Страсти оперной дивы

Марина Серова, 2016

В Тарасов приезжает настоящая знаменитость – исполнительница романсов Изольда Измайлова, и для ее временной охраны директор театра, в котором должны состояться концерты певицы, нанимает профессионального телохранителя Евгению Охотникову. И хотя изначально Жене кажется, что охранять Измайлову не обязательно, вскоре она убеждается в том, что отработать свой гонорар ей придется по полной. С первых шагов Изольды по Тарасову на нее начинают сыпаться крупные неприятности…

© Серова М., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

1

— Измайлова приезжает… — мечтательно говорила тетя Мила, глядя в газету.

После завтрака она отправилась «побродить» и на этот раз вместо зелени и фруктов вернулась с уловом свежей прессы.

— Кто? — небрежно переспросила я.

— Ну как же! Как же можно не знать?! Самая знаменитая наша землячка.

— Правда? И чем она знаменита?

— Евгения, это невыносимо! До такой степени не интересоваться земляками… Изольда Измайлова, всероссийская… почти мировая знаменитость. Она исполняет романсы и…

— Романсы? Какая скука…

— Евгения!!

— Все-все, тетушка, молчу. Романсы — это круто.

— Вот именно — круто. Никто не делает этого так, как она. Сохраняя весь колорит старинной музыки, придать произведению современный, живой и динамичный характер, исполнить его так, что в восторге — все до единого, и стар и млад… Необычайно талантливая женщина! Ее стилизации изумительны, и представь — она все делает сама. Плюс постоянные гастроли. Как только успевает…

Прочувствованная речь тетушки яснее ясного намекала на то, что, если я принесу в клювике билетик на концерт этой Изольды, счастью ее не будет предела.

Что ж, нужно попробовать. Если тетя Мила такая фанатка этой певицы, почему бы не порадовать ее? Кто там у меня есть из этой сферы в друзьях?

Я взяла трубку, чтобы просмотреть список контактов, но не успела. Экран загорелся, и раздался звонок. Номер был незнакомым, и я ответила несколько настороженно:

— Алло?

— Э-э-э… добрый день, — послышался приятный баритон. — Это Евгения… Евгения Охотникова?

— Да, слушаю вас.

— Вас беспокоят из оперного театра. Я…

— Откуда?! — Изумлению моему не было предела.

— Из оперного театра, — повторил баритон. — Я — администратор. У меня к вам… дело. Видите ли… скоро в Тарасов приезжает Изольда Измайлова, довольно знаменитая певица, и одно из ее требований — предоставление телохранителя. Театр не располагает такими штатными единицами; признаюсь, вначале я даже несколько растерялся… Но потом навел справки… В общем, знакомые помогли. Порасспросили в нужных кругах, и вот в результате у меня оказался ваш номер. Как вы отнесетесь к предложению провести несколько дней в обществе капризной звезды?

Баритон пытался шутить, но в интонациях слышалось беспокойство, похоже, он и правда боялся, что я могу отказать. Он ведь не знал, какой это шанс для тети Милы.

— Отнесусь с удовольствием! — бодро проговорила я, уже прикидывая в уме, какие места забронировать мне в виде бонуса для тети и ее подруг.

— Уф-ф… — облегченно выдохнул баритон. — Просто гора с плеч! Вы не представляете… Да, кстати, я не представился — Иосиф Вениаминович… Иосиф Вениаминович Рацкевич.

— Очень приятно.

— Так вот, вы не представляете, Евгения, как я намучился с этими поисками! Кого искать? Где? Обычных охранников из магазина? Но это совсем другая специфика… Да и к тому же… кто их знает, как их там воспитывали. А Измайлова — дива с характером, знает себе цену. Ну, то есть… я хотел сказать…

Баритон снова зазвучал испуганно, и я поспешила ему помочь:

— Вы хотели сказать, что у звезд свои причуды, правильно?

— Ну, в общем… да. Но вы…

— Но я не вижу в этом ничего страшного. В конце концов, ведь не на всю жизнь буду я к ней приставлена…

— О, нет-нет! Конечно же нет! Гастроли продлятся всего неделю. День приезда, репетиция, четыре концерта и отъезд. — Баритон пытался звучать бодро, но интонации выдавали мысль — «как бы самому выдержать».

— Ну вот и прекрасно, — все так же радостно и ободряюще проговорила я. — Неделя — пустяки. Как-нибудь выдержу.

— Очень хорошо! Отлично! Вы просто освободили меня сейчас от огромнейшей головной боли. Когда вы сможете подъехать, чтобы заключить договор?

Мы договорились с испуганным администратором, что подъеду я завтра утром, после чего с чувством глубокого удовлетворения я нажала на сброс, радуясь, что уже не придется никого искать. Удача сама плыла в руки.

— Ну, тетя Мила, пляши!

— Что такое? Новый клиент? Это по работе тебе сейчас звонили? Не знаю, чему мне радоваться. Такая работа…

— Такая работа — самый короткий путь в первый ряд на концерт твоей любимой певицы.

— Как это?

— А вот так! Знаешь, кто мне сейчас звонил? Администратор из оперного театра…

— Подожди… там ведь как раз будут проходить выступления…

— Вот именно! И чтобы все прошло без сучка и задоринки, твоя дива желает, чтобы ее личную безопасность обеспечивал опытный специалист. То есть — я.

— Ах, Женечка… — От радости тетя не находила слов. — Это такое… это такой… это такая удача! Я просто… просто поверить не могу. Но как же… почему они обратились именно к тебе? Это ведь… это настоящий эксклюзив. Эксклюзивный случай…

— Иосиф Вениаминович сказал, что вышел на меня через каких-то знакомых в «нужных кругах».

— Кто? Какой еще Вениаминович? Кто это?

— Администратор. Тот самый, с которым я сейчас разговаривала. По-видимому, он занимается всеми организационными вопросами гастролей, вот и мучается, бедный. Завтра я еду подписывать договор и, так уж и быть, выговорю для тебя местечко в первом ряду.

— Ах, Женечка… Я просто поверить не могу! Сидеть практически рядом со сценой на концерте самой Измайловой! Там билеты в первый ряд, наверное, неимоверных денег стоят… Кстати, а ты не могла бы… раз уж у нас появилась такая исключительная возможность… нельзя ли будет договориться… по поводу…

Тетя все мялась, изображая деликатность, но я уже давно поняла, о чем сейчас пойдет речь. Конечно, она не захочет, чтобы такой «эксклюзивный» случай касался только нас двоих и чтобы ей даже не удалось похвастаться перед подругами тем, что она в качестве vip-персоны оказалась в первом ряду. Нет-нет, ни за что. Нужно будет рассказать об этом всем, кому только можно, и для достоверности прихватить с собой «свидетеля». Кстати, заодно и неограниченные «наши» возможности продемонстрировать. Вот, мол, — на кого укажем, того и пропустят.

— Соня… Сонечка Шнейдер… она такая поклонница Измайловой… Нельзя ли и для нее как-нибудь тоже… местечко.

— Конечно, тетя Мила, я постараюсь договориться. Даже если администратор начнет возражать, я ведь, в конце концов, буду общаться с самой Измайловой, а уж она-то, надеюсь, вправе распоряжаться местами на своих концертах.

— Ах, Женечка… Это было бы просто великолепно! Действительно, ты будешь общаться с самой Измайловой, — говорила тетя, делая ударение на слове «самой» и придавая моим словам несколько иной смысл, который я, собственно, в них не вкладывала. — Наверное, мы даже сможем получить автограф… Нужно будет что-нибудь… фотографию или что-то… что-то подготовить…

— Можно распечатать из Интернета.

— Да… да, пожалуй…

Все в том же настроении рассеянной мечтательности тетя Мила начала просматривать сайты, посвященные нашей знаменитой землячке, а я занялась размышлениями о том, как бы мне так поймать момент, чтобы намекнуть любимой тетушке, что моя столь не любимая ею работа тоже иногда приносит свои приятные плоды.

«Надо будет вместе с автографом мыслишку эту ей подбросить, — наконец нашла я решение. — Авось и поуменьшится нотаций по поводу моей невозможной профессии».

Особо чрезвычайных ситуаций я здесь не предполагала и предстоящую мне неделю «работы» воспринимала скорее как занимательную экскурсию в загадочный мир богемы. Навряд ли там ждали меня серьезные опасности и смертельный риск.

Впрочем, как знать… Наверное, тоже бывает по-разному.

Тут я вспомнила, что на эту тему есть отличный, ставший уже классикой фильм с очаровательной, тогда еще молодой и свободной от вредных привычек Уитни Хьюстон, и решила, что на сон грядущий мне не помешает немного романтики и ностальгии.

Кроме эстетического удовольствия, которое всегда вызывает у меня классно сделанное кино, я надеялась поле просмотра составить хотя бы приблизительно представление о том, что может угрожать популярной личности и на что мне в первую очередь следует обратить внимание. Понятно, что кино — это не реальная жизнь, но все-таки…

Я поставила диск и вскоре целиком погрузилась в сказочный и волнующий мир запутанных отношений американской богемы.

Сеанс закончился далеко за полночь, тетя уже видела десятый сон — надеюсь, о том, как она берет автограф у «самой Измайловой».

Я же, убедившись, что основную угрозу для звезд составляют поклонники, которые так и норовят залюбить до смерти, прикидывала в уме, смогу ли в случае чего вынести Измайлову на руках из толпы обезумевших фанатов так же легко, как Костнер вынес Уитни? А вдруг эта Измайлова — необъятная десятитонная тетка вроде Монсеррат Кабалье? На штангиста меня все-таки не тренировали…

Нужно будет поинтересоваться у тети, как она выглядит. Сколько лет, какой вес… да и рост… а то вот так вот заключишь договор, подпись поставишь, а потом окажется, что обязался целую неделю мешок… картошки на плечах таскать.

С этими немного сумбурными мыслями я уснула, и даже во сне мне не приснилось, что очень скоро сама жизнь заставит узнать ответы на все эти пока еще несколько ироничные мои вопросы.

На следующий день, позабыв все свои ночные страхи, я отправилась заключать контракт.

Переговоры прошли успешно, Иосиф Вениаминович, лысоватый пузатенький еврей в не первой свежести клетчатом пиджаке, оказался парнем сговорчивым и лояльным. Я выговорила неплохое вознаграждение для себя лично ну и, конечно же, бонусные места в первом ряду для тети и Сонечки Шнейдер.

После подписания всех официальных бумаг я осмотрела сцену — наиболее уязвимое, на мой взгляд, место в плане личной безопасности — и обнаружила, что от зрительного зала ее отделяет оркестровая яма. То есть с этой стороны обезумевшим фанатам путь закрыт. Подняться на сцену для дарения цветов и выражения восхищения можно было по небольшим боковым лесенкам, но эти подходы проконтролировать мне не составит труда.

— Где она будет жить? — осведомилась я у администратора, выходя из зрительного зала.

— В гостинице, — хлопотливо ответил он, семеня за мной следом. — Уже забронированы два люкса — самой Измайловой и продюсеру, ну и несколько номеров для… сопровождающих.

— Много народу?

— Да нет, как обычно. Визажист, костюмер… Ну, музыканты, конечно. Они приезжают завтра вечером вместе с аппаратурой. А Измайлова утром, на десятичасовом. Вы будете готовы? — обеспокоенно взглянул на меня Иосиф.

— Да, разумеется. Мне нужно осмотреть номер.

— В котором будет жить Измайлова?

— Ну да. Я должна убедиться, что все в порядке и что никто из посторонних не сможет незаметно туда проникнуть.

— Но… но это нам придется ехать в гостиницу…

— В самом деле?..

Наверное, выражение моего лица было очень красноречивым, поскольку больше никаких вопросов Иосиф Вениаминович не задавал. Не тратя даром золотого времени, он стал набирать номер, чтобы вызвать такси, и очень обрадовался, узнав, что я на машине.

— Это тут, рядом. Совсем недалеко. Частная гостиница…

Гостиница действительно располагалась в удобной близости от театра. Старое двухэтажное здание в самом центре города, переделанное на современный лад, представляло собой весьма уютный особнячок, совсем не похожий на многоместное общежитие, кое обычно представляет из себя любая стандартная гостиница. Сразу было видно, что обстановка здесь теплая, домашняя, клиенты чувствуют себя уютно и комфортно и о том, сколько вся эта красота стоит, даже неприлично упоминать.

На ресепшене сидел пухленький мужичок, по-видимому, олицетворяющий собой охрану, но было совершенно ясно, что заниматься индивидуально тем или иным клиентом в его обязанности не входит. Поэтому, если Измайлова действительно имеет основания опасаться за свою сохранность, мое присутствие будет очень и очень кстати.

Пока я ориентировалась на местности, Иосиф Вениаминович оживленно беседовал с девушкой за конторкой.

–…и вот наконец-то нашел, — говорил он, очевидно, рассказывая историю моего появления здесь. — Евгения — прошу любить и жаловать.

Девушка удивилась и посмотрела на меня с неподдельным интересом.

— А вы постоянно будете… охранять? — наконец выговорила она, видимо, подобрав-таки подходящее слово. — Может быть, вам тоже нужны апартаменты?

«Ну да, конечно. И желательно подороже», — язвительно подумала я, представив, насколько в этом случае увеличится сумма моего контракта и как изменится лицо и без того шарахающегося от каждой мелочи администратора.

Но вслух сказала другое:

— Нет, если будет необходимо мое присутствие, я, разумеется, должна буду находиться в непосредственной близости от клиента, а не в соседнем номере. Сейчас, если это возможно, я бы хотела осмотреть номер госпожи Измайловой.

— Да, да, конечно, — заторопилась девушка, доставая из-за стеклянной дверцы ключи. — Пожалуйста, пройдите с этим молодым человеком. Юра, проводи.

Долговязый Юра, одетый в местную униформу, гостеприимным жестом указал нам на широкую лестницу, ведущую в бельэтаж.

Красиво отделанный, погруженный в интимный полумрак коридор не изобиловал непомерным количеством дверей. Сразу было видно, что, по крайней мере, на этом этаже номеров немного, но все они просторные, позволяющие клиентам разместиться со всем возможным комфортом.

— Мы частенько селим в этой гостинице, — говорил между тем Рацкевич. — Здесь всем нравится. Обслуга вежливая, готовят хорошо, конфиденциальность соблюдается… Как говорится, сор из избы не выносят. Не только Измайлова, но и посерьезнее люди… всем нравилось. И по поводу безопасности никогда не было… инцидентов.

— Я верю, но раз уж вы заплатили мне за работу, я должна ее выполнять, — лучезарно улыбнулась я.

— Да, да, конечно, конечно… — соглашался администратор, в то время как долговязый Юра открывал дверь.

— У кого еще могут быть ключи от этого номера? — осведомилась я.

— У нас и у клиента. Больше ни у кого, — четко отрапортовал Юра. — Если берет кто-то еще, обязательно регистрируем в журнале. Но обычно такого не бывает… Если приходят гости, то, как правило, вместе с хозяевами, а посторонних… посторонних у нас практически не бывает.

— А обслуга, уборщицы?

— Ну, это… — немного смешался Юра, но быстро выправился: — Их мы обычно не регистрируем, но все и без того знают, что в такое-то время проводилась уборка, и потом горничные работают у нас уже очень долгое время, все они — люди проверенные и надежные.

Юра заканчивал свою рекомендательную речь уже в номере. Великолепный, необъятных размеров люкс, состоящий из просторной гостиной и трех спален, действительно мог удовлетворить самый притязательный вкус. Роскошный стиль Людовика XIV вполне гармонично дополняла ультрасовременная техника в виде огромной плазмы на стене, прекрасно оборудованного «кухонного уголка» и нескольких планшетов, в живописном беспорядке раскиданных по столам.

— Давно съехали последние постояльцы? — расспрашивала я Юру, параллельно занимаясь осмотром.

— Позавчера, — последовал четкий ответ, и я в очередной раз могла только порадоваться за профессионализм местных кадров. — Приезжал пианист на детский конкурс, здесь у нас жила семья. Они не захотели селиться в гостинице, которую сняли организаторы. Шумно… да и вообще. Программа очень напряженная, ребенку нужно хорошо отдыхать. Ну, а у нас… как видите…

— Да, у вас для отдыха все условия…

Думая о том, что, наверное, очень не бедные родители были у этого ребенка, я заканчивала осмотр. В целом я не нашла ничего подозрительного. Оставалось только выяснить последний вопрос.

— После того, как съехала эта семья, здесь, наверное, прибирали?

— Да, разумеется.

— Те самые «надежные и проверенные» люди? — очаровательно улыбнулась я Юре, чтобы у него не создавалось ощущения допроса.

— Да, конечно, — улыбнулся он в ответ. — Уборку проводили вчера, и больше в номер никто не заходил. Завтра утром должны подвезти напитки и фрукты — перед приездом гостей мы «загружаем» холодильники, — их разнесут по номерам горничные, и, собственно, все. Следующими в номер войдут уже сами жильцы.

— Что ж, отлично. Иосиф Вениаминович, думаю, нам нет больше смысла задерживать молодого человека. Я осмотрела все, что мне было нужно, номер в порядке.

— Правда? Ну что ж, это очень хорошо. А я, признаться, и не подумал… сколько тут разных… с этой безопасностью. Вот и номер, оказывается, нужно осматривать. А гримерку? Гримерку вы тоже будете проверять?

— Это — непосредственно перед тем, как клиент решит ею воспользоваться.

— Вот как… ну что ж, вам виднее. Так как же мы договоримся по поводу завтрашней встречи? Поезд — в десять утра…

— Думаю, я подъеду прямо на вокзал. Там и определимся.

— Что ж, хорошо. Тогда до завтра.

Распрощавшись с администратором, я поехала домой, где не находила себе места взволнованная и счастливая тетя Мила.

— Вот, Женечка, посмотри… достала фотографию. Правда, очаровательно?

С картинки на меня смотрела совсем не старая и довольно приятная на вид темноволосая женщина с загадочной поволокой во взгляде, которая, по-видимому, обязательно должна была присутствовать у всякого, кто работает в таком возвышенном жанре, как исполнение романсов.

«Нет, на Монсеррат Кабалье не похожа, — с радостью думала я, разглядывая фото. — Меньше раза в четыре».

–…а если вот здесь, сбоку, будет еще автограф, — между тем говорила тетя Мила, — это будет вообще… просто прелесть что такое. Нужно будет позвонить Сонечке… Да, кстати, Женя, ты обещала уточнить, во сколько поезд.

— Поезд в десять утра, я поеду сразу на вокзал, так что смогу подвезти тебя. Но дальше уже ориентируйся сама, мне нужно будет приступать к своим обязанностям.

— Хорошо, хорошо, сориентируюсь. За меня не беспокойся.

— Да, кстати, я бы не отказалась перекусить чем-нибудь.

— Перекусить? — Кажется, впервые в жизни этот вопрос вызвал у моей тети растерянность. Вот что значит творить себе кумира.

— Да, да, перекусить, — давила я. — Покушать. Рагу из перепелов, жульен с трюфелями… простенького чего-нибудь. Нету?

— Твои сарказмы, Евгения, как обычно, весьма некстати. Дома полный холодильник, есть и фаршированные блинчики, и суп с фрикадельками, и… ну, в общем, еще масса всего, но если ты настаиваешь именно на свежеприготовленной пище, то, конечно, я могу…

— Нет-нет, тетушка! — поспешила сказать я, видя, что тетя Мила, уязвленная до самой глубины души, вот-вот расплачется. — Фаршированных блинчиков с фрикадельками вполне достаточно. Я сама разогрею, не беспокойся. Ты должна еще позвонить подруге, сообщить, когда нужно подъезжать на вокзал.

— Ах… да, действительно. Чуть было не вылетело из головы. И правда нужно позвонить. Ну, в общем, ты там… ориентируйся.

Я отправилась на кухню «ориентироваться», а тетя снова погрузилась в радостные хлопоты, предшествующие встрече кумира.

Уплетая за обе щеки и слушая краем уха подробнейшее обсуждение вопроса мировой важности о том, какие лучше купить цветы, я думала, что, в сущности, очень мало нужно человеку для счастья. Вот — приезжает любимая певица, и моя не самого юного возраста тетушка порхает, как мотылек, в поисках букетов и фотографий, как будто ничего важнее и нет в ее жизни.

На следующее утро в половине десятого, прихватив минимальный набор оружия, состоящий из небольшого ножа, укрепленного на голени, я двигалась в своем «фольке» в направлении железнодорожного вокзала, приютив на заднем сиденье проникнутую торжественностью момента тетю Милу и ее худощавую подружку, у которой довольно заметная седина в волосах как-то удивительно гармонично сочеталась с наивным детским взглядом. Подружка бережно держала фотографии, которых было уже две — каждой по автографу, а тетя Мила, заботливо обхватив руками, почти на весу, чтобы как-нибудь не помять, довольно внушительный букет великолепных бархатно-алых роз.

На платформе уже пестрела толпа. По-видимому, поклонники, прознавшие про время прибытия звезды, загодя собрались здесь и дежурили уже давно.

Порекомендовав не соваться в самую гущу, я оставила тетю Милу и Сонечку Шнейдер среди близких им по духу, а сама направилась к неприметному закоулочку, из которого, как я заметила, нечаянно высунулся краешек знакомого клетчатого пиджака.

— Иосиф Вениаминович? Рада вас видеть, — проговорила я, входя в закоулочек и обнаруживая, что администратор там не один, а во главе целой делегации.

— А! Вот и наш телохранитель! — радостно воскликнул Рацкевич. — Прошу любить и жаловать, господа, Евгения Охотникова — единственный в своем роде специалист…

— Ну уж не единственный… — скромно улыбнулась я, между делом внимательно осматривая присутствующих.

Вместе с Иосифом в закутке приютились несколько мужчин и солидная дама с высоченной прической и нестерпимо ярким макияжем.

— Вот… познакомьтесь, — продолжал между тем Иосиф. — Агнесса Карловна — мой заместитель. Она будет вплотную заниматься всеми организационными вопросами по Измайловой, так что в случае чего можете обращаться непосредственно к ней.

Важная Агнесса, пронзив меня испытующим взглядом, снисходительно кивнула.

— Это у нас… уважаемые представители администрации, — улыбался Рацкевич, поводя рукой в сторону двух солидных дяденек в официальных пиджаках и галстуках. — Поклонники нашей… звезды.

Дяденьки тоже растянули губы в ответ.

— А что это вы… спрятались, что ли, здесь? — в свою очередь поинтересовалась я.

— Да нет… как сказать, — замялся Рацкевич. — Там эти… фанаты эти… знаете… только головная боль от них. Сейчас машина подъедет… тогда и выйдем. Встречать.

Обещанная машина показалась на перроне уже через несколько минут.

Неизмеримо длинный, блистающий зеркально-черными боками лимузин выдвинулся из какого-то загадочного закоулка и остановился на перроне, невдалеке от толпы.

— А откуда здесь можно заехать? — с любопытством оглядывая пространство, поинтересовалась я.

— А там есть… есть такое… местечко, — как-то неопределенно проговорил Рацкевич, по-видимому, не желая выдавать военную тайну.

Вскоре после появления лимузина послышался шум приближающегося поезда, и толпа поклонников оживилась.

Рацкевич тоже забеспокоился, как-то затоптался на месте, и лицо его снова стало испуганным.

— Идемте уже, — повелительно прозвучало солидное контральто Агнессы, и делегация вышла из своего укрытия.

В это же время из вагона показалась долгожданная звезда.

В едином порыве толпа хлынула ей навстречу, и хотя перед Измайловой шли двое мужчин, пытаясь сдерживать эмоции фанатов и прокладывать дорогу, это у них не очень получалось. Желающих было слишком много.

Измайлова, высокая брюнетка, не совсем такая, как на отшлифованной редакторами фотографии, но все-таки довольно похожая, остановилась и стала раздавать автографы.

Краем глаза отметив тетю Милу, пытающуюся пробиться к заветной подписи, я в составе официальной делегации, стараясь соблюдать деликатность, стала постепенно, сквозь толпу приближаться к Измайловой.

Мы были уже довольно близко, и Рацкевич даже начал приветственную речь, но толпа все напирала и, кажется, с каждой минутой становилась все больше. Действительно, заметив оживление, к вагону стали подходить другие пассажиры, выходили ожидающие из здания вокзала, и вскоре на перроне началось настоящее столпотворение.

Каждый стремился что-то сказать, и в этом потоке нельзя было разобрать ничего, кроме отдельных громких выкриков.

— Принцесса! Богиня! — неслось от одного края толпы.

— Подстилка! Шлюха! — долетали крики с другой стороны, и, ни на минуту не забывая о том, для чего я пришла сюда, я повернула голову в этом направлении.

Как выяснилось, обернулась я очень вовремя. Пущенный неизвестным адресатом, в Измайлову уже летел переспелый помидор, готовый вот-вот брызнуть соком и привнести в элегантный костюм певицы свое яркое дополнение.

Молниеносным движением руки я отразила атаку. Помидор ударил в мою подставленную ладонь и, расплющившись, бесславно излил свои соки на асфальт перрона.

Тем временем Изольда вместе с официальной делегацией пыталась пробиться к лимузину, и поклонники, догадавшись, что вожделенный кумир скоро исчезнет из их поля зрения, стали напирать с удвоенной силой. Тычки и вежливые оттирания корпусом сменились откровенными ударами, каждый стремился дорваться, ухватить последний шанс, и начавшаяся давка уже создавала угрозу самой звезде.

Я была уже достаточно близко и тоже решила не церемониться. Одарив парочкой незаметных, почти без размаха ударов некоторых особо резвых шалунов, от чего те моментально присмирели, я протиснулась, наконец, к самой Измайловой и, крикнув, чтобы она шла за мной, стала пробиваться к лимузину.

Вот когда на деле я смогла убедиться, что то, что показывают в кино, — не всегда сплошная выдумка. Наше продвижение сквозь орущую толпу до такой степени напоминало один из эпизодов «Телохранителя», что на мгновение я даже притормозила. Но раздумывать было некогда. Лезли со всех сторон и, пытаясь оттолкнуть конкурента, так и норовили угодить по физиономии любимой звезде.

Раздавая удары направо и налево, уже окончательно забыв о церемониях, я следила только за тем, чтобы, расталкивая очумевших фанатов, не угодить куда-нибудь в солнечное сплетение той самой клиентке, которую я должна защищать.

Приветственные выкрики как-то заметно поуменьшились, теперь все чаще доносилась нецензурная брань, но заветные дверцы лимузина были уже близко.

Кроме водителя, в машине, по-видимому, не было больше никого — все встречающие ждали на перроне в составе уже известной мне делегации. Поэтому открыть нам дверь никто не вышел. Водила, похоже, и сам до смерти перепугался и решил — залазьте сами как знаете.

Пробившись к машине, я взялась было за дверь, но напирали с такой силой, что мне пришлось «поуспокоить» еще пару-тройку активистов, чтобы получить возможность ее открыть.

Почти затолкнув в салон Измайлову, я дождалась, пока следом за ней протиснутся туда остальные члены делегации, и, сделав в виде прощального подарка еще несколько ударов без особого прицела, тоже пробралась внутрь и захлопнула за собой дверь.

— Полный вперед! — бодро скомандовала я, и машина поползла медленнее улитки, с трудом пробираясь сквозь толпу настырных фанатов, видимо, все еще надеющихся каким-то чудом заполучить автограф.

— Ну Евгения… Ну это… просто… просто шок, — не находил слов Рацкевич, сияя изумленным взглядом. — Просто не знаю, как без вас мы бы выбрались из этого… ада. Прошу любить и жаловать, Изольда, — ваш телохранитель Евгения Охотникова — суперспециалист и супергероиня сегодняшнего дня.

Изольда, которая давно уже посматривала на меня с нескрываемым интересом, слегка улыбнулась и, видимо, следуя неопровержимой женской логике, обратилась не ко мне.

— Вот видишь, Толик, — проговорила она в сторону крупного мужчины с тяжеловесным квадратным подбородком. — Видишь, я была права. Телохранитель — это… это всегда пригодится.

В ответ Толик пробубнил что-то не очень внятное, из чего нельзя было догадаться, согласен он или нет.

Но в целом лица присутствующих имели выражения, вполне соответствующие моменту. Восхищение и изумление — вот два чувства, главенствующие после этого напряженного марш-броска.

— Что ж, господа, думаю, теперь мы сможем спокойно поговорить о делах, — произнес Иосиф Вениаминович, когда лимузин, выбравшись, наконец, с перрона, прибавил газу и заколесил по городским улицам. — Думаю, для начала необходимо познакомить тех, кто еще не знаком. Евгения, вы новичок в нашей компании, так что позвольте вам представить — Анатолий Земелин — продюсер нашей звезды, человек, решающий все самые важные вопросы.

Продюсер слегка кивнул и отсутствующим взглядом уставился в окно.

— Максим Чаркин, — продолжал Иосиф, указывая на довольно молодого мужчину с оригинальной стрижкой и в костюме, претендующем на экстравагантность. — Директор. Человек, решающий организационные вопросы. Все, что касается обеспечения безопасности, вы можете обсуждать непосредственно с ним. Остальной состав, музыканты, обслуга и технические специалисты, прибывает вместе с аппаратурой вечерним поездом. Потом у нас запланирован небольшой банкет… так сказать, приветственный…

Говоря это, Рацкевич изобразил подобострастную улыбку и повернулся в сторону двух мужчин в официальных галстуках, уже оправившихся от испуга, испытанного ими в толпе фанатов.

— Уважаемая администрация города, приветствуя свою землячку, оказала, так сказать, честь…

Мужчины в галстуках кисло улыбнулись.

— Ну это — вечером, — резюмировал Рацкевич. — А сейчас все мы немного устали, переволновались… гости наши утомлены долгой дорогой. Поэтому сейчас — небольшой перерыв и отдых. Толик, репетиция завтра в десять, я смогу освободить сцену часа на четыре. Больше возможностей потренироваться не будет, так что сориентируй там своих, чтобы не слонялись, как сонные мухи, а работали четко и, если что не так, говорили сразу. Чтобы не было потом… накладок. Ну что ж, вот уже и наша гости… черт! Как они узнали?!

Лимузин приближался к подъезду уже знакомой мне гостиницы, и сквозь тонированные стекла я видела, что, для того чтобы прорваться внутрь, нам предстоит преодолеть почти такой же кордон, как и на перроне.

— Евгения… — снова растерянно и испуганно посмотрел на меня Иосиф. — Вся надежда только на вас.

— Не стоит волноваться. — Я одарила присутствующих блистательной улыбкой, не хуже любой звезды. — Изольда, вам нужно будет выйти непосредственно за мной и держаться как можно ближе. Анатолий и Максим будут замыкающими. Остальные, как я понимаю, в гостинице проживать не будут?

— Да… не будут. — В голосе бедного администратора даже послышалась некоторая дрожь. — Ну что же, тогда — до вечера? Изольда, мы еще созвонимся, надеюсь. Толик…

— Ближе к вечеру я наберу, — лаконично произнес продюсер и сделал движение, как будто собирался встать.

«Вот уж кого не испугают никакие фанаты», — как-то само собой подумалось мне, когда, набрав воздуху в грудь, я приготовилась открыть дверь лимузина.

С силой отжав дверь, на которой лежали человека четыре, мечтающих заполучить автограф, и спинным мозгом чувствуя, что Изольда — здесь, непосредственно за моей спиной, я стала пробиваться ко входу в гостиницу.

Снова отовсюду напирали чьи-то руки и тела, снова мне пришлось работать кулаками, и пару раз я даже получила кое-что в ответ, но шаг за шагом мы пробивались к заветной двери, и бедная Изольда, не зная, улыбаться ей или крыть матом, кажется, только и мечтала о том, чтобы скрыться, наконец, от своей «всероссийской и почти мировой» популярности за толстыми стенами переделанного на современный лад особнячка.

— Изольда!! Богиня!!! — истерически заверещал какой-то женский голос, и высунувшаяся из плотной толпы рука цепко схватила легкий шарф, небрежно накинутый на плечи звезды.

По-видимому, какая-то заядлая фетишистка решила добыть ценный экспонат в свою коллекцию, но проблема была в том, что кусок шифона был обернут вокруг шеи Изольды и, потянув за край, женщина фактически стала душить своего кумира.

— А-а-а… — начала было Изольда, но стон быстро перешел в хрип, и я увидела, что у нее начинают синеть губы и выкатываются глаза.

Я ринулась вперед, как ледокол в северные льды, и, корпусом разрезая плотно сомкнувшиеся ряды фанатов, оттеснила двух человек, отделяющих меня от настырной бабы, а третьему, дюжему мужичку, нерушимой стеной стоявшему прямо перед ней, с размаху заехала в солнечное сплетение, отчего тот согнулся, открыв мне свободный доступ к руке, сжимающей шарф.

Слыша за своей спиной уже почти предсмертные хрипы Изольды, я заломила руку неуемной фетишистке, отчего застонала и захрипела уже она и, не в силах сопротивляться, выпустила, наконец, удавку.

Обернувшись к Изольде, я увидела, что она судорожно глотает воздух и держится за горло, а преданные поклонники продолжают напирать со всех сторон, ничуть не смущаясь тем, что предмет их обожания прямо у них на глазах чуть было не расстался с жизнью.

Поняв, что церемониться нечего, я снова активно заработала кулаками и, пробиваясь обратно к Изольде, уже не смотрела, мужчина передо мной или женщина, оделяя всякого, кому вздумалось попасться на моем пути.

Снова встав впереди Изольды и бросив быстрый взгляд в сторону гостиницы, я увидела, что там нас уже ждут и за нас болеют. Сочувственно и выжидательно смотрели дежурная девушка с ресепшена и Юра, хлопотливо перебегал за стеклянными дверьми толстенький охранник, но высовываться наружу никто не рисковал.

Наконец мы добрались до заветной двери, я снова пропустила всех вперед и, уже при помощи гостиничного охранника вытолкнув особо назойливых граждан, пытающихся прорваться внутрь, захлопнула, наконец, входную дверь.

— Надо было ОМОН вызывать, — раздраженно бормотал Толик. — Иззи, я — отдыхать.

По тому, как уверенно, никого ни о чем не спрашивая, стал он подниматься к себе в номер, я поняла, что здесь все всем знакомо и Измайлова останавливается здесь не в первый раз.

Не совсем понимая, где же мое место на этом празднике жизни, я обратилась к Измайловой:

— Я осматривала ваш номер, там все в порядке. Можете заходить без опасений.

— Спасибо… — медленно проговорила она, в очередной раз оценивающе меня осматривая. — Но… если вы телохранитель… вам, наверное, всегда нужно находиться рядом со мной?

— В данном случае — не обязательно. В гостинице нет посторонних, номер проверен… Я могу подежурить в коридоре или… где-то…

— Ну… как хотите. Впрочем, мне тоже нужно отдохнуть. Этот банкет… наверняка эти мужланы из администрации заставят петь. Им же не объяснишь… Для них певица — что-то вроде музыкальной шкатулки — ключиком завел, она и запела… Впрочем… ладно. Вам эти проблемы неинтересны. Так вы будете здесь, поблизости?

— Да, разумеется.

— Ну и отлично. Машенька, детка, скажи там, чтобы сделали мне… как обычно, — обратилась Изольда к девушке за конторкой, и та с готовностью схватилась за телефон.

Изольда ушла к себе в номер, директор и продюсер удалились уже давно, и теперь в уютном вестибюле находились только я, расторопная Маша да охранник.

Не ставя себе целью подслушивание, я все-таки не могла демонстративно заткнуть уши пальцами и вскоре узнала, что «как обычно» — это некий загадочный напиток, включающий в себя коньяк, молоко и яичный желток.

«Надо будет поинтересоваться у тети, что это за гремучая смесь такая, — думала я, слушая подробные объяснения Маши. — Кстати! Тетя Мила! Как же это я забыла позвонить ей!»

Пространство перед входом в гостиницу давно опустело, фанаты, поняв, что в их дальнейшем пребывании здесь нет смысла, рассосались, и я смогла выйти на улицу, чтобы спокойно поговорить.

— Тетушка? Ну как твои дела? Добыла автограф?

— Ах, Женя! Это какой-то кошмар! Как грубы могут быть люди! Просто не описать словами…

— А ты как думала? Поэтому звезды и нанимают телохранителей. Но ты не ответила — заполучила ты подпись на свою фотографию или нет?

— Да что ты! Куда уж! Там как стали давить со всех сторон… я подумала, что сейчас затопчут. Мы с Сонечкой отошли и только издали смотрели… Это… ужасное что-то. Ты-то там как? Справилась?

— Обо мне не беспокойся, тетушка, ты же знаешь, я боец тренированный. Но ночевать мне пока, видимо, придется в гостинице, я ведь не могу бросить клиента, сама понимаешь…

— Да уж понимаю… Твоя ужасная работа…

Опять двадцать пять! Да что же это такое?! Нет, сейчас явно настал момент улучшить свой имидж в глазах любимой родственницы.

— Моя работа помогла тебе попасть в первый ряд на концерт знаменитой певицы — не забывай. И к тому же, поскольку я общаюсь с ней непосредственно, можешь передать мне свои фотографии — так уж и быть, попрошу ее расписаться.

Но переубедить мою тетю было не так-то просто.

— Ну-у… это совсем не то… — безо всякого энтузиазма протянула она. — Совсем не то, что… когда сам… при непосредственном общении… при личном контакте…

— Хочешь, чтобы я договорилась о встрече лично для тебя?

— О… Женечка… это… это было бы… просто… волшебно!

Похоже, тетя Мила не поняла моей скрытой иронии, и я почла за лучшее не объяснять.

— Не знаю, тетя Мила, навряд ли. У Измайловой очень плотный график, вот и сегодня вечером… тоже… мероприятие. Думаю, проще отдать мне фотографии.

— Да? Жаль. А как это было бы… хорошо. Просто волшебно. Но… ты знаешь… я не сдамся без боя. Попробую еще взять автограф на концерте. Ведь те места, о которых ты говорила, — они еще за нами?

— Да, разумеется.

— Ну вот. Это ведь в первом ряду, там гораздо проще… Я попробую еще раз. Ну, а уже если и на концерте не получится, тогда… тогда, так уж и быть, отдам фотографии тебе.

Бедная тетя! По-видимому, она ничего не знала об оркестровой яме.

Закончив разговор, я вернулась в вестибюль гостиницы, приготовившись терпеливо ждать. Добрая Маша, некоторое время полюбовавшись на то, как я со скучающим видом перелистываю журналы, поведала мне, что если пройти «вот так и вот так» по коридору, можно набрести на уютный ресторанчик, где очень неплохо готовят.

— Да, Иосиф Вениаминович говорил мне, что ваша гостиница славится своей кухней. А что, здесь действительно часто останавливаются знаменитости?

— Случается, но… это конфиденциальная информация.

— Понятно. Но об Измайловой-то вы можете сказать. Я ведь как-никак ее телохранитель. Часто она останавливается здесь?

— Когда приезжает в Тарасов, по-моему, всегда. У нас есть несколько постоянных клиентов… из этой среды. Измайлова — одна из них.

— И что — всегда такое столпотворение?

— Да нет… нет, в этот раз что-то прямо из ряда вон. Не знаю, может, популярность ее так возросла…

— А раньше она требовала, чтобы ей предоставили телохранителя?

— Нет… такого не помню. Вроде никого не было. Не знаю, может, что-то изменилось. Вот и фанаты эти… сами видели — как с цепи сорвались. Раньше-то пожиже было… Ну, в смысле — народу поменьше. Прибегут, цветочки отдадут и убегают. А это… что-то… что-то прямо из ряда вон.

— Может быть, у нее появились какие-то враги? Кто-то, кто целенаправленно доставляет беспокойство, вредит?

— Не знаю… — Маша подумала и снова повторила уже увереннее: — Не знаю. Мне, в общем-то, и не докладывают. Но так, чтобы… прямо вот целенаправленно вредили, такого не знаю.

Поняв, что здесь мне больше ничего не узнать и что продолжать расспросы бесполезно, я решила воспользоваться советом и протестировать блюда местного ресторанчика.

Пройдя по коридору, повернув туда и сюда, как объясняла мне Маша, я оказалась в очередном уютном помещении, где стояло несколько столиков, накрытых белоснежными скатертями, и витали довольно аппетитные запахи.