Не книжный переплет

Мария Брикер, 2005

Диану вытащила из мусорного контейнера бомжиха. А оказалась она там не без помощи маньяка по прозвищу Мусорщик, которого никак не могут поймать… Теперь девушка старалась не высовывать носа из своего особняка. Но неприятности пробрались и туда: следователь с говорящей фамилией Босяк обвинил Диану в убийстве любовницы мужа. Напрасно она пыталась объяснить, что брак с Павлом был условием завещания отца. А потом ей в комнату поставили огромный букет, и девушка только чудом не погибла от приступа астмы. По словам горничной, цветы заказал Павел…

Глава 3

Морг

— Живая, — авторитетно заметил патологоанатом после тщательного осмотра девушки и задумчиво добавил: — Пока.

— Что значит «пока»? — испуганно спросила Вера.

— Все мы не вечны, — философски изрек Пахомыч и потрусил к раковине мыть руки. Выключив воду, патологоанатом обернулся вполоборота и, хихикнув, спросил: — Что, в штаны наложили со страху? Не дрейфь, Веруня, поживет твоя помоечная девица еще лет сорок-пятьдесят, если впредь станет вести себя осмотрительнее и не будет шляться по лесопарковой зоне по ночам. Синяки на шее пройдут недельки через две, связки в относительном порядке. Сейчас она в глубоком обмороке, потому что перенесла сильный шок, но в скором времени очнется. Я бы мог сейчас ее в чувство привести, но, к сожалению, нашатырь кончился. Народ сейчас больно впечатлительный пошел, чуть что — сразу сознание теряет…

— Слава богу! — с облегчением вздохнула Вера и так обрадовалась, что даже на некоторое время забыла, где находится.

— План действий такой, — продолжил Пахомыч. — Ты, Федор, езжай на разведку. А ты, Вера, вези девушку в помывочную, помой ее и одежду простирни, а то от нее воняет, как от трупа, который провалялся без дела на жаре пару недель. Сама тоже ополоснись — мне и без вас тут «приятных» запахов хватает.

Пахомыч выдал Вере пару чистых простыней и мыло, проводил до нужной двери и тактично удалился, оставив полуживую от страха Веру и полумертвую от шока девушку одних в слабоосвещенном, пропахшем хлоркой кафельном помещении.

Стараясь не думать о том, что в данном помещении совершают свое последнее купание покойники, Вера привела себя в порядок, тщательно простирнула свою одежду и нерешительно посмотрела на все так же пребывающую без сознания девушку. Поколебавшись минуту, Верочка сняла с несчастной пропахшую помойкой одежду, отрегулировала воду в шланге и осторожно направила струю на тело девушки. Та вздрогнула, открыла глаза и села на каталке, удивленно оглядываясь по сторонам.

— Где я? — испуганно спросила она, остановив свои огромные зеленые глаза на раздетой догола Вере, которая продолжала стоять со шлангом в руке.

— В морге, — растерянно выдавила из себя Верочка… Девушка вскрикнула, закатила глаза и вновь потеряла сознание. — Какая же я идиотка, — вынесла себе вердикт женщина, помыла девушку, замотала ее в простыню, закуталась сама и выкатила каталку в коридор.

Спустя несколько минут Пахомыч, управившись со своими обязанностями, заваривал свежий ароматный чай и ловко стругал бутерброды с колбасой и сыром.

— Интересный какой у тебя нож. Я такой в первый раз вижу, — сглотнув слюну, сказала Вера, наблюдая за действиями Пахомыча.

— Ну ты даешь, Верунь! — недоверчиво воскликнул патологоанатом. — Ты что, скальпеля никогда не видела?

— Скальпеля? — переспросила Вера. — Это который хирурги во время операций используют?

— Да, хирурги во время операций, а я — во время вскрытия, — уточнил Пахомыч и спросил: — Тебе с чем бутерброд — с сыром или колбасой?

— Я, пожалуй, просто чайку выпью. Есть что-то совсем не хочется, — пролепетала Вера, отчетливо представив, что перед тем как нарезать колбасу, Пахомыч этим же скальпелем вскрыл несколько трупов.

— Ну, чаю, так чаю, — улыбнулся патологоанатом. — Предложить чего покрепче, извини, не могу, по причине временной антиалкогольной блокады. Год уже как завязал. Я, знаешь ли, хирургом раньше был высококлассным, специализировался по кровеносным сосудам — это когда у кого что случайно оторвется, пришивал обратно. Ценили меня, уважали… Потом несчастье случилось… Ехал я с дачи. Поздно уже было, туман, а на дорогу вдруг лось из леса выбежал! Я вдарил по тормозам, руль — в сторону, и я в дерево вмазался со всей дури! Все внутренние органы в порядке, а рука — вот… Сухожилие повредил. Сама понимаешь, что такое руки для хирурга. Так я в морге и оказался. Обслуживаю теперь покойников. Сначала страшно и противно было, а водки выпьешь или спиртику медицинского — и вроде отпускает. Потом к покойникам привык и к бутылке тоже. Пил страшно и допился до того, что у меня глюки начались. Что, мол, покойники, которым я вскрытие делаю, плачут в холодильнике от боли и обиды… Представь, сижу я один в морге, а они плачут и плачут, плачут и плачут! Сначала плачут, а потом стонут…

И тут тихий стон из другого угла комнаты заставил собеседников вздрогнуть. Пахомыч от неожиданности уронил чашку с горячим чаем на пол, Вера перекрестилась и побледнела.

— Тьфу! — придя в себя, воскликнул Пахомыч. — Девчонка твоя в сознание пришла. Напугала до смерти!

— Где я? — спросила девушка, оглядываясь по сторонам.

— Это доктор, — торопливо уточнила Вера, пытаясь успокоить несчастную. — Меня зовут Вера — это я тебя сюда привезла из парка, после того как ты… как тебя…

— Да, да, я помню. Спасибо вам, Вера, вы спасли мне жизнь! Можете не сомневаться, я никогда не забуду то, что вы для меня сделали, — девушка на секунду замолчала, потерла виски и задумчиво добавила: — Как странно, Вера, пока я была без сознания, меня посетило странное такое видение, будто я умерла и меня готовят к вскрытию, обмывая из шланга. И вы в моем видении тоже присутствовали — вы были без одежды! — Девушка опять помолчала немного, с опаской оглядывая Веру, вновь потерла виски и растерянно сказала: — Кажется, я очень плохо себя чувствую. А почему я в простыне и волосы у меня мокрые? Спасибо вам за все, но мне пора идти… Где моя одежда, сумочка и чемодан? Я что, их потеряла? А что случилось с человеком, который пытался меня убить? Необычная какая больница… У вас, доктор, халат грязный… мне очень пить хочется. Не будете ли вы так любезны… водички дайте, пожалуйста, — горло очень болит. Кстати, меня зовут Диана, можно просто Ди, как принцессу, а можно просто Дина, как собачку, меня отец всегда так называл, — девушка болтала без умолку, не останавливаясь ни на секунду, не давая вставить в свою речь ни слова.

Пахомыч, тяжело вздохнув, налил в стакан воды, добавил туда успокоительное и, преодолевая яростное сопротивление девушки, влил жидкость ей в рот. Диана закашлялась и наконец-то замолчала, дав возможность Вере рассказать, что произошло. Выслушав рассказ до конца, Диана тихо заплакала.

— Ну, ну, милая, все уже позади. Все будет хорошо, а горлышко до свадьбы заживет, — успокаивала Диану Вера, крепко обняв ее и прижав голову с роскошными рыжими волосами к своей груди.

— Я уже замужем, — шмыгнула носом Диана.

— Уже? — удивилась Вера, разглядывая хорошенькое юное личико с ямочкой на левой щеке. — Сколько же тебе лет?

— Восемнадцать с половиной, — гордо доложила Диана, хлопнув длинными рыжими ресницами.

— Вот что, принцесса, давай мы сейчас же позвоним твоему мужу и сообщим ему, что с тобой все в порядке. Он, вероятно, очень волнуется, — предложила Вера.

— Который час? — взволнованно спросила Диана.

— Около трех часов ночи, — ответил Пахомыч.

— Боже мой! Я обещала, что, как только прилечу, — сразу сообщу ему! Я ведь должна сейчас находиться в Италии, на Средиземном море. Где у вас телефон? Я свой мобильный дома забыла. — Пахомыч протянул девушке аппарат, и она трясущейся рукой набрала номер. — Дорогой, это я. Как я долетела?.. Нет, дорогой, я сейчас не в отеле, я в морге… Але, дорогой? Але!!! Ничего не слышно! Повесил трубку, кажется, — с досадой сказала Диана и вновь набрала номер. — Милый, ты только не волнуйся, запиши, пожалуйста, адрес и приезжай за мной поскорее, передаю трубку патологоанатому… Пахомычу.