Сказки для взрослых

Марина Серова, 2010

Модельный бизнес на первый взгляд красив и безопасен. Конкурсы, забота о фигуре, прелести подиумной жизни… Но не все так светло и безоблачно, как кажется. Недавно одну из юных моделей из агентства «Афродита» нашли убитой в лесу. И ползет, ползет по городу слушок, что не все прекрасно в агентстве… А хозяйки его – какие-то подозрительные и весьма вульгарные дамы… Полина Казакова, известная в городе как мисс Робин Гуд, знакомится с матерью жертвы и берется за новое расследование. Убийцы девочки должны быть наказаны, а справедливость должна восторжествовать. Во что бы то ни стало!..

Глава 2

Всю дорогу я только и думала о своей новой знакомой. Не могла не думать. Это же надо, страсти какие! Я как-то слышала краем уха, что в лесу нашли убитую девушку, но и только. Никаких подробностей этого дела я не знала. А тут вдруг нежданно-негаданно я познакомилась с матерью погибшей. Да, серьезные дела творятся в нашем городишке! И о модельном агентстве я тоже слышала краем уха, что открылось оно несколько месяцев тому назад, что малолетние дурочки сбежались туда, как кошки на валерьянку… А больше, пожалуй, ничего.

Я приехала в свой коттеджный поселок. Надо сказать, что здесь у нас с дедом прекрасный дом, большой, просторный, красивый, с камином в одной из гостиных и с русской печкой в кухне. Всего гостиных в доме три: в стиле кантри, рококо и хай-тек. Я очень люблю посидеть с книжкой перед камином, послушать, как мой прародитель что-нибудь рассказывает из своего легендарного прошлого. Мой дед, Аристарх Владиленович, Ариша, как я его зову, — просто потрясающий дед! Несмотря на все его недостатки, я его нежно люблю, и, надо сказать, он тоже отвечает мне взаимностью. Да нам обоим и любить, в общем-то, больше некого. У деда есть я, а у меня — дед. Это наша семья. Когда погибли мои родители, Ариша взял заботу обо мне на себя. Он оплачивал мою учебу в элитной школе с углубленным изучением иностранных языков. Потом я поступила в вуз, только что открывшийся в городе, причем на самый престижный факультет.

После института я какое-то время работала на кирпичном заводе «Красный Октябрь» юрисконсультом, пока не поняла, что сидеть каждый день с восьми до пяти в четырех стенах и делать одну и ту же монотонную работу, подчиняться начальству и выполнять его требования — все это не для меня. Проблем с деньгами у нас, в общем-то, не было. Когда четырнадцать лет тому назад мы продали квартиру, мы расплатились с убийцей. Оставшуюся сумму и прочие, весьма немалые семейные накопления дед дальновидно вложил в акции одной из самых прибыльных российских компаний. В то время этот поступок казался всем опрометчивым, сейчас же это приносило нам неплохие дивиденды, я могла даже позволить себе не работать, но надо же было чем-то заниматься! Если бы не работа, я так и не вылезала бы из кресла у камина. Мой дед по вечерам пропадал в казино. Надо сказать, что он — заядлый и виртуозный карточный игрок, интриган и ворчун. Наверное, отчасти я пошла в него, потому что по своей натуре я тоже люблю интриги, вот только я не ворчу, а картам предпочитаю игру на саксофоне.

Итак, я поставила мою машину возле дома и вошла в прихожую. Еще отсюда я почувствовала доносившиеся из кухни ароматные запахи. Неужели Ариша сам приготовил что-то съедобное? Позавчера он сходил в магазин и закупил продукты. Но, кажется, это все, на что Ариша был способен. Готовить он особенно не любил, разве что когда совсем уж припрет. Зачастую дед просто брал в магазине курицу-гриль или другие готовые продукты. Вот и сейчас, похоже, он не изменил себе. Я увидела на столе именно то, что и ожидала.

— Полетт, ты приехала! — Дед обрадовался так, словно мы не виделись целую вечность.

— Дед, как ты? Сердце нормально?

— Да, все хорошо. Отоспался, встал и — как огурец!

— Ой, дедуля, бросал бы ты свои игры в казино по ночам. В твоем возрасте…

— Полетт, о моих годах — ни слова! Для мужчины возраст не имеет значения.

— Можно подумать, для женщины он имеет значение!

— Для женщины как раз имеет. С годами она должна больше уделять внимания своему здоровью, и особенно — внешности, — назидательно сказал дед.

— Ну, Ариша, ты — хитрец!

— Давай, Полетт, мой руки, и — за стол! Там поговорим, а то все остывает.

Последние годы мы с Аришей за поминальным столом сидели вдвоем. Вспоминали родителей, как они любили друг друга и как все мы были дружны. В той трехкомнатной квартире, где мы жили раньше, у них не было своей отдельной комнаты, они спали в гостиной. Когда наш загородный дом был практически готов и мы уже собирались переезжать в него, родители очень ждали этого и радовались, как дети: наконец-то у них будет своя, отдельная комната! Мама и папа все свободное время проводили в отделке коттеджа, так торопились они привести его в порядок. Вообще-то дом уже был полностью пригоден для житья, отделан, мебель заказана, коммуникации проведены. Оставались формальности с продажей квартиры, и можно было перебираться окончательно. Но пожить в своем долгожданном доме им так и не удалось…

Говорить о смерти родителей мне сегодня не хотелось. После поминального завтрака мы с Аришей поднялись в гостиную в стиле кантри, я принесла из своей комнаты саксофон и сыграла кантилену Берлиоза. Дед слушал меня, сидя в кресле из ротанга.

— Как ты съездила к родителям? — спросил дед, когда я окончила игру.

— Все нормально. Цветы положила. Могилу убрала.

— Что-то ты немногословна, Полетт. Расстроилась?

— Да так… немного.

Дед хотел спросить меня еще о чем-то, но в это время зазвонил телефон. Я взяла трубку. Звонила моя подруга Алина. У нее был такой голос, что можно было подумать, это у нее сегодня поминки по родителям.

— Полечка, ты знаешь, у меня неприятности, — заскулила она в трубку.

— Какие? — спросила я с плохо скрываемым недовольством.

Успокаивать сейчас Алину мне хотелось меньше всего. Вообще-то моя подруга — девица взбалмошная, но верная и преданная. Мы дружили уже много лет. Время от времени она умудрялась «заныривать» в какие-то нелепые истории, из которых выплывала с некоторыми потерями. Иногда материальными, иногда — моральными.

— Поль, можно, я к тебе сейчас приеду?

— Что-то случилось?

— Случилось. Но об этом я лучше расскажу при личной встрече.

Ну что с ней делать! Отказать Алине невозможно. Если я не соглашусь встретиться с ней сейчас, она примется напрягать меня снова и снова. Да и потом, когда у меня бывают какие-то проблемы, она тоже помогает мне. Например, может дать хороший совет. Или поддержать меня морально.

— Хорошо, приезжай.

— Я сейчас… Я скоро…

В трубке послышались гудки.

— Кто звонил? — спросил дедуля.

— Алинка.

— У нее что-то случилось?

— У нее всегда что-то происходит. Это ее нормальное состояние. Она скоро приедет.

— Тогда, с твоего позволения, я схожу к одному знакомому… — Дед встал с кресла.

— Какому знакомому?

— Да так, ты его не знаешь… — сказал дед уклончиво.

— Ариша, не темни. Скажи лучше честно, ты пропустил вчера в казино игру и сейчас хочешь узнать, кто вчера выиграл, а кто продулся в… Как это у вас называется? Пух и прах?

— Ну, ма шер, ты меня просто вгоняешь в краску!

— Да ладно, дедуля. Иди к своему знакомому. А я, так и быть, уберусь на кухне.

Деда, похоже, это очень обрадовало, он отправился в свою комнату, готовиться к визиту, а я пошла в кухню, загрузила посуду в посудомоечную машину, убрала все со столов, и вообще, навела везде шик и блеск. Все равно мне надо было как-то скоротать время до приезда Алины.

Вскоре она позвонила в дверь. Едва я ее открыла, как подруга ввалилась в прихожую и едва не рухнула на меня.

— Она умерла! — сказала Алина самым трагичным голосом, на который только была способна.

Как?! Еще кто-то умер?! Я почувствовала, что мне становится как-то не по себе. Я взяла Алину под руку и провела ее в гостиную в стиле хай-тек. Я была уверена, что здесь ей станет лучше.

— Кто умер? — спросила я, когда Алина, как мне показалось, уже была способна говорить.

— Моя любовь! — воскликнула она в жанре трагикомедии.

— А-а… Скорблю вместе с тобой.

Я пошла в кухню, чтобы поставить чайник. Надо было напоить Алину крепким чаем, тогда она окончательно придет в себя.

— Ты куда? — испугалась она.

— На кухню. Подкрепиться не хочешь, например, чайку попить?

— Мне сейчас не до чая… И вообще, мне кусок в горло не лезет. У меня, можно сказать, личная трагедия!..

Спустя пять минут мы сидели в кухне и пили чай.

— Я думала, он… А оказалось, он… Поэтому я его и бросила! — выдала Алина историю своей несчастной любви.

— И сколько это у вас продолжалось? — Я достала из холодильника пирожные.

— Два дня… Это что, пирожные?

— Да, угощайся.

— Ага, я поем, и три дня диеты — насмарку!

— Еще посидишь на диете, делов-то! Слушай, но два дня — это срок! Уважаю!

— Хватит прикалываться! Я его полюбила с первого, можно сказать, взгляда. Мы познакомились в кафе, все было так романтично! Он такой… такой…

— Поэтому ты его и бросила?

— Не поэтому. Я его увидела выходящим из модельного агентства с какой-то малолеткой! Подлец! Променять меня на сопливую девчонку! Да там одни пятнадцатилетние, я этого не знаю, что ли! Я стерла его номер телефона, я так страдала…

— Алина, подожди. Потом дострадаешь.

— Как ты можешь?! У подруги личная трагедия…

— Алина, знаешь, если он, как ты говоришь, такой… значит, он тебя не стоит. Вот так! Забудь его.

— Правда? — Алина немного успокоилась. — Я, в общем-то, и сама так думала…

— Тем более. Скажи, ты что-нибудь знаешь про модельное агентство… Кстати, как оно называется?

— Ты что? Да оно у нас одно-единственное во всем городе. Во всяком случае, пока. Не удивлюсь, если это только первая ласточка. Скоро эти МА будут открываться, как грибы после дождя.

— Так как оно называется, ты мне скажешь, наконец?

— «Афродита». А ты разве не знала?

— Ну, так… Я слышала кое-что, но очень мало. А что ты еще о нем знаешь?

— Да то же, что и все. Открылось недавно, не больше полугода тому назад. Набрали туда малолеток пятнадцати-шестнадцати лет с длинными ногами. Конкурсы там проводят, выявляют, кто тощее всех и при ходьбе громче других гремит мослами. Ну и все, пожалуй.

— А ты случайно не слышала, говорят, не так давно одна девочка, которая в этом модельном агентстве занималась, была убита? Ее в лесу нашли, за дачным поселком.

— Да, я слышала что-то такое, но без подробностей. А что?

— Ничего. Я вот только сегодня об этом узнала, случайно.

Я встала, чтобы поставить чайник подогреть, а точнее, желая уйти от Алинкиных глаз. Она вперилась в меня, как будто увидела впервые:

— А! Я еще вот что вспомнила: ее какой-то бомж убил. И говорят, его нашли сразу, чуть ли не на другой день. Он в поселке этом живет, на старой заброшенной даче. Шарит по помойкам. Там же некоторые выбрасывают излишки дачной «продукции», а он их подбирает. Тем и живет.

— А зачем же тогда ему девочку понадобилось убивать? И как она могла оказаться там, рядом с этими дачами? Поехала к кому-то?

— Ты меня спрашиваешь?! — не то удивилась, не то возмутилась Алина.

— Нет, это я так, сама с собой рассуждаю. Ты еще чаю наливай себе, если хочешь. Заодно помяни моих родителей, сегодня годовщина…

— Ой, Поль, я совсем забыла… Ты извини…

— Да ладно. Столько лет прошло.

— Вы небось с Аристархом Владиленовичем и на кладбище с утра съездили?

— Я одна там была, дед прихворнул немного.

— А-а… А правда, зачем это ты про агентство расспрашиваешь? Никак решила заняться расследованием этого убийства?

— Не решила.

— Темнишь, подруга!

— Да нет, правда, никто мне не заказывал его раскрывать, просто я познакомилась на кладбище с женщиной, как оказалось, матерью этой убитой девочки. — Я вкратце пересказала Алине то, что услышала от Нины Васильевны.

— Вот ужас, а?! Вообще-то я бы тоже не поверила, что бомж мог такое сделать. Вот у нас живет один во дворе, по-моему, он в подвале ночует. Утром мусорные баки проверит, что там ему надо, аккуратненько достанет и с собой унесет. И даже мусор, тот, что на земле валяется, всегда в баки покидает. Такой аккуратист! И ни с кем никогда не ругается, не спорит… Бомжи — они же в основном тихие.

— Ну, в общем, да. И знаешь, Алина, я не уверена, что вообще буду что-то такое расследовать, но так, для себя, я хочу кое-что узнать про это МА «Афродита». Поможешь?

Подруга пожала плечами:

— Расспрошу кое-кого. Мне уже и самой хочется этим девочкам-припевочкам как-нибудь насолить.

— Скорее всего сами девочки здесь ни при чем. Если кто и замешан в этой истории, так это руководство агентства.

— Руководство! А эти скороспелки, которые в пятнадцать лет выглядят на двадцать? А как они пошло виляют бедрами?! Нет, с ними надо разобраться.

Мы еще поболтали немного, и вскоре Нечаева ушла. На прощание я посоветовала ей найти какое-нибудь интересное занятие, которое отвлекло бы ее от мыслей о мужском непостоянстве.

Проводив Алину и взяв с нее слово не очень убиваться по ее безвременно умершей любви, я немного почитала в гостиной, потом отправилась в кухню, достать посуду из посудомоечной машины. Зазвонил телефон. Я сняла трубку. Это звонил старый друг нашей семьи, полковник ФСБ, Сергей Дмитриевич Курбатов. Когда погибли мои родители, он был далеко и не мог ничем помочь мне.

— Полина? Это Курбатов, здравствуй.

— Здравствуйте, Сергей Дмитриевич.

— Я знаю, сегодня годовщина гибели твоих родителей. Вот, решил позвонить, узнать: как ты?

— Спасибо, все хорошо.

— Как Аристарх Владиленович? Не болеет?

— Нет. У него одна болезнь — казино.

— А ты сейчас случайно не расследуешь какое-нибудь дело, а?

— Нет, Сергей Дмитриевич. А почему вы спрашиваете?

— Да так… Что-то давно от тебя никаких просьб не поступало. Тишина, как говорится, настораживает.

— А если от меня поступит некая просьба, вы мне, надеюсь, не откажете?

— Я? Тебе, Полина? Никогда!

— Спасибо, Сергей Дмитриевич, я всегда знала, что могу на вас рассчитывать.

— На днях заеду к вам, проведаю Аристарха Владиленовича.

— Будем рады вас видеть.

Мы попрощались, и я положила трубку.

Вынимая чистую посуду из машины, я раскладывала ее по шкафам и размышляла. Конечно, история убитой девочки запала мне в душу. Особенно было жалко ее мать. На нее свалилось столько несчастий разом, точнее, одно за другим. На женщину просто больно смотреть! Но и помочь ей в этой ситуации не представлялось возможным. Что я могу сделать? Девочку не воскресишь. Муж ее в больнице постепенно поправится, причем без моей помощи. Свекровь, будем надеяться, тоже. И станут они все жить втроем, без дочки и внучки. А вот что в этой истории настораживает, так это скорость, с которой нашли убийцу. Да и тот ли, в самом деле, убил, кто сидит сейчас в СИЗО и дожидается суда? А может, мне удастся узнать что-нибудь у журналиста местной газеты «Горовск сегодня», у Антона Ярцева? Это мой старый знакомый, который помогал мне, когда было нужно, с опубликованием необходимой информации, да и сам подкидывал информацию мне, когда требовалось. Занимаясь частным расследованием некоторых дел, мне приходилось обращаться к нему, и Антон, как и Курбатов, никогда мне не отказывал.

Я набрала его номер:

— Ярцева будьте добры.

Через двадцать секунд в трубке прозвучал его бодрый голос:

— Ярцев слушает.

— Антон, это я, Полина. Привет.

— Привет! Как оно, ваше «ничего»?

— В норме. Антон, слушай, тебе что-нибудь известно о девочке, найденной недавно в лесу, за дачным поселком?

— Это которая из модельного агентства?

— Да, она.

— Ну, сам я не занимался этим материалом, но знаю, кто в курсе. Навести справки?

— Да, желательно. Узнай все, что можно, по этому делу.

— О’кей!

Антон отключился, а я еще долго ходила по дому и пыталась заниматься разными делами: загрузила белье в стирку, вытерла пыль с мебели во всех гостиных, достала белье и развесила его во дворе. А сама непрерывно думала об убитой девочке и ее матери, тоже убитой — горем.

Наконец я не выдержала и позвонила Алине Нечаевой. Она очень обрадовалась моему звонку:

— Полина, слушай, как хорошо, что я сегодня с тобой повидалась! Ты мне такой дельный совет дала! Я им тут же воспользовалась.

— Я? Совет? Какой?

— Ну, как какой?! Заняться каким-нибудь интересным делом.

— А-а… Ну да.

— Так вот, знаешь, чем я решила заняться?

— Алина, подожди, ты мне расскажешь про свое новое увлечение, только чуть позже, хорошо? Сначала скажи, ты узнала что-нибудь о модельном агентстве?

— Узнала. Только там ничего особо интересного нет. Одна моя знакомая… ну, ты с ней знакома, она…

— Короче.

— В общем, эта «Афродита» пользуется не очень хорошей славой. Поговаривают, что девочки там оказывают интим-услуги определенным гражданам. Не всем, а только особам, приближенным… ну, ты поняла? Вот, собственно, и все.

— Да, негусто.

— Поль, ты что, хочешь взяться за них, да? Если так, я тебе помогу. Можешь на меня рассчитывать, как всегда!

— За это спасибо. А теперь говори: чем ты там решила заняться?

— Ой, Полина, ты не представляешь, это так интересно! Вообще-то это йога, только не совсем йога, а скорее индийская философия. В общем, я пока все это только изучаю. Достала такую книгу интересную, называется «Совершенные вопросы — совершенные ответы». Так вот, там написано…

Нечаева понесла что-то про абсолют, карму, любовь, которая должна захлестнуть каждого и поднять его на недосягаемые ступени совершенства. Я слушала ее вполуха и думала о своем. Агентство пользуется дурной славой? Что ж, слава достанет героя, еще как достанет!

–…В общем, я еще только в стадии изучения, — доверительно сообщила мне подруга.

— Что-то у тебя всё «в общем». А есть что-нибудь «в частности»?

— Да, я тут кое в чем уже разобралась.

— Давай, разбирайся дальше, — посоветовала я и отключилась. Нечаева — известная болтушка, переслушать все, что она говорит, просто невозможно. Она может трындеть часами. Но я стойко переносила тяготы нашей дружбы.

Да, но Алинка-то практически ничего такого особенного не узнала. Подумаешь, агентство оказывает секс-услуги! Об этом и так можно было догадаться. Я послонялась по дому еще с полчаса, хватаясь то за одно, то за другое. Но, как только я приняла решение пойти на кухню и подкрепиться, зазвонил домашний телефон.

— Алло?

— Полин, это я, Антон.

— Да, слушаю. Есть что-нибудь для меня?

— Есть. Я поговорил с человеком, писавшим заметку об этом убийстве. Там все как-то загадочно и темно.

— Ну-ну?

— В общем, так. Нашли девочку действительно в лесу, она была изнасилована, потом задушена, но — в чем весь ужас — не до конца. То есть в тот момент, когда убийца закапывал ее, она была еще жива! Это патологоанатом установил. На другой день задержали местного бомжа по кличке Колясик. Наш корреспондент опросил некоторых дачников, которые его часто видели. Все в один голос говорят, что Колясик этот — тип тихий и смирный. Собирал на помойке отходы, но никому не мешал. Некоторые из жалости даже прикармливали его, специально. Ну, там, оставляли на свалке хлеб в целлофане или кашу в банках, старую одежду и обувь. Он все подбирал. Но никто не замечал, чтобы Колясик вел себя как-то… нехорошо. Он был вполне миролюбивым типом. Люди удивились, узнав, что его арестовали. Наша газета дала об этом заметку, хотя материала было предостаточно, но большую статью об убийстве девочки бомжем и быстром раскрытии дела нам написать не разрешили.

— Почему, Антон?

— Не знаю. Знаю только, что следователь Почечуйкин Г.Г. получил за это раскрытие очередное звание майора.

— Это он запретил вам писать подробно?

— Может быть. Редактор только сказал мне, что ему звонили из милиции, просили, кроме небольшой заметки, никакой информации не выдавать.

— Антон, можно мне познакомиться с человеком, собиравшим материал?

— Думаю, можно. Сейчас я у него спрошу… — Вскоре Антон сказал: — Алло? Поля, ты слушаешь?

— Да.

— Подъезжай через полчаса сюда, в редакцию, я вас познакомлю.

— Спасибо, скоро буду.

По дороге в редакцию я рассуждала сама с собой. Куда я еду, зачем? Надо ли мне копаться в этом, меня ведь никто не просил?

Когда я «разобралась» с прокурором, убившим моих родителей, тогда было совсем другое дело. Он убил моих родителей, а эта девочка мне — никто. Я ее даже не знала. Да и потом, с прокурором я разобралась не в одиночку, мне помогли тот же Антон Ярцев, Курбатов Сергей Дмитриевич, другие люди, посвященные в детали этого дела. Конечно, в умении всех этих людей держать язык за зубами я не сомневалась, тем не менее в городе пошли слухи о том, что возмездие настигло семью прокурора не только по воле провидения.

Через некоторое время я получила свой первый заказ — разобраться в деле о странном взрыве на кирпичном заводе и защитить несправедливо обвиненного в этом человека. Со своей задачей я справилась блестяще и в результате поняла, что больше не могу прозябать в скучной и серенькой роли юрисконсульта завода. Я уволилась и на общественных началах занялась частным сыском. Однако практика моя была небольшой: я решила всего лишь несколько семейных проблем. На самом же деле я ждала, когда мне представится возможность восстановить справедливость и защитить людей, нуждавшихся в помощи. Это стало для меня своеобразным наркотиком, смыслом жизни, кислородом, без которого я уже не представляла своего существования.

Вот и сейчас, хотя мне никто ничего не поручал, я чувствовала, что в деле убитой модели имеются такие вопросы, на которые мне не терпится ответить. И чем больше я думаю об этом, тем сильнее меня разбирает зуд. Наконец-то появилось стоящее дело! А то в последнее время мне попадалась только бытовая мелочовка: помочь с разводом, поймать на месте преступления блудливого супруга, оформить наследство… Тоска! Время от времени я даже отказывалась от рутинных дел: денег нам с Аришей и так хватало, а чахнуть над текучкой мне не хотелось — чем бы тогда отличалась моя работа в детективном агентстве от службы на кирпичном заводе «Красный Октябрь»?

Переступив порог редакции, я сразу окунулась в этот муравейник дел-людей-звонков. Шум, гам, все куда-то спешат… Антона еле нашла в этой толчее. Он говорил с кем-то по сотовому и, увидев меня, закивал головой. Вижу, мол, сейчас освобожусь.

Подошел он минуты через три и, ни слова не говоря, повел меня в один из многочисленных кабинетов. Там стояли два стола, да больше там вряд ли бы и поместилось, такая была теснота. За столами, уткнувшись в мониторы, сидели молодые люди, один был постарше, лет тридцати, другой совсем юный, я бы не дала ему и двадцати. Антон подвел меня к старшему:

— Вот, Аркадий, знакомься, это та девушка, о которой я тебе говорил. Полина — Аркадий.

Мы оба кивнули друг другу.

— Присаживайтесь, — показал мой новый знакомый на стул рядом с его столом.

Я опустилась на мягкое кожаное сиденье.

— Ну, давайте, обсуждайте, а я побежал, — Антон махнул нам рукой и вышел из тесной комнатухи.

Я посмотрела на Аркадия. Худосочный астеник с каким-то замученным взглядом. Длинные волосы собраны в хвост.

— Так что вас конкретно интересует? Из того, что сказал мне Антон, я, честно говоря, ничего не понял.

— Меня интересует все. — Я покосилась на юного пользователя компьютера. Тот с самым умным видом стучал по клавишам и, казалось, не обращал на нас никакого внимания. Но я взглядом дала Аркадию понять, что присутствие этого юного дарования меня смущает.

— Эй, Тёмич, пойди покури, — сказал Аркадий.

— Не курю, — донеслось из-за монитора.

— Тогда сходи кофейку попей.

— Кофе пить вредно, он искусственно стимулирует нервную систему.

— Видали? — кивнул Аркадий на сослуживца. — Вундеркинд! Слышь, Тёмич, перезагрузись, тебе говорят!

— Так бы сразу и сказал, — обиженно пробубнил «вундеркинд» и нехотя вышел из кабинета, не забыв удостоить меня недовольным взглядом.

— Аркадий, — сказала я худосочному молодому человеку, — я хочу знать все с самого начала.

— С самого? — переспросил он.

Я кивнула.

— Вначале было слово. И слово было бог, — произнес он.

— Я вижу, вы читаете на досуге Библию, но я имела в виду нечто другое.

— Ладно, я пошутил.

— Я догадалась.

— Так вот, — Аркадий взял со стола пачку сигарет, — будете?

Я отрицательно мотнула головой.

— Мне в этом деле с самого начала все не понравилось. Подозрительным мне показалось то, что преступника поймали как-то уж очень быстро. Вчера нашли убитую, а сегодня уже и убийца сидит в СИЗО. Это — раз. — Аркадий затянулся, выпустил дым в сторону. — Второе. Девушка была хорошо одета. Дорогое платье, туфли на шпильке, дорогая заколка в волосах, дамская сумочка, такая, знаете, к вечернему платью. В подобном наряде на дачу не ездят. Я сразу подумал: странно, что девушка оказалась в дачном поселке. Ей самое место — на дискотеке или ночном клубе. Третье. Бомж, если убил он, не снял с жертвы никаких украшений. Он что, совсем дурак? У нее цепочка золотая была на шее, тоненькая, правда, но тем не менее… Сережки в ушах, в сумочке небольшая сумма денег, сотовый — все на месте. Да бомжу все с нее продать — он месяц бы кутил на широкую ногу! Объелся бы! А он ничего не тронул. Тоже странно. Когда я все эти доводы следователю высказал, он мне намекнул, чтобы я не умничал, в милиции, мол, сидят люди не дурее тебя. А бомж сам сознался. Так что дело закрыто и передано в суд.

— Скажите, как фамилия следователя? — Я достала из сумочки блокнот и ручку.

— Почечуйкин. Григорий Германович.

— А с подозреваемым вам не удалось поговорить?

— Нет, мне не разрешили. Вообще было такое ощущение, что от меня там хотят избавиться. Я уже потом узнал, что Почечуйкину дали очередное звание за быстрое раскрытие. Я ему говорил, что, мол, хочу большую статью написать. Но он строго так сказал, что никакой статьи не надо. Чтобы родственникам больно не сделать. Ишь, заботливый какой! Напиши, говорит, небольшую заметку. Я пытался объяснить, что тема эта актуальная, читателям будет интересно, но он так на меня рявкнул! Потом еще и редактору позвонили, и я думаю, что звонил уже не этот… дважды «Г», а кое-кто повыше. — Аркадий нервно стряхнул пепел в железную банку из-под растворимого кофе. — Черт, такой материал пропал! — Он забарабанил пальцами по столу.

— С родителями девушки вы встречались? — спросила я.

— Да я с кем только не встречался! Чуть до папы римского не дошел!

— И что родители сказали?

— Они все время плакали, особенно мать. Отец еще кое-как крепился. Они считают, что во всем виновато модельное агентство, где их дочь занималась несколько месяцев. Оттуда, мол, все зло идет. Если бы девочка не ходила туда…

И Аркадий поведал мне то, что сегодня утром я уже слышала от Нины.

— А в само агентство вы ходили? — продолжала я пытать моего нового знакомого.

Он кивнул, смял окурок и затолкал его в банку, где уже лежала целая гора такого добра.

— И в «Афродиту» я ходил, и с ее организаторами говорил. Честно сказать, мне эти подружки совсем не понравились.

— Какие подружки? — не поняла я.

— Эвелина Венедиктовна и Рузанна Эдуардовна. Две подруги, как они сами себя назвали, открывшие это агентство. Что-то они мне плели про красоту, которая спасет мир… Но, честно говоря, все это такая лабуда!

— Почему?

— Да знаете… — Аркадий нервно затеребил пачку сигарет, — сам их вид… У обеих декольте до самого, извините, пупка и одежда какая-то… кричащая, что ли. В общем, безвкусица.

— То есть они вам не понравились?

— И я им — тоже. Они, когда узнали, что я собираюсь писать про погибшую девушку, так задергались! То им некогда со мной разговаривать, у них, видите ли, занятия начинаются, то им куда-то срочно понадобилось отъехать… А один раз они просто в открытую попытались выставить меня из агентства. В общем, вели себя дамочки подозрительно.

Я поблагодарила Аркадия за эти сведения. Вышла из редакции и села в свою машину. По дороге домой я размышляла над тем, что сейчас услышала. Эвелина Венедиктовна и Рузанна Эдуардовна. Одни имена чего стоят! Это вам не Марь-Иванна какая-нибудь или Лидь-Петровна. Одним словом, по дороге домой я для себя твердо решила заняться этим делом. Пусть мне его никто не заказывал, не в этом суть. Мне самой хочется разобраться — что же на самом деле произошло и кто убил Аду Карпову?