Повесть о Сером Лисе: семейные ценности

Марина Пирожкова (2024)

Убийца разоблачен. Но в город уже едут эмиссары Святого града, а светские кумушки точат коготки против возмутительной помолвки главного инквизитора. Сумеют ли Эсперанса и Бьерн справится с призраками прошлого и победить там, где терпели поражение все маги в истории?

Глава 12.

Вечером субботы Бьерн, Эсперанса и Умка впервые за долгую и для каждого по-своему тревожную неделю должны были собраться за одним столом. Как и настаивала новая хозяйка дома, ужин теперь подавался в семейной гостиной, гораздо более уютной, чем столовая. Живые цветы и вышитые скатерти, найденные Эсперансой на чердаке, приятно освежили комнату, а зажженный камин и продуманно расставленные лампы усиливали ощущение домашнего тепла. Но с легким сожалением женщина отмечала, что остальные не слишком обращали внимание на окружающую обстановку.

Эсперанса чуть задерживалась, облачаясь в вечернее платье и одновременно воспитывая новоназначенную камеристку. Выбор, предсказуемо, пал на более бойкую Джейн, которая, гордясь новой ролью, во всю принялась доказывать свою полезность.

Умка, над прической которой горничная уже успела поколдовать, ворвалась в гостиную, когда там был только Бьерн.

— Мисс Снипкин, — при ее появлении он встал и довольно чопорно поклонился.

Инквизитор чувствовал себя неловко в ее присутствии. Не то, чтобы Бьерн раскаивался в своей готовности принять девушку в семейный круг. Напротив, со свойственной ему основательностью, он вполне рад был взять на себя всю связанную с ней ответственность и обеспечить ей необходимую защиту, воспитание и поддержку. Но вот как вести себя с ней, он не очень-то понимал. К тому же, эта барышня сильно отличалась по всем параметрам от девушек, с которыми ему когда-либо приходилось иметь дело. И, словно в продолжение его мыслей, она заявила:

— Ах, господи, да зовите меня уже Умкой, как и все, — привычно насупившись, ответила она.

Умка все еще не могла привыкнуть к произошедшим в ее жизни резким переменам. Они оказались гораздо обширнее, чем она ожидала. Эсперанса внезапно начала требовать соблюдения этикета. Появилась новая одежда, совсем не похожая на привычную, зато с длинными взрослыми юбками. И, хотя в таких платьях девушка гораздо увереннее чувствовала себя на месте управляющей приютом, они лишали её привычной свободы движений. Беготня по улицам тоже осталась в прошлом. Инквизитор настаивал на том, чтобы отвозить ее в приют и забирать оттуда в экипаже. Это было проявлением заботы. Это было удобно. Но раздражало.

— Как скажете, — мужчина поспешил согласиться, — и позвольте помочь вам присесть.

Бьерн привычно укрылся от повисшего в комнате напряжения за хорошими манерами, но его обхождение, казалось, только больше смущало Умку. Аккуратно усаживаясь на самый краешек любезно отодвинутого для нее стула, она с трудом подавила желание завизжать или сделать еще какую-то вызывающую глупость, чтобы справиться с этим неприятным чувством.

Только усиливая сомнения инквизитора, она кинула на него тяжелый взгляд. Хотя, ее поведение и стало гораздо более взрослым и серьезным после принятия на себя роли главы приюта, она не избавилась от подозрительности к любому, кто обладал властью. Ее же отношение к ухажеру наставницы было сложным.

С одной стороны, Умка помнила, как Бьерн без малейших сомнений был готов заслонить ее от опасности тогда, когда верные дворовые друзья подвели. И, в общем-то, понимала, что без его вмешательства вряд ли бы осталась в живых после столкновения с лордом Дарвином. Да и позже, помогая ей с обустройством приюта, он проявил себя человеком надежным и не склонным к излишней тирании. С другой стороны, старые опасения на его счет все еще жили в ее душе. Умка довольно мало времени сейчас проводила с Эсперансой, но успела заметить, как изменилась ее наставница после начала этого быстрого и бурного романа. И такие изменения из-за мужчины, пусть даже наделенного многими достоинствами, откровенно пугали девушку.

Она заметила, что певица в одночасье, растеряла всю свою уверенность и силу. Сейчас было заметно, что женщина расцветала всеми яркими красками своей натуры, только когда инквизитор появлялся в поле ее зрения. В остальное же время она будто засыпала, отгораживалась от мира, продолжая действовать механически.

К счастью, в этот момент в комнату вплыла Эсперанса. Бьерн тут же устремился к ней навстречу, чтобы поцеловать руку.

— Вы сегодня восхитительны, — интимным тоном сообщил он ей, — и мне бы хотелось вручить вам эти цветы. Продавец заверил меня, что они доставлены из самых Южных колоний.

Он словно из ниоткуда извлек букет желтых маков и вручил его Эсперансе. Бывшая беспризорница со смесью любопытства и смущения наблюдала, как на щеках ее наставницы вспыхнул девичий румянец, и она рассмеялась с интонациями, каких не удостаивался ни один из ее прежних поклонников.

Напряжение, которое внимательный глаз Умки улавливал между этой парой, тоже весьма тревожило и пугало девушку. Оно, как волны электричества, пропитывало комнату, скользило в робких, как будто случайных прикосновениях. Они даже соблюдение этикета превратили в какую-то затейливую игру с непонятным смыслом. И было заметно, как тяжело им оторвать друг от друга взгляд. В этой обстановке девушка явственно чувствовала себя лишней.

Когда все наконец уселись за стол, а лакей удалился, расставив блюда по местам, Эсперанса поспешила завести общую беседу:

— Бьерн, скажите, а как часто вы сами служите в Анне-на-полях? — она задержала долгий, таинственный взгляд на инквизиторе и немного неохотно повернулась к Умке, — я тебе рассказывала, что это чудесная церковь, и мне бы хотелось, чтобы мы с тобой начали посещать именно ее. Надеюсь, тебе она тоже понравится. Да и детей следует приучать к церковной дисциплине, как думаешь?

— Не так часто, как хотелось бы, но викарий Доусон будет, безусловно, рад видеть вас среди своих прихожан. Думаю, мы могли бы отправиться туда завтра все вместе? — отозвался Бьерн, не отрываясь, следя за каждым движением певицы. Ее присутствие и ненавязчивые подсказки помогли ему немного расслабиться.

Девушка же пыталась сделать вид, что увлечена фрикасе на своей тарелке. Общая атмосфера ужина нервировала ее. А разговоры о религии не вызывали энтузиазма. Приемный отец в свое время крестил ее в церкви Создателя и в память о нем она соблюдала все положенные обряды, но не ощущала в этом какой-то внутренней потребности.

— В приют раньше по воскресеньям приходил кто-нибудь из священников, но Анжела при всей своей набожности не настаивала, чтобы они его слушали, — ответила она.

— Так может быть, стоит исправить это упущение? А мы могли бы помочь тебе справиться со всем выводком, — тут же загорелась идеей Эсперанса.

— Ну, если потом угостить их чем-то вкусным, это вполне сойдет за праздничный поход, а праздник им бы сейчас не помешал, — кивнула Умка, прекрасно знающая, как сложно дети переживали случившееся.

— Оценят ли твои подопечные пироги в старых торговых рядах? — решился вступить в разговор и Бьерн.

Умка бросила на него гораздо более благожелательный взгляд и кивнула:

— Сойдет. Вообще, для мелкоты будет самое то. Сытно и не слишком требуется следить за манерами.

— Ну, тогда решили, — певица уже предвкушала завтрашний поход, хотя и в компании оравы приютских сорванцов.

— По поводу завтрашнего дня, — Бьерн сделал глоток вина, чтобы собраться с мыслями, и решился заговорить о том, что беспокоило его вот уже второй день, — моя матушка хочет видеть меня.

Он почти непроизвольно нашел на столе ладонь невесты и накрыл ее своей, ища ее взгляд.

— Одного? — тут же уловила скрывающийся за его осторожными словами подтекст Эсперанса.

— По крайней мере, таково ее желание, но я не склонен соглашаться с ней в этом и хотел бы, чтобы вы поехали со мной, — он взглянул ей в глаза, черпая силы в ее безусловном внимании.

— Вы полагаете, это будет уместно? — все сомнения, связанные с помолвкой, снова вернулись к Эсперансе, и она поспешила сжать его ладонь.

Признание будущей невестки со стороны матери Бьерна, одного из столпов общества в Ронгарде, было важным шагом, на который она явно пока не была готова. А инквизитор, судя по всему, не хотел дать ей возможности увильнуть.

— Более чем, особенно с учетом того, что вы уже были ей представлены, — уверенно кивнул он.

— А мое присутствие тоже понадобится? — испуганно спросила Умка. Она уже была наслышана от прислуги о строгой и властной старой леди.

Вопрос поставил Бьерна в тупик: следовало ли представить девушку матери сразу, или подождать со знакомством до момента, как та смирится со сложившейся ситуацией? И тот, и другой вариант казались равно опасными. В такие моменты инквизитор даже жалел, что не уделял светским обязанностям достаточно внимания, и не слишком разбирался в тонкостях и подводных камнях, ожидающих их на пути.

Но Эсперанса, видя его замешательство, смогла, наконец, сосредоточиться и поспешила на помощь:

— Насколько я понимаю, это ее обычный приемный день, так что, это должен быть официальный визит с моей стороны. Ты же пока не выезжаешь и не можешь быть ей представлена в такой ситуации. Да и мое появление, подозреваю, уже вызовет достаточный скандал. Поэтому, лучше дать почтенной сеньоре время привыкнуть к нам.

После того, как Бьерн выразил желание, чтобы она ехала вместе с ним, возможность отказа она даже не рассматривала. А вот стратегию поведения со старой драконицей требовалось продумать до мелочей.

— Ну и слава богу, как раз займусь разбором пожертвований для мелюзги, — с явным облегчением сообщила Умка, но потом тревожно посмотрела на Эспи.

От нее не укрылось, что та была явно не в восторге от предстоящей встречи.

— Помимо моей матушки, судя по всему, нас ждет завтра встреча и с моим старшим братом, — вернулся к теме Бьерн.

— Вашим братом? — Эсперанса впервые услышала о нем, и тут же вся обратилась в слух, развернувшись в сторону инквизитора, — не могли бы вы рассказать о нем и других членах вашей семьи?

— Да, разумеется, — он кивнул, — в настоящее время моя семья — это матушка, старший брат Николас, его супруга Анабель и их трое детей. Есть еще несколько отдаленных кузенов, но с ними мы почти не поддерживаем связь.

Эсперанса внимательно вслушивалась в малейшие интонации в голосе жениха, стараясь побольше выяснить о людях, чье расположение ей предстояло завоевать. Бьерн продолжал:

— Мой брат пошел по стопам отца и после его смерти занялся политикой. Сейчас он член парламента и большую часть времени проводит в столице.

— Политик? Надо полагать, от консервативно-церковной партии, — припомнила их прошлые разговоры певица, — и, насколько я понимаю, в следующем году у него выборы? Это создаст для нас проблемы?

— Да, все верно. По сути, он унаследовал место отца в партии и палате. И вынужден согласиться, что его отношение к нам будет определяться его предвыборной кампанией. Но откуда вы так тонко чувствуете такие вещи? — удивился он, с нежностью глядя на певицу.

— Боюсь, мне приходилось иметь дело кое с кем из политиков, — пожала плечами Эсперанса, — и среди содержанок вполне распространено знание о том, что такие господа весьма любвеобильны сразу после выборов, и хорошо платят за свои секреты в преддверии очередной кампании.

Конец ознакомительного фрагмента.