Очень (не) обычная история

Марина Вуд (2024)

Я — взрослый сорокалетний мужик, как пацан влюбился в молоденькую девушку. И я готов был закрыть глаза на разницу в возрасте, но случайно узнал, что она является дочерью моей первой любви…

4.

Егор

— Где Тим? — спрашиваю Арину, жену своего друга. Она идет на шаг впереди меня, поглаживая огромный живот. А сам пытаюсь избавиться от оставленного позади наваждения в зеленом платье.

Ух! Как я перенервничал. Черт! Словно мне будет не тридцать восемь, а шестнадцать. Я в десятом классе, а передо мной сидит девочка, которая до умопомрачения нравится. Мне до безумия хочется поцеловать ее, но нельзя. Можно только смотреть. Смотреть, Громов! И не трогать своими лапами! Черт!

Стискиваю зубы от злости на самого себя. Придурок ты, Громов! Только напугал ее. Полапать тебе ее, видите ли, приспичило. Других баб нет, что ли?

— У него был серьезный звонок, — отвечает Арина. — У заказчика возникли какие-то срочные вопросы, поэтому сейчас я за него, — улыбается Тимирязева, пока мы идем по коридору.

— Черт! Прости, — останавливаюсь на полпути, — я забыл твое безалкогольное вино в погребе.

По правде говоря, мне там совсем не до ее вина было. Могу вернуться — ноги меня сами ведут обратно.

— Не страшно, — машет рукой женщина, — я как-то это переживу. Выпью сок. Тем более что у нас и правда мало времени до самолета. Егор, — она делает шаг, резко останавливается и разворачивается ко мне, — даже не вздумай портить девчонке жизнь.

— О чем ты? — делаю вид, будто не понимаю, что она имеет в виду.

— Я видела, как ты на нее смотрел. — Тимирязева смотрит в саму душу. — Она же совсем молоденькая. Если ты ее используешь, обидишь, то она разочаруется и больше никогда в жизни не поверит мужчине.

Так, стоп! Это она к моей совести взывает? Я сейчас не готов выслушивать ее моральную тираду.

— Ты проницательная женщина, Арина. Тимофею очень с тобой повезло, — перевожу разговор в другое русло.

— Да. Только это мне повезло, что я его встретила. Если бы не он, то я так бы и жила одна с Иваном. Я понимаю, что не настолько близкий друг для тебя, тем не менее скажу: не порть девушке жизнь и молодость. Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Я тебя услышал.

Все-таки, как у этих баб так получается? Ты еще даже и подумать не успел, а они уже все знают.

— Я рада, — снова улыбается она.

— Кстати, как там Ваня? — Открываю дверь кабинета своего директора и пропускаю Арину вперед. Возле окна стоит Тим и, жестикулируя руками, что-то объясняет по телефону.

— Ваня, как Ваня. — Женщина бочком присаживается на диван. — В начале октября на неделю летали в Черногорию к свекрам. Он там так разленился, что теперь за книжку взяться не хочет.

Я смотрю на ее уже достаточно большой живот и не понимаю, как женщины вот с этим ходят. Это же, наверное, ужас как неудобно.

— Понятно. — Ухмыляюсь и вспоминаю себя. — Это нормально в его возрасте. Я тоже не особо любил школу.

— Кстати, хочу сделать тебе комплимент. Мне очень понравился дизайн помещения. Все сделано тонко и со вкусом.

— Спасибо, конечно, но это заслуга дизайнера. А вот ремонт делали как раз ваши архаровцы.

Ее замечание напоминает мне, что надо проверить информацию по Крыловой. Разобраться наконец-то с дизайн-проектом клуба. И если ее слова окажутся правдой, надо найти того урода, который вместо нее получил бабки…

Утро.

Опираюсь рукой о черную раковину и смотрю на свое отражение в зеркале. Ну и вид у меня, как у пещерного человека. Рожа помятая. Глаза воспаленные. А перегар такой, что мух можно сбивать на лету. Сам себе противен. Отодвигаю стеклянную дверь и залезаю в душевую. Открываю холодную воду — контрастный душ бодрит. Затем чищу зубы и вытираю лицо. Стираю с запотевшего зеркала конденсат и вижу уже кого-то более-менее похожего на гомо сапиенс (человек разумный). Оборачиваю вокруг бедер белое полотенце и выхожу из ванной.

Осталось только позавтракать, и можно собираться в офис.

Пока достаю из холодильника кефир и наливаю его в стакан, телефон настойчиво вибрирует на столе, добиваясь ответа. Олег. Ну что там еще?

— Да! — рявкаю в трубку.

— Алло! Егор Владимирович, доброе утро! — раздается бодрый голос на том конце.

— Короче, Олег, — подгоняю к сути своего безопасника.

— У меня две новости, шеф. Первая: по Крыловой все чисто; вторая: ее везут в полицию.

— Ты серьезно? — Мои брови ползут вверх, и я чуть не захлебываюсь кефиром. — Откуда знаешь?

— Она Валерии позвонила и предупредила, что, возможно, не выйдет на работу. Что прикажете, вытаскивать ее или пускай сама разбирается?

— В каком она отделении? — Я сажусь на стул и, откинув голову назад, устало тру глаза.

— На Соколово-Мещерской.

— Это в Куркино, что ли? — Делаю глоток и с грохотом отставляю стакан в сторону.

— Да.

— Ты далеко от моего дома? — Провожу пятерней по волосам.

— Минут двадцать, если без пробок.

— Хорошо. Подъезжай. Вместе поедем. Надо помочь этой несчастной.

Помочь вставить мозги и сотворить правосудие. Как будто у меня дел поважнее нет.

Поднимаюсь со стула и подхожу к панорамному окну. Упираюсь лбом в холодное стекло и пытаюсь понять истинные мотивы своих действий. Я точно знаю, что это не совесть и не благие намерения. Зацепила меня девчонка. Зацепила и не отпускает. Будто клешнями держит.

Спустя час я сижу за столом в кабинете участкового. Справа от меня зареванная Анна, а через два стула от нее — старая цыганка в длинной красочной юбке, обшарпанной дубленке и с платком на голове.

Пухлый сотрудник полиции громко сербает чай из алюминиевого подстаканника, затем медленно отставляет его в сторону. От кипятка его щеки становятся еще розовее.

— Зачем же вы, девушка, в драку полезли? — задумчиво спрашивает участковый, глядя на лист бумаги в своих руках.

— Я не лезла в драку, а защищалась. Это разные вещи, — практически выкрикивает Анна, но смотреть в мою сторону даже не решается.

Вот дура шальная!

— А гражданка Жемчужная утверждает, что это вы набросились на нее, — говорит мужчина и снова громко хлюпает чаем. От этого противного звука хочется заткнуть уши.

— Я всего лишь словила ее за руку, когда она вытаскивала кошелек из сумки той девушки, которая сейчас сидит за дверью, — продолжает защищаться Анна. Вид у нее жалкий: шапка съехала набекрень, тушь размазалась по лицу, а нос покраснел и вспух. Видимо, плакала.

Цыганка начинает что-то кричать на своем и махать руками.

— Там полная маршрутка свидетелей. Вы бы их опросили, — чуть не плачет Крылова.

Меня начинает выбешивать вся эта ситуация. Конечно, получить моральный нагоняй этой заразе полезно. Но бросать ее под жесткий пресс я не позволю.

–Тихо! — Участковый бьет ладонью по столу. — Иначе обеих закрою на пятнадцать суток.

Я смиряю взглядом раздухарившуюся Анну, и она притихает.

— Товарищ участковый, — я поднимаюсь со стула и незаметно кладу ему в папку белый конверт, — разберитесь в этом деле. А со своей племянницей я решу вопрос сам.

— Конечно, господин Громов. Во всем разберемся. — Взгляд правоохранителя явно веселеет, он чиркает шариковой ручкой пропуск и протягивает его мне. — А виноватых накажем по всей строгости закона, — добавляет он и бросает взгляд на недовольную цыганку.

Я подхожу к Крыловой и, поднимая ее за рукав, чуть ли не за шкирку вывожу в коридор. Молча выходим на улицу и садимся в машину.

— Ты чем, мать твою, думала? — спрашиваю я, поворачиваясь к этой ходячей катастрофе. — Или тебе вообще думать нечем? Ты понимаешь, что я из-за твоей дурацкой выходки лишился денег?

— Я вас не просила, — шипит она в ответ и поправляет шапку. — И деньги у вас явно не последние.

Я не маньяк, но сейчас мне явно хочется придушить эту… Крылову. Медленно так, с фантазией. Возможно, конечно, сначала трахнуть, а потом уже придушить.

— Да, не просила. Но если бы не я, то ты бы сидела в вонючем обезьяннике, — рычу я, из последних сил сдерживая ярость.

— Можете высчитать эти деньги из той суммы, которую вы мне должны, — дерзит в ответ Анна со взглядом обиженной королевы.

Нет, я скоро чокнусь с этой кареглазой аварией.

— Значит так… — Я беру ее за ворот пуховика, разворачиваю к себе и вдруг тону в этой темной бездне. Но возвращаю самообладание: — Это последний раз, когда я трачу свое время на ерунду.

Я говорю вроде бы строго, а сам чувствую, как меня уносит куда-то далеко.

— Я постараюсь, — выдает она, глядя на меня с вызовом.

Я на несколько секунд замираю, затем отпускаю Анну и хлопаю водителя по плечу:

— Закинь сначала эту, — киваю в сторону девицы, — в клуб, а потом меня в офис.

— Я вам не «эта» и не «та», Егор Владимирович! — Она недовольно складывает руки на груди. — У меня вообще-то имя есть. И если вы не забыли, меня зовут Аня.

— Я помню, — отвечаю я уже более спокойно и стараюсь даже не смотреть в ее сторону.