Темные птицы

Марина Козинаки, 2018

На Тридевятое государство опускается беззвездная ночь, страх расползается по улицам городов. Темные получают то, что не должно было попасть им в руки. Неужели на стороне Светлых есть предатель? Друзья попытаются выяснить, кто он, но лишь сильнее запутаются. Равновесие сил нарушено, защитные чары Заречья начинают исчезать, и кое-кому предстоит поучаствовать в опасном древнем обряде, чтобы восстановить их. Тем временем знатные семьи заключают новые союзы, строится Долина Гремящих Ветров, но едва жизнь входит в привычное русло, как новые тайны все переворачивают с ног на голову. Оказывается, что справиться с внешними неурядицами гораздо легче, чем понять, кто ты и на чьей ты стороне.

Глава вторая. Лисья хворь

Вот уже который день подряд небо продолжало тяжелеть, вбирая в себя все больше и больше мелких сиреневых туч, подползавших со всех сторон. Изредка несколько из них проливались дождем, но это был дождь мелкий, теплый, а грозовой оттенок облаков, наслаивающихся друг на друга, предвещал совсем другое.

— Будет гроза, — сказала молодая колдунья ребенку в коляске, которую она остановила возле витрин, где были выставлены новые платья господина Ламонова.

— Будет. Верно, — кивнула им пожилая пара, перед тем как свернуть в Солнечный сквер.

— Будет гроза! — крикнул один мальчишка другому, пиная мячик, отскакивавший не от земли, а от воздуха.

— Надеюсь, никакой грозы не будет! — сказала Анисья Василисе, откидывая за плечи кудри, разлетавшиеся от ветра. — О, ты видишь? Вон Тихон, и Таня, и Фадей. Ну надо же! Мы за сегодня столько знакомых встретили.

— Кстати, как прошла свадьба Рублева? Я читала в «Летописи», но это было скупое описание официальной части.

— Естественно, самого интересного там не могло быть написано, — произнесла Анисья, замявшись, и ее лицо покрыл легкий румянец. — Потому что все самое интересное, как известно, происходит за закрытыми дверями.

— О, что же там было?

Девушки уже свернули с центральной улицы, миновали два больших особняка, фабрику чудес, институт научной магии, портальную станцию и теперь шли к окраине города, в сторону железнодорожной платформы, куда никакие поезда не приходили, за совсем редким исключением, которое и составлял сегодняшний день.

— Начну с того, что все были в восторге от моего платья. Его сшили из русалочьей парчи: ее мне на день рождения подарили Долгорукие. Они, наверное, думали, что я положу ее в сокровищницу и буду сдувать с нее пылинки. — Анисья засмеялась, а потом продолжила: — Теперь про Стасю Романову. Знаю, что ей собираются сделать предложение, но я не сказала ей кто! Она чуть не лопнула от любопытства!

— Но это ведь не самое интересное из того, что случилось, правда? — с улыбкой спросила Василиса.

— Конечно, не самое! Вася, ты не представляешь! — Анисья остановилась прямо посреди дороги и понизила голос. — Рублев, Леша Рублев, меня поцеловал!

— Поцеловал? При всех?

— Да нет, ты что! Конечно, не при всех! — Белокурая колдунья снова пошла вперед, увлекая за собой подругу. — Ой, я даже не знаю, что бы тогда было…

— А что же ты?

— Я? Я вроде бы тоже его поцеловала… Это вышло так неожиданно… Но знаешь! Я зла! Он вздумал обижаться на меня за то, что я ему отказала. Но разве я виновата, что он не годится мне в мужья?

— Но я всегда думала, что ты ему симпатизируешь.

— Я этого и не отрицаю. Но, Василиса, как я могу выйти замуж за такого несерьезного человека? Мне не нравится, что он постоянно веселый, что он бывает несобран, что не стремится развивать свои силы… Он думает, что все дается легко. Конечно, так и есть, но, наверное, это нехорошо для мужчины — так думать… Ты меня понимаешь?

— Не совсем.

— Ну вот возьмем Севу… Это так, только для сравнения!

Тут и закончилась дорога, упершись в то, что можно было бы назвать вокзалом, не будь это здание таким неприметным и бесполезным. На путях стоял поезд — наоборот, громоздкий и яркий. Он был непривычной частью городского пейзажа. На этот раз это был поезд дальнего следования. Чистые окна дружелюбно блестели, в них смутно виднелись разложенные спальные полки. «Мурманск — Анапа» — бежала надпись на яркой полоске. Была открыта дверь только одного вагона, и из нее вышла, поставив на платформу чемодан, высокая черноволосая девушка, а за ней смуглая пожилая женщина с серебряной сединой.

— Это она! Она! — спохватилась Анисья, напрочь забыв о сравнении Севы с Лешей Рублевым.

— Маргарита! — Василиса вслед за Анисьей бросилась к приехавшей подруге.

— Девочки! Вот это да! Бабуля, ты посмотри, меня встречает сама Анисья Муромец. Меня что, выбрали главой светлого сообщества вместо Ирвинга?

— Марго, ну ты как всегда! — рассмеялась Анисья.

— Здравствуйте, девочки. Анисья, большая честь. Как вы все похорошели — прелесть!

— Как, и Анисья тоже похорошела? — Маргарита театрально выронила сумку. — Все, Вася, нам с тобой пора сворачивать в монастырь — все равно уже никаких принцев нам не видать!

— Ну что ты говоришь, болтушка! — Бабушка всплеснула руками. — Ладно, давайте-ка найдем извозчика. У Риточки столько вещей…

— За теми домами у дороги мы видели такси. Возьмите одно, пусть довезут вас до Белой усадьбы, — сказала Анисья. — А мы лучше прогуляемся.

— Отдадим таксисту мои вещи, а я тоже пройдусь, — воскликнула Маргарита. — Да и бабуля. У нее как раз в городе дела.

— Рита, видишь этот зеленый домик? Там раньше жила моя близкая подруга. — Бабушка тем временем остановилась посреди переулка и с грустью поглядела на заброшенное здание. — Но дом умирает, когда умирает его настоящий хозяин. И даже детям моей подруги не под силу его восстановить.

— Так подруги нет в живых?

— О, она умерла давно. Много воды с тех пор утекло.

Возникла неловкая пауза. Девушки переглянулись, а бабушка молча смотрела на улицу.

— А у вас нет дома в Росенике? — поинтересовалась Анисья, чтобы оживить разговор.

— Нет, деточка. Я живу в Суздале. Хотя вот в последнее время подумываю о том, чтобы прикупить здесь что-нибудь, — все же удобнее, и к Риточке ближе. Да только домов свободных в Росенике нет. Да и в других наших городах тоже. Правда, я слышала, в Долине Гремящих Ветров собираются строить…

— Нет, там точно ничего строить не будут, я от папы знаю, — возразила Анисья, изящным движением откинув прядь волос с лица.

— Жалко, а то ведь колдунам и селиться негде. Вы думаете, почему я уехала в Суздаль? Да потому что волшебных городов на всех не хватает. — Они тем временем свернули на центральную улицу. Маргарита тут же обратила внимание на парикмахерскую, где на высоких стульях сидели только мужчины, и лишь в самом углу можно было разглядеть одну колдунью: два мастера сооружали на ее голове сложную прическу. За парикмахерской располагалась кофейня, внутри которой сквозь окна виднелись настоящие березы прямо посреди зала.

— Но я никак не могу себе представить, как можно жить с потусторонними! — проговорила Анисья.

— Да ладно тебе! Ты могла бы жить в шикарном коттеджном поселке, в каком-нибудь огромном доме с конюшней… Хотя… ты права, такой особняк, как у вас, явно бы выделялся на фоне таунхаусов, — усмехнулась Маргарита.

— В первое время, конечно, жить в потустороннем городе сложно. Особенно, когда ты привык, что тебя окружают чудесные вещи: нож-саморезка, печка с пирожками, избушки на курьих ножках… Но со всем постепенно свыкаешься. В мире потусторонних тоже много чудесных вещей, которые удивляют.

— Но вы ведь не могли колдовать!

— Так как мой муж был потусторонним, мне было легче жить с ним в его родном городе. Представьте, насколько ему было бы сложно в окружении магов.

— А он знал, что вы колдунья? — спросила Василиса.

— И да, и нет. Он звал меня колдуньей, но даже не подозревал, как близок к правде. Я не могла обойтись без магии, но всегда старалась не использовать ее у него перед глазами. В то время, когда я его встретила, в Тридевятом государстве было неспокойно. Участились стычки между Светлыми и Старообрядцами. Поэтому проще было обосноваться среди потусторонних, не упоминая о своих способностях. — Она улыбнулась. — А потом у нас родились дети, и я решила, что семья для меня важнее. Я даже обрубила многие контакты со своими старыми друзьями-магами.

— Я вот не могу себе этого представить, — вступила в разговор Маргарита. — Как можно променять эту жизнь на жизнь без колдовства?

— Магия повсюду, независимо от того, колдуешь ты сама или это делает кто-то другой. Я любила твоего деда и готова была ради него пожертвовать своими занятиями. После его смерти, когда я стала замечать, что магия передалась и тебе, я поняла, что от судьбы не уйдешь. Стала восстанавливать какие-то связи, знакомства.

— Нет, не могу представить, бабуля. Ты же такая жизнерадостная, энергичная! И жила спокойно с дедушкой, не интересовалась событиями, происходившими у колдунов?

— Ну почему же не интересовалась? — лукаво улыбнулась бабушка. — Я вела переписку с Ольгой, подругой из того зеленого дома. Тем более в Суздале не я одна колдунья. Мы иногда встречались, обменивались информацией. Ведь не все отказываются от колдовства. Кто-то посвящает своих потусторонних мужей или жен в эти тайны, кто-то живет с другими магами.

— А сейчас у вас в Росенике есть друзья? — поинтересовалась Василиса.

— После Русальего круга мне пришло сразу несколько весточек от старых знакомых. Было интересно узнать, что с кем произошло за эти годы. Сегодня я договорилась встретиться с другом, которого не видела около сорока лет.

— А я-то думала, зачем ты меня провожать поехала, да еще и принарядилась!

— Так это свидание? — подхватили Василиса с Анисьей.

— Ой, девочки, хватит вам! Нашли кого слушать! — Бабушка укоризненно посмотрела на Маргариту. — Ну все, здесь я вас оставлю. До свидания, Василиса. До свидания, Анисья.

Она взяла Анисьину руку:

— Постарайтесь навсегда остаться такой, какая вы сейчас. Если вам это удастся, то, я верю, мир станет лучше…

— Я постараюсь, — с растерянной улыбкой проговорила Анисья, не до конца понимая смысл адресованных ей слов.

— Бабуля, до свидания! — усмехнулась Маргарита. — Поторопись, а то до свидания у тебя осталось мало времени.

— А тебе бы все смеяться, — пожурила ее бабушка и крепко обняла.

* * *

Целитель шел в кромешной темноте, полагаясь на чутье и старую привычку, и скоро они привели его к скрипучей двери, которую он нашарил прямо перед собой. На Заречье уже опускались летние влажные сумерки, никого из обитателей видно не было. Целитель оставил позади себя избушку Яги и быстро зашагал прямиком к лазарету. Густав Вениаминович, местный лекарь, прислал короткое письмо с просьбой как можно быстрее явиться, поэтому Даниил Георгиевич вошел уверенно, без стука, — он знал, что его уже ждут.

Помещение было слабо освещено кристаллом-световиком.

— Как я понял из послания, проблема касается Хитриной? — сразу же спросил он, увидев за столом Густава Вениаминовича.

— Да, — ответил Жаба. — Но вы присядьте.

— Нет, спасибо. Я полагаю, снова требуется стирание памяти?

— Да, верно. Я говорил, что не стоит вас тревожить, но она отказывается иметь дело с кем-то, кроме вас.

— Это нормально. Я в прошлом занимался ее воспоминаниями. Воспоминания, знаете ли, очень дорогая вещь, даже если они причиняют боль. Человеку трудно отдать их одному целителю, не говоря уже о нескольких разных. Но не волнуйтесь, вы меня не отвлекли. Я вполне готов к этой работе. Но что произошло? Нервный срыв? Кто-то потревожил ее прошлое?

— И то, и другое, и третье… Вы что, еще не знаете? Девочка пропала. Полина Феншо.

— Подождите… Как это пропала? — Даниил Георгиевич от неожиданности сел на стоявший так кстати позади него стул. — Водяная колдунья?

— Ну вот, я же вам сразу предлагал сесть. Да, пропала Водяная колдунья. Мои запасы «жидкого спокойствия» уничтожены за раз. И как это до вас еще не дошло такое известие?

— Но как это могло случиться? За ней следили, за домом, где она жила, за ее родственниками… Да как же это так?

Лицо Густава Вениаминовича болезненно искривилось, страх, предчувствие большой надвигающейся беды исказило его черты:

— Ее охраняли. Это вообще странный случай. Были соблюдены все меры предосторожности. Но…

— На этой почве у Дарьи Сергеевны… сдали нервы? — уточнил Даниил Георгиевич.

— Да, возможно. — Густав Вениаминович нагнулся поближе к коллеге и произнес шепотом: — Боюсь, она видела в девочке свою погибшую дочь… Вы же знаете, с тех пор она немного не в ладу с собой. А тут такое…

— Верно-верно. — Целитель поспешно встал. — Это тяжелый удар для всех нас, а для нее — особенно.

Густав Вениаминович медленно прошел к двери, ведущей в лазарет, и, открыв ее, впустил целителя внутрь. Даниил Георгиевич тотчас увидел колдунью, одиноко сидевшую в окружении десятка белоснежных кроватей. Она глядела в окно, держа в руках толстую книгу, но, как только услышала, что дверь открылась, обернулась.

— Здравствуй, — сказал Даниил Георгиевич, не стараясь скрыть ни свое беспокойство, ни глубокое неприятное удивление от услышанной новости.

Колдунья в ответ улыбнулась.

Выглядела она так, словно ничего плохого не случилось. Глаза ее были сухими и, как всегда, безжизненно-желтыми.

— Добрый вечер, Даниил.

Целитель опустился на соседнюю кровать.

— Для чего ты хотела меня увидеть? — Он знал, что Лиса хочет стереть очередной кусок памяти, но необходимо было услышать ее собственный ответ. — Заранее хочу предупредить, что я знаю о потере, которую переживаешь сейчас не только ты, но и все светлое сообщество; те, по крайней мере, до кого уже дошли известия. Но девочка может найтись. Поэтому стирание воспоминаний о ней…

— Ты неправильно понял. Я не хочу стирать воспоминания о Полине, — при упоминании этого имени она снова улыбнулась. — Есть другая часть моей памяти.

— Какая же?

— Это воспоминание связано с годами, когда я проходила Посвящение.

— Почему ты не отдала мне его в прошлый раз?

— Не знаю, тогда оно казалось незначимым. А теперь часто всплывает. Оно мне снится, превращается в кошмар. Преследует меня, будто там кроется та крупица, которая в будущем разрослась и превратилась в огромную черную дыру вот здесь. — Она указала на свою голову.

— Это не дыра, — объяснил целитель. — Это часть твоей жизни, о которой ты больше не помнишь.

— Да, я знаю. Я рада, что есть способ избавиться от мыслей, способных свести с ума. Плохо лишь то, что в этой пустоте на месте исчезнувшей памяти плодятся чувства и ощущения, они множатся, становясь многократно сильнее пережитых на самом деле.

— Именно для этого ты должна расстаться со всеми воспоминаниями, касающимися неприятной темы. С любыми осколками, ведь именно они и порождают эти сонмы чувств. Так что давай начнем. Ты помнишь, что от тебя требуется? Полное погружение, ты должна раствориться в своих воспоминаниях и пустить в них меня. — Он замолчал, но через мгновение продолжил: — Я спрашиваю это всегда. Ты точно уверена?

— Да-да, — кивнула Лиса. — Мне незачем это хранить.

— Закрой глаза, три глубоких вдоха. Вспоминай что-нибудь… окружение, время года…

— Это утро, совсем раннее. Я люблю раннее летнее утро. Трава еще мокрая от росы, в воздухе туман, но сквозь него уже проглядывает солнце. Росинки сверкают, ты видишь?

Целитель тоже закрыл глаза.

— Смутно. Какого цвета лес вокруг?

— Он голубовато-зеленый. Такого холодного оттенка, но верхушки деревьев золотые от солнечных лучей.

— Иди вперед.

— Трава шуршит, роса с нее скатывается…

— Странно, я будто… очень маленького роста…

— Это потому что мы не в человеческом теле, — отозвалась Дарья Сергеевна.

— Ясно. Тогда переходи к воспоминанию о людях. Мне нужны их образы.

Даниил Георгиевич теперь как будто поднялся с колен, он увидел тот же самый лес, ту же самую траву, только уже с высоты своего привычного роста. И вместо утренней прохлады его кожу грело солнце.

Вот он уже сидит на шатком деревянном мостике. Внизу бежит река. Такая знакомая… мелкая… звонкая… Он и сам, когда проходил Посвящение, любил сидеть на этом мосту.

— Мы на месте? — спросил он.

— Да. Похоже на начало. Что было до этого, я почти не помню.

— Отмечай каждую мельчайшую деталь, чтобы памяти не за что было потом зацепиться.

— Хорошо.

Даниил Георгиевич продолжал видеть все происходящее глазами Лисы. Прозрачная вода, гладкие камни на дне, сверкающие солнечные блики.

Рядом сидел человек, он обнимал Лису за плечо.

Целитель видел уже знакомый ему портрет: черные волосы до плеч, синие глаза. Волосы лезли парню в глаза, и он убирал их рукой. Целитель ощущал легкое прикосновение ветра, запах воды, зелени.

— До этого несколько дней шли дожди, поэтому, земля мокрая. Мы пришли посидеть сюда после встречи с наставниками, я смотрю на небо, как по нему плывут облака, это я почему-то отчетливо запомнила, — продолжала Дарья Сергеевна.

Даниил Георгиевич видел и это голубое небо с легкими рваными облаками, и, когда опускал голову, поверхность старого деревянного моста.

— У Саши все пальцы в кровоточащих порезах. Они учились справляться с физической магией, а он всегда забывался и выставлял руки вперед для защиты. Вот и выходило, что ладони у него вечно разбиты, — добавила Лиса. — Мы просто сидим и молчим, я, кажется, думала про то, что хочу есть. — Она усмехнулась. — Мы ждем его, он должен скоро прийти.

— Хватит обнимать мою девушку! — До Даниила Георгиевича внезапно донесся громкий голос. Он увидел молодого мага, как две капли воды похожего на сидящего парня. Тот быстро взбежал на мосток.

— Я была рада его появлению, кажется, он сел рядом, сбросил Сашину руку с моего плеча. Мы очень долгое время были друзьями, а как раз незадолго до этого дня он предложил мне быть с ним вместе.

Теперь Даниил Георгиевич видел двух совершенно одинаковых молодых людей.

— Мы говорили про наставников, а потом почему-то сменили тему на старообрядцев.

До Даниила Георгиевича доносились фразы из разговора, но они были приглушены — казалось, он слышит их через стакан, приложенный к стене:

— Вы чего так рано освободились? Неужели Ирвинг и Остромыслов сегодня были добренькими? — спросил только что подошедший парень.

— А почему это тебя не было сегодня на встрече с Остромысловым? — усмехнувшись, поинтересовался его брат-близнец.

— Он на прошлой встрече повздорил с ним, вот и решил в этот раз отсидеться дома, — с ехидной усмешкой пояснила Лиса. — А по поводу добреньких — не знаю, скорее они выглядели взволнованными. Ирвинг пришел к нам на площадку, и они быстро нас отпустили.

Ее голос звучал в ушах целителя намного яснее и громче остальных.

— Да, и мы как раз думали, с чего бы это вдруг им так нервничать. Ходят слухи, что у Темных снова перемены в составе предводителей и что это может вылиться для нас в проблему, — продолжил Саша.

— Вдруг на нас решат напасть? — Внезапно слух целителя выхватил это короткое предложение из череды других.

— Ну и наивными же мы были… — прошептала Лиса.

— Отнюдь. Не волнуйся, все рано или поздно начинают задумываться о борьбе Темной и Светлой сторон, и все говорят об этом так, будто знают на самом деле, что происходит. Мы были такими же. Таков и мой сын, и Муромец. Не волнуйся…

— Я сомневаюсь, что это случится скоро, — задумчиво произнес первый близнец, — им ведь надо подготовиться. Говорят, их новый предводитель очень хороший стратег.

— Главное, чтобы он был плохим воином, — продолжал веселиться второй. — Что вы так смотрите? Я просто не понимаю, зачем надо переживать раньше времени.

Братья обменялись какими-то колкостями.

— Кстати, вы слышали, что отца Марата убили? — Опять четкий голос Лисы в голове.

— Кто? — спросил Александр.

— Люди из нашей дружины. Я случайно услышала разговор Остромыслова с другим наставником. Этот остолоп никак не возьмет в толк, что в Заречье полно ушей, шапок-невидимок и колдунов, умеющих пользоваться Отводом глаз. Они говорили, что отец Марата поставлял информацию старообрядцам.

— Да не могли его убить, мы никого не убиваем! Наверняка его просто упрятали в подземелье.

— Все равно! Страшно думать, что вокруг могут ходить предатели.

— А что, если он просто боялся за свою жизнь? — неожиданно возразил близнец Александра. — Ведь старообрядцы умеют припугнуть. Может, его заставили стать их бессловником?

— Они могут лишь пустить пыль в глаза! — В голосе его брата звучали гневные нотки, которые не ускользнули от острого внимания целителя. — Это глупое оправдание. Он должен был сообщить кому-нибудь обо всем. Его смогли бы защитить.

— Кто? Дружинники? — Другой брат усмехнулся. — Они в последнее время все хуже исполняют свою работу. Я бы им свою жизнь не доверил. Вы судите поверхностно. Что, в конце концов, такого ужасного в поставке информации? Сомневаюсь, что, занимая свою должность, он владел какой-нибудь секретной информацией.

— Да ты что, — снова громкий голос Лисы-подростка, — из-за него они могли проникнуть в город. Представляешь, что бы было?

— Почему вы смотрите однобоко? Вот если Светлые убивают Темных, то они герои. А Темные, убивающие Светлых, — негодяи и убийцы. Я, конечно, не оправдываю никого. Но на Светлом сообществе тоже лежит большая вина за эту бесконечную войну, — продолжал он, вызывая негодование друзей. Даниил Георгиевич четко видел недовольное лицо его брата и чувствовал напряжение, овладевавшее в тот миг Лисой.

— Какая же вина? — спросила Дарья.

— Они сами ее начали и они ее продолжают.

— А что, мы должны спокойно смотреть, как они используют потусторонних? — В голове у целителя голос Лисы стал почти оглушительным.

— Можно просто не вмешиваться. Мы живем так, они — так.

— Они убивают!

— Мы тоже!

— Мы караем! — Ледяной голос первого близнеца, молодого Странника, донесся до Даниила Георгиевича. — Тем более мы точно не знаем, как Светлые маги расправляются с предателями.

— Раньше все колдуны использовали магию крови. Потом какая-то группа решила отделиться и перестала использовать эту магию. Но почему другие должны от этого отказываться? Если так делали их деды, прадеды? Мы же не обвиняем волков в том, что они убивают других зверей.

— Волков? — Даниил Георгиевич видел теперь двух спорящих братьев в некотором отдалении. Видимо, Лиса в этот момент встала и отошла в сторону.

— Куда ты? Убегаешь от разговора? — попытался остановить ее тот из братьев, что обвинял Светлых.

— Ты хоть сам понимаешь, что говоришь? — Даниил Георгиевич снова четко видел глазами Лисы его лицо.

— Не совсем. — Улыбка окончательно исчезла с его лица. Он стал абсолютно серьезен, было видно, что он не раз об этом думал: — Если честно, я немного запутался в том, что здесь хорошо и правильно, а что — плохо. Светлые начали войну, пытаясь переубедить Старообрядцев. И эта война повлекла за собой намного больше жертв, чем жертвоприношения Темных. Вот и думайте сами.

На этом воспоминание оборвалось. Даниил Георгиевич открыл глаза и посмотрел на сидевшую напротив колдунью.

— Все в порядке? — спросил он. — Что было дальше?

— Не помню. — Она дышала слегка учащенно.

— Сделай несколько глубоких вдохов. — В его голосе снова зазвучали успокаивающие интонации. — Теперь проверим. Ты помнишь что-нибудь о том дне, когда вы сидели с Александром и Игорем Македоновыми на мосту? Мост над Нищенкой, в конце Енотова тупика, направо и еще раз направо. Ты поняла, о каком месте я говорю? Вам, кажется, было лет по семнадцать.

— Вообще-то, мы часто там сидели. Что именно тебя интересует? — медленно ответила Лиса и с болезненной гримасой сморщила лоб, силясь выдернуть что-нибудь из своей памяти.

— Что-нибудь необычное. Какой-то особенный день, особенный разговор.

— Нет, все достаточно однообразно.

— Хорошо, очень хорошо. Твое любимое время суток?

— Утро. Раннее.

— Напиток?

— Морс.

— Да, верно, морс. Это я помню. Еда?

— Колобок.

— Колобок? — удивленно спросил Даниил Георгиевич.

— Ну да, колобок. Жена Нестора Ивановича печет отличных колобков специально для меня.

— Ладно, а теперь выпей вот это.

На прикроватной тумбочке появился стакан с отваром, приготовленным Густавом Вениаминовичем.

— И ложись спать. Ты будешь ощущать тревогу, сожаление, беспокойство… Ты знаешь. Но это надо перетерпеть. Утром все встанет на свои места. До свидания. — Целитель пожал ей руку и направился к двери.

— Постой. Даниил… а это воспоминание… то, что теперь у тебя… о чем оно? — Она протянула руку, будто могла ухватиться за ускользающие образы прошлого.

— Не волнуйся. В нем не было ничего особенного. Не надо так расстраиваться, ведь это всего лишь воспоминание. И я уверен, что у тебя в запасе есть еще достаточное количество ему подобных, чтобы вдоволь себя помучить, — улыбнулся он.

* * *

— Как странно… Зачем нам надо идти на собрание с Велес? Мы же не в первый раз тут. — По всем расчетам Анисьи, в тоне Маргариты, задавшей этот вопрос, должен был звучать привычный сарказм, а потом могла последовать какая-нибудь острая шуточка про возвращение в Заречье Маливиничка или про открытие клуба по интересам для богатых наследников Росеника, но ничего из этого не произошло.

Анисье и самой показалась необычной просьба Веры Николаевны явиться на общее собрание, которое обычно проводили для колдунов, прибывших в Заречье в первый раз.

— С другой стороны, — убеждала себя Анисья, — Велес иногда собирает нас для того, чтобы объявить о каких-то изменениях в правилах. Может, и сейчас она скажет что-то подобное? Ну, например, сообщит, что переносится на другое число важный обряд? Или вторая четверть луны больше не будет свободным днем?

— Да, с чего бы это? — удивленно проговорила Василиса.

— Не знаю, может, Маливиничок вернулся? — Анисья отметила, что произнесено это было просто по привычке: Маргарита даже и не рассчитывала кого-то рассмешить.

Поляна, пропитанная Воздушной магией и окруженная деревьями, заметно расширилась, чтобы вместить в себя всех воспитанников. Толпа гудела и рябила, Анисья, Василиса и Маргарита бестолково потоптались с краю в попытках пробраться ближе к середине, но вскоре стало понятно, что им это вряд ли удастся.

День был странным. Во-первых, что-то творилось с погодой. Небо все чернело и набирало тяжесть, так за всю неделю ни разу и не пролившись настоящим дождем. Оно прогибалось, словно резиновое, но исторгало лишь мелкие редкие капли, больно разбивавшиеся о кожу. Во-вторых, именно сегодня должна была вернуться в Заречье Полина — наставники уже пару дней как принимали в гости воспитанников, а Розалия Павловна пекла горы пирожков для столовой, но Водяной колдуньи все не было.

Подруги молчали, будто повергнутые в уныние мыслью о возвращении в Заречье Егора Маливиничка, и думали каждая о своем. Анисья беспокойно искала глазами брата и Севу, зная, что их появление обязательно внесет в ее тревожное состояние какую-то определенность, но их нигде не было видно. Зато из толпы вдруг вынырнула тоненькая девушка. Ее сопровождали две колдуньи, их лица знакомо мелькнули перед глазами Анисьи.

— Анисья, привет! — Марьяна Долгорукая уставилась на сестру своего жениха с неподдельным восхищением. — Как дела? Ой, и где только ты достаешь такие красивые платья?

— Привет. — Анисья не сразу справилась с удивлением и только через секунду вспомнила, что Марьяне уже исполнилось четырнадцать лет и ее ждало Посвящение в Заречье.

— Это Ниночка и Настенька. — Марьяна представила своих подружек.

— Василиса, Маргарита, — ответила Анисья. — Впрочем, вы уже знакомы.

— Да. — Марьяна только теперь обратила внимание на Маргариту с Василисой, скользнув по ним снисходительным взглядом. — Кажется, мы виделись на совершеннолетии Дмитрия…

После этой фразы она потеряла к ним всякий интерес и опять повернулась к Анисье, сияя улыбкой:

— Ну, а где Полина Феншо? Водяная колдунья?

— Еще не вернулась.

— Вот жалость. — Марьяна переглянулась с Ниночкой и Настенькой, и те ответили ей расстроенными вздохами. — А то Ниночка так хотела поглядеть на нее! Ну ладно, тогда мы вас оставим — Велес сказала, чтобы все, кто тут впервые, заняли места поближе к ней.

Когда они удалились, даже не удостоив Маргариту с Василисой прощальным взглядом, Огненная колдунья схватила Анисью за локоть:

— У меня только один вопрос: почему она назвала Митю Дмитрием?

— Это его полное имя.

— Анисья, я знаю. Я имела в виду, что никто не называет его так, кроме нее.

— Ну да… Может, ей так больше нравится.

— И вообще, на балу она показалась мне какой-то другой.

— Какой? — спросила Анисья.

— Не знаю. — Маргарита нахмурилась, глядя туда, где исчезла Марьяна Долгорукая. — Просто другой, и все.

Голоса и шум листьев в густых кронах вдруг стали затихать. Вера Николаевна показалась из-за деревьев, которые от ее прикосновения изогнулись, образовав проход, и двинулась к вытоптанному пятачку земли в середине поляны. Анисья внезапно увидела брата, столкнулась с ним взглядом, но тут же снова потеряла его в сомкнувшейся за спиной наставницы толпе.

Велес попросила всех сесть. Хоть давно накрапывал мелкий дождик, примятая трава оказалась сухой и теплой.

Как обычно, собрание началось с приветствия новеньких, с рассказа о четырех стихиях, о Заречье, о наставниках. Между стволами деревьев все-таки сумел прокрасться ветер: он облетел поляну, потрепал распущенные волосы девушек, пошелестел берестой, на которой новички делали для себя пометки, и затих. Зато дождь заморосил сильнее.

— Меняется мир, а вместе с ним меняется и Заречье, — Велес произнесла эти слова и на несколько секунд замолчала. — Я расскажу о нескольких новых правилах. Теперь покидать деревню разрешено только тем, кто прошел Посвящение. До Коляды у всех остальных будет лишь один свободный день для посещения дома.

Изумленный шепоток, вызванный последними словами главной наставницы, пробежал вдоль рядов.

— Эти правила распространяются и на Белую усадьбу? — выкрикнул кто-то из молодых людей.

— В этот раз в Белую усадьбу мы не отправимся.

— Что? — Василиса удивленно посмотрела на Анисью.

— Не переедем в Белую усадьбу? Как это так? — Анисья ответила ей вопросом.

— Да, верно. — Голос Велес прозвучал ветром в ветвях. — Сейчас не самое спокойное время для непосвященных. Над нашим сообществом висит серьезная угроза, а юные колдуны — наше будущее, поэтому мы стараемся укрыть их от любой опасности.

— Какая угроза?

— Каждый раз одно и то же, — сокрушенно проговорила Маргарита. — Даже когда все отлично, все равно нам что-то угрожает. Ну и мир. А как же покупки? Бумага, одежда, сладости?

— На стороне старообрядцев, — Велес холодно оглядела толпу, — Водяная колдунья. — Стоило главной наставнице произнести последние слова, как все вокруг замерло: оборвался тихий шелест листьев и шорох травы под ногами. Воцарившаяся тишина тяжелым покрывалом опустилась на головы колдунов.

— На этом собрание окончено. — Не обратив внимания на то, что все застыли на своих местах, Вера Николаевна обернулась серым зайцем и исчезла.

Анисья не сразу поняла смысл фразы, она словно ждала ее продолжения, но, когда увидела, что Велес исчезла, медленно повернулась к подругам и посмотрела сначала на Василису, а затем на Маргариту. Лица у них были такие каменные, что больше походили сейчас на лики статуй.

— Какая еще Водяная колдунья на стороне Старообрядцев? — тихо спросила Маргарита побелевшими губами.

Заяц мелькнул совсем близко, сверкнув дымчатыми лапками, и протиснулся между корнями деревьев, отделяющих полянку Воздушных от всей деревни.

— Вера Николаевна! — Первой очнулась Василиса и кинулась догонять наставницу.

Маргарита с Анисьей бросились за ней вслед, не услышав, что сзади их окликнул Митя.

— Вера Николаевна! Подождите! — Девушки бежали через поле, пытаясь угнаться за главной наставницей. — Пожалуйста! Пожалуйста, подождите.

Наконец, вняв их просьбе, заяц замер и в одно мгновение обернулся пожилой колдуньей с длинными седыми волосами.

— Водяная колдунья на стороне Темных? Это правда? Как это случилось?

— Я сказала все, что вам следует знать, — спокойно проговорила Вера Николаевна. — Больше никаких сведений, которыми я могла бы с вами поделиться, у меня нет.

— Какая Водяная колдунья? — выкрикнула Маргарита.

— А вы знаете многих? Полина Феншо, конечно.

И, больше ничего не сказав, Вера Николаевна снова исчезла, на этот раз превратившись в кого-то настолько маленького, что подругам даже не удалось разглядеть, в кого именно. Хотя никто из них уже не старался увидеть и остановить ее. Они остались стоять, глядя друг на друга пустыми растерянными взглядами, и ни у одной не нашлось слов, которые можно было произнести.

Поток магов, словно ручей, вырывающийся из-за стены леса, огибал их неподвижную троицу, проносясь мимо с шипением, шуршанием и всплеском сотен голосов: все обсуждали только что услышанные новости. А Василиса, Анисья и Маргарита продолжали молча смотреть друг на друга.

Митя, заметивший это, собрался подойти к ним, но Сева взял его под руку и предостерегающе оттащил назад:

— Не надо, они сами разберутся. Поговоришь с ними попозже.

— Беда не дуда: станешь дуть, а слезы идут. — Парни обернулись к Илье Пророку. Казалось, старик не заметил ребят, хотя прошел совсем рядом. Невозможно было понять, расстроило или удивило его известие о похищении Водяной колдуньи и слышал ли он вообще слова Велес. Он удалялся в сторону леса, продолжая что-то бормотать.

* * *

Река в этом месте сильно сужалась, превращаясь в стремительный ручей, и журчала звонко, но по-осеннему грустно. Казалось, что вместе с бурлящим потоком воды уносилось вдаль и все хорошее, что когда-либо случалось. Иссушенный солнцем вейник сплошь покрывал небольшой бережок и рваными пучками торчал вдоль тропинки, ведущей к маленькому мосту, сложенному из нескольких почерневших от влаги бревен. Эта неказистая кладка пряталась от взоров под кронами яблони-дикарки и старого орешника, чьи листья пропускали немного солнечного света и бросали на воду резные тени. Большие водомерки скользили по поверхности речки, оставляя за собой тонкие следы, которые тут же затягивались и исчезали в быстром течении. На мосту, свесив ноги вниз, сидела Василиса и смотрела на шумный ручей. Ветер трепал и путал ее рыжие волосы. Все вокруг казалось ей странным. Сколько раз они с Анисьей пугали Полину разговорами о том, что Темные только и мечтают ее схватить. Но разве кто-нибудь из них думал, что это может случиться на самом деле? Разве кто-то предполагал, что это когда-нибудь станет реальностью? Так как же все произошло? Что не так сделали Светлые колдуны? Каким образом они упустили Полину в то самое время, когда поблизости оказались Старообрядцы? Все это было так страшно и так непонятно, что хотелось заплакать.

Рядом с Василисой, застыв в неудобной, неестественной позе, сидела Маргарита. Она вздрогнула и с усилием потерла пальцами лоб.

Своим присутствием колдуньи как нельзя лучше дополняли тоскливый пейзаж. Ими даже залюбовался сам водяной — его лицо вырисовывалось в подводной тине, а вздохи были слышны в камышах: затащить бы под воду таких красавиц, вот бы вышли русалки! Близилась осень, и ее начало почувствовалось как-то совершенно внезапно. Вот только что еще был конец лета, а теперь вдруг… раз, и мрачное покрывало опустилось на землю, приглушив сочную зелень, а небо нависло низко и грозно. Только осталось пятно рыжих волос Василисы и ярко-красная рубашка Маргариты.

После собрания прошло несколько часов.

Митя и Сева ступали тихо. Они прошли насквозь весь Енотов тупик, повернули направо за старым дубом и стали пробираться сквозь заросли высокой травы.

— Что ты собираешься им сказать? — спросил Сева.

— Не знаю, возможно, это они нам что-нибудь скажут.

Срезав через поле оставшийся путь, парни наконец увидели перед собой хлипкий мосток и сидевших на нем Василису и Маргариту. Девушки не обратили на них внимания, хотя не могли не слышать шуршания травы совсем рядом, и Митя с Севой, тоже не произнеся ни слова, опустились на бревна.

Сева свесил ноги и уставился на ботинки, покрывшиеся от ходьбы семенами каких-то растений.

— Вы давно здесь? — спросил он, в конце концов решив нарушить скорбное молчание.

— Не знаю точно, — пожала плечами Василиса. — Если честно, кажется, что прошла вечность. — Она повернулась к ребятам. — Как вы нас нашли?

— Моя сестра посчитала, что вы должны быть тут, — ответил Митя.

— Мы еле спрятались от всех, кто засыпал нас вопросами. Мы попытались поставить здесь защиту, но вас она почему-то пропускает.

— Извините, что помешали вам.

— Нет, вам мы рады, — спохватилась Василиса.

— Мы могли бы встретиться и попозже… В целом мы хотели только узнать, когда последний раз кто-нибудь из вас виделся или разговаривал с Полиной.

— Маргарита ей звонила. — Василиса повернулась к подруге. — Маргарита? Ой! Что с тобой?

Сева перегнулся через спину друга и взглянул на колдунью.

— Она дрожит! — испуганно воскликнула Василиса.

Сева вскочил на ноги и ловко пробежал по узкому краю моста, чтобы добраться до Маргариты. Он схватил ее за запястья:

— Посмотри-ка на меня.

Девушка медленно подняла сильно побледневшее лицо. Глаза ее были красными, покрытыми тонкой сеточкой лопнувших сосудов, зубы стучали, словно от холода, кожа покрылась мурашками.

— Все хорошо…

— Нет-нет, все совсем не хорошо! — возразил Сева. — Когда это началось? Только что?

— Не знаю. Мне вдруг стало холодно. Недавно. Очень холодно. И пустота какая-то дикая… — Маргарита снова вздрогнула.

— Что с ней?

— Похоже на Лисью хворь. Температура уже высокая. Эта болезнь заразна. Если что-то такое почувствуете, скажите Жабе. Пойдем, Маргарита. Тебе нужно к Густаву Вениаминовичу. Ну? Сама сможешь идти?

Маргарита кивнула, и Сева помог ей перейти через мост.

— Вы останетесь тут? — Он взглянул на Митю.

Тот тут же повернулся к Василисе.

— Если мы можем как-то помочь… — взволнованно начала она.

— Ей сейчас может помочь только целитель, — сказал Сева. — Ты лучше расскажи Муромцу все, что слышала за последнее время о Водяной.

— Я почти ничего не знаю. — Василиса с грустью поглядела на свое отражение в воде, когда Сева с Маргаритой ушли. — Маргарита разговаривала с Полиной по телефону. Она вот-вот должна была вернуться в Заречье.

— На самом деле я могу кое-что тебе рассказать, — признался Митя. — Это обсуждали Старейшины. Я только хотел уточнить у вас детали. Потому что выходит, что тех, кто должен был охранять Полину, просто-напросто обвели вокруг пальца…

— Как?

— За Полиной приехал Александр Владимирович. Он пришел вместе с месье Монье — тем лекарем, который занимался Полининым проклятьем, — поэтому Полинина тетя даже не заподозрила неладное, хотя должна была: никто ведь не предупреждал их семью, что Странник явится за Водяной в этот день. Не заподозрили и те, кто должен был следить за домом Феншо.

— Подожди, я ничего не понимаю… Почему Александр Владимирович приехал за Полиной?

— Ты ничего не слышала про его брата-близнеца?

— Да, слышала, Полина рассказывала. Лиса была за ним замужем.

— Это был он, а никакой не Александр Владимирович. Хотя Македонов сейчас тоже под подозрением — одно время он был не на нашей стороне.

— Нет… разве он мог?

— Многие семьи теперь требуют, чтобы его не допускали к наставничеству. Это естественно — новость об исчезновении Водяной вызвала панику.

Василиса поежилась.

— Замерзла? — вдруг спросил Митя взволнованно. — Может, у тебя тоже эта Лисья хворь?

— Просто ветер стал холоднее. — Василиса мотнула головой и поглядела на небо. — И дождь опять начинается.

— Пошли к деревне. — Митя снял кофту, надетую поверх рубашки, и протянул Василисе.

— Нет-нет, спасибо. Мне правда не холодно.

— Знаешь, лучше возьми. Овражкин свалит всю вину на меня, если ты заболеешь, — улыбнулся Митя.

Дождь резко усилился, и небо разорвалось на части молнией.

— О, а вот и гроза, наконец… Ее предсказывают уже неделю. — Василиса закуталась в кофту. — А что говорит тот целитель, месье Монье, каким образом брат-близнец Александра Владимировича вышел на него?

— Он уже ничего не говорит, — помрачнел Муромец. — Его нашли мертвым в комнате, когда колдун, притворившийся Македоновым, увел Полину.

Василисины глаза от изумления расширились.

— Но что же сейчас может быть с Полиной! Что они могут с ней сделать?

— Я уверен, что с ней все будет… если не в порядке… то… По крайней мере, они не причинят ей вреда, ведь она им нужна, — отозвался Митя, поглядев нерешительно на Василису. — Она нужна им для совместного колдовства.

— Но они не смогут заставить ее перейти на их сторону!

— Согласен. Ее магия для них такая же загадка, как и для нас.

— Но, Митя. — Муромец слегка вздрогнул, когда нежный голосок произнес его имя, однако Василиса этого не заметила, продолжая брести по дорожке и крепче обхватив себя холодными руками, которые не согревались даже под шерстяным свитером. — Меня мучает один вопрос… И он гораздо важнее того, как Старообрядцам удалось похитить Полину. Как нам теперь похитить ее у них?

На этот раз Митя пожал плечами.

— Но если ты что-нибудь узнаешь на Вече Старейшин, если услышишь от отца какие-нибудь новости, ты ведь скажешь нам? — Василиса подняла на него глаза.

— Конечно.

Еще несколько минут они шли молча, а дождь тем временем превратился в настоящий ливень, и, когда вся земля содрогнулась от оглушительного громового раската, Василиса предложила пробежаться до дома. Вместо двух магов на дорожке тут же появились белка и белый кот, и через пару мгновений их задние лапки мелькали уже между рядами избушек на курьих ножках.

* * *

Несмотря на довольно поздний час, в столовой было многолюдно. Однако вместо привычного веселого гомона, который царил здесь, когда маги приходили поужинать после встреч с наставниками, Вещего Олега встретила гнетущая тишина. Колдуны, проделавшие путь в темноте под проливным дождем, лишь еле слышно перешептывались. В одном конце за небольшим столом сгрудились девушки в вымокших белоснежных плащах, ближе к центру, рассевшись на длинных скамейках, расположилась группа травников. Холодный влажный воздух, липнувший к каждому, кто входил, явно говорил о том, что меньше всего здесь Огненных; некому было наполнить столовую теплом и громкими разговорами. После собрания с Велес большинство обитателей Заречья впали в странное состояние. Они были напряжены и молчаливы, на встречи с наставниками в этот день не явился ни один колдун. Казалось, что такую новость, как похищение единственного Водяного мага, будут обсуждать яростно и оживленно, но жители деревушки просто сидели, уткнувшись в полные тарелки, — к еде почти никто так и не притронулся. Наверняка Розалия Павловна это предвидела, но все равно не смогла оставить воспитанников без ужина. В темноте по земле стелился едва различимый голубоватый туман — плод какого-то волшебства.

Вещий Олег бросил взгляд на единственный стол, за которым шла более-менее оживленная беседа. Эбонит Павлович и Федор Кощеевич — последний редко посещал столовую, предпочитая ей уединенные ужины в своем тереме, — сидели друг напротив друга. Рядом с ними Густав Вениаминович изучал журнал, изредка вставляя замечания в диалог двух наставников.

Каждый год в это время, даже несмотря на частенько случавшееся ненастье, юные маги и некоторые наставники собирались в Говорящем саду, где под предводительством Розалии Павловны обрывали созревшие яблоки. Затем все дружно рассаживались за огромный стол, резали фрукты и дальше чего только не делали: варили варенье, давили сок, скакали по яблоням, обстреливали друг друга гнилыми плодами.

В общем, в прошлые годы в эту пору в Заречье несколько дней царило настоящее веселье.

— О, Олег, какая удача, что вы зашли! — Эбонит Павлович первым заметил наставника по Легендологии и махнул ему рукой, указывая на свободное место.

— Да, в такой ненастный вечер единственное спасение — это какое-нибудь людное место, — улыбнулся молодой колдун, садясь за стол.

— Вы не знаете, где остальные наставники? — хитро прищурившись, спросил Эбонит Павлович, хотя буквально минуту назад сам же рассказывал Федору Кощеевичу, что старейшины вызвали Велес в Росеник. «Только такой случай, как похищение Водяной колдуньи, мог заставить Веру Николаевну посетить их собрание», — заметил он.

Вещий Олег лишь подтвердил его слова:

— Знаю только, что Вера Николаевна отправилась в город на Вече.

— У Нестора Ивановича приболела жена, — прогнусавил целитель, не отрывая взгляда от свежего номера «Сорокиного хвоста». — Говорят, ужин готовили неофиты. Нервы Розалии Павловны уже давно шалят, а известие о похищении Водяной совсем подкосило старушку.

— Я знаю, — протянул Вещий Олег. — А я все ждал, когда же они пригласят нас в гости! Но встреча откладывается вот уже второй день подряд.

— Говорите, Веру Николаевну вызвали на Вече? — словно не обращая внимания на слова Густава Вениаминовича и на последнюю жалобу Вещего Олега, спросил физимаг.

— Да. Водяную похитили прямо у нас под носом — невиданное дело! Я слышал, что Старейшины крайне недовольны.

— Кем же? — уточнил Эбонит Павлович.

Молодой наставник замялся:

— Ирвингом, естественно. Все пришли в ужас, когда узнали, что к Водяной не было приставлено должной охраны. На какое-то время она оказалась во Франции совсем одна. Ну, разумеется под присмотром наших французских коллег, но я бы не стал слишком уж полагаться на них. Да и эта история с Македоновым…

— С Македоновым? — Лицо физимага вытянулось от удивления.

— Ну вы же знаете, что он был странником, — нехотя продолжил Вещий Олег. Разговор заходил не в то русло. Молодому колдуну нравился наставник Огненных, но идти против мнения влиятельного большинства, которое не питало к нему доверия, он все же не решался.

— Александра подозревают в причастности? — взволнованно спросил Эбонит Павлович, наклоняясь к Олегу и переходя на шепот, — среди магов, не спешащих покидать в этот вечер столовую, больше половины были Земляными и обладали острейшим слухом.

— Это запутанная история, — постарался отмахнуться Олег. — Ирвинг, конечно же, не подозревает его. Но девочку похитили за день до того, как ее должен был забрать из Франции именно Македонов. Когда твое прошлое связано со странниками, такие совпадения вызывают беспокойство.

Густав Вениаминович, который уже дочитал газету, теперь внимательно прислушивался к словам молодого наставника, и выражение его лица демонстрировало крайнее неудовольствие от происходящего, словно он с самого начала знал, что решение сделать бывшего странника наставником не закончится ничем хорошим:

— Я предупреждал Велес, что это абсурдная затея. Тем более что его родной брат уже давно на стороне Темных.

— Чей брат? — Федор Кощеевич тряхнул головой, словно очнувшись ото сна, и внимательно посмотрел на целителя.

— Неужели вы не знаете? Игорь Македонов. Он проходил Посвящение в Росенике вместе с Александром и Дарьей.

— Да… — задумчиво произнес Эбонит Павлович. — Способный был мальчик, очень способный. Помню, он делал большие успехи в Физимагии.

— Судя по последним событиям, он продолжает делать успехи, только уже в других областях и на другой стороне, — заключил Вещий Олег, допивая хмельной квас.

* * *

Все погрузилось во тьму. Про такие ночи говорят, что это Перун вновь пустился в погоню за неуловимым змеем на своей колеснице, обрушивая на землю гром и молнии. Редкие вспышки яркого света на доли секунды срывали черную пелену с неба, так что можно было увидеть, как бушует море у подножия голых скал и как чайки неистово кружат над морской пеной. Поместье Уточкино гнездо выглядело зловещим и давно покинутым. Казалось, это не ветер завывает, попав в капкан утесов и скал, а духи, запертые в старинном особняке, воют, прося о пощаде.

Незваный гость смиренно следовал за старым слугой, который удосужился лишь сухо поприветствовать его, а теперь шел молча, изредка недовольно покашливая. По череде коридоров, увешанных старинными картинами, они дошли до одной из гостиных. С порога могло показаться, что в комнате никого нет: она, как и мир за стенами дома, утопала в темноте. Но, приглядевшись, колдун заметил человека, стоявшего спиной ко входу. Глава Светлого сообщества смотрел в окно, словно в этой непроглядной тьме можно было увидеть хоть проблеск света или надежды.

— Я не мог не прийти, — первым нарушил непереносимую тишину Странник. Тонкие струйки дождевой воды стекали с его плаща прямо на ковер, оставляя темные лужицы.

— Черная Курица уже была у тебя? — в ответ спросил Ирвинг, продолжая смотреть в окно.

— Да, я отправился сюда сразу после ее ухода. Значит, она теперь в твоей дружине?

— Я сделал ее главой боевых магов. Она заслужила. Значит, она тебя отпустила? — Что ж, у меня нет основания не доверять ей.

— Но ты сомневался. — Голос Странника звучал обреченно.

Когда сегодня днем в дверь избушки постучали, он сразу заподозрил неладное: к нему уже давно никто не приходил с хорошими новостями. Суровое лицо Черной Курицы, которая тут же применила к нему Связывающие чары, подтвердило догадку. Похищена Водяная колдунья. Из дома дядюшки ее увел он — Странник. По крайней мере, так говорят тетя Полины и двоюродный брат девушки. Черной Курице понадобилось некоторое время, чтобы проверить, что в ближайшие дни Александр не покидал Росеник и не контактировал с Водяной магией. Что ж, дальше все было очевидно. Тем более Ольга Феншо обронила, что заметила перстень с необычным камнем на руке наставника. И Черная Курица, и Александр прекрасно понимали, что это значит. Понимал и Ирвинг. Но все равно сомневался…

— Сомнения — величайший дар человека, но одновременно и ужаснейшее наказание. Каждый день меня одолевают сомнения. Бывает, что они уберегают от ошибок. Но я не всегда прислушиваюсь к их тихому голосу. Например, перед Русальим кругом… Должна ли была Даша становиться велием? Я сомневался. — Наконец Ирвинг повернулся и прошел к двум креслам у камина, приглашая и гостя сесть у ярко вспыхнувшего огня. — Я сомневался и тогда, на Пустых холмах, когда ты попросил меня о помощи. Я понимал, что той ночью история не заканчивается, а только начинается…

— Я готов уйти на Темную сторону, разыскать брата, сделать все, что ты от меня потребуешь. — Странник словно пытался ухватиться за край спасительной ниточки, которая бы вытащила его из темной пучины отчаяния.

— Уйти? Сейчас?

— Так будет лучше. Ты сам говоришь, что сомневался, нужно ли было мое возвращение. Возможно, оно было ошибкой.

— Я не сказал, что это были ошибки. Ни в случае с Дашей, ни в случае с тобой. Все в этой жизни происходит ровно так, как должно. Просто мы так ничтожно малы, что не можем увидеть весь путь, — только вплотную приблизившись к финалу, начинаешь понимать, зачем нужны были все эти повороты и препятствия. Да иногда я сам не понимаю, что значит то или иное событие, — сказал Ирвинг. — Но, слава богам, мы еще не у финала. — Глава Светлого сообщества улыбнулся, глядя на языки пламени, которые жадно лизали деревянные поленья, и впервые за все время разговора посмотрел гостю в глаза. — Ты еще молод, Александр. Но пора понять, что, убегая, ты не решаешь проблему: она обязательно тебя догонит. Нет, даже не так — она всегда с тобой, где бы ты ни был: в заколдованной деревне, непроходимом лесу или среди потусторонних — заберись хоть на голые скалы, — Ирвинг указал рукой за окно, — от своих проблем не убежать.

— Но я не могу просто сидеть на месте. — Словно в подтверждение своих слов, Александр вскочил с кресла и принялся ходить по комнате. — Мне нужно что-то делать, ведь это из-за меня девочка оказалась у Старообрядцев!

— Из-за тебя? Мне казалось, что все же не ты увел ее из дома Феншо? Или ты винишь себя в том, что брат как две капли воды похож на тебя? Ты берешь на себя слишком много — за это можно винить только богов, но я бы не советовал.

Странник тяжело опустился обратно в кресло. Вина. Да, это то самое чувство, которое он испытывал с тех пор, как Черная Курица сказала ему, что Водяную колдунью похитили. Если бы он не был наставником Заречья, то Игорь не смог бы выкрасть Полину. Слишком много совпадений привело к катастрофе.

— Послушай, — тем временем продолжал Ирвинг, — я знаю, что ты чувствуешь себя виноватым и что готов прямо отсюда ринуться в логово Старообрядцев. Но не торопись! Поверь, твоя помощь еще пригодится. Просто надо дождаться момента — ты поймешь, когда он настанет. А сейчас ты нужен Заречью. Нужен Велес, хоть она и никогда этого не признает, нужен Даше и Огненным магам. Не беги от людей, которые впустили тебя в свои сердца, не совершай эту самую страшную ошибку.

Когда Александр покинул поместье Ирвинга, гроза почти унялась, но дождь продолжал идти плотной завесой. Было в этом звуке что-то умиротворяющее, приносящее спокойствие. Пару минут Огненный колдун стоял, позволяя крупным каплям дождя смыть с него напряжение последних часов, после чего направился прямиком к ближайшим скалам, где располагалась портальная станция «Остров Буян».

* * *

Дышать. Дышать так, чтобы в небо вздымались стаи мертвых листьев. Чтобы они оживали, превращаясь в помятых жухлых бабочек… Воздух слишком влажный, слишком терпкий… Кто бы мог подумать, что все будет именно так.

Дышать. Поднимать снопы листьев и трав, разметывать одним выдохом заготовленное на зиму сено… Одним взмахом крыльев сшибать сотни сухих веток. Крылья! Но… крыльев-то нет.

Бежит юркая тропка, струится меж камней и лесного мха, ведет на гору. На горе будет легче. Но туда нельзя — на вершине застыл белоснежный зверек. Зеленые глаза его веселые, но смотрят странно, ловят отблески заката. Он неестественно шевелит хвостом. Это не настоящее его тело, не его вымокшая от дождя шерсть, не его когти, не его острые клыки в маленькой пасти. Он знает, каково это — жить в чужом теле. И, наверное, знает, как иногда трудно вспомнить, какое же из тел превоначальное, твое…

Его сестрица, каменная ведьма, обнимает валун, прикасаясь щекой к его зеленому мшистому бархату. Глаза ее закрыты. Она тоже не слышит шагов, не знает о моем приближении. Никто не слышит… никто не знает…

* * *

Прошло уже два дня с тех пор, как стало известно об исчезновении Полины Феншо. Александру вспоминалось ее бледное перепуганное лицо и при этом серьезный, решительный взгляд. Последний раз он видел ее в ночь нападения на Русальем круге. Интересно, почему она не сбежала, едва напавший на нее невидимый маг переключил внимание на подоспевшего Муромца? Неужели думала справиться с ним? Или не хотела бросать подругу? В памяти тут же возникло дерево, у корней которого лежала в крапиве черноволосая девушка. И если кроме холодных серых глаз из облика Полины Феншо он ничего больше не помнил, то черты воспитанницы Маргариты Руян возникали слишком отчетливо.

Кроме Македонова в Кудыкиной горе никого не было — все наставники давно разошлись по избушкам. Нестор Иванович, наверное, уже попивал чай с пирогами, которые так искусно готовила его жена. Наставники часто собирались в доме у этой радушной пожилой пары. Пожалуй, в Заречье их избушка была самой гостеприимной — неудивительно, что маги, проходящие Посвящение, и даже те, кто давно его прошел, часто приходили к Нестору Ивановичу не только чтобы узнать подробности жизни леших или Морянок, но и чтобы насладиться кулинарными шедеврами его жены.

Странник и раньше не был частым гостем на этих вечерних посиделках — разве что иногда Лиса уговаривала его пойти или Розалия Павловна приглашала отведать чая с колобками, — сегодня же он точно решил не приходить и не портить настроение Кассандре Степановне и Кощеевичам. К тому же он не был уверен, что наставники все же собрались своим тесным кружком, — по Заречью ползли слухи, что Розалия Павловна слегла с неизвестной болезнью и никого не принимает.

Последние два дня для Македонова прошли ужаснее некуда. После посещения его избушки Черной Курицей кошмар не закончился. Всего несколько часов назад он вернулся с Вече Старейшин, где снова стоял между скрытыми под куколями фигурами и подвергался допросу.

— Они не должны узнать, что ты использовал Зелье-блокатор, — предостерегла его Лиса. Ее лицо покрывала холодная, молочная бледность, под глазами собрались тени, желтые радужки тускло мерцали в свете кристаллов-световиков. Что-то неуловимо новое появилось в ее движениях: слабость, усталость, так несвойственная молодым. Казалось, силы ее куда-то уходят, что-то тянет из нее энергию, будто Стихия перестала помогать восстанавливаться после сложных колдовских обрядов. Все шептались о велии, не закончившем свое Посвящение в мире мертвых, об опасности, что отныне грозит сбежавшей от Морянок Лисе. Странник же думал лишь о том, чего на самом деле она избежала. Что за магия открылась бы ей? И, обретя новую мудрость, стала бы его подруга детства терять человеческий облик, как это происходило с сильными мира сего? Велес, Ирвинг, Дивномор… всех их уже давно нельзя было мерить привычными человеческими рамками… Стала бы Лиса такой же непостижимо-далекой? — Я же говорила тебе, чтобы ты прекратил! Зачем тебе нужны эти тайные вылазки? Зачем ты ищешь поселения, где скрываются Старообрядцы? — Ее голос снова ворвался в его голову. — Запомни, если Старейшины заподозрят, что ты готовил и использовал это зелье, они сочтут, что делалось это для встреч с братом! И что это ты раскрыл ему место, где прячут Водяную! От Вече тебя не спасет даже Ирвинг!

Но след от блокатора не так-то просто было скрыть. Допрос подозреваемого в зале Вече Старейшин был не просто допросом. Из колдуна вытягивали всю магию, нащупывая «хвосты» произнесенных заклинаний и сотворенного колдовства. А блокировка своей силы, подпитывавшейся от Огня, была заметна еще долгое время. Скрыть свою стихию всегда считалось сверхсложным умением. И всегда эта магия вызывала подозрения: зачем колдуну обманывать других и притворяться, будто силу тебе дает, например, воздух, а не огонь? Александр долго изучал способы, которые помогли бы этому колдовству сработать, но помог ему в этом бессловник Лев Маркович, с которым он повстречался в тот памятный раз на собрании Вече старейшин. Тогда бессловник и упомянул зелье-блокатор. Для действия зелья необходим был «донор» — тот, чью силу и чью стихию на время забирает колдун. И у Светлых наверняка кто-то для этого был — не зря же мельком упомянули пленника, содержащегося в подземельях у Вещего Олега. Но Александру не нужен был плененный Темный маг. У него был брат-близнец, чью магию — магию Воздуха — он мог похитить на время, даже не ставя того в известность.

Сейчас Македонов чувствовал себя усталым. Не хватало энергии даже на то, чтобы силой мысли зажечь расставленные повсюду красные свечи. К счастью, он понимал, что это лишь временное явление. Он зажег свечи обычным способом, которым пользовались колдуны других стихий, и теперь очень медленно восстанавливался, окруженный приятным подергивающимся пламенем. Этим вечером он решил наконец заполнить Велесовы книги. Все же он был совершенно необразцовым наставником: он так и не приучил себя аккуратно вести записи о своих подопечных, чем вызывал постоянное недовольство Веры Николаевны.

— Александр, вы несете ответственность за юных Огненных магов. Поймите, это очень важно — заносить в книги сведения об их успехах: как развивается их сила, как она растет…

В такие моменты Македонов сам чувствовал себя юным колдуном, которого отчитывает главная наставница. Мысленно он возвращался в те времена, когда сам жил в Заречье, тогда еще как воспитанник, который не всегда соблюдал заведенные правила. Это время казалось таким далеким и нереальным, столько воды утекло с тех пор…

За размышлениями он не сразу заметил, как за спиной скрипнула дверь и впустила в комнату еще одного Огненного. «А ведь раньше я улавливал малейшие шорохи, которые указывали на приближение человека», — с досадой подумал колдун, а вслух произнес:

— Добрый вечер, Дима. Вера Николаевна уже ушла.

— Я знаю. — Колдун стоял в тени у самого входа, так что Странник почти не видел его лица. — Мне нужны именно вы.

Александр вопросительно посмотрел на него. Дима уже давно прошел Посвящение и сейчас, как вспомнилось Страннику, изучал право, поэтому было непонятно, что ему могло понадобиться от наставника по Стихии.

Сегодня от встречи с любым магом он ожидал только плохого: все вокруг подозревали его, обвиняли, заставляли отвечать на вопросы.

— Я слушаю.

Дима сделал шаг вперед, так что на него наконец упал свет от тусклой лампы и свечей на столе. Между бровями у него залегла глубокая складка, и все лицо с четко очерченными линиями выражало крайнюю степень напряжения.

— Я хотел попросить вас стать моим наставником, — произнес он натянутым голосом, словно готовился защищаться, ждал подвоха в любую секунду.

— Наставником? — Македонов так удивился, что даже отложил в сторону книги, которые только что собирался заполнять. Странно, этот парень смотрел на него сегодня из-под капюшона серебряной куколи, не произнеся ни одного слова в его защиту. А теперь пришел с такой просьбой. — Но вы же уже прошли Посвящение…

— Вы не поняли, — перебил Дима, — я хочу стать вашим неофитом.

Странник оторопел. Он никак не ожидал такого поворота, поэтому ответил не сразу.

— Неофитом? Дима, вы уверены, что пришли к тому человеку? В свое время Огненной магии вас обучал Ирвинг. Да и что далеко ходить, профессор Звягинов отличный наставник. Он…

— Да, далеко ходить и правда не надо, — с едва заметной усмешкой ответил Дима.

Ни для кого в Заречье не было секретом, что внук Веры Николаевны недолюбливает ее мужа, да и с бабушкой у него были довольно натянутые отношения. Однако как раз это Странника и не удивляло.

— Но есть Ирвинг, — продолжил Македонов, но Дима снова перебил его.

— Я говорил с ним. — Он отвел взгляд, словно его заинтересовал кустик ветреницы, принесенный сюда Бабой Ягой. Старая колдунья утверждала, что один вид этих цветков должен умиротворять и успокаивать. — Он и посоветовал мне обратиться к вам.

— Вот как? — Македонов застыл, все никак не оправляясь от удивления. Зачем к нему пришел этот наследник древнего влиятельного семейства, внук главной наставницы, посвященный, полноценный маг, допущенный на Вече Старейшин?! К нему, почти безродному, бывшему страннику, чей родной брат предал Светлую сторону и похитил Водяную колдунью? — Дима, но вы же понимаете, что выбор наставника — это очень ответственное дело. И вообще, почему вы решили стать моим неофитом? Вы же, кажется, право изучаете.

— Я уже принял это решение, — тут же ответил Огненный маг, взглянув прямо в глаза Македонову. — Мне нужен наставник, который владеет магией Огня и сможет научить меня использовать ее не только в теории… Мое положение обязывает меня быть сильным колдуном, а не только знать свои права.

Странник внимательно смотрел на парня, стоящего напротив, и пытался понять, о чем тот думает. Хоть он и не был Воздушным, прочитать мысли Огненного мага было легко — у них все написано на лице. За внешней Диминой отстраненностью и напускным безразличием скрывалась разрушающая стихия. Странник почти физически ощущал его нетерпение и острое желание добиться своей цели. Но какой? Почему он вдруг решил стать неофитом? И почему Ирвинг направил его именно к нему? На эти вопросы он ответов не знал.

— Вера Николаевна не придет в восторг от этой идеи, — сказал он, сдаваясь.

— Ее это не касается. Даже главный наставник не может повлиять на выбор неофита. Тем более она Земляная колдунья, а мы говорим про Огонь.

— Хорошо. Я вас понял. Но мне нужно подумать, это непростой шаг, причем для вашей репутации — даже рискованный. Не сомневаюсь, что вы знаете о моем прошлом.

Дима кивнул и уже собирался развернуться, чтобы уйти, как Странник окликнул его:

— Советую и вам хорошо все обдумать. Я, конечно, не нравлюсь вашей бабушке, но это еще не значит, что мы с вами сможем найти общий язык.

Колдун еще раз кивнул, и Македонову показалось, что на его серьезном лице наконец мелькнула улыбка.

Не успел Дима дойти до двери, как та распахнулась и в комнату почти бегом влетели Лиса с Густавом Вениаминовичем, а за ними медленно и бесшумно вошла Велес.

— Александр, очень хорошо, что вы здесь, — начала главная наставница и только теперь заметила Диму, стоящего всего в паре шагов от нее. На секунду ее взгляд задержался на внуке, а потом она снова повернулась к Македонову и продолжила:

— Ваша подопечная, Маргарита Руян, попала позавчера в лазарет. Теперь окончательно стало ясно, что у нее Лисья хворь.

— После Руян в лазарет попали еще трое. Если Лисья хворь будет распространяться такими темпами, то у меня не останется свободных коек! — недовольно прогнусавил Жаба. — Да еще и Розалия Павловна с ними заодно!

— Даша, надо сейчас же написать письмо в Здравницу и отправить его с Иваном на сером волке — так вернее всего. — Велес оглядела комнату в поисках почтальона и снова наткнулась на Диму, который неподвижно стоял на месте.

— Ты искал наставника по…?

— Нет. Я приходил к Александру Владимировичу, но мы уже закончили.

Когда дверь за Димой захлопнулась, Вера Николаевна вопросительно посмотрела на Македонова, но тот, казалось, думал уже совсем о другом. И даже Лисе не удалось почувствовать ничего, кроме естественных переживаний за свою подопечную Маргариту Руян, — он даже не заметил, как она проникла в его мысли.

— Кто-то еще из Огненных заболел? — тем временем спросил он целителя.

— Пока нет, но они очень подвержены недугу, поэтому вам стоит срочно их предупредить.

Странник кивнул и направился к лифту.