмоциям и маминым убеждениям о полной семье для ребенка? Возможно, но не совсем правда. Изначально этот штамп добавлял плюс в мою карму перед электоратом и был выгоден в политических целях.

И если поначалу эта придурь еще как-то пыталась войти в роль заботливой мамаши, то через полгода наружу поперло все ее шлюшье нутро. Кокс, тусы, алкоголь и никакого внимания к ребенку. Данька был для нее объектом, который она старалась использовать в качестве манипуляций.

— Саша, что они себе позволяют?

— Ты зачем пришла? Я тебя предупреждал?

— Я хочу увидеть сына! Это мой ребенок, я его мать!

— Слышь, мать, он хоть тебя помнит вообще? Ребенок-то твой?

Анфиса демонстративно накрыла губы ладонями, пуская из глаз слезы. Ее показушные истерики всегда сидели у меня поперек горла.

— Сашенька, — шагнула ко мне, вцепляясь костлявыми пальцами в футболку, — что ты такое говоришь? Я же его люблю, он же мой сын. Доронин, как у тебя вообще язык поворачивается такое говорить?

Конец ознакомительного фрагмента.