Мамина любовь

Марина Беликова

Тринадцатилетняя Катя живёт вдвоём с любящей мамой. Однажды её уютный детский мир начинает рушиться. Мать девочки мечтает устроить свою личную жизнь и выходит замуж за Славика – человека богатого, щедрого и положительного со всех сторон. Но Кате предстоит познакомиться с его тёмной стороной. Отчим начинает её домогаться. Перед Катей встаёт сложный выбор: уступить ему или разрушить мамин «идеальный брак»?

Глава третья

Школьный коридор на первом этаже упирался в живой уголок. Комнатные цветы в больших кадках с землёй загораживали проход к стене, состоящей из блестящей мозаики прямоугольных зеркал.

Я потрогала одно из растений. Моё внимание привлёк странный цветок с рваными листьями: он выглядел изорванным, израненным, как будто кто-то нарочно хотел причинить ему боль, вырезая по куску из мясистой плоти растения.

— Катя, ты идёшь? — спросила моя одноклассница.

— Сейчас, только переобуюсь.

Я присела на лавочку, сняла школьные туфли и надела тёплые ботинки поверх белых капроновых колготок. Начало октября — крайне противоречивое время, особенно для юга России. Не зря этот период прозвали «бабьим летом». Капризы переменчивой погоды не дают возможности одеться комфортно. Утром может быть тепло в тонкой джинсовой куртке, юбке и туфлях, днём солнце прожарит кости так, что пожалеешь о предварительно убранных в шкаф летних вещах, а вечером внезапно накроет дождь с градом и мокрым снегом.

Мама купила мне модный джинсовый сарафан с расклёшенной юбкой и лямками на спине. Я носила его поверх тонкой белой блузки с кудрявым кружевным воротничком. Я накинула на себя лёгкую жёлтую куртку и вышла в школьный двор. С этого учебного года наш класс учился во вторую смену. Уроки заканчивались поздно, поэтому большинство родителей моих одноклассников предпочитали не рисковать и встречали детей. Мама тоже забирала меня.

«Мне так будет спокойнее, — говорила она. — Пока на улице рано темнеет, я или бабушка будем забирать тебя после уроков.»

Обычно мама подходила к школе около половины седьмого. В этот раз она задерживалась. Подруги прощались и уходили с родителями, а я всё ждала и ждала её, вглядываясь в сумерки холодного вечера в поисках родного силуэта.

— Тётя Марина, не подскажете, который час? — спросила я у мамы своей школьной подруги Вики.

— Без десяти семь.

— Спасибо.

— Катюша, а где твоя мама?

— Не знаю. Вот-вот должна подойти.

— Может, пойдёшь с нами? — предложила тётя Марина. — Мы доведём тебя до угла.

— Нет, спасибо. Мама сейчас подойдёт.

Вечерние фонари освещали аллею, уходящую от школы в сторону парка. Через эту аллею и проходила моя дорога до дома — прямо до самого конца парка, а там через дворы, минуя пару кварталов.

Прошло ещё минут десять, а мама так и не появилась. Я начала нервничать. К тому же я замёрзла. Предательски тонкие колготки заставили меня проклясть школьные правила, предписывающие девочкам приходить в юбках и светлых блузках в дни дежурств. Я очень хотела домой, поэтому медленно направилась в сторону аллеи, надеясь столкнуться с мамой по пути.

Я не сразу услышала доносящийся со стороны дороги шум. Кто-то усиленно сигналил, но я не обращала на это внимание и продолжала идти.

— Катя! — я почувствовала руку на плече и резко дёрнулась, увидев перед собой Славика.

В свете тусклого фонаря он показался мне жутким. Ещё минута, и я бы закричала и убежала от него прочь.

— Извини, если напугал тебя, — сказал Славик, убирая руку с моего плеча. — Я сигналил тут на всю улицу, а ты не слышишь. Мечтаешь на ходу?

Он ободряюще улыбнулся. Теперь мамин друг не казался мне таким зловещим. Обычный дядька, такой же, как и отцы моих одноклассниц. Бабушка как-то сказала, что мне будет трудно привыкнуть к Славику из-за того, что я не жила с отцом и не знаю, как «пахнет мужиком в доме».

— Твоя мама попросила забрать тебя. Сказала, что ты ждёшь её у ворот. У неё дикий аврал на работе. Она никак не может уйти и попросила меня приехать за тобой.

Я пребывала в состоянии шока. Попросила его?

— А почему мама попросила вас? — спросила я, не сумев скрыть удивление и недовольство.

— Так твоя бабушка уехала в деревню ещё позавчера.

— Но она могла позвонить тёте Оле! Или тёте Ларисе. Или тёте Марине. Или…

— Но она позвонила мне, — сказал Славик с лёгкой ноткой раздражения. — Садись в машину, Катя. На улице холодно. Не хватало только, чтобы ты простудилась.

Я попятилась назад.

— Я уже шла домой… Тут близко. Спасибо, я дойду пешком.

— Это не обсуждается. Я обещал Вере отвезти тебя домой. На улице опасно. Девочке нельзя ходить одной в такое время.

— Я не хочу вас отвлекать…

— Да глупости, Катя. Ты меня ни от чего не отвлекаешь. Разве что от скучного вечера.

Славик открыл передо мною дверцу автомобиля.

— Хочешь сесть вперёд?

За годы своей недолгой жизни мне доводилось ездить на машине не более десятка раз. Я всегда сидела сзади, вместе с сумками на руках, стеснённая телами тучных взрослых. Мне никогда не разрешалось сидеть на месте рядом с водителем.

«Детям нельзя садиться вперёд, — объяснила мне бабушка причину отказа. — И вообще, это место жены».

— А можно? — робко спросила я.

— Конечно. Только пристегнись.

Внутри салона было тепло. Озябшие руки быстро согрелись от работающей печки.

— Если будет жарко, скажи мне, хорошо?

Я кивнула.

Больше всего меня поразил запах в автомобиле. В нём пахло совершенно особенной смесью табака, нового кожаного салона и едва уловимого одеколона Славика.

«Именно об этом и говорила бабушка, — подумала я, втягивая носом воздух. — Запах мужчины».

Раньше я не обращала на это внимания. Я вообще не замечала, что в этом мире есть мужчины. Нет, конечно, я видела их вокруг себя. Но чаще всего наши миры шли параллельно, не соприкасались. Мой мир был исключительно женским: мама, бабушка, подруги, дальние родственницы, воспитательницы в детском саду, учительницы в школе… Женский мир стал для меня своего рода защитным коконом, не впускавшим чужеродные мужские силы. Но теперь всё было иначе. Славик прочно закрепился жизни мамы и, похоже, в моей тоже. Все мужчины мамы, что были до него, существовали за пределами моей реальности. Даже отец — далёкий, смутный образ… Не более чем давно сгоревшая звезда, упавшая на землю с ночного неба.

Я тщетно пыталась справиться с ремнём, пока Славик заводил машину.

— Давай я тебе помогу.

Славик ловким движением пристегнул ремень, плотно прижав меня к сидению.

В салоне едва слышно играла музыка. Славик добавил громкости. Звук вырвался из плена магнитолы, и песня на незнакомом языке разнеслась по машине. Я нервно сглотнула, когда мы промчались мимо парка и повернули в противоположную сторону от улицы, ведущей к моему дому.

— Куда мы едем? — негромко спросила я, разглядывая неведомые пейзажи сквозь темноту.

— Покатаемся, — ответил он, ухмыльнувшись. — Ты не против?

Я молчала. Как же жалела, что поддалась на уговоры Славика и села с ним в машину!

Мы выехали на трассу. Город остался где-то позади. Я вздрагивала и с тревогой вглядывалась в его лицо. Славик словно и не замечал меня вовсе. Он с азартом вёл машину. Красная стрелка спидометра поднималась всё выше. Семьдесят, восемьдесят, сто двадцать, сто сорок… Я с ужасом вжалась в кресло в полной уверенности, что мы сейчас разобьёмся.

— Слишком быстро! — закричала я.

Славик сбавил скорость.

— Тебе плохо, Катя? Тошнит? — спросил он с тревогой в голосе.

Я почувствовала, что вот-вот заплачу и закрыла глаза, чтобы Славик не увидел моих слёз.

— Открой окно, — скомандовал он и сам же открыл его. — Сейчас подышишь и тебе станет лучше.

Свежий поток воздуха обдул моё лицо.

— Тебе легче? — Славик был обеспокоен.

Он выключил музыку и закрыл окно.

— Отвезите меня домой. Пожалуйста! — мой голос всё-таки звучал плаксиво.

— Хорошо, — охотно согласился водитель и почти сразу изменил маршрут.

Я смотрела на него с опаской.

— Извини, если что-то не так, Катюш. Не обижайся. Я хотел тебя немного развлечь.

— Всё нормально. Я просто не привыкла ездить на машине. Тем более так быстро.

— Надо привыкать. На машине удобно путешествовать. Особенно большой семьёй, — он выразительно замолчал и добавил после паузы. — К примеру, летом можно съездить на море. Ты была на море?

— Никогда.

— А хотела бы?

— Да. Всегда мечтала увидеть море.

— Увидишь. Я тебе это обещаю.

Показались знакомые улицы. Я с облегчением вздохнула.

— Мама, наверное, уже меня заждалась…

— Вряд ли. Вера говорила, что освободится сегодня не раньше девяти. Ты голодна? Приготовить тебе что-нибудь?

— Нет! — воскликнула я. — Спасибо, я сама всё разогрею.

Мы подъехали к дому.

— Я доведу тебя до квартиры.

Славик вышел из автомобиля и открыл передо мною дверь. Вылезая из машины, я случайно испачкала колготки.

— Какая жалость, — сказал он, разглядывая большое чёрное пятно на белых капроновых колготках с узорчатым ромбом.

— Я отстираю, — угрюмо ответила я.

Наверное, друг матери посчитал меня неаккуратной к вещам, на которые с таким трудом зарабатывает мама. Я не хотела, чтобы он так отвратительно обо мне думал.

— Такие милые колготочки. Ты носишь только белые?

Мы поднимались пешком по лестнице. Я быстро шла по ступенькам. Славик не торопился — наоборот, он ступал медленно, пропуская меня вперёд.

— Разные, — бросила я, обернувшись через плечо. — Сегодня мы дежурили в школе, поэтому нам сказали прийти нарядными.

— Тебе очень идёт.

Мы, наконец, дошли до входной двери. Я отперла её и быстро вошла внутрь. Славик, видимо, ожидал, что я приглашу его войти. Не дождавшись приглашения, он сделал шаг в сторону лестницы.

— Спокойной ночи, Катюша.

— И вам спокойной ночи. Спасибо, что подвезли.

— Не за что. Катя… Не говори маме, что тебе стало плохо на трассе, ладно? Я думал, что тебе понравится кататься, а вышло вот так… Мне очень неловко.

— Да всё хорошо…

— Пожалуйста, не говори Вере. Давай не будем её огорчать?

Жестокие слова. Самая невыносимая вещь — услышать, что мама может огорчиться из-за меня. Вечная, непроходящая боль. Славик попал точно в цель.

— Я и не собиралась. И мне вовсе не было плохо, — я говорила почти равнодушно. — Я в порядке.

— Вот и замечательно, — Славик улыбнулся своей фирменной улыбочкой и скрылся в мраке лестничного пролёта.

Я захлопнула дверь и закрыла её на два замка. И на цепочку.