Тайна раскроется в полночь

Марина Серова, 2013

Частного детектива Татьяну Иванову преследует просто наваждение какое-то – уже несколько человек сообщили ей, будто бы она нереально похожа на известного мистика Софью Златогорскую. Та умерла много лет назад, но ее философско-эзотерическое учение популярно и в наши дни. Вот и сейчас, едва увидев Татьяну, будущая клиентка Ольга Кооп чуть не упала в обморок и принялась нести чушь, уверяя собравшихся, что перед ней новое воплощение Златогорской. Муж экзальтированной дамочки Герман очень настойчиво пытается убедить детектива взяться за это дело. По его словам, Ольгу уже несколько раз пытались убить. И каждый раз его странная женушка заявляет: она всего-навсего повторяет путь Златогорской и, как ее Учитель, проходит уроки смерти. Правда, у этих уроков есть только один финал, и если сама Златогорская смогла пройти испытания с помощью мистических помощников, то для Ольги стать ангелом-телохранителем придется Татьяне Ивановой…

Глава 8

Итак, я прошла вслед за своей добровольной проводницей первые апартаменты нечистого дома, повидала две пары, а толку было — ни на грош. Ольга смотрела на меня со снисходительной улыбкой, так что впору было напомнить ей, чей дух живет в моем дивном теле — по ее же собственным откровениям.

— Неужели вам хочется еще общаться с нашим милым семейством? — вопросила она, внезапно нахмурившись, как будто прочитав мои мысли, а может, услыхав голос свыше. — Уверяю вас, чем дальше, тем будет хуже. Что касается сестриц Германа, то с ними я предпочитаю встречаться как можно реже. К примеру, ту, выступление которой вы сегодня уже слышали, лучше вообще обойти стороной, а то узнаешь такое! Это старая дева Светлана — она прекрасно готовит и следит за чистотой в доме, но во всем остальном просто ужасна. Как торговка с рынка.

Я посмотрела на Ольгу. Удивительное дело: она разговаривала, улыбалась, даже подшучивала — все как обычный человек. А ведь совсем недавно, в тот первый вечер нашей встречи в «Каире», она едва не кинулась мне в ноги! И несла какую-то чушь, безумно блестя глазами…

— Кстати, скажите честно: ведь сегодня вы видели во сне, как мы с вами, взявшись за руки, взлетали вверх, на самую вершину пирамиды Хеопса? Я полночи направляла вам усиленные сигналы, вы обязательно должны были ощутить хоть что-то, хоть самую малость!..

Вот так: стоило мне сделать вывод, что Ольга — вполне нормальный человек, как она тут же сморозила свою «высокую» чушь про эти безумные прыжки по пирамидам! Как говорится в подобных случаях, хоть стой, хоть падай.

Я вздохнула и с сожалением посмотрела на в принципе милое и располагающее к себе лицо собеседницы.

— Ольга, просто поверьте мне на слово: сегодня я спала как убитая: ни снов, ни бреда, ни откровений свыше. Ведите меня дальше. Кто там у нас на очереди?..

Следующей я посетила ту самую огненноволосую женщину по имени Светлана, которую Ольга так нелюбезно представила мне «торговкой с рынка». Да уж, если говорить о соответствии имени и внешнего облика, то здесь все совпадало: имя Светлана — от слова «свет», и сама обладательница имени была женщиной с удивительно светлым, в рыжих конопушках, лицом и рыжими волосами, которые, казалось, вот-вот вспыхнут.

Она сама вышла из дверей своих апартаментов в самом конце коридора и встала, воинственно подбоченясь.

— Небось мимо меня не пройдете, господа хорошие!

Этот ее рык-выкрик был то ли вопросом с ноткой угрозы, то ли простой констатацией факта: дескать, не пройдете мимо, не пропущу!

А между тем никто и не собирался проходить мимо, и если эта рыжая мадам пыталась напугать меня своими голосом и позой, то не на ту напала. Я смерила ее взглядом с головы до пят и демонстративно заглянула в список, любезно предоставленный мне Германом.

— Светлана Петровна, если не ошибаюсь? Буду рада с вами пообщаться.

Дама сразу сбавила тон.

— И мы завсегда рады, — тут она решительно кивнула в сторону мгновенно заскучавшей Ольги. — Только без нее! Пусть идет свои мантры читать.

Ольга тут же исчезла, не произнеся ни слова, — в лучших традициях нечистого дома она попросту скользнула в сторону ближайшего выхода на лестницу, что связывала меж собой оба этажа, в одно мгновение растаяв в темноте, словно была не земной женщиной, а духом бесплотным.

Ну, а мне только и оставалось, что проследовать за огненноволосой фурией в ее апартаменты.

У фурии были апартаменты образцового содержания — ни пылинки, ни соринки, шик, блеск, красота; на диванчике — едва ли не сверкающий пушистый плед и идеальные подушечки, на которые, казалось, сроду никто в жизни не облокачивался, на новомодный плоский телевизор была накинута старомодная белоснежная накидка с вышивкой.

Пройдя вслед за хозяйкой, я пару минут пребывала в растерянности: куда же сесть, дабы ничего не помять? И тут хозяйка сама царским жестом указала мне на одно из кресел, что стояли ровнехонько друг против друга у окна:

— Садитесь. Чай будете?

Я воздержалась от чая, хозяйка милостиво кивнула и неторопливо уселась в кресло напротив меня. Как говорится, глаза в глаза. А глаза у Светланы Кооп были самые настоящие кошачьи — почти янтарного золотистого цвета, кажется, еще чуть-чуть — и из них брызнут огненные искры. Вот уж вам ведьма в чистом виде, которая и знать не хочет всю эту мутотень, предпочитая тратить свою немалую энергию на чистку полов и готовку здоровой пищи.

— Ну что, так и будем молчать? — гаркнула фурия.

Так мирно началась наша беседа.

Скажу, положа руку на сердце: беседа с этой здравой во всех отношениях женщиной дала мне самое реальное представление об этом странном (нечистом!) доме и о людях, его населяющих.

— Начнем с начала, — не дожидаясь моих вопросов, произнесла Светлана. — В этот дурдом — а иначе я этот дом не называю! — мы все заселились ровно полгода назад, в конце апреля. Только-только пожили-обжились — и пошло-поехало…

Она громко фыркнула, скрестила на груди руки, с удовольствием откинулась на спинку кресла.

— Во-первых, все наше семейство Кооп сделало для себя открытие: наш любезный братец женился на чокнутой. А как вы еще назовете девку, которая, вместо того чтобы холить-нежить муженька да стараться как можно быстрее забеременеть, только и читает какие-то дурные книжки, поет странные песенки — мантры! — а все остальное время лазает по подвалу, словно она не взрослая женщина, а подросток!

И фурия торжествующе, с вызовом взглянула на меня своими янтарными глазами: дескать, что — скажешь, я не права?!

— А как, по вашему мнению, могло случиться, что сначала в этом самом подвале кто-то «уронил» на голову Ольге кусок стены, и почти тут же — то ли она сама в себя стреляла, то ли кто-то шибко умный сумел все так представить?

Светлана недовольно засопела.

— А какое тут может быть мое мнение? Коню ясно: кирпич на голову ей свалился точно сам по себе. Что тут и говорить: нечего по подвалам таскаться, не ребенок! Что касается стрельбы, — тут она округлила глаза и с силой приложила ладонь к своей груди, — тут уж, извиняюсь: сама она в себя пальнула! А чего вы хотите, чего ждете от девки, у которой не все дома? И кому, по-вашему, надо ее грохать? У нас тут каждый сам по себе живет, и у каждого — вагон своих проблем. Вот Инна, к примеру, со своими дочками замаялась. Сначала целый сериал был с любовью до гроба у Галки: влюбился в нее какой-то наркоман из класса. Ладно, доперло до нее все-таки, что не чета он ей. Потом новые серии пошли — с выпускными экзаменами в школе да с платьями-шмотками к выпускному балу. Чуть не разорили девки мать! Потом начали было поступать туда да сюда, всюду документы раскидали, а в итоге никуда не прошли по конкурсу. Трагедия! Погоревали да угомонились…

Светлана сурово покачала головой.

— И так — у всех. Так что можете не сомневаться: делать нам нечего, как только таскаться по чужим спальням да палить в кого ни попадя! И вообще: у нас тут, кроме Ольги, любителей заумных книжек нет! А она сама, как только из больницы после первого ЧП выписалась, тут же заявила, что проходит какие-то там уроки.

Вновь — неодобрительное покачивание головой.

— Но уж если вы с Германом заодно, то одно могу сказать: лично я пушку в руках отродясь не держала и ни в кого не стреляла, так и зарубите себе на носу. К чему мне это? Меня и так все устраивает: сами видите — комната прекрасная, имеется моя личная ванна и еще спальня. Живи — не хочу! И, кстати сказать, свой долг перед братом я честно отрабатываю: кормлю весь дом.

Что ни говори, а звучало все это вполне убедительно. Я перевела взгляд со столь колоритной сестрицы Германа на окно, за которым все так же уныло стучал по подоконнику серый дождь.

— А вы не могли бы как можно подробнее описать тот вечер: день рождения Ольги, когда Герман еще не вернулся с работы. Чем были заняты вы, кого и где встречали в тот день, кто что говорил, и все в том же роде.

Она вновь только звучно фыркнула.

— А что тут помнить-то? Я в тот день с утра пораньше тортом да прочими праздничными блюдами была занята, из кухни практически не вылезала. Не знаю, вы сами-то умеете готовить? Если да, то знаете: подготовка праздничного стола — дело хлопотное да муторное, особенно когда помощников нет. Вот и я с утра начала овощи варить да чистить, нарезать-шинковать. Первым делом, конечно, занялась салатиками. Все как положено, оформила — и в холодильник. Тут дело к девяти подошло, народ начал за чайком-бутербродиками подтягиваться. Первой Галка залетела, Инкина дочка, по-быстрому перекусила, чай выпила и смылась куда-то — на ней пальто было. Потом сама Инка зашла, навернула картофельное пюре с котлетой — все, что с вечера оставалось, умяла за милую душу. Мария взяла бутерброды и тут же смылась, сказала, что Гоша наверху кофе с круассанами пьет…

— А Ольга? Она заходила завтракать?

Светлана даже покраснела от своего промаха.

— Черт, совсем забыла сразу сказать: Ольга с ранья забегает, берет все косточки-отходы с кухни и несется в парк — угощать бездомных кошек да собак, это у нее с первого дня повелось. А что сама она ест — понятия не имею. Наверное, как все чокнутые, — духом святым живет. Единственно, что точно знаю, она — большая любительница чая. Вот за ним частенько забегает, литрами глушит. Так и в день ее рождения было: с утреца забежала, чай выдула, косточки собрала — и в парк, живье бездомное кормить.

— Хорошо. Что было дальше?

Она шумно вздохнула и оперлась подбородком о свою руку.

— Вроде больше никто не ходил. Герман свой утренний кофе с завтраком только ровно в девять в офисе пьет, это давно заведено. Ну, а я, после того как с салатами расправилась, отправилась на рынок за парным мясцом, чтобы отбивные соорудить…

Я вновь поспешила ненавязчиво ее перебить:

— А когда выходили из дома — никого не встретили?

Она тут же нахмурилась.

— Уж и не помню толком… Вроде никого… А, нет, Натка, вторая дочка Инны, она сверху, с лестницы на меня глянула и спросила, остались ли гренки на кухне. Я сказала, что пара штук в микроволновке лежит. Вот и все.

Конец ознакомительного фрагмента.