Колыбель проклятого тумана

Мария Андрес (2024)

Мама Оксаны погибла после пожара в квартире. Девушке ничего не остается, кроме как приехать в деревню к бабушке, которую никогда не знала. Оксана надеется узнать от бабушки больше о своей семье, но та умирает накануне приезда внучки. Оксана еще не догадывается, что в придачу к наследственному дому получает нависшее над деревней проклятие, а призраки и нечисть, обитающие в странном тумане, спешат взять с нее семейный долг.

Глава 3. Нельзя убежать

Проснувшись с пением петухов, Оксана поежилась, укутываясь в плед, но через долгие секунды открыла глаза.

«Плед», — отметила Оксана, подскочив с места. Стопы болели, напоминая о прошлой ночи, а она так надеялась, что все это было кошмаром. Но нет, она просто уснула, свернувшись в кресле калачиком, а Стас укрыл ее пледом.

Голова раскалывалась. Жутко хотелось пить. Обув тапочки больше, чем ее нога, размера на три, Оксана сбросила плед и осторожно открыла входную дверь.

Туман уже растворился. В свете солнечных лучей блистала роса в коротко стриженой траве, дугой от дома шла вытоптанная тропинка до калитки, плотно закрытой на засов. Не стоял полупрозрачный Стас с фонарем в вытянутой руке. Стало легче. Казалось, что теперь перед ней та же обычная деревня.

Утренний холод отрезвлял. Петухи все еще драли горло с разных концов деревни, раздражая головную боль сильнее.

Не найдя на участке Стаса, чтобы поблагодарить за спасение от ночных чудовищ и теплый плед, Оксана вышла за калитку и двинулась в сторону засохшего дуба. Ей нужен был Саныч, чтобы забрать свои вещи или хотя бы попросить провести ее к дороге, где еще могла быть машина. А если и нет, то тогда она найдет телефон, позвонит друзьям и пешком пойдет в сторону города.

Оксана решила, что больше не проведет и ночи в этой проклятой и забытой всеми богами деревне. Все равно… будет жить в машине, мыться в общественных банях, да хоть из колонок, пока не восстановит все документы и не устроится на работу.

— Только приехала, а уже в чужих домах ночуешь, — ворчала старуха с соседнего Стасу участка.

Седые волосы покрывал белый платок с ручными узорчатыми вышивками, орнаментом из маленьких одинаковых цветочков, а старое тело укутывал сильно изношенный халат бледно-зеленого цвета, доходивший ей до щиколотки. Старуха отличалась достаточной полнотой, на пухлых щечках играл руманец и, что примечательно, почти не было морщин.

Оксана ничего не ответила, а только прибавила шаг, чувствуя пронзительный взгляд в спину.

— Нинка тоже по домам в молодости по разным ночевала, да так замуж и не вышла.

Вот эти подробности Оксане точно знать ни к чему. Помотав головой, она ускорилась.

Деревня представлялась ей меньше, чем когда приехала. Дом Стаса находился на самом краю улицы рядом с маленьким озерцом, по которому плавали утки. Все дома стояли очень близко друг к другу, и Оксана насчитала штук тридцать почти одинаковых угловых крыш, над которыми возвышалась заброшенная кирпичная церковь. Правда, некоторые из домов выглядели совсем заброшенными, и ставни их были до сих пор плотно закрыты. Только сейчас девушка обратила внимание на два или три столба, которые когда-то соединялись электропроводами. Это объясняло отсутствие электричества в деревне, но вот куда делись эти провода и почему местные их давным-давно не заменили, становилось и интересным, и пугающим одновременно.

Эти вопросы, возникающие в голове, порождали очень нехорошее предчувствие.

Гривы оказались маленькой деревушкой, окруженной со всех сторон густым лесом, отрезанной от всего остального мира, по которой ночью гуляют призраки, выползшие из непроглядной мглы тумана.

Тряхнув головой, отгоняя прочь ненужные мысли, Оксана вновь сосредоточилась на разглядывании домов и местных жителей. У всех на огородах стояли самодельные теплицы, и уже с рассвета там крутились мужчины и женщины, пропалывая и окучивая. Конец мая — самая пора для огорода.

Добравшись до дома Саныча, Оксана попыталась открыть калитку, но она не поддалась.

— Саныч! — позвала Оксана, позабыв о стеснении. — Саныч! Вставай! Я хочу уехать! Сейчас!

Дверь дома тут же распахнулась, на пороге появился Стас.

— О, а вот и красавица наша спящая, — отшутился он и, спустившись с крыльца, открыл ей калитку. — Ты как, живая? Вид у тебя не очень.

— Жизнь у меня не очень, — недовольно фыркнула Оксана. — И тебе доброе утро. Где Саныч?

— Да в доме он, с рукой возится.

При упоминании конечности к горлу девушки подступил тошнотворный ком.

— Проходи, не стесняйся, — зазывал он ее.

Кивнув, Оксана проскочила на участок и забежала в дом, который сразу начинался с комнаты, без террасы или крыльца, как у нее или Стаса. Утренний свет падал на стол с лежащей на нем рукой. Саныч сидел на табурете, что-то активно записывая в блокноте с желтыми листами. Рядом с ним стояли початая бутыль с прозрачной жидкостью и две рюмки.

— Привет, Оксан, — не глядя, поздоровался он. — Как ночка? Хотя уже наслышан.

— Я хочу уехать отсюда сейчас же! — настаивала она. — Верни мне, пожалуйста, ключи от машины.

Обратив на нее в конце концов внимание, Саныч поднялся, достал из шкафчика на стене позади себя еще одну рюмку.

— Не надо мне, — отмахнулась она, стараясь не смотреть вообще в сторону стола, фокусируя взгляд только на местном сторожиле. — Вчера хватило.

— Ай, не заводись. — Саныч опустошил рюмаху. — Ключи хоть сейчас забирай.

Седой мужчина кивнул на стол позади себя, и действительно — там лежала связка ее ключей. Оксана не раздумывая кинулась к ним, представляя, как уже заводит машину и давит со всей силы на газ, но Саныч быстро осадил ее порыв, едва ключ с пластмассовой коробочкой оказался в руках.

— Только вряд ли у тебя даже до дороги получится дойти, — ехидно подметил он, и девушке по-настоящему стало дико. — Поскольку твоя бабушка умерла, могу предположить, что туман взял тебя на ее место, и теперь ты уже не уйдешь. А за счет того, что можешь стать сторожилой взамен своей бабушки, то именно это помогло тебе пройти мимо туманных. Кстати о них, никто не цапнул тебя? — Мужчина впервые за все время поднял на нее взгляд, заинтересованно изучая.

Связка ключей со звоном выпала из рук, упав под ноги девушки. Еще до вчерашней ночи она не верила ни в призраков, ни в нечисть, ни в «Битву экстрасенсов» на ТНТ, которые смотрела по выходным с мамой или одна, когда нечего было делать. Но теперь поверила во все, даже в глупые правила, на соблюдении которых так настаивала вчера Аня.

Оксана помотала головой, хотя припоминала бабку в своем доме и то, как ее рука прошла сквозь грудь. Вздрогнув, девушка обняла себя за плечи.

— Почему из дома выбежала ночью?

— Свет во всех комнатах погас, и баба Нина появилась передо мной. Вот я и испугалась, — призналась нехотя она.

— Одна из этих теперь Нинка, жаль, конечно, ну что уж теперь. Окна и двери в туман запирай, а там она и забудет дорогу в дом.

— Но я ведь уже ушла однажды с родителями, так ведь? — почти взмолилась Оксана, цепляясь буквально за последнюю соломинку своей надежды на спасение.

— И где они теперь? — с укором спросил Саныч, пытаясь призвать девушку к благоразумию. — И где теперь ты. Не думаю, что твое возвращение сюда простое совпадение и ты тоже сможешь уйти.

С каждым его словом на глаза Оксаны наворачивались слезы. Она мотала головой, не желая даже слушать, не то, что верить. Даже не была наверняка уверена, что она действительно была ее внучкой. Только письмо являлось доказательством и, наверное, фамилия, по которой Саныч ее признал.

— Лучше не рискуй своей жизнью напрасно, — заключил Стас вместо Саныча, усаживаясь за стол и роняя рюмку. Спирт растекся по поверхности стола, огибая пальцы. — Да и чужак еще этот нарисовался. В общем, что бы баба Нина перед смертью ни натворила, но твой приезд явно нам еще гостей подкинул. Не удивлюсь, если с ее подачи.

— А лес жечь не пробовали? Может, и источник ваших бед сгорел бы! — прыснула Оксана, уставившись в окно, из которого видела только стену из непроходимых деревьев. Даже сейчас лес ей казался зловещим.

— А то тут наши предки мучились. Правила эти придумывали… — наигранно протянул Стас, положив сцепленные кисти на стол, и уставился на нее как на дурочку.

— Не язви, — строго зыркнул на него Саныч. — Видишь, испугался ребенок, бывает. Успокойся сам и объясни спокойно. — Сторожила посмотрел на нее: — Слушай, Оксан, лучше иди домой, отдохни, приведи себя в порядок и привыкай жить тут… ну или…

Он не договорил, но Оксане и без этого стало понятно, что значит его «или». Одной из тех туманных ей становиться точно не хотелось.

— Короче, понятно все, спасибо! — рыкнула она и вышла, захлопнув за собой дверь, да так громко, что у самой мурашки пошли по спине.

Ища обходные пути к выходу из деревни, Оксана увидела вблизи кирпичную церквушку с крестом на золоченом куполе. Заброшенную.

«Похоже, даже Бог решил тут не задерживаться».

Кое-как выйдя на улицу Прямую, прибавила шаг.

— У тебя чего дверь нараспашку? — встретила ее Аня рядом с той самой баней, о которой ей рассказывала вчера. Оксана не ответила. — Ты чего? Дома не ночевала?

— Ань, давай потом, а? — раздраженно проговорила Оксана, почти переходя на бег. Выход из деревни был уже совсем рядом.

— Да ты чего, Оксан?! — не унималась Аня, пытаясь нагнать ее, и даже поймала за руку рядом с деревянным мостиком, под которым журчала речка. — Что случилось? Да подожди ты, давай поговорим!

— Видела я ваш туман и тварей в нем! На хрен оно мне не сдалось! — выругалась Оксана, вырвав руку из хватки соседки, но все же остановившись.

— Ну куда ты сейчас пойдешь! После тумана несколько суток нельзя из деревни носа показывать. Опасно это.

— К чертям ваши правила! — в сердцах выкрикнула девушка. — К черту вашу деревню, — уже тише повторила она, чувствуя дорожки слез, сбегающие по щекам.

Аня ей ничего не ответила, а Оксана пробежала по мостику на лесную тропу, желая как можно скорее выбежать на дорогу.

Лес встретил ее непривычной тишиной, холодом и темнотой, словно в одно мгновение наступил вечер. Сквозь ветки почти не просачивался солнечный свет. Ее шаги были слишком громкими, и Оксана вздрагивала от каждого хруста веток под ногами.

Она бежала только вперед, но дорога не заканчивалась, хотя порой казалось, что слышится шум проезжающих мимо машин. Но именно что казалось. Оксана уже не понимала, что слышит и видит на самом деле. Желание смешивалось с действительностью, выдавая иллюзию в воспаленном от ужаса сознании за реальность. Среди сгущающегося молочно-белого тумана со всех сторон девушка слышала звонкий детский смех, топот ног и мелодию колыбельной, как из старой шкатулки.

Оксана заголосила, пытаясь убежать, и кричала все громче.

«Это нереально» — бормотали остатки здравого смысла в голове.

«Призраки существуют. Они вокруг тебя» — упорно доказывала реальность.

Чем быстрее она бежала, тем больше стискивал ее густой хвойный лес. В одно мгновение Оксана ощутила на своих плечах прикосновение чего-то холодного и крепкого. Грудь прожгло адской болью, и из тумана перед ней возникла фигура в длинном белом платье, развевающемся, словно на сильном ветру. Глазницы, лишенные век, ярко светились. В одной руке монстра медленно покачивался фонарь, внутри которого полыхало яркое зеленое пламя; вторая рука сжимала длинный меч. На голове покоилась корона с горящими свечками. Оксана завопила, отшатнувшись еще на шаг, и монстр с душераздирающим ревом, обдав зловонным дыханием, толкнул ее.

— Ты моя. Твоя семья еще не расплатилась по счетам, — проговорил потусторонний голос, и Оксана провалилась во тьму…

***

Закричав, Оксана села в постели, но тут же повалилась назад от ноющей боли в груди и плечах. В доме горели свечи и печь. Пахло медом и тлеющими углями. Она была в своем доме. Снова.

Если бы не боль, то уже бы решила, что весь прошлый день ей попросту приснился.

— Очнулась, хвала богам. — Из соседней комнаты со свечкой вышел Саныч. — А то я уже боялся, душу дьяволу там отдала.

— Лучше бы это был сон… — простонала Оксана.

— Не спорю, — согласился Саныч, усаживаясь на стуле рядом, протягивая стакан с водой. — Было бы куда проще. А то твой крик вся деревня слышала, еле нашли тебя. Хорошо, недалеко уйти смогла.

— Как недалеко?! — Удивленно взметнув брови, Оксана попыталась встать. Ноги болели, но радовало, что она вообще могла шевелить конечностями.

— Вот так, — с той же интонацией продолжал Саныч.

Уставившись в одну точку перед собой, Оксана по глоточку пила воду.

— Говорил же, нельзя уходить тебе, а теперь уж не сомневайся, что деревня не даст тебе уйти.

— Почему? — тихо спросила девушка, взглянув на мужчину.

Серебро в его волосах сверкало и переливалось в свете свечей. Под его глазами лежали темные круги. Вместо щетины была уже почти борода.

— Говорю же, туман, он из леса никуда не девается.

— Нет… — мотнула головой. — Почему он тут?

Саныч задумался.

— Давно таких вопросов мне не задавали. Да на самом деле кто ж его знает? Первые записи еще мой прадед вел, и правила эти придумали местные по наблюдениям и экспериментам. Каждое из них проверено, но всегда найдется умник, который будет проверять и пополнять шатающихся в тумане призраков.

— Ясно. — Оксана обреченно вздохнула. — Неужели отсюда нельзя уйти навсегда?

— Нет, но вот у твоих родителей это как-то вышло.

— Вы их знали? — с искренней надеждой спросила Оксана, по-щенячьи взглянув на сторожилу.

— Конечно знал, — печально вздохнул тот. — Мы были почти ровесниками. Игорь и Диана любили друг друга до беспамятства.

Оксана встрепенулась, затаив дыхание.

— Диана? — сглотнула она тугой ком в горле.

Так звали маму, и это просто не могло быть совпадением. Мама точно из этой деревни родом, но почему она никогда ничего не рассказывала ни про отца, ни про это место?

— Да, — ласково подтвердил Саныч, — и поскольку Нина оказалась тоже сторожилой, Игорь знал, что эта доля выпадет и на тебя. И очень хотел сбежать, и, видимо, ты — живое доказательство, что у него получилось вытащить тебя и маму.

Глаза защипало от слез. Тихо рассмеявшись, Оксана стерла их, подавляя горечь в горле глотком воды. Ей ведь говорили. С первой минуты говорили, а она, дура безмозглая!

— Получается, этот титул «сторожила» передается по наследству?

Саныч кивнул.

— И в чем его привилегия? Что случится, если сторожил не станет?

— Сторожилы от слова «сторож». Чем нас больше, тем безопаснее туман для нас. Свет от фонарей во время тумана ярче или тускнее, и от этого зависят наши жизни. Нечисть не может нас так легко коснуться, она обожжется и тебя обожжет, но не убьет. Твоя бабушка, скорее всего, от рода отказалась, поэтому ее и забрали в наказание. Не нужно было ей в сделки с нечистью играть. Они всегда приходят за долгами, но забирают намного больше, чем ты готова будешь отдать.

— А я… тоже, получается, сторожила…

— В перспективе можешь стать, но без нужного обряда ты пока, как все, — довольно хмыкнул Саныч. — На данный момент я последний остался из сторожил.

— Ясно, — кивнула Оксана, разглядывая мужчину, и гадала, сколько всего он пережил, если для столь молодого возраста уже стал таким седым.

— Бабушка написала мне дарственную на дом, — перевела она тему. — Я узнала об этом, когда квартира сгорела вместе со всем, что у меня было. Еще и с работы тогда уволили. Дом тут стал спасением… — Оксана и сама не понимала, что на нее нашло, но хотелось выговориться. — Хотя бы не в машине ночевать.

Саныч внимательно слушал, не перебивал и даже, казалось, с пониманием смотрел.

— Мне страшно… — шепнула и снова заплакала.

— Думаешь, нам не страшно? — вздохнул Саныч, погладив по-отцовски по голове. — Здесь единицы, не узнавшие, что такое скорбь. Многих туман забрал, и неизвестно, скольких еще заберет. Но ясно одно: пока мы живем тут, другие люди в соседних селах спят спокойно.

Девушка взглянула на Саныча иначе, и у нее сердце сжалось от тоски.

— Спасибо тебе… за помощь…

— За это не благодарят, Оксан. Здесь все друг другу помогают. Без этого никак. Привыкай. И сама помогай, кому сможешь.

Саныч ушел спать в соседнюю комнату, а Оксана впервые за долгий месяц почувствовала себя не одиноко.

Проспав остаток ночи сладким сном без сновидений, Оксана встала уже с хорошим настроением и желанием жить. Петухи только продирали горло по всей деревне, а девушка радовалась, что спокойно может стоять на своих двоих и даже боль в груди не беспокоит.

Не найдя Саныча в доме, Оксана собрала гостинцы из своих запасов продуктов, которые лежали в рюкзаке, помылась из колодца, переоделась в зеленое бабушкино платье и вышла из дома, по-новому глядя на перспективу жить тут. На людей, что так же, как она, вынуждены здесь быть.

Выйдя за калитку, помахав рукой скоплению соседей, двинулась к ним знакомиться, но застыла с гримасой ужаса: в траве, в луже запекшейся крови, валялась голова Саныча. Тела не было.

— Он тот, кто никогда не нарушил бы правила, — бормотали старухи, громко завывая и причитая.

Никто не знал, что им делать. Последний сторожила мертв.