Ежевика и лебеда

Марион Элвик

В этом сборнике собраны тексты на самые разные темы. Одни — темные, злые и больные. Про ПТСР и депрессию, разницу между психотипичными и психоотличными людьми, сложные детско-родительские отношения, привычку не подпускать к себе близко, игру в молчанку, созависимые отношения. Про войну внутри тебя, которую мало кто видит. Но другие тексты — я обещаю — будут про надежду, дружбу, маленькие радости и свет в конце туннеля.

Город чудес

Он подвел меня к краю и спросил, что я вижу. Любил он такое вытворять, когда мы пересекались где-то в Городе. В первый раз это было на крыше обшарпанной пятиэтажки, с которой открывался вид на одну из главных улиц и чуть-чуть на набережную.

— Дома, дорогу, людей, — отозвалась я, пожимая плечами.

Не знала даже что ему ответить, а главное, какого ответа он от меня ждал. Ничего я не вижу, честно говоря. Ничего из того, что бы не видели все изо дня в день. Так я в тот момент подумала и приготовилась услышать откровение. Не просто же так он спросил, наверняка тут сокрыт какой-то особый смысл.

Но он просто кивнул и закурил, будто ответ был не так уж и важен. Обламывать ожидания он тоже любил.

А я столько раз от него слышала, что в Городе мир становится другим, вещи приобретают новый смысл, а твой внутренний голос начинает вопить громче обычного. Но мой внутренний голос молчал, как замученный пытками партизан. Да и в самом Городе, казалось бы, не было ничего из ряда вон. Город, как город, честно говоря. Странных личностей, разве что, тут побольше будет. В каждом окне, куда ни глянь, либо практикующий астролог, либо чревовещатель какой-нибудь, либо нелюдимый интеллигент с тонким музыкальным вкусом и раздвоением личности. Но ведь таких везде хватает. Просто тут больше. Вот и вся разница, которую я успела заменить. А, ну, и еще что несмотря на врожденный топографический кретинизм, мне еще ни разу не удалось заблудиться, хотя номера домам тут тоже присваивались по велению левой пятки какого-то очередного гениального психа.

— Почему я ничего не вижу? — спросила я напрямик.

— А что бы ты хотела увидеть? — лениво отозвался он, чиркая зажигалкой.

— Ну, не знаю… Чудеса?

Ответом мне послужил звонкий смех.

— Например? Хочешь увидеть, как перед тобой дома расступаются? Или чтобы уличная дворняга спросила, который час? Такие чудеса?

— Да хотя бы и такие! Чего ему стоит? Городу твоему, в смысле, раз уж он именно такой, как ты твердишь. Не пойми меня неправильно, мне здесь не скучно и не плохо. Просто… я чего-то ждала. Чего-то чуть больше, чем есть сейчас.

— По-моему, ты путаешь Его с Неверлендом, — усмехнулся он и взглянул в глаза. — Или еще того хуже, со Страной Чудес. Ищешь детскую сказку с яркими костюмами и спецэффектами. Второсортный ширпотреб.

— Почему сразу ширпотреб? — меня даже задела такая формулировка.

— Ну, прости, если я оскорбил твои детские грезы. Но это правда. Все сказки являются лишь порождением чьих-то фантазий. Наглядные картинки того, как кто-то видит окружающий мир. Некоторые из них выходят очень даже занятными, другие так себе, но тут уж я не стану судить, кому что нравится. А здесь, — он указал на Город, — живут те, кто эти сказки создает. Или создаст когда-нибудь. Какие-то будут красивые и красочные, другие мрачные и отталкивающие, но так или иначе, они будут притягивать к себе своих людей. А вот первоисточник, как правило, не так заметен, как его подкрашенная копия. Все, например, знают, кто такой Питер Пэн. А ты попробуй отыскать его в толпе, когда ему двадцать пять, он одет в рваные джинсы и толстовку, а в кармане у него хомячок вместо феи Динь-Динь. Но ведь суть от этого не меняется. Если тебе, конечно, нужны настоящие чудеса, а не цирковое шоу.

— Я хочу настоящие, — ответила я после минутного размышления.

— Тогда смотри, — кивнул он с едва заметными нотками одобрения в голосе. — Что ты видишь?