Месть в кредит

Марина Серова, 2016

Во всем, как всегда, виноваты наши дороги. Сначала детектив Татьяна Иванова застряла в грязи где-то на бескрайних просторах России, потом ее вместе с машиной вытягивал тракторист Ваня. А дальше спасать пришлось уже самого Ваню и его родню. Из сейфа Ваниного знакомого, на бизнесе которого держится бюджет района, пропало десять миллионов рублей. Бизнесмен задушен, компаньоны под подозрением, местное начальство темнит, а полиция откровенно спускает дело на тормозах. Только с небом договориться не удается – пока на дорогах непролазная грязь, Татьяна вынуждена оставаться в райцентре, а значит, шансов у преступника практически нет…

Глава 2

В здании офиса покойного Андрея Губанова царило запустение. У входа нас встретил единственный сотрудник, все еще числящийся в уже не функционирующей фирме. Им оказался тот самый охранник, что несколько дней назад обнаружил своего босса в бессознательном состоянии в его собственном кабинете. Потоцкий поздоровался с молодым мужчиной, представил нас друг другу и попросил охранника показать мне все помещения фирмы. Охранник с сомнением в голосе уточнил:

— И кабинет тоже?

— Да, Игорь, и кабинет тоже, — нетерпеливо произнес Потоцкий.

— Но ведь его опечатали, — напомнил охранник.

— Ничего страшного, — заверила я. — Я умею обращаться с опечатанными помещениями. После нашего осмотра все останется в первозданном виде, как будто нас здесь и не было.

— Ну, не знаю. По-моему, это плохая идея, — колебался охранник. — Полиция не любит, когда посторонние на ее территорию нос суют.

— Вам что было сказано? Ведите, — повысил голос Потоцкий. — Не заставляйте меня напоминать, кто платит вам зарплату.

Такой резкости я от мягкого на вид Потоцкого не ожидала и украдкой бросила на него взгляд. «А ты, оказывается, не такой уж и мямля», — подумала я. Охранник, видимо, подумал о том же самом. Брови его удивленно поползли вверх, но он предусмотрительно промолчал и уже без возражений повел нас к лестнице, ведущей наверх. По дороге он объяснял:

— На первом этаже только холл и комната для приема пищи. Второй этаж — кабинет Губанова. На третьем две комнаты для остального персонала. Вернее, комната одна, но разделена гипсокартонной перегородкой на две равные части. Там располагаются бухгалтер, сметчики и кадровик. Остальные в офисе появляются только по необходимости. Основное их место работы — строящиеся объекты.

— Давайте в первую очередь осмотрим кабинет, — предложила я, поняв, что охранник собирается пройти мимо опечатанной двери второго этажа. — Лучше быстрее покончить с неприятной процедурой. Потом перейдем к кабинетам персонала. И вам так спокойнее будет.

Охранник насупился, но вынужден был остановиться на площадке второго этажа, понимая, что дальше за ним никто не пойдет.

— Как вам будет угодно, — буркнул он, не делая никаких попыток открыть дверь кабинета.

Я этого и не ждала. Дверь губановского кабинета украшала полоска обычной тетрадной бумаги с печатью посередине. Я достала из сумочки брелок, специально приобретенный мной для таких вот случаев. Брелок представлял собой тонкий плоский нож, в сложенном виде больше напоминающий миниатюрную шариковую ручку. Вытянув лезвие из колпачка, я аккуратно поддела лист. Полоска бумаги легко отделилась от гладкого дерева.

— Ключ у кого-нибудь есть? — спросила я.

— У меня есть, — сообщил охранник.

— Ну, давайте же. — Я нетерпеливо протянула руку.

— А он это… внизу, — смутился охранник.

— Игорь, ты что, издеваешься? Какого лешего ты оставил ключ внизу, если вел нас в кабинет? — рассердился Потоцкий.

— Я мигом, — на ходу бросил охранник, прыгая сразу через три ступени.

— Ведь специально это делает, — усмехнулся Потоцкий. — Разозлить меня хочет. Ему, видите ли, не нравится пустое здание охранять. Романтику ему подавай. А я сказал: либо здесь сидишь, либо катись куда хочешь. Только он уходить не собирается. Пока я ему зарплату такую же, как Губанов, сохраняю.

— Из-за кабинета? — догадалась я.

— Именно. Иначе все улики новая уборщица как корова языком слизнет. Арендатор на две недели оставил. Одна неделя Губановым уже оплачена, не имеет права выселять, хоть тот и умер. А за следующую неделю я ему сам заплачу.

— Дальновидно, — похвалила я.

— Только денег мне моя дальновидность не сохранила, — с иронией в голосе произнес Потоцкий.

В этот момент вернулся охранник и принялся ковыряться в замочной скважине принесенным ключом. Дверь не поддавалась.

— Да что за ерунда, Игорь. Ты будешь кабинет открывать? — наседал Потоцкий.

— Я пытаюсь, — пыхтя, проговорил охранник. — Заклинило, что ли? Не открывается.

— Позвольте мне, — оттесняя охранника от двери и отбирая у него ключ, сказал Потоцкий.

Теперь уже он ковырялся в замке, пыхтел, но результат оставался нулевым.

— Похоже, моя очередь пришла, — спокойно произнесла я.

Потоцкий нехотя уступил мне место у замочной скважины и протянул ключ.

— Не нужно, — отстранила я протянутую руку.

Пошарив в сумочке, я отыскала обыкновенную шпильку, распрямила ее, чтобы та стала подлиннее, проделала несколько ловких движений руками, и замок с легким щелчком открылся. Я оглянулась на стоящих позади меня мужчин. Те пялились на дверь, как на заморскую диковинку. А заодно и на меня. Я усмехнулась про себя и первой вошла в комнату. Мужчины не отставали.

Обстановка в кабинете Губанова была самая что ни на есть заурядная. Стандартная типовая мебель. Стандартные папки для документов. Стандартный набор для канцелярских товаров на столе. Даже жалюзи на окне и те стандартные. Никакого самовыражения. Правда, размеры кабинета впечатляли. На такой площади запросто можно было оборудовать не один, а несколько кабинетов, и сотрудникам в них тесно не было бы. Видимо, Губанов любил простор. Я прошла в глубь кабинета, остановилась напротив кресла бывшего хозяина и спросила, обращаясь к охраннику:

— Губанов лежал здесь?

— Так точно, — по-военному отрапортовал охранник. — Когда я вошел, он лежал на полу возле стола. Я бросился к нему, думая, что у него сердечный приступ случился. Только это был не приступ. Он просто уснул. Выключился.

— А где находится сейф? Я что-то его не вижу, — осматривая помещение, спросила я.

— Так вот же он, — произнес охранник, указывая куда-то в угол.

Я взглянула в том направлении, куда он показывал, и снова ничего напоминающего сейф не увидела. Только довольно громоздкую статую средневекового рыцаря. Подойдя поближе, я поняла, что эта статуя и есть сейф. На объемном щите рыцаря была еле заметная кнопочка. Я нажала на нее. Щит бесшумно откинулся, открывая моему взору вполне современной конструкции сейф с кодовым замком. Повернувшись к Потоцкому, я спросила:

— Кто-нибудь, кроме Губанова, знает код замка?

— Полиция, — весело отозвался Потоцкий. — Они сюда дешифровальщик приносили, подбирали шифр.

— Успешно? — спросила я.

— Кажется, да. По крайней мере, к нам с Валентином они больше с этим вопросом не пристают, — ответил он.

— Что нашли в сейфе?

— Ничего особенного, — вклинился в разговор охранник. — Документы фирмы, контракты и немного денег.

Я вернула щит на место и подошла к окну. Оно было наглухо заперто.

— Скажите, в день ограбления окно было открыто? — обратилась я к охраннику.

— Настежь. Шеф любил свежий воздух. У него практически всегда окно нараспашку было, — ответил тот.

— В любую погоду? — уточнила я.

— Ну да. В тот день, кстати, погода была прекрасная. Ветра почти не было. Даже тучи на время рассосались, и солнышко проклюнулось, — вспомнил охранник. — Я почему так хорошо запомнил? Мы ведь в дорогу собирались. Путь неблизкий. А по хорошей погоде и ехать приятнее.

— Игорь, у меня к вам особый вопрос, — начала я, развернувшись всем корпусом к охраннику. — Вот господин Потоцкий утверждает, что в здании постороннему спрятаться совершенно негде. Вы тоже так считаете?

— Вообще-то, если в подвал спуститься, можно некоторое время оставаться незамеченным, — виновато глядя на Потоцкого, не согласился охранник. — Там в одном месте поворот есть. Раньше он использовался как склад ненужных вещей. Знаете, такие вещи, которые и использовать уже нельзя, но и выкинуть рука не поднимается. Вот их в том закутке и складывали. Потом шеф приказал очистить весь подвал от хлама. Перед проверкой это было. Ну, мы с мужиками и вынесли все. Там только шкаф узкий, типа «пенал», остался. Думаю, если человек не очень полный, запросто может там поместиться.

— Вы, я вижу, уже размышляли над этим вопросом, — заметила я.

— А как же. Прямо на моих глазах такое случилось. Невольно станешь всякими вопросами задаваться, — ответил охранник.

— Можете изложить вашу версию? — попросила я.

— Да я же не сыскарь, — засмущался охранник. — Так, на досуге рассуждал, и только.

— И все же мне интересно, к каким выводам вы пришли, — настаивала я.

— Ну, сначала я думал, что человек этот, что шефа вырубил, намного раньше в офис проник. С утра у нас было несколько посетителей. И еще, с десяти до одиннадцати администратор, который обычно в холле сидит, всегда ходит к шефу на доклад. Отчитывается о звонках, о людях, вообще о посетителях. Считай, час вход свободный. А за этот час столько народу пройти может! Вот я и подумал, что тот, кто нам нужен, в это время свободно вошел в здание, спустился на цокольный этаж и там притаился. А когда заваруха началась, поднялся к шефу и всадил ему дротик в шею. А Губанов и понять ничего не успел. Он же уверен, что мимо администратора никто не пройдет.

— И куда же он потом делся? — снова спросила я.

— Вот с этим сложнее. Полиция приехала почти одновременно с медиками. Сразу начали здание прочесывать. И подвал в том числе. Только никого там не обнаружили. Денег тоже, — приуныл охранник. — Но, думаю, способ выбраться из офиса тоже можно было найти.

— Постойте-ка, тут у меня новый вопрос созрел, — перебила я охранника. — Вы сказали, что полиция деньги не нашла. Откуда они про деньги узнали?

— Я сказал. Сначала-то я про чемодан и не подумал. Потом, когда уже полиция приехала и шефа в больницу отправили, меня один из полицейских допрашивать стал. Я про чемодан и рассказал. Собственно, поэтому они шифровальщика и вызвали. Убедиться, что Губанов обратно в сейф чемодан не запрятал, — объяснил охранник.

— Значит, в офисе чемодана не было, — задумчиво проговорила я.

— В том-то и дело, что не было, — воскликнул Потоцкий. — Мы с Валентином еще и поэтому думаем, что подставили Андрея. Его ведь в больницу в бессознательном состоянии увезли. Куда он мог чемодан деть? Только в сейф. А полиция эту версию проверила.

— С этим позже разберемся, — заявила я. — Пойдемте, другие помещения поглядим.

На осмотр всего здания я потратила не больше часа. Изучать тут было особо нечего. В кабинетах на третьем этаже стояли три стола, снабженные компьютерами, и стеллажи для хранения документации. Тут можно было бы при желании спрятать чемодан. Охранник сказал, что полиция в этих помещениях не особо усердствовала. Кроме того, здесь были две комнатки-уборные. Для удобства персонала, как выразился охранник. И то верно, если все время по лестнице с третьего этажа на первый по малой нужде бегать, полдня на гигиенические процедуры потратишь. На этаже Губанова тоже имелся туалет, но попасть в него, минуя кабинет самого хозяина, было невозможно. Дверь в туалет находится внутри кабинета.

А вот на первом этаже вопреки заверениям охранника и Потоцкого укромных мест было немало. Во-первых, туалетная комната, находящаяся в конце узенького коридорчика, прямо под лестницей. В туалетной комнате были кабинки. Всего две. Одна использовалась по прямому назначению и была оснащена современным унитазом. Вторая была немного меньшего размера. В ней хранился уборочный инвентарь. В этих комнатах полиция пошуровала тщательно. Все предметы были сдвинуты с привычных мест и досконально изучены. Даже сейчас комната хранила следы обыска.

Во-вторых, комната для приема пищи. Дверь в нее располагалась в двух шагах от лестницы, соединяющей этажи. Ровно столько же шагов было от нее до входной двери. И всего на шаг дальше находился вход в подвал.

Не менее интересен был и сам подвал. Узкий коридор состоял из сплошных поворотов и тупичков. Конечно, при осмотре не заметить в этих тупичках посторонних было невозможно. Но! Всегда существует «но». В одном из тупичков стоял шкаф, о котором упоминал охранник. И места в нем действительно было достаточно, чтобы вместить средней комплекции мужчину. Причем вместе с чемоданом. Был и еще один интересный тупичок. Там мебели никакой не имелось, зато имелась шторка. Цвет ее был в тон со стенами. За шторкой была глухая стена со следами полок, некогда располагавшихся на этой стене. Думаю, про шторку все напрочь забыли. Заметить ее было довольно сложно. Если, конечно, не приглядываться. Тупичок совершенно не освещался. И если кто-то заглядывал в узкий коридор, у него создавалось впечатление, что в конце просто стена.

Тщательно осмотрев пол, я пришла к выводу, что тут прятаться никто не мог. Толстый слой пыли был нетронут. Жаль. Хорошая могла версия получиться. На всякий случай я проверила все двери. Как и утверждали полицейские, ими давно уже никто не пользовался. Но общее впечатление от здания, занимаемого фирмой Губанова, рождало уверенность, что тут есть над чем подумать. С этим ощущением я и закончила осмотр.

В задумчивости я остановилась в миниатюрном холле. Этим громким словом комнатку можно было назвать лишь с большой натяжкой. Конечно, не четыре квадратных метра, как заявил Потоцкий, но не намного больше. К тому же огромных размеров стойка администратора, занимающая почти всю стену слева от входа, делала холл еще меньше. Я зашла за стойку и принялась рассматривать содержимое многочисленных полочек и ящичков. Там не было ничего примечательного. Бумаги, бумаги, бумаги. Какие-то записочки, памятки, напоминалки. Тут же, на горизонтальной поверхности столешницы, стоял компьютер. В настоящий момент он был отключен за ненадобностью. Рядом с ним сиротливо пылились три телефона.

— Зачем столько телефонов? — удивилась я. — Администратор совмещал и обязанности секретаря?

— Ну да. Так удобнее, — ответил Потоцкий. — Первоначально все звонки поступают сюда. Администратор выясняет проблему и перенаправляет звонок либо на третий этаж к офисным сотрудникам, либо непосредственно к Губанову. А два других аппарата для внутренней связи. Соответственно со вторым и с третьим этажами.

— Для внутренней связи разные телефоны? — удивилась я.

— Для конфиденциальности. Так говорил Губанов, — криво усмехнулся Потоцкий.

— Вы так хорошо осведомлены о том, как все устроено у вашего компаньона. Откуда? — не преминула я поинтересоваться.

— Да вот так же, как вы сейчас, полюбопытствовал однажды. Андрей был в хорошем расположении духа и с удовольствием просветил меня, — спокойно ответил Потоцкий. — Он вообще любил хвастаться всем, что касалось безопасности бизнеса.

— Он случайно не в ФСБ служил? — улыбнулась я.

— Нет. Но мечтал об этом, это точно, — поддержал шутку Потоцкий. — Знаете, когда он мне про связь рассказывал, я тоже удивился. Зачем, говорю, два внутренних телефона? Администратор выполняет обязанности секретаря — это нормально. И волокиты меньше, и экономия. Но внутренняя связь тут при чем? Какая выгода?

— И что он вам ответил? — догадываясь о том, каков будет ответ, все же спросила я.

— Он сказал, что его личную информацию не должен слышать никто. Его распоряжения, его планы, все это не должно дойти до чужих ушей. Я спросил, зачем говорить по телефону то, что нельзя слышать другим? Не лучше ли сообщить об этом при встрече? На что он ответил, что всех ситуаций не просчитаешь. Всегда найдется кто-то, кто эту ситуацию повернет в свою пользу. И лишней осторожность не бывает, — закончил Потоцкий. — Запутанно как-то, правда?

— Отчего же? Все предельно ясно, — возразила я, думая о своем.

Значит, Губанов не был человеком, что называется «душа нараспашку». Это следует запомнить.

— Игорь, расскажите о дебошире, который затеял драку в офисе, — попросила я, обращаясь к охраннику.

— Ну, я ведь не с начала присутствовал, — начал он. — Меня Губанов на шум отправил. Так что подоспел я к тому времени, когда сметчики и бухгалтерша уже от администратора его оттащить пытались.

— Интересно, — протянула я. — Как же получилось, что сотрудники с третьего этажа умудрились шум услышать, да еще и на подмогу прибежать раньше вас?

— На самом деле очень просто. Я потом у админа интересовался, — ответил охранник. — Когда бугай только зашел и наезжать начал, Леха, админ то есть, принялся меня вызванивать. У него на телефоне только кнопочку нажать надо, и сразу с моей рацией связь устанавливается. А я ее, как назло, оставил где-то. Вызова не слышал. Рация оказалась в кабинете сметчиков. Они услышали слова Лехи, который пытался усмирить дебошира. Хотели сначала за мной послать, да там такое началось, не до поисков стало. Услышали сметчики, как бугай Леху мутузит, и вниз побежали. Всем составом. Прибежали, а бугай Леху из-за стойки вытянул до пояса. Одной рукой держит, второй треплет. Леха даже отбиваться не мог. Не в состоянии был. То ли нокаутировал он его, то ли от страха Леха соображать туго стал. Ну, сметчики на бугая навалиться попытались. Да голыми руками такого разве остановишь? Под два метра ростом. В ширину половину комнаты занимает. Не иначе — бывший борец. Разбросал он сметчиков по углам и снова на админа. Представляете, он его даже из рук не выпустил! Сметчики снова на бугая. И бухгалтерша с ними. Всем скопом на нем повисли, он маневренность потерял. А тут я подоспел. Сглупил сначала, надеялся справиться без оружия. Подлетел к куче, двинул бугаю по морде. А ему хоть бы хны. Я еще раз. И еще, и еще. Тогда бугай обозлился, бросил Леху и на меня. Все, кто в холле были, на спину бугаю накинулись, а он идет мне навстречу, будто вовсе веса не чувствует. Тут я пистолет вытащил и на него наставил. Это его отрезвило малость. Остановился, даже задний ход пытался дать, да наши мешали. Я велел всем нашим отойти к стенам. Они послушно выполнили приказ. Тогда я велел бугаю убираться. И считать начал. До десяти. До семи досчитать успел, прежде чем бугай к выходу пятиться начал. Я уж думал, и правда стрелять придется. Но нет. Обошлось. Бугай еще покочевряжился, а потом на крыльцо выскочил. Там еще какое-то время угрозами в мой адрес сыпал. Мне надоело слушать, я направился к двери с единственным желанием: поскорее избавиться от неприятного типа. Ехать же надо. Ну, вот. Бугай понял мои намерения и сбежал. Я, как мог, успокоил офисных сотрудников и к Губанову пошел. А там…

— Дальше я слышала, — остановила я охранника. — Лучше опишите бугая. Возможно, мне удастся вычислить его.

— Да как? В районном центре почти сто тысяч жителей. Как среди них одного-единственного найдешь? — удивился моему намерению охранник.

— Есть способы. Вот вы сказали, что он наверняка борьбой занимался. Значит, можно попытаться поискать среди бывших спортсменов. А может, и ныне выступающих. Не такое уж сложное дело, — ответила я. — Или попробовать по базе пробить, возможно, наш бугай у полиции на карандаше. Или в театральных кругах поспрашивать. Если драку инсценировали, могли прибегнуть к услугам актера.

— Ничего себе! А я даже не подумал об этом, — озадаченно произнес охранник. — Да, в каждой профессии свои секреты.

— Так как насчет примет бугая? — напомнила я.

— Высокий, я уже говорил, так? — принялся перечислять охранник. — Крепкий. Шатен. Черты лица правильные. Я имею в виду, нос не свернут, шрамов нет. Глаза на месте. А, стрижка! Стрижка знатная. Внизу волос короткий, на макушке волны. А затылок молния пересекает. Совсем выбрита, значит. И еще одежда. Вроде и простая, и в то же время с вычурностью. Когда он уходил, я на рукаве нашивку рассмотрел. Смешная такая, совсем с его образом не вяжется.

— Что за нашивка? — попросила уточнить я.

— Да колокольчик, а внутри котенок языком вылизывается. Не подумайте, мне не померещилось. Просто она сразу в глаза бросается, — затараторил охранник, боясь, что я ему не поверю. — Сами прикиньте: на затылке молния агрессивная, а на куртке — котенок! Я и запомнил-то машинально. Только ближе к ночи, когда мысленно весь день в голове прокручивал, про нашивку и вспомнил.

— Полиции доложили? — спросила я.

— А как же, доложил. Прямо ночью и позвонил, — с горечью в голосе ответил охранник. — Только они меня на смех подняли. Иди, говорят, проспись, а утром, на свежую голову, или забудешь про своего котенка, или к нам в отдел придешь, показания под протокол дашь. Ну, я разозлился на них и не стал больше звонить.

— Понятно, — произнесла я. — При необходимости фоторобот составить сможете?

— Наверное. Я ведь ни разу этого не делал. Откуда мне знать, получится или нет? — ответил охранник.

— Тогда ждите звонка. Как понадобитесь, я с вами свяжусь, — пообещала я.

Мы попрощались с охранником и вышли из офиса. В тот самый момент, когда мы садились в машину Потоцкого, у него зазвонил телефон. Переговоры заняли не больше тридцати секунд, после чего Потоцкий виновато произнес:

— Простите, Татьяна. Дальше без меня. Срочные дела, знаете ли.

— Не беда. Справлюсь, — заверила я его. — Если можно, верните меня к гостинице, там я разберусь, чем дальше заняться.

— Я вызову вам такси, — заявил Потоцкий. — Нам с вами никак не по пути. Я сейчас в пригород. Так что вынужден оставить вас на попечение местных водителей.

— Езжайте спокойно. Я сама такси вызову, — проговорила я.

— Ни в коем случае, — набирая номер, возразил он.

Быстро переговорив с оператором, Потоцкий уселся за руль своей машины, захлопнул дверцу, а мне сказал:

— Стойте здесь, никуда не уходите. Через пять минут машина прибудет. И не забудьте, встреча с Валентином ровно в семь в ресторане гостиницы.

И укатил в неизвестном направлении. Я же осталась стоять на тротуаре в ожидании такси. Ехать обратно в гостиницу и киснуть там до вечера я не собиралась. Раз представилась возможность поработать без эскорта, нужно наведаться в квартиру Губанова. Естественно, сама квартира наверняка опечатана. Если ехать туда с Потоцким, снова начнутся причитания по поводу нарушения закона. А мне лишний раз выслушивать нравоучения не хотелось. Ожидая машину, я попыталась разобраться в своих ощущениях. Начнем с личности вора. Однозначно им должен быть человек, вхожий в круг близких людей хотя бы одного из компаньонов. Без наводчика тут явно не обошлось. Это вам не банк ограбить. В банке крупные суммы накапливаются с завидной периодичностью. У моих же клиентов это первый опыт такого рода. И сразу прокол. Совпадение? Не думаю. Либо мужики оказались слишком болтливые, либо вся эта бодяга задумывалась с расчетом прокатить компаньонов, забрав их денежки. Кто же мог провернуть такую аферу? Это мне и предстояло выяснить. Вот, к примеру…

Мысли мои прервал сигнал клаксона подъехавшей машины. Здоровенный детина высунулся из окна и зычно выкрикнул:

— Кто заказывал такси на Дубровку?

Я огляделась. Перед зданием офиса Губанова, кроме меня, никого не было. Выходит, этот вопрос адресован мне? Я вспомнила легендарный фильм советских времен, где звучала подобная фраза, и улыбнулась. А местные таксисты, оказывается, с юмором. Подойдя ближе к машине, я поздоровалась.

— Здравствуйте, вы, по всей видимости, за мной, — произнесла я.

— На Дубровку? — оглядывая меня с ног до головы, продолжил шутку водитель.

— Практически. На Летную, пожалуйста, — занимая место возле него, попросила я.

— На Дубровку хотелось бы больше, но раз это ваш осознанный выбор, делать нечего. Подчиняюсь желанию клиента, — весело проговорил водитель, заводя двигатель.

Пару минут ехали молча. Потом тишина в салоне поднадоела говорливому таксисту, и он спросил:

— Не местная? В гости или по делам?

— Почему вы решили, что я не местная? — улыбаясь, произнесла я.

— На Летной у нас гостиница для приезжих. Лучшая в городе. Так что все элементарно, — объяснил водитель.

— Действительно, элементарно, — согласилась я. — У вас, наверное, мало в городке гостиниц, раз вы их все в памяти держите?

— Кроме той, в которой остановились вы, еще одна, — охотно пояснил таксист.

— Да, с такой «дикой» конкуренцией несложно быть лучшим, — засмеялась я.

— Не скажите, — возразил водитель. — Если гостиница дерьмо, прошу прощения за мой французский, то она и в единственном экземпляре им останется. А «Богемия» свое название оправдывает. Относительно нашего уровня жизни, естественно. А вы откуда прибыли? Небось из столицы?

— И снова тот же вопрос: отчего такой вывод? — произнесла я.

— Уж больно уверенно держитесь. Обычно столичные себя так ведут. Хозяева жизни, — в голосе таксиста послышалось тщательно скрываемое пренебрежение.

— Вообще-то я из Тарасова, — ответила я. — Не столица, но тоже не маленький город.

— Тарасовских я люблю, — доверительно проговорил таксист.

— И чем же мы заслужили вашу любовь? — с любопытством спросила я.

— Не знаю. Просто люблю, и все, — признался водитель. — Добрые вы, что ли, или просто открытые. И гулять умеете. Вы, кстати, культурную программу себе уже составили? А то могу порекомендовать пару приличных мест. Там и кормят хорошо, и дебоши устраивают не часто.

— Нет, спасибо, я как-нибудь своими силами, — рассмеялась я. — Попытаюсь обойтись без дебошей.

— Что так? Приехали в чужой город, где вас никто не знает. Надо ж оторваться по полной, — шутил таксист.

— Предпочитаю дебоширить на родной территории, — поддержала я шутку.

В этот момент мы подъехали к гостинице. Я расплатилась с таксистом и поинтересовалась маршрутом до интересующей меня улицы.

— А чего сразу туда не поехали? Я бы подождал, — удивился водитель. — И скидочку сделал бы.

— Уж лучше на своем транспорте, раз таковой имеется. Так мобильнее, — объяснила я.

— Ну, как знаете, — смирился водитель. — Сейчас по прямой, до проспекта Мира, там налево и до упора. Никуда не сворачивайте и через десять минут окажетесь в нужном месте.

Поблагодарив таксиста, я пересела в свой автомобиль и отправилась на поиски дома Губанова. Дом, в котором располагалась квартира покойного, был самым что ни на есть обыкновенным. Типовая пятиэтажка. По меркам районного центра постройка такой высоты считалась, конечно, чуть ли не высоткой. Во всем районном центре, насколько я могла судить, таких микрорайонов с пятиэтажными зданиями было всего ничего. Я припарковала автомобиль возле первого подъезда и сразу направилась к скамеечкам, на которых восседали пожилые жители дома. Две бабульки постарше и одна женщина в возрасте пятидесяти — пятидесяти пяти лет. При моем появлении оживленная беседа была прервана. Три женщины с любопытством уставились на меня, ожидая вопроса. Я не заставила себя долго ждать.

— Здравствуйте. Скажите, вы в этом доме живете? — обращаясь сразу ко всем присутствующим, спросила я.

— В этом, дочка. А ты никак потеряла кого? — не дав до конца отзвучать моему голосу, поинтересовалась самая пожилая.

— Потеряла, — ответила я. — Быть может, вы сможете мне помочь?

— А ты спрашивай, дочка, не стесняйся. Мы тут, почитай, пятьдесят годов живем. Всех в округе знаем, — перехватила инициативу вторая бабулька. — Вот в первом подъезде Люська живет. Спиртным приторговывает. А чего бабе делать? После того как ее муж непутевый зимой сгинул, одна мальчонку тащит. Вот и приходится маркитанить. Наше государство не больно любит кошелек открывать, чтобы таких, как она, поддержкой обеспечить. Или вот в третьем…

— Ну, понеслась… Ты человеку высказаться-то дай, Николавна. Ей про твоих никчемных соседей слушать охота? — недовольно перебила ее бабулька, что начала разговор первой. — Кого ищешь-то?

Вопрос был снова адресован мне. Я набрала в легкие побольше воздуха и выпалила:

— Андрея Губанова.

Женщины как по команде переглянулись. И не произнесли ни слова. Видимо, как я и рассчитывала, решили, что я о смерти Губанова ничего не знаю. Неприятные известия первым выкладывать никто из них желанием не горел. Минуту они переглядывались, норовя отмолчаться. Я сделала недоуменное лицо и спросила:

— Не знаете такого? Жаль. Мне он очень нужен. Просто позарез, — для убедительности я провела ладонью по горлу.

Женщины отшатнулись, испугавшись моего жеста. Я вновь сделала удивленное лицо и переспросила:

— Что-то не так? Я вас напугала? Простите, не хотела. Ну, не знаете Андрея, пойду, по квартирам поспрашиваю. Может, кто из жильцов вспомнит его. Он недавно в вашем городке поселился. Лет пять, не больше.

Я сделала вид, что собираюсь уходить. За спиной началось оживленное шушуканье. Упускать возможность выведать цель моего визита к покойнику бабульки не собирались. Оставалось решить, кто же сообщит печальное известие незнакомой девушке. Решилась самая пожилая.

— Погоди, дочка, не спеши, — остановила она меня. — Присядь, может, вспомним чего.

— Да мне рассиживать некогда. Я всего на день с работы отпросилась. Туда и обратно, — заявила я, но на скамейку присела.

— Тебе, дочка, Губанов зачем? — осторожно осведомилась та, которую называли Николавной.

— Дело есть, — неопределенно проговорила я.

— Это понятно, что не безделица. За безделицей кто ж таскаться по незнакомым адресам станет, — рассудительно произнесла первая бабулька.

— Ну чего ты ее пытаешь, Антонина? — не выдержала Николавна. — Приехал человек, значит, надо.

— Так положено, — отрезала Антонина. — Это в былые времена можно было любому встречному-поперечному номера квартир соседей выкладывать. Да и то не всегда. А в наши дни начеку быть нужно.

— Ну, хорошо. Признаюсь. Денег он мне должен. На содержание сына, — не моргнув глазом, выдала я.

Женщины снова переглянулись, но уже через секунду вернули взгляды ко мне. В разговор вступила самая молодая. Сделав сочувствующее выражение лица, она спросила:

— Выходит, сынок у вас общий? А мы и не знали, что у Андрея семья имеется.

— Ну, семья — это громко сказано, — «засмущалась» я. — Так, грехи молодости. Но сынок у меня прекрасный! Только вот средств на его содержание много уходит. И игрушки нужны, и питание. Про одежду я вообще молчу. Да что я говорю, вы и сами все знаете.

— Это точно, дочка, денег на детей уйма уходит, — поддержала меня Николавна. — Вот и Люське приходится алкашей спиртом снабжать, чтобы сынку послаще жилось.

— Погоди, Николавна, — осадила ее Антонина и обратилась ко мне. — Сколько сыну лет-то?

— Четыре с половиной, — произведя в уме нехитрые подсчеты, произнесла я.

— Это что ж получается, он тебя брюхатую бросил, что ли? Вот ирод-то! — ахнула Антонина.

— Ты за словами-то следи, Антонина. О покойниках либо хорошо, либо ничего, — вступилась Николавна. — Грех это, покойников осуждать.

— Каких покойников? — настороженно проговорила я.

Женщины в третий раз переглянулись и снова смолкли. Я переводила растерянный взгляд с одной на другую, ожидая ответа.

— Ох ты. Неловко как получилось. Хотели поделикатней, а вышло… — запричитала та, что помоложе.

— Ты ляпнула, ты и расхлебывай, — непререкаемым тоном произнесла Антонина, глядя на Николавну.

На Николавне и вовсе лица не было, так она сокрушалась о совершенной промашке. Но ослушаться Антонину не посмела. Вздохнув, она замямлила, отводя взгляд в сторону:

— Тут такое дело… Нету твоего Андрея-то… Он, это, того…

— Ну, хватит мямлить, — рассердилась Антонина и решительно выпалила: — Убили твоего Андрея, дочка. И схоронить уже успели. Так что денег ты теперь от него не получишь. Если только судиться будешь и отцовство доказывать. Я так понимаю, записи в документах у тебя нет?

Я театрально охнула и стекла по скамейке. Женщины засуетились. Принялись обмахивать меня кто чем мог. Николавна порывалась звонить в «неотложку». Антонина ее останавливала, убеждая, что это простой обморок и я скоро приду в себя. Чтобы не доводить дело до вызова врачей, я скоренько «очнулась». Открыв глаза, я несколько секунд смотрела на женщин, будто не понимая, где нахожусь, а потом, «вспомнив», закрыла лицо руками. Женщины вежливо ждали продолжения, не решаясь тревожить мое «горе». Посчитав, что театральный эффект закреплен, я «сделала над собой усилие» и более или менее спокойным голосом спросила:

— Как это произошло?

Женщины поняли меня без пояснений. На этот раз отвечать принялась Николавна.

— Убили-то как? Да в квартиру к нему забрались и задушили. Ночью это было, не слышал никто ничего. И людей подозрительных в округе не шаталось, — затараторила она.

— А откуда вы про людей знаете? — машинально спросила я.

— Да как же. Следователь приезжал. Нас всех допрашивал, вот и знаю, — удивилась Николавна. — Мы тут, на лавочке, сидели, когда милиция приехала. Они нас первыми и допрашивали.

— Во-первых, не милиция, а полиция. А во-вторых, не допрашивали, а вели опрос. Разницу понимать надо, — поправила Николавну Антонина. — А что никто ничего не видел, это еще бабушка надвое сказала.

И Антонина многозначительно закатила глаза. Я заинтересовалась ее последним высказыванием, но сразу задать вопрос не решилась. Еще спугну. Пусть сначала между собой эту тему обсудят. Может, и спрашивать не придется. Так и вышло. Николавна заговорила сердито, недовольная тем, что приятельница поучает ее при посторонних.

— Ты у нас, Антонина, как всегда, больше всех знаешь. И про полицию, и про допросы. И даже вон свидетеля придумала. А я говорю, домыслы это твои. Не видел ничего Кубарев. Не мог видеть.

— А вот и мог! — взвилась Антонина. — Все знают, что у него бессонница. Он до шести утра по квартире топчется, уснуть не может. Мне соседка его, Витальна, сколько раз на это жаловалась. Она даже к участковому ходила, просила, чтоб он на Кубарева повлиял. Но тот сказал, что ходить по собственной жилплощади ни в какое время суток не воспрещается. Закона такого нет.

— Ну и что с того? — не сдавалась Николавна. — Это еще не значит, что он что-то видел. Он же не у «глазка» всю ночь дежурит. И потом, если он что-то видел, почему от полиции скрыл? А?

— А то ты не знаешь, — с новой силой напустилась на нее Антонина. — Кубарев ни в жизнь с полицией дел иметь не станет, потому как сидел, почитай, полжизни. А у них и на воле порядки строгие. Кто полиции поможет, тому крышка. Охота Кубареву раньше времени в деревянный костюм наряжаться? Да еще из-за такого, как Губанов.

Я слушала со все возрастающим интересом. Получается, что ночных посетителей Губанова мог видеть сосед по лестничной площадке. Бабульки сказали, что он сидел. Это осложняло дело. Такой тип может и отказаться от общения. Может вообще дверь не открыть. Но идти к нему придется в любом случае. Упустить такой шанс я не могла. Моя интуиция заняла боевую стойку, а интуиции я привыкла доверять. Бабульки продолжали переругиваться, выдавая мне все новую информацию.

— А чем тебе Губанов-то не угодил? — возмущалась Николавна. — Гулянки он не устраивал, баб домой не водил. Всегда поздоровается, сумки донести поможет.

— Ага, поможет. Вон и девушке «помог». Наградил сыночком и слинял. А помнишь, как он тебя отбрил, когда ты ему про деньги на ремонт подъезда намекнула? Забыла? А я вот помню, как мне пришлось тебя корвалолом отпаивать. Жмот он был, твой Губанов. За копейку удавится, — наседала Антонина. — А про кражу в офисе тоже забыла? Так я тебе напомню. Следователь тогда сказал, что чемоданчик-то из-под денежек ворованных у него в квартире нашли. И убили его небось из-за этих самых денег.

— Это предположительная версия следствия, — медленно выговаривая слова, будто вспоминая чужое высказывание, ответила Николавна. — И следователь твой так и сказал: предположительно. А ты и рада на покойника всех собак повесить.

— А компаньоны его тоже предположительно тут появились? Просто так рыскали, все свидетелей искали? Если уж приятели такого о нем мнения, то тут дело явно нечисто, — заключила Антонина.

— Ну хватит собачиться, — резко прикрикнула женщина помоложе. — Совсем девушку запугали. Вы на них внимания не обращайте. Мало ли что они тут наговорили. А про наследство все-таки разузнайте. Авось выгорит?

Я благодарно улыбнулась и как бы между прочим спросила:

— А Кубарев ваш, он вообще как? Спокойный?

— Да нормальный мужик, — ответила женщина. — И сидел он всего раз. По малолетке. Это про него уже потом всякие истории сочинять начали. Не без его подачи, между прочим. Ему нравится, когда его боятся, вот и все.

— А ты, никак, к нему собралась? — прищурившись, спросила Антонина.

Я смущенно опустила взгляд, не говоря ни «да» ни «нет». Антонина истолковала мое молчание верно.

— А и сходи, дочка, сходи. Может, тебе он что и расскажет. Только про сынка ему не говори. Соври что-нибудь. Не любит он матерей-одиночек. Уж не знаю по какой причине, но не любит.

— Спасибо за совет, — поблагодарила я. — А номер его квартиры подскажете?

— Так двадцать восьмая же. У Губанова двадцать седьмая, а кубаревская как раз напротив. В их подъезде на площадке-то всего две квартиры. На четвертый этаж поднимайся. Тебе во второй подъезд, дочка, — обстоятельно объяснила Антонина. — А за сынка не переживай. Поднимешь как-нибудь. Еще ни одна баба без мужика не пропала.

Я снова поблагодарила женщин и направилась во второй подъезд. Лифта в доме, естественно, не было. Подниматься пришлось пешком. Оказавшись на нужной площадке, я не спешила звонить в квартиру под номером двадцать восемь. Сначала проверим версию Антонины. Если Кубарев меня заметит, значит, и ночного посетителя заметить мог. Это, конечно, не стопроцентная гарантия, но проверить не мешало.

Я остановилась напротив двери с цифрой двадцать семь. Аккуратная полоска белой бумаги с гербовой печатью объявляла всем желающим посетить господина Губанова, что в настоящий момент сделать это невозможно. Я потрогала дверную ручку. Она не поддалась. Значит, замок защелкнут. Осмотрев замки, которых было аж три штуки, следов взлома я не обнаружила. И вообще, на двери не было ни царапинки. Будто ей и не пользовались вовсе. Будто хозяин сменил дверь буквально накануне своей бесславной кончины.

Не удовлетворившись осмотром двери, я поднялась на один пролет вверх и осмотрела площадку. Там все было стерильно, как в хирургическом отделении образцовой клиники. Подоконник был тщательно вымыт. Абсолютно чистое оконное стекло отражало слабые лучи осеннего солнца. Пол был буквально выскоблен. Интересно! Кто это тут так основательно потрудился? Сразу в голову приходит мысль, что кто-то старался уничтожить все следы, откуда бы они тут ни появились. Бред, конечно, но впечатление было именно такое.

Я снова спустилась вниз. На этот раз осмотру подвергся лестничный пролет между третьим и четвертым этажами. Тут все было как в обычных подъездах. В меру грязные стекла. Подоконник хранил память о мыльной тряпке где-то в глубине своего сознания, явно не встречаясь с ней долгие годы. Ну и пол соответственно не блистал белизной. Разительный контраст!

В очередной раз поднявшись на четвертый этаж, я остановилась напротив губановской квартиры и задумалась. Задумчивость мою прервал тихий мужской голос, донесшийся из-за спины.

— Чего высматриваем? — произнес он.

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась. Прямо позади меня стоял невысокий жилистый мужик. Еще не старый, но уже и не мальчик.

— Ох, как же вы меня напугали! — воскликнула я, поняв, что передо мной стоит не кто иной, как сосед Губанова Кубарев.

— Чего пугаться-то, если совесть чиста, — довольный произведенным эффектом, ухмыльнулся Кубарев.

— Да вы так тихо дверь открыли, я даже ничего не услышала, — пояснила я. — Думала, одна здесь, и вдруг — «Чего высматриваем?».

— Ну, так чего высматриваем-то? — повторил вопрос Кубарев. — Я за тобой уже минут десять наблюдаю. Ходишь тут вокруг двери, как лиса вокруг кувшина. Внутрь попасть хотела?

— Хотела. Да тут вон что, — ткнула я пальцем в запретительную полоску.

— Родственница или так, любопытствующая? — снова задал вопрос Кубарев.

Убедительного повода моего появления перед дверью губановской квартиры я как-то заранее не придумала, поэтому предпочла отмолчаться. Кубарев почему-то таким положением вещей удовлетворился. Хмыкнув, он снова спросил:

— Чего делать собираешься?

— В каком смысле? — непонимающе переспросила я.

— Ну, в квартиру как проникать думаешь? — в очередной раз усмехнувшись, пояснил Кубарев свой вопрос.

— Никак. Опечатано же, — пожала я плечами. — Придется к полиции за разрешением обращаться.

Я вложила в последнюю фразу максимум негатива, сделав вид, что сама мысль об общении с полицией мне противна. Кубарев высказывание оценил по достоинству. К тому же и его, судя по всему, съедало любопытство по поводу цели моего визита и моей персоны в первую очередь. Он несколько минут взвешивал все «за» и «против» и наконец пришел к выводу, что большого вреда от меня ждать не стоит. А придя к такому выводу, он коротко кивнул на свою дверь и предложил:

— Заходи, что ли. Вместе подумаем, как твоей беде помочь.

Не задавая больше ни одного вопроса, я тут же воспользовалась предложением Кубарева и проскользнула в приоткрытую дверь. Кубарев зашел следом. Оглядев лестничные марши, он удовлетворенно кивнул и плотно прикрыл за собой дверь. Защелкали замки, и меня охватило беспокойство. Бывший уголовник и я были одни в квартире. В наглухо запертой квартире. И чем все это закончится, еще неизвестно.