Дневник некурящего человека в никотиновой ломке

Мария Волощук Махоша, 2016

Это книга основана на реальном дневнике автора, который она вела в 2015 году, в ту пору, когда перестала курить после тридцатилетнего курительного «стажа». Никаких "лёгких способов бросить курить". Всё оказалось не совсем так, или даже совсем не так, как это обычно описывают – организм сопротивлялся упрямо и долго, преподнося неожиданные сюрпризы и откровения. Книга, написанная в 2016 году, была положена «на полку» для того, чтобы автор убедился в крепости своего решения, и, раз пять лет уже не курит, значит настала пора книге увидеть свет. Текст дополнен иллюстрациями автора.

Глава 7. Люди в белых халатах

В офисе снова невыносимо светло, но теперь ещё и ненавистно. Кто так строит неправильно? Углы очень раздражают и пороги. Раньше они прятались от меня, были незаметными, а теперь повылезли отовсюду. Спотыкаюсь, ругаю себя волчьей сытью травяным мешком, бреду дальше, роняю телефон, поднимаю, ещё два шага — снова спотыкаюсь, бранюсь непристойно, ударяюсь об угол… Разломать бы лишнее, торчащее отовсюду, спилить углы, пороги эти ненужные сточить… Эх, молоток бы мне в руки, да сил нет и координации никакой, погибла она без никотина, новую придётся растить! Нужно заставить себя не спать в этом ярком свете, от которого хочется закрыть глаза, зажмуриться, а там уже и до сна, которого ночью не было, рукой подать. Состояние отсутствия себя в себе, вперемешку с всеобъемлющей ненавистью — прелесть что такое! Надо попробовать его в нечто рабочее превратить.

Двадцать палочек сельдерея были переработаны моим ротокомбайном в течение первого рабочего часа, пока разбирала почту. Есть хочется — есть нечего. В большом офисе с голоду умереть не дадут. Если не выходить, то пару месяцев протянуть можно будет, только на запасах из закромов и россыпей с чайных столов. И сегодня с миру по нитке — где печенье, где конфетку: набирается хороший сладкий запас для поддержки себя, если не никотином, так хоть сахаром. Много не наем, вот кончится этот ужас с ломкой, и сразу остановлюсь (наивная).

Часа не прошло, а сердце расплясалось, того гляди выскочит из груди и упрыгает в неизвестном направлении. Если учесть, что мои ноги-руки-глаза, как стало ясно, живут своей жизнью, то и сердце вполне себе может. Раньше я его днём вообще не слышала, только ночью, и то иногда, а тут посреди бела дня батл у него, не по расписанию. После сто первого падения телефона из ослабевших пальцев, когда мизинчик окостенел и перестал слушаться совсем, а в глазоньках полетело всё вихрем, ковровой бомбардировкой накрыла меня паническая атака — а ну как помру сейчас, откажет сердечко, ручки, ножки — всё откажет! Окажется сон-то мой вещим, испорчу кому-нибудь статистику. Помню, кто-то рассказывал вчера, что резко так нельзя бросать, вредно для здоровья, к праотцам отправиться можно. Ах, мамочки-мамочки! Я не думаю — я паникую, и тысяча признаков предсмертной агонии тут же в наличии, и сердцем начинаю давиться, и холодный липкий страх спину намочил.

В такой ситуации очень помогает нытье — позвонить близкому своему, поныть, послушать успокоительное поддерживающее слово. У меня такого близкого нет. Обратная ситуация часто случается, а вот от меня никто такого звонка не ждёт. Спряталась в переговорную, чтоб коллег не пугать, позвонила в скорую, им пожаловалась на истерию и горькую свою судьбину, как на духу, спросила: как быть? Они настояли — пусть машина приедет. Лучше, говорят, одна электрокардиограмма, чем все мои потуги описать происходящее словами. Им виднее, и мне спокойнее будет, пусть едут.

Приехали быстро, с квадратным чемоданчиком. Серьёзная складка на переносице у обоих, как у близнецов. Обстоятельные и улыбчивые, обычные врачи скорой, повидавшие тысячи домов, офисов, людей, болячек, а теперь и меня — эка невидаль. Скептически взглянули на больную сердечницу, бегущую к ним по лестнице на шпильке в 11 см — что под столом нащупала, то и надела, не подумала, что кто-то на это внимание обратит. Туфлям уже полгода, они давно уже не интересны никому, а тут — врачи приехали, на новеньких, смотрят большими глазами, и я теперь словно в обновке. Приятно, и с ужасом понимаю, что мысль эта — полная чушь! Ломка — она не про «разум», она про «дурь»…

Конец ознакомительного фрагмента.