Стать архитектором!

Марина Белякова

Книга позволит окунуться в завораживающий мир архитектуры. Действие происходит в России, в настоящее время, а также в 90-х годах прошлого столетия, в детстве главной героини, куда она попадает в своих воспоминаниях. Параллельно там разворачивается самостоятельная история, в которой участвуют ее родители. Герои романа – архитекторы разных поколений в разные периоды их жизни. У них нелегкие судьбы, но все они замечательные люди, преданные своей профессии, умеющие по-настоящему дружить и любить.

ГЛАВА 11. МАРША. ОШИБКА

Был конец рабочего дня, в коридорах постепенно стихали голоса сотрудников. Антон любил это время: вот теперь можно спокойно сосредоточиться и поработать. Правда, хотелось бы сегодня уйти пораньше и лечь спать не поздно. Завтра градостроительный совет с представителями городских структур и Обкома. Антон в пылу подготовки спал в последние дни мало, волновался. Он идет на такую планерку в качестве ответственного лица впервые.

Антон заварил крепкий чай, включил магнитофон. От привычки все время работать под музыку пришлось избавляться. Это было самое неприятное и тягостное в его новой должности. Вообще он предполагал, что есть и другие подводные камни. Нынешний пост ГАПа включает обширную административную составляющую. Антон еще совсем не отошел от проектирования только по одной причине — он был автором дома музыки и все основные моменты прорабатывал сам, все сам согласовывал и сам за все отвечал. Но навалилась куча бытовых вопросов, которые ни на кого не удавалось перебросить. К примеру, компьютерное оснащение. Конечно, Антон тут был не в теме, пришлось встречаться с системными администраторами, разработчиками программ, советоваться, что-то выгадывать, устанавливать приоритеты. Потом различные контакты с заказчиками, подрядчиками, командированными специалистами из Москвы, которых именно он должен был устраивать в гостиницу, заботиться об их питании, создавать условия для работы. Хорошо, что пока все складывалось без особых проблем. Но время, время, его было очень жалко.

Сегодня днем Виталик принес готовые планшеты к нему в кабинет. Антон остался доволен. Сам театр потихоньку строился, к нужной дате не уложились. Спешка, которая явилась причиной стольких несчастий, прекращена, монтаж в три смены больше не практиковали, зато и финансирование сократилось. Архитекторы занимались разработкой декоративных элементов, деталями отделки фасадов, интерьерами.

Конструктивная документация выдана. Повезло с прорабом, оказался опытный специалист и хороший, спокойный человек, что для строителя редкость. Борис Георгиевич — так звали прораба — обычно за несколько дней предупреждал Антона, какой следующий этап работы предстоит. Антон собирал планерку, вместе проверяли документацию. Для стройки было все удобно, а вот проектировщикам приходилось уже много месяцев трудиться по вечерам и субботами, в постоянном напряжении.

В дверь однократно стукнули и сразу, не дожидаясь ответа, в щель просунулась голова Марши. Увидев ее, Антон испугался. У него на такие лица уже был наметанный глаз.

— Антон Григорьевич, я ошиблась!

— Подожди, скажи, все живы?

–?

— Продолжай!

— Я допустила грубейшую ошибку.

— Что такое?

— Даже оправдываться не хочу. Помните, вскоре после того, как я устроилась на работу, еще Саша была на больничном, на площадке гостиничного корпуса стали проваливаться сваи, решили их больше не бить, а сделать монолитную плиту. Она по расчету получилась ниже предполагаемого ранее пола подвала, поэтому придумали немного опустить здание и ничего не переделывать, кроме входных групп. Надо было только поменять абсолютную отметку нуля. Вы еще велели предупредить генпланистов и смежников. Я генпланистам и смежникам сообщила и подписи взяла, конструкторы сами знали, они ведь плиту разрабатывали, в примечании писали, «за условную отметку нуля принят уровень чистого пола первого этажа, что соответствует абсолютной отметке 156.000». Я исправила цифру на разрезе. Думала, это все. Сегодня пришел прораб, Борис Георгиевич, вызывает меня и говорит, мол, на архитектурных чертежах, на листе «Общие данные», стоит другая абсолютная отметка, нежели на фундаментах. Просил по-тихому разобраться, чтобы никого не волновать. Оказалось, строители почему-то уровень первого этажа взяли по архитектурным чертежам, а верх плиты по конструктивным. Короче, беда вот какая: старое значение было 165.000. Цифры похожие, никому не бросилось в глаза. А высота помещений подвала стала больше на девяноста сантиметров! Все! — Марша говорила быстро, по существу, будто пыталась поскорее избавиться от этой грузной ноши.

Антон с тоской подумал, что завтра градостроительный совет именно по этому участку работ, по гостинице. Всю неделю готовили демонстрационный материал. Были бы в запасе еще одни сутки, стоило попробовать исправить. А так — полный провал. Он перевел взгляд на Маршу. Она смотрела не него, не мигая, распахнутыми глазищами, на осунувшемся за день лице.

Антон понял, что не хочет и не может на нее сердиться. Она ведь так старается! Это всем видно, за несколько месяцев догнала по уровню Виталика. Хотя Виталик, конечно, не ас, работает не очень аккуратно, зато быстро, и у него уже приличный опыт. Марша начала буквально с нуля, но обладая теоретическими знаниями и цепкой памятью, живо сориентировалась в задачах, решаемых группой. А теперь ей смело можно доверить любой вопрос, она не стесняется спрашивать, если не знает, но главное, докапывается до всего. Она имеет прекрасную графическую подготовку и чувство вкуса.

Он насыпал ей в чашку заварку, добавил кипятку. Сам в это время неотрывно бегал глазами по планшету. Думал. Потом снова посмотрел на Маршу:

— Давай-ка успокойся, чайку попей. Знаешь, я регулярно всех призываю, чтобы абсолютную отметку нуля ставить только один раз — на фундаментах. Это уже не первый случай. Изменения в документации всегда чреваты ошибками. Вот практика снова подтверждает мои теоретические опасения. Есть соображения, как будем исправлять?

Она отрицательно помотала головой.

— Вообще-то, можно кое-что придумать. К примеру, расположить на этаже, который из подвального плавно перейдет в разряд цокольных, релаксационные помещения: тренажерный зал, бассейн, сауну, солярий и т. д. Заказчик был бы счастлив, ведь это увеличивает комфорт отеля. Наша гостиница для музыкантов. Мы строим огромный театр, а артисты, возможно, не захотят останавливаться здесь из-за довольно средних бытовых условий и отсутствия сервиса. Предпочтут старые номера в центре — там интерьеры богатые. А тогда зачем мы мучаемся, проектируем ее вблизи от театра, в ограниченном пространстве, рискуя нарушить целостность комплекса. Я, когда мы здание опускали, очень расстроился, но в тот момент не нашел другого выхода — сплошные неприятности то с краном, то со сваями, а сдача была намечена на определенный день. Я уже и не заикался, вытягивал архитектуру, как мог. У меня чувство, будто это богом проклятое место. Вся загвоздка в том, что на исправление у нас с тобой есть времени: вечер, ночь, утро до девяти часов. Давай-ка принеси кальку, у меня мало осталось, не хватит. Бери новый рулон, чтобы совсем гладкая была.

Марша вышла за калькой, а когда вернулась, Антон договаривал по телефону: «Сегодня меня не жди, аврал». Потом он еще немного послушал собеседника, в знак одобрения кивнул головой: «Пока, тогда, пока!»

— Значит, так: делим фронт работы. Я придумываю нижний уровень, ты исправляешь первый этаж, здесь появится еще одна лестница с нулевой отметки — вниз. А из цоколя выход непосредственно наружу. Вот тут для него есть местечко, будто специально предусмотрели — «соломку подстелили». Подожди, а как же нам подрамники исправлять? Виталика уже нет, днем отпустил его отсыпаться, да с ним и не получится, на компьютере сейчас только дольше будет — распечатать к утру не успеем. Соображения есть? — с надеждой спросил он, глядя Марше в глаза. Она робко предложила:

— Давайте цокольный этаж и благоустройство на всех планшетах, сделаем на бежевой крафтовой бумаге. Она тонкая и довольно плотная. Оттенок шикарный, подойдет к общей гамме проекта. Мы сейчас все на кальке вычертим, исправим и на эту бумагу передавим. Если состыковать подрамники, получится цветная полоса, не скучно ровная, а такая ломаная, ведь мы уровень земли и благоустройство тоже будем передвигать. А чтобы не казалось, что это ошибка, надо низ планшетов оставить родным — белым, с пояснительным текстом и перспективными видами. Предлагаю крепить на резиновый клей, нам же не навсегда, только показать, потом правильно переделаем. Можно даже так поступить: сначала присутствующим продемонстрировать версию с релаксационными помещениями, а затем цветную бумагу оторвать, слегка ластиком пройтись, если уж клей будет виден, и представить другую редакцию, которая начнет явно проигрывать из-за того, что здание выглядит приземистым и не начиненным функцией. В этом случае начальство само выберет первый вариант. И все сложится замечательно, а главное, не будет смотреться как ошибка. Ой, извините, можно подумать, я так себя выгораживаю.

— Ты молодец, как вовремя предложила идею на резиновом клее. Понимаешь, ведь если удастся, нам будет не беда, а счастье, мы же архитектуру тогда спасем. Она тут совсем простая, весь расчет и был только на идеальные пропорции, не раздражающие глаз. Основное — это театр. Гостиница и другие постройки — окружение, фон. А мы ушли в подземелье, нарушили линию. Я с этим уже мысленно смирился. А сейчас появилась надежда, — Антон загорелся, — стоп, а макет!

— Ну, во-первых, его можно не показывать завтра, а потом спокойно исправить. Во-вторых: макет показать, но объяснить, что это заглубленный, неудачный вариант. А в-третьих, просто сразу переделать.

— Хорошо бы переделать, но боюсь, не успеем. Ладно. Будем решать проблемы по мере их поступления. Так, работаем в моем кабинете, чтобы все вопросы тут же утрясать и согласовывать. Я за кульманом. Ты на столе для совещаний, подложи под планшет книги, если хочешь. Начинаем с планов.

Они жадно приступили к работе, подталкиваемые не столько страхом, что не успеют, сколько творческим порывом. Все складывалось просто идеально. Главное, удалось разместить необходимые эвакуационные лестницы и выходы. Цокольный этаж решили пока не разделять на помещения, а вроде как дождаться конкретного задания от заказчика.

Было уже совсем темно, когда вдруг порывом ветра распахнулось окно, и в коридоре послышался грохот, там что-то упало. Листы кальки парусами приподнялись над столом. Они оба бросились прижимать их небольшими тяжелыми предметами. Антон и Марша одновременно схватились за изящную гипсовую фигурку. Пальцы Антона коснулись руки Марши.

«Терпеть, не поднимать глаз, — приказал он себе. — Это будет равносильно провалу, если посмотришь на нее!».

Статуэтка осталась у Марши.

— Ой, Пушкин! — удивилась она и засмеялась, — какой хорошенький! Юный Пушкин-лицеист.

За окном бушевала настоящая гроза. Антон вышел в коридор взглянуть, что там так громыхнуло. Повеселевшая Марша споро переводила план с кальки на почтовую бумагу: «Еще тушью обводить, да, работы много, но надо же, Антон Григорьевич совсем ее не ругал, какой замечательный человек!».

Антон отсутствовал уже довольно долго. Марша решила не высовываться, а просто как можно больше сделать, пока его нет. В коридоре послышались голоса, в кабинет ввалились Бархин, мокрый и смеющийся, Саша Круглова в прозрачном дождевике с корзинкой, обвязанной целлофановым пакетом, и Антон, какой-то уж очень довольный.

— Я машину купил именно для того, чтобы барышень в грозу по работам развозить. Ладно бы уж романтическое путешествие! Представляешь, Мария! Приезжаю к твоему начальнику домой в девять часов вечера, в надежде его застать и похвастать своей новенькой четверочкой, цвета баклажан. Думаю, ну уж он точно дома. Супруга вся в слезах открывает дверь, говорит: «Нету! На работе!».

— Жень, не придумывай, в каких я была слезах! Я пирожки пекла, — смеясь, пояснила Саша.

— Ну, пекла! Эх! Весь рассказ мне смазала. Короче, говорит, поехали работяг кормить, то бишь вас, полуночников-греховодников.

Бархин с укоризною умудрился посмотреть на Антона. Тот, извиняюще: «мол, ну получилось так», приподнял плечи.

— Вы хоть голодные? А то мы под дождем, рискуя жизнью, доставляем им пищу, а они сидят в тепле и наслаждаются.

— Не то слово, какие голодные, я ставлю чайник!

Боясь нечаянно запортить едой расстеленные кальки, они пошли в свою рабочую комнату — пить чай. Пока перекусывали, а пирожки были просто необыкновенные, еще теплые, с яйцом и луком, и с яблоками, Антон вкратце обрисовал сверхзадачу. Подмога и кормежка прибыли вовремя.

— Вот теперь, Марша, ты занимайся макетом, говорила, знаешь, как исправить. А остальные — чертить.

— Я, если можно, резать, — попросил Бархин, — долго тут торчать не могу, мне хоть немного выспаться надо, завтра в Москву едем в командировку, перед шофером неудобно, если засыпать начну на трассе и его смущать.

Бархин пробыл час, вырезал и подгонял полосы крафтовой бумаги, вырученные от упаковки пачек ватмана, сказал, что вспомнил былые времена, вздохнул, мол, не хочется расставаться, и уехал.

Антон поставил кассету Status Quo, для повышения общей работоспособности:

— Девчонки! Завтра вам отгул за подвиг!

— Нам отгул, а ты как, третью ночь не спавши?

— Отоспимся в другой жизни!

Они все разместились в кабинете руководителя. Саша обводила своим любимым рапидографом планы. Марша аккуратно подрезала картон.

— Вот макет жалко, — сказал Антон, — хорошо склеен, Виталя — профессионал.

— Ничего, Марша сейчас все исправит, — вступилась Саша, — она, если берется, делает очень качественно.

«Что же, значит, Антон Григорьевич никому не сказал, что это она, Марша, повинна в произошедшем? Взял, как всегда, ответственность на себя, конечно, фактически обеляя и Сашу. Она ведь потом много раз с документацией занималась и ошибку не заметила».

Марша восприняла все случившееся, скорее, как странное стечение обстоятельств, 156 и 165, действительно, зрительно легко перепутать, так, что, наверное, никто не виноват, или все понемногу.

Она осторожно подрезала на макете место соединения стенок здания с землей. Виталик склеил его целиком, с подвалом, а потом точно вырезал отверстие в рельефе и вставил туда бумажный прообраз гостиницы. Выполнять манипуляции с толстым картоном было трудно, нужна сверхаккуратность и сила. Марша знала, что причина успеха отчасти таилась в прекрасном макетном ноже — самодельном, тяжелом, очень остром. Он, фактически, сам резал за счет своего веса. Марша видела, где лежит нож, и пошла за ним в архитектурную комнату.

Когда она вернулась в кабинет, Саша рассказывала, как воевала с Лейлой, чтобы отлучиться на работу. Лейлу пришлось снарядить ночевать к соседке, но она решительно собиралась ехать с мамой помогать устранять аврал.

— Говорит: «Мамочка, возьми меня, пожалуйста, ты ведь мой зайчик! Я буду тихо-тихо сидеть!». Я чуть не прослезилась. Такая она была трогательная в пижамке.

Саша работала четко и быстро. Марша сказала об этом вслух, залюбовавшись процессом.

— На самом деле я ведь только обвожу, ты очень подробно выполнила чертеж в карандаше. Даже удивляюсь, без рейсшины, все просто идеально. Антоша на кульмане работает, ему удобнее.

— Я инерционную рейсшину использую, когда небольшой участок надо начертить.

— Да, молодец, а я на нее сильно жму, наверное, от усердия, и порчу параллельность.

Антон наблюдал за тем, как они воркуют. Марша встала коленкой на стул, чтобы посмотреть на макет сверху. Подошва туфельки была идеально чистая и новая, будто только из магазина. Антон машинально перевел взгляд на босоножек Саши. Как он любил эти ее сандалии, легкие, мягкие, на утолщенной подошве, сверху из тонких разноцветных кожаных полосок. Сколько же лет она их носит? Они у нее появились точно до рождения Лейлы. Сбоку, ближе к носку, краска немного стерлась, а на левом босоножке пряжка уже другая, правда, это заметно, только если присматриваться, но он знает, сам менял. И почему она в летней обуви-то, в дождь? Антон вспомнил слова Бархина, мол, «а что ты лично для нее делаешь?». Конечно, в стране всеобщий дефицит, товаров в магазинах нет. Но он, Антон, часто бывает в Москве, почему же ему ни разу не пришла мысль в голову привезти что-нибудь Саше? Да потому, что она никогда его об этом не просила, даже шутя. Может, не доверяет его вкусу? Хотя ботиночки, купленные для Лейлы, она очень одобрила. Саша следила, чтобы у Антона была новая красивая одежда. Когда они приезжали в Москву вместе, таскала его по магазинам, отстаивала с ним очереди, чтобы купить костюм, куртку, пальто. А на ее наряды как-то и времени не оставалось. Саша раньше часто шила для Лейлы и себе, по журналу «Burda». В общем-то, она всегда эффектно и нестандартно выглядела. Но обувь-то не сошьешь! У спекулянтов это стоит, конечно, дорого, ну так что ж! У Антона даже щеки загорелись от этих дум, разволновался, стыдно стало. Ах, как Бархин прав! Она редкой красоты женщина. На плечах Саши дом, дочка и тяжелая, ответственная работа. А она все успевает, не жалуется, да еще так Антона поддерживает! Антон перевел взгляд на Маршу,. Она встала на стул уже двумя коленками, чтобы со всей силы прижать нужный участок на макете. Да, туфли на ней были очень хорошие!

Саша резко повернулась к Антону и перехватила его взгляд в сторону Марши, но ничего не сказала.

— Все, девчонки! Пошли кофе пить! — предложил Антон, заговорщически подмигнул и достал из ящика стола банку растворимого, — индийский, привезли из Югославии, «взятку» дали.

— Ой, как хорошо, как здорово! Это то, что нам нужно! — запричитали речитативом девушки.

Они снова пошли в «кафетерий», так Бархин назвал архитектурную комнату в связи с предыдущим чаепитием.

— Давайте подведем итоги. Время почти шесть. Саша, у тебя в каком состоянии работа?

— Я все обвела. Где Бархин? Можно вырезать.

— А ты, Марша, что скажешь?

— Немного благоустройство доделать и небольшие мероприятия по декорированию закончить.

— Значит, мы молодцы. Остается все наклеить на планшеты. Сашу мы отпускаем выполнять материнский долг, а то Любе на работу пора собираться. Надеюсь, малышка даст тебе поспать хоть немного. Я сейчас вызову такси. Антон пошел в свой кабинет звонить по телефону.

— Марша! Евгений Леонидович правда тебе родственник? — вдруг спросила Саша. — Он сказал, что сестра.

— Наверное, это можно назвать «почти сестра». Наши родители дружат с юности. И мы заочно знакомы, но встретились только здесь.

— Ах, вот как! Дружите семьями! — обрадовано сказала Саша и налила себе еще кофе, — как хорошо взбодрились, правда?

— Да, чудесно, наверное, кофе настоящий, в смысле, с кофеином.

Антон вышел проводить Сашу. Пока они шли по коридору, Марша смотрела им вслед и думала: «Какие люди меня окружают. Вот, что еще в жизни надо! Так приятно видеть счастливые семьи. Тут не захочешь, а поверишь в вечную любовь!».

Когда Антон вернулся, Марша уже закончила макет и резала почтовую бумагу «волшебным ножом» Виталика. Слава богу, нашелся запас резинового клея. Он оказался хороший, прозрачный. Была надежда, что следов на планшете не оставит.

— Марша, я тебя попрошу поехать со мной. Ты, отдохни, наверное, удастся часок поспать. Выезжаем примерно в девять, немного десятого. Машина будет к этому времени. Виталик поможет погрузить. Я с ним договорился, чтобы не опаздывал, — Антон рассматривал планшеты, — а у тебя есть цветные карандаши?

— Ага, сейчас поищу.

Марша принесла белый карандаш и темно-серый. Антон удовлетворенно сказал:

— Можно было не сомневаться, что ты выберешь нужные цвета.

Они вместе рассмеялись, потом в четыре руки и два карандаша подтенили и подсветлили картинки.

Марша пошла к себе в комнату. Голова немного кружилась, в ней беспрерывно вели разговор два человека, она решила, что у нее галлюцинации от кофе. Марша легла на согнутые руки за свой рабочий стол и тут же отключилась.

Разбудил Маршу громкий голос Виталика: «Что это?», — он показывал на планшеты, которые стояли в комнате, значит, Антон перенес их, пока Марша спала.

— Куда шефа спрятали? Кабинет закрыт. Твоих рук дело? Все мне тут перепортили, — беззлобно бухтел Виталик. Он сел на корточки и внимательно рассматривал работу, — вообще-то молодцы. Интересную подачу «замочили». Смысл?

— Два варианта будем представлять. Этот — с релаксационными помещениями. Потом сделаем, как в кино: «брюки превращаются в элегантные шорты…» и покажем твою версию, без изменений. Тактический ход такой.

— Всю ночь, что ли, трудились? — Виталик показал на чашки, банку кофе и пирожки, — надо попробовать. Понятно, Сашу привлекали, мало ей дневных мучений, теперь еще и по ночам вкалывает. А что так внезапно-то? Я со спокойной душой работу доделал, шефу отдал и пошел отсыпаться. Прихожу сегодня грузчиком подсобить и вижу: все переделано, а про меня вообще забыли, трескали тут вкуснятину одни.

Виталик затолкал пирожок в рот и пытался при этом говорить.

Потихоньку стали приходить сотрудники, в коридоре повис тихий гул голосов, люди обменивались домашними новостями. Без пяти девять в комнату заглянул Антон.

— Готова, поехали! Ластик нашла?

Планшеты аккуратно положили в багажник «Волги», макет поместился на заднее сидение рядом с Маршей.

— Ты там его придерживай, если что.

Машина сделала разворот, совершив своеобразный круг почета. Марша увидела, как на крыльце стояли Виталик и Майя Михайловна. Они трогательно помахали им в след. Виталик изображал, что собирает слезы в ладошку.

— Провожают, как на фронт. Виталик обещал меня дождаться.

— Да, с такими сотрудниками хочется, чтобы всегда все было только очень хорошо! Ты как вообще себя ощущаешь, держишься?

— Да нормально, заседание ведь недолго будет проходить, приду домой, горячий душ и спать!

— Да это уж как получится, ты извини, что я тебя с собой потащил. Мне слегка не по себе. Страшновато. Будешь в роли талисмана.

Машина набирала скорость. Замелькали дома, подсвеченные полусонным утренним осенним солнцем. Это было очень красиво.