Имбирное облако

Мария Брикер, 2007

Обстановка в спальне была интимной и соблазнительной: ароматические свечи, черный шелк постельного белья. Картину портил только обезображенный до неузнаваемости труп мужчины. Следователь Быстров впервые столкнулся с таким странным делом: убийца есть – девушка застрелила насильника, но вот кто он?… Полина сама позвонила в милицию. Она не узнала ночного незваного гостя – он был в маске. Но кто мог решиться на такое – разыграть жуткую сцену, описанную Полиной в своем романе? Ведь его еще никто не читал, кроме…

Глава 2

Место происшествия

Оранжевые веснушки, щедро рассыпанные по курносому бледному лицу молоденького участкового Шишкина, казались яркими и нелепыми. Сам Шишкин — с несчастной физиономией и в съехавшей набекрень фуражке — подпирал стену лестничной клетки.

— Приехали! — увидев их, с детской радостью завопил он и чуть было не бросился оперативникам на шею, но вовремя опомнился, вытянулся в струну и с глупым видом замер. Михаил страшно волновался. Впрочем, состояние его было вполне понятно — сегодня Михаил Шишкин впервые в жизни увидел настоящий труп. Фотографии в учебниках по судебной медицине были не в счет. Разве можно сравнить картинки в книжке с реальным дыханием смерти? Сергей Федорович лишь со временем научился воспринимать убитого человека как нечто абстрактное, как материал для исследования, из которого можно почерпнуть полезную информацию, что впоследствии поможет раскрыть преступление. Молоденькому неопытному Шишкину это только предстояло.

Иван, также оценивший состояние Михаила, с молчаливого согласия Быстрова удалился на поиски понятых.

— Расслабься, лейтенант, — ласково обратился Быстров к Шишкину и ободряюще похлопал его по плечу. — Расслабься и рассказывай.

— Ну вот, значит, — с важным видом начал Шишкин. — Приехал я проверить, значит, имеет ли место преступление. Вхожу в квартиру, значит. Дверь была открыта. Смотрю, значит, а она на полу в прихожей сидит, — участковый опасливо посмотрел в сторону двери и добавил шепотом: — В полнейшем неглиже, товарищ майор! Я ее спрашиваю: «Что, мол, гражданочка, случилось?» Она показала в сторону спальни. Я туда… А там… Ваще… — развел руками Шишкин: ему явно не хватало словарного запаса, чтобы выразить то, что он увидел. Неожиданно Михаил приблизил свои веснушки к лицу Сергея и выразительно покрутил пальцем у виска: — А девушка-то явно с катушек съехала. Глазищами вращает, молчит и вся такая чумная.

— Где она? — спросил Быстров.

— В гостиную ее усадил и простынкой срам прикрыл.

— И оставил, умник, — скривился Быстров и вошел в квартиру. Шишкин бочком протиснулся следом. — «Скорую» вызвал? — спросил Сергей, осматриваясь. Просторная прихожая, впереди двухстворчатые приоткрытые двери, ведущие в гостиную, слева длинный коридор упирается в туалет с ванной, по бокам две комнаты, справа — кухня. Ухоженная, чистая квартира, жильцы среднего достатка или чуть выше среднего.

— В «Скорую» позвонил почти сразу, как на место прибыл. Задерживаются маленько, — доложил участковый, но Быстров его не слышал. Как только он вошел в гостиную, то понял, что дела плохи.

Она сидела на полу, облокотившись о кресло спиной и уронив голову на грудь. Длинные светлые волосы падали ей на лицо и обнаженные плечи. Простынка, скомканная, лежала у девушки на коленях. На мгновение Сергею показалось, что она не дышит. Быстров присел рядом, осторожно отбросил волосы с ее лица, положил руку на сонную артерию — пульс слабо прощупывался. Майор подхватил девушку на руки — она показалась ему невесомой, легкой, как пушинка. Простыня соскользнула, упала на пол, Сергею стало неловко. Шишкин с очумевшим видом топтался рядом.

— Подними, — прорычал Быстров и аккуратно перенес девушку на диван. Участковый засуетился, схватил простыню, приглушенно вскрикнул, уронил, снова поднял.

— Кровь тут! Что делать-то?! — вдруг завопил он, тыча пальцем в пол, в то место, где раньше сидела девушка. — Умирает девка-то!

— Да не каркай ты! — рявкнул Сергей. — Лучше беги и звони в «Скорую» еще раз, поторопи их. Скажи, что у девушки кровотечение открылось. Делай, в общем, что хочешь, но через пять минут доктор должен быть здесь. Понял?!

— Понял! — проорал Михаил и выбежал из комнаты с простыней в руке.

— Болван, — буркнул Сергей, укрыл девушку пледом и присел рядом — ладони его горели от недавних прикосновений к ее обнаженному телу, неловкость все еще не отпускала. И противно было на душе, потому что его реакция на эту девушку, предположительно жертву насилия, казалась Быстрову какой-то неправильной. Он сидел рядом, разглядывал ее исподволь. «Хорошенькая, — думал он. — Да, хорошенькая, но не более того». Ему вдруг вспомнилась песня группы «Иваси»: «Мой пух на розовых щеках»… «С какого перепугу вспомнилась? — возмутился он. — Не мой, а ее… ее пух…» — мысленно уточнил Быстров, глядя на нежные щеки девушки, — когда он только вошел в комнату, показалось, что ей нет и восемнадцати. Теперь, находясь рядом, на расстоянии вытянутой руки, Сергей понял, что это не так — девушке было не меньше двадцати пяти, но все же выглядела она как ребенок. Милый, славный ребенок… Поддавшись неясному, непреодолимому желанию, он осторожно взял ее прохладную изящную кисть — на запястьях, как браслеты, отчетливо выделялись фиолетовые следы, скорее всего, насильник связывал девушку веревкой. И такая жалость шевельнулась в душе майора, что захотелось утешить эту девушку, пожалеть, как маленькую девочку. «Обалдел, — решил Быстров, ошарашенно прислушиваясь к себе, — совсем обалдел».

Она застонала, открыла глаза и посмотрела на Сергея. От неожиданности Быстров выронил ее руку. Глубокий и таинственный взгляд опытной женщины на таком по-детски трогательном личике в одно мгновение сбил его с толку и свел с ума. Ее глаза, необыкновенные зеленые глаза цвета моря, манили, влекли, завораживали. Он сидел, словно парализованный, обессиленный, растерянный, ему хотелось лишь одного — познать эту девушку. Вот тебе и ребенок… Господи! Он явно переутомился. Пора трубку идти курить. Срочно. Во всем осень виновата. Точно. Осень, которая некстати. Где же «Скорая», елки-палки!

— Кто вы? — прошептала девушка, и голос у нее тоже оказался совсем не детским, низким, с приятной легкой хрипотцой.

— Моя фамилия Быстров, я из милиции. Расскажите, что с вами произошло? — спросил Сергей Федорович тоже с легкой хрипотцой, противной такой хрипотцой, мерзкой.

— Он пришел… ко мне…

— И надругался над вами? — тихо спросил Быстров.

Она болезненно поморщилась, кивнула, ее глаза потемнели, в них плеснулась ненависть. Сергей непроизвольно поежился. Девушка зажмурилась. Когда она снова подняла веки, ненависти в ее взгляде майор не увидел, лишь туманную дымку… Теперь по ее глазам невозможно было что-либо прочитать, так глубоко она ушла в себя.

— Тот человек, который пришел?.. Вы его знали?

— Возможно…

— Возможно — что? Так знали или нет?

— Я придумала его… Мысль материальна. Я придумала его, и он пришел. Все так нелепо… Глупо. Мой роман… Мой муж… Не говорите ему! Прошу вас! Не нужно ему говорить. Пообещайте мне. Обещаете? — Она смотрела на него в упор и ждала ответа.

Сергей торопливо кивнул и спросил:

— У вас был с этим человеком роман?

— Он все равно рано или поздно узнает обо всем. Что тогда? Как быть тогда? Возможно, он сумеет когда-нибудь простить меня… — Девушка вновь застонала и потеряла сознание.

В прихожей послышалась суета. Вернулся Спицын с понятыми, громко объясняя, что от них потребуется. Одновременно с ним в квартиру вошли эксперты, следователь и врачи «Скорой помощи». Все шумно переговаривались друг с другом. Послышался взволнованный лепет Шишкина. В гостиную ввалились врач, круглая тетенька с крепкими руками, и долговязый медбрат с носилками и тут же засуетились возле девушки. «Шерочка с Машерочкой», — почему-то подумал Быстров, отойдя в сторону и стараясь не мешать несуразной парочке оказывать первую медицинскую помощь потерпевшей. Вскоре появился недовольный криминалист Крымов и вялый равнодушный следователь Агапов. В руках следователь держал папку с протоколами. Агапова коллеги звали Инфузорием, был он скользкий, неприятный и никому не доверял. Кажется, даже самому себе. Инфузорий окинул взглядом гостиную, всех, кто в ней находился, и упер свой взор в Быстрова.

— Жива? — кивнул он в сторону девушки.

— Без сознания, — недовольно доложил Сергей. — На минуту в себя приходила.

— Успел ее допросить? Что она сообщила?

— Сказала, что мысли у нее материализовались.

— Чего? — Агапов недоверчиво посмотрел на Сергея, он всегда так смотрел — на всех.

— Не знаю я, — отмахнулся Быстров. — Не в себе она, похоже. Говорит, что тот тип, который в комнате отдыхает, ее изнасиловал.

— Труп видел?

— Там в спальне такая лажа, блин, — подтвердил Крымов.

— Нет еще. Сразу к потерпевшей прошел.

— Потерпевшей… — нехорошо хмыкнул Агапов. — Кто в этом деле потерпевший, это еще нужно выяснить. Уже можно интерпретировать как заведомое причинение при защите значительно большего вреда нападавшему, чем необходимо. Если вообще факт нападения подтвердится.

— На первый взгляд девочка подверглась насильственным действиям сексуального характера, и, похоже, у нее маточное кровотечение. Гематомы на запястьях и внутренней стороне бедер, на спине следы от ударов… Ремнем по ней прошлись, — холодно стрельнув в следователя глазами, сообщила врач. — В гинекологию ее нужно, Гриш, срочно, — сказала она медбрату. — Звякни, местечко забей, хорошее… Жалко девочку.

Медбрат кивнул и вышел в коридор.

«Девочку, — повторил про себя Быстров, — девочку…»

— Я документы ее принес, — влез Крымов. — Вроде она, — раскрыв паспорт и сверяя фото с «оригиналом», сообщил он.

— Пальцы у нее сними, — дал указание эксперту Агапов и уплыл в другую комнату.

— У кого там паспорт? — отреагировала врач, записывая что-то в блокнот. — Диктуйте: фамилия, имя, возраст. Пока буду бумаги заполнять, снимайте свои пальцы. Быстро только. Вообще, конечно… Нехорошо! Нехорошо, — врач недовольно покачала головой.

Крымов передал документы Сергею и занялся девушкой.

— Кравцова Полина Андреевна, — прочитал Быстров, листая паспорт. — Прописана по этому адресу. 28 лет. Родилась в поселке Гордый Тверской области. Замужем. Детей нет. Муж — Кравцов Олег Геннадиевич. Брак зарегистрирован Грибоедовским дворцом бракосочетания 10 сентября…

— Это необязательно.

— Что — необязательно? — переспросил Быстров.

— Где брак зарегистрирован, — усмехнулась врач, быстро сделала пометки и сунула блокнот в карман. Вернулся медбрат. — Все, кто опоздал, тот не успел, — радостно пропела врач, отстранив крутым бедром от пострадавшей Крымова. Тот умчался в другую комнату, довольный, потому что все успел.

Девушку осторожно переложили на носилки. Сергей пропустил врачей и напрягся, переживая всей душой за поклажу: серьезная разница в росте медицинских работников наводила на мысль, что, когда носилки поднимут, крен будет слишком большим и пострадавшая выпадет на пол.

— Помочь? — робко спросил он.

— Сами управимся, не впервой, — буркнула врач, и… обошлось: то ли руки у медбрата были длинными, то ли у врача, напротив, короткими, но сладкая парочка очень ловко транспортировала пациентку за дверь.

Сергей вздохнул с облегчением, вышел следом и тут же столкнулся с Иваном.

— Инфузорий протокол строчит. Судмедиха труп осматривает. Понятые в шоке. Зрелище и правда не для слабонервных.

— Выясни пока что-нибудь о муже Кравцовой.

— Ладно, пойду ревизию проведу в кабинете и в гостиной, — сказал Спицын и направился в комнату.

* * *

В спальне, где произошло убийство, работали эксперты. Периодически щелкала вспышка фотоаппарата. Крымов с Иваном оказались правы — нервным тут делать было нечего.

— Куда подевались-то? Мы приехали, а вас нет, — спросил Сергей, оглядывая место преступления.

— Машина сломалась, — равнодушно ответила судмедэксперт, худая остроносая женщина, диктуя первичный результат осмотра трупа. — Мужчина, правильного питания, на вид 35–40 лет. Длина тела 178 см. Общий цвет кожных покровов бледно-серый. Кожные покровы рук, лица, шеи, в районе подмышечных впадин, груди, спины и живота на ощупь холодные. Смерть наступила приблизительно 15–20 часов назад. Причина смерти — огнестрельное ранение в голову. Половые органы отсутствуют, отсечены острым предметом непосредственно после смерти, предположительно ножом. Пальцы на руках раздроблены…

— Елки, — поморщился Быстров. Кровь и мозги были повсюду: на ковре, стенах, двери.

Спальня, уставленная свечами, походила на комнату, где совершают ритуальные убийства. Большую часть пространства занимала огромная двуспальная кровать с причудливо изогнутой металлической спинкой. Кровать была покрыта черным матовым шелком. На спинке болтался кусок веревки, и от вида этой веревки у Быстрова поползли мурашки по спине. Он вспомнил истерзанные запястья девушки. Чтобы не мешать, Сергей вышел в коридор. Закурил сигарету, задумался. Поверить в то, что хрупкая нежная блондинка с изумрудными глазами сотворила подобное со своим обидчиком, было сложно.

— Может, она извращенка? — высказал предположение Спицын, который, как всегда, подкрался незаметно сзади. — Допустим, развлекалась с любовником, пока муж в отъезде, и увлеклась.

— С чего ты взял, что он в отъезде?

— Шмоток его в шкафу нет, только нижнее белье и носки лежат. Одни женские вещи. И документов тоже… Я везде искал. Нет. Никаких! Просто удивительно: паспорт, права и страховой полис отсутствуют — это понятно, люди такие вещи с собой в сумке носят, но нет дипломов, пропусков, справок, документов на квартиру, старых еженедельников… Билеты вот только и ваучер на гостиницу.

— Если человек едет в командировку, зачем ему все брать с собой? Может, муж от нее ушел, — возразил Ивану Быстров, пытаясь вспомнить, на какой руке девушки он видел обручальное кольцо, а на какой — кольцо с красным камнем. Но так и не вспомнил. — Что за билеты?

— Билеты на самолет, старые, вернее… Блин, как же… — Спицын сморщился, словно в предсмертной судороге, пытаясь вспомнить нужное определение. — Короче, использованные они.

— Использованные, значит, старые, — занудно заявил Быстров.

— Нет, не старые, — возразил Спицын. — Но и не новые. Свежие совсем. Вылет 8 сентября, прилет — 11-го. Оформлены на Олега и Полину Кравцовых. На Кипр они летали. Ваучер из гостиницы «Four Seasons». Пять звезд, между прочим. Шикарный отель в городе Лимасоле. Ты прав — он от нее ушел. Однозначно ушел.

— Погоди. С 8 по 11 сентября? У них брак зарегистрирован 10 сентября. Выходит, что ездили отмечать годовщину. Три года супружества.

— Правильно! Спрашивается, зачем так шиковать, если собираешься уйти из семьи? Остается одно — ушел внезапно, узнав о любовнике. Это еще раз подтверждает мою версию, — не унимался Иван.

— Как ты сказал, Иван, — «увлеклась»? — иронично спросил Быстров. — Здорово так увлеклась, что башку отстрелила в порыве страсти, а затем член отрезала, обиделась, что он ее не удовлетворил. Но и это девушку не успокоило.

— Всякое в жизни случается, — философски изрек Спицын.

Оперативники снова прошли в спальню. Дышалось здесь тяжело. От смеси душных запахов ароматических истлевших свечей, дорогого мужского парфюма и смерти мутило.

— Что это у него темное вокруг черепа раскидано? — спросил Быстров у Крымова, глядя на то, что когда-то было головой. — Я не имею в виду мозги.

— На лице у него была надета маска. А это темное, как ты выразился, — все, что от этой маски осталось, лоскутики такие матерчатые, — ехидно выдал информацию криминалист. — На руках — перчатки из этого же материала. Дверной замок в целости и сохранности. Замок меняли совсем недавно. В кармане убитого обнаружен комплект ключей, один ключик подходит к входной двери, только этот ключик — дубликат, на заказ сделан, и тоже совсем недавно. Сказать точно, им ли была открыта дверь, или девушка, что маловероятно, учитывая маскарад убитого, сама ее открыла, я не могу.

— Личность погибшего нужно установить, — подал голос Инфузорий, оторвавшись от протокола. — Документиков при трупе нет. Займитесь, ребятки. Крымов, еще раз картину обрисуй.

— Выстрел был произведен с небольшого расстояния, приблизительно с пяти шагов, из охотничьего ружья. Совершенно очевидно — из ружья, которое нашли рядом с трупом. Убитый в это время стоял у двери и смотрел в сторону кровати. Крупной дробью пальнули в голову и разнесли черепушку на фиг. Падая, убитый вышиб дверь, и тело оказалось частично в прихожей. Затем труп втащили обратно в спальню и провели уже известные манипуляции. Детородный орган отрезали предположительно кухонным ножом, подобный я нашел в раковине. Нож тщательно помыли — отпечатков пальцев на нем нет. Тот это нож или нет, позднее покажет экспертиза. Лицо, как видите, отсутствует, и пальцы не подлежат дактилоскопическому исследованию. Кстати, на прикладе ружья следы органики и крови. Похоже, пальчики трупу раздробили как раз этим ружьишком. Еще моментик — во всей квартире кто-то очень тщательно протер все, что можно было протереть. Кроме ружья.

— Странно все это: с одной стороны, характер повреждений трупа выглядит как месть разъяренной женщины, но с другой стороны — сделано все возможное, чтобы мы не смогли опознать убитого. Не могу поверить, что это сделала она, — выдавил из себя Сергей.

— Поверить сложно. Но если не она, то кто — вот в чем вопрос? — устало вздохнул Инфузорий. — Ладно, думайте, пойду перекурю пока на кухню, провонял весь уже.

— Думаешь, кто-то ей помог? — спросил Иван.

— Может, и так. Например, муж. Возьмем твою версию с любовником. Пригласила она его в гости, а муж неожиданно вернулся домой. Он в порыве ревности убивает любовника жены, отрезает ему член из тех же соображений. Она испытывает чувство вины, поэтому молчит. Кравцова, когда в себя пришла, сказала: «Возможно, он сумеет когда-нибудь простить меня». Затем они вместе инсценируют изнасилование, и он перебивает ему пальцы на руках, потому что, если мы узнаем имя убитого, то выясним, что связывало этого человека с Кравцовой, и сразу догадаемся об их замысле.

— Звучит убедительно, — перебил Сергея Иван. — Но есть вещи, которые я понять не могу: на фига любовнику маска с перчатками и куда делся его отрезанный орган?

— М-да… Вопрос, конечно, интересный, — вздохнул Быстров. Его версия развалилась. Он и сам понимал, что несет полный бред, да и просьба Полины Кравцовой ничего не говорить мужу казалась в этом случае нелогичной. Но ему так хотелось найти хоть что-нибудь, чтобы оправдать девушку! Маньяк существует, вернее, существовал. Никакой инсценировки не было. Сергей видел состояние девушки, видел синяки на руках, видел ее глаза, но если это Полина Кравцова расправилась с насильником, то ей грозит обвинение.

–…все обыскал — нигде нет. Может, она это «добро» в унитаз спустила? — Голос Крымова донесся откуда-то издалека, и Сергей даже не сразу понял, о чем идет речь. — Хотя нет — окно! Надо под окнами поискать. На оконной раме и подоконнике следы крови. Вдруг нам повезет, и мы…

Дикий нечеловеческий крик, доносившийся с улицы, заставил Володьку замолчать. Оперативники переглянулись и, не сговариваясь, выбежали во двор.