Криасморский договор. Плата за верность

Марина Баринова, 2022

Власть часто вынуждает тех, кто обличён ею, совершать неблаговидные поступки. Власть меняет человека или заставляет его проявить своё истинное лицо. В империи, где за власть борются духовенство и маги, умирает бездетный правитель, а его вдова странным образом исчезает. Это вызывает массу интриг вокруг возможных претендентов на престол. Лорд Демос, которому поручили поиски исчезнувшей супруги покойного императора, и герцог Грегор Волдхард, ради любви вступающий в борьбу за трон, оказываются втянуты в опасную игру, в которой они всего лишь разменные фигуры на шахматной доске. Каждый из героев стремится всеми силами выжить и готов на временный союз с кем угодно. Но, доверившись наспех, легко обмануться, а расплатой за легковерие может стать смерть.

1 глава

1.1 Эллисдор

Веззам бежал по внутреннему двору Эллисдорского замка, точно ужаленный. Ноги скользили по грязи, куры возмущенно квохтали вслед, а напуганные слуги шарахались в стороны от взволнованного наемника-вагранийца. Веззаму не было до них дела: все его мысли сосредоточились на клочке бумаги, который он судорожно сжимал в руках.

Быть может, это письмо спасет их всех.

Он торопливо обогнул кузницу, проигнорировав любопытные взгляды подмастерьев, чертыхнулся, вступив в глубокую лужу, и направился в сторону казарм. Новости из Ваг Рана предназначались только для Сотницы.

Артанна нар Толл сидела за общим столом в компании нескольких угрюмых бойцов. Веззам знал, о чем они думали: скорбели о погибших товарищах и утраченном доме, жаждали мести и тихо бесились от невозможности ее совершить. Но молчали, зная, что Артанна страдала не меньше них. Будь ее воля, они бы давно покинули Эллисдор в поисках авантюры, сулящей хороший заработок, и набрали достаточно людей, чтобы отвоевать собственность в Гивое. Но их удерживал чертов контракт — до конца года приходилось торчать на службе у малость обезумевшего хайлигландского герцога.

Артанна подняла на взволнованного помощника печальные серые глаза и поприветствовала его слабым взмахом руки.

— На тебе лица нет, — констатировала она. — Что стряслось?

Дрожащей рукой Веззам протянул письмо:

— Пришло сегодня утром.

— От кого?

— Ты не поверишь, — шепнул он. — Читай.

Артанна с безразличным видом приняла послание, но, узнав герб одного из Домов, входивших в правящий совет Ваг Рана, вмиг помрачнела.

— Быть такого не может…

— Ага, — кивнул Веззам. — Я не открывал.

— И я не хочу.

Трудно было ее винить. Последняя весточка, которую Артанна получила с родины, возвещала о том, что ее семья — один из величайших Домов страны — была уничтожена по обвинению в измене. Сама Артанна избежала казни лишь чудом. С тех пор с родины не пришло ни строчки.

— Там может быть что угодно, — настаивал Веззам.

Артанна вышла из-за стола и поманила его за собой.

— Вот именно! — понизив голос, проговорила командир, перейдя на вагранийское наречие. — Хватит с меня их интриг. Не хочу иметь с Ваг Раном ничего общего.

— Но что, если в этом письме нечто действительно важное?

Сотница смерила Второго тяжелым взглядом и ничего не ответила. Веззам отлично помнил, с какой ненавистью она отзывалась о Шано Оддэ — советниках, отдавших тот роковой приказ.

— Пожалуйста, — взмолился Веззам.

Второй видел внутреннюю борьбу, отразившуюся на лице Сотницы. Артанна многое пережила, но боль и непонимание, связанные с потерей семьи и невозможностью вернуться домой, терзали ее сильнее всего. Веззам знал это и оттого чувствовал себя гадко, заставляя командира ворошить дурное прошлое.

— Ладно, — вздохнула женщина и сломала печать. — Будь что будет.

Она долго изучала текст, вспоминая письменность, которой не пользовалась уже много лет. Закончив читать, Артанна резко бросила бумагу в ближайший костер.

— Что там было? — Веззам наблюдал над корчившимся в агонии листом.

— Один из членов Шано Оддэ ищет встречи. Заливар нар Данш.

— И?

— Он ее не найдет.

1.2 Миссолен

Домовое Святилище в поместье Деватонов не уступало великолепием храмам священного Агарана. Резные скамьи из дорогих пород дерева, золотая и серебряная утварь, ослепительной красоты витражи из гацонского стекла, статуи — все это было призвано заставить грешника благоговеть не только перед величием господним, но и перед богатством Дома Деватон.

И оттого Демос еще сильнее ненавидел это место.

В Амеллоне, где он провел большую часть жизни — еще до того момента, как роковой пожар унес жизни его жены и детей, а сам Демос стал зваться Горелым лордом, — все было скромнее и проще. Но здесь, в столице империи, его семья играла на публику. Любыми средствами Дом Деватон напоминал, что склонял голову лишь перед императором.

«И Великим наставником, — подумал он. — Нужно же время от времени тешить самолюбие “его церковнейшества”».

Демос поднял глаза вверх: окутанные дымкой тонкие колонны тянулись к небу, из стрельчатых окон лился разноцветный свет. Он сидел на передней скамье, рассеянно перелистывая страницы Священной книги, тексты которой знал наизусть. Демос презирал двуличность, свойственную большинству церковников, и сомневался в существовании бога, но был достаточно осмотрителен, чтобы держать крамольные мысли при себе.

«Нет уж, к моим откровениям мир покамест не готов».

Потому Демос старательно посещал молебны, жертвовал крупные суммы и даже ходил на исповедь, хотя не открывал перед наставниками душу, каждый раз придумывая убедительные грешки. Меньше всего ему сейчас были нужны лишние проблемы с Великим наставником Ладарием.

«С учетом моей недавней находки, от дела, в котором были замешаны мой венценосный дядюшка Маргий и предыдущий канцлер, теперь вполне отчетливо пахнет церковными благовониями. Я мог бы восстать против любого Дома, любого правителя… Но не против Эклузума и его главы».

От тяжелого аромата, источаемого курильницей, шумело в голове. Заунывные песнопения проносились эхом по нефу храма. Демос лишь открывал рот, не издавая ни звука — незачем позориться, когда через проход, буквально в десяти шагах, дочь короля Энриге Гацонского возносила молитву голосом дивной красоты. Чистоте пения леди Виттории мог позавидовать любой театральный кастрат, и Демос был вынужден признаться, что искренне наслаждался редкой возможностью приобщиться к прекрасному.

«В бездну Витторию! Еще будет время придумать, чем развлечь нашу знатную гостью».

Куда больше его сейчас занимали последствия Вселенского суда. Из всех очевидных кандидатов на трон теперь оставался лишь Демос.

«Но почему, думая об этом, я чувствую лишь тревогу? Ладарий не мог устроить всю эту шумиху лишь затем, чтобы меня возвысить. Имей он на меня планы, предпринял бы шаги в этом направлении заранее. Или я все еще что-то упускаю?»

Погруженный в размышления, канцлер не сразу заметил, что служба закончилась, и люди начали покидать храм. Демос закрыл Священную книгу и, крякнув, поднялся на ноги, опираясь на трость. Выйдя в проход между рядами сидений, он столкнулся с одной из служанок Виттории. Девушка ойкнула и выпустила из рук шаль.

Канцлер наклонился, едва сдержал ругательство, когда его застал врасплох прострел в спине, поднял кусок светло-голубого шелка и подал застывшей в ожидании даме. Служанка скомкала в руках край шали, поклонилась и прошептала:

— Кажется, вы что-то уронили, ваша светлость.

— Я не…

Демос проследил за ее взглядом и увидел маленький клочок бумаги, притаившийся возле скамейки. Не задавая вопросов, он быстро поднял его и затолкал под рукав. Девушка же поспешила присоединиться к свите госпожи и стремительно покинула зал. Лишь на пороге она обернулась и слегка кивнула канцлеру.

Убедившись, что остался в одиночестве, Демос отошел в одну из боковых ниш, взял свечу и развернул послание.

«В оранжерее после службы. Важно. В.А.» — прочитал он.

Канцлер бросил записку в чашу с огнем. Почерк принадлежал самой леди Виттории — Демос узнал сочетание изящных завитков, характерных для женской руки, и размашистого почерка с сильным нажимом, говорившего о твердости характера гацонки.

«Еще интереснее… Она осторожна, как эннийский лазутчик, и мила, как вагранийская пытка. Красива, впрочем, как богиня, но ведет себя с неизменным высокомерием, словно между ног у нее все покрыто золотом. Что могло заставить Витторию нарушить этикет столь вопиющим образом? И куда смотрят ее дуэньи?»

Канцлер вышел из Святилища. Почти не хромая, он спустился по ступенькам и, приказав охране очистить оранжерею от лишних глаз и ушей, направился по хрустящей дорожке к месту встречи.

1.3 Эллисдор

— Тебя желает видеть его светлость.

Приказ явиться к герцогу заставил Артанну прервать утреннюю тренировку. Отпустив бойцов, Сотница повернулась к Веззаму.

— Ну, веди, раз лорд Грегор жить без меня не может, — хрипло проговорила она, откупорив мех с водой. — Он сказал, зачем я ему понадобилась?

— Нет. Переодеться не желаешь? — помощник удивленно взглянул на командира. Ежедневные упражнения сгоняли семь потов даже с опытного бойца, и сейчас Артанна выглядела неважно: выбившиеся из длинной косы седые волосы прилипли к мокрому лбу, лицо раскраснелось, а тунику можно было выжимать.

— Грегора я таким видом точно не оскорблю. А на остальных плевать, — отрезала Артанна и, глотнув воды, решительно направилась к господскому дому.

Герцог Хайлигландский пожелал встретиться в зале для больших собраний. Стоя перед дверями, Сотница хотела было отпустить Второго, но ее помощник покачал головой:

— Я иду с тобой. Его светлость желает моего присутствия, — тихо проговорил Веззам и открыл дверь.

Он пропустил Артанну вперед, внимательно следя за каждым ее шагом, словно опасался, что она вознамерится бежать. Наемница недоверчиво нахмурила брови, но списала подозрительность на расшатанные нервы.

Однако увидев, кто составляет компанию Грегору Волдхарду, молчаливо потягивающему вино за длинным столом, Артанна поняла, что дурное предчувствие ее не обмануло. Рядом с герцогом и эрцканцлером Альдором ден Граувером восседал один из членов Шано Оддэ — правящего вагранийского совета. Высокий сухой человек с длинными седыми волосами, заплетенными в затейливую косу. Лицо его, почти лишенное грубых черт и крупных морщин, тем не менее нельзя было назвать приятным. Точный возраст вагранийца не смогла определить даже Артанна, хотя помнила его еще с юности. Она даже выудила из памяти его имя — Заливар нар Данш. Тот самый Данш, что давеча отправил ей письмо.

Грегор, после трагедии все еще походивший на живого мертвеца, не произнес ни слова. Альдор коротко пожал плечами в ответ на немой вопрос Сотницы. Вагранийский гость поднялся ей навстречу.

— Здравствуй, Артанна, — мягко произнес Заливар нар Данш по-имперски. — Долго же ты заставила меня ждать.

— Проклятье! Что вы наделали? — наемница дернулась к выходу, но ей преградил путь Веззам. Артанна потянулась к перевязи и выругалась, вспомнив, что оставила оружие за дверью. Двое гвардейцев встали по бокам от вагранийки, демонстративно положив руки на эфесы мечей. По глазам воинов она поняла, что уйти из этого зала так просто ей не дадут.

Артанна смотрела на Второго со смесью непонимания и ужаса.

— Прости, — тихо сказал он. — Мне пришлось пойти на это, иначе ты бы никогда не согласилась на встречу. Я доложил о письме лорду Грегору. Его светлость пожелал, чтобы ваша встреча с советником произошла. Ты не выйдешь отсюда, пока не поговоришь с ним. Хотя бы ненадолго обратись к голосу рассудка и выслушай этого человека. Шано Данш пришел с миром.

— Как-то не вовремя ты отрастил яйца, — прошипела Артанна.

— Думай что хочешь, но сначала выслушай советника. Я всего лишь хочу лучшей участи для «Сотни» и пойду ради этого на все.

— Только что ты пожертвовал мной, — ответила она ему по-вагранийски и повернулась к Грегору. — Я выслушаю Шано, если Веззам уберется отсюда.

На бледном и бесстрастном лице герцога не дрогнул и мускул.

— Условия здесь ставлю я, — холодно ответил он. — Веззам останется. Ты должна была лично сообщить мне о письме из Ваг Рана, но не сделала этого. Доложив о нем, твой помощник поступил правильно и заслужил право здесь находиться.

По тону Волдхарда Артанна поняла, что поддержки от герцога не дождется. От Альдора толку не было — против своего покровителя он не пошел бы.

— Ладно, — взяв себя в руки, наемница отодвинула один из стульев, вытащила курительные принадлежности и села, занимая руки трубкой. — Говори, Шано.

Веззам встал возле спинки ее стула, словно все еще боялся, что Артанна решит сбежать. Вагранийский советник церемонно поклонился.

— Я Шано Заливар нар Данш. Твой отец был моим другом.

— Крепкая дружба, ничего не скажешь, — отозвалась Артанна. — Где же ты был, когда Дом твоего друга обвинили в предательстве и уничтожили?

Ваграниец не смутился.

— В числе тех, кто оказался к этому причастен, — тихо ответил он. — Косвенно.

Ответ Шано стер язвительную ухмылку с лица женщины.

— А ну повтори, — подавшись вперед, прошипела Сотница.

Заливар нар Данш жестом призвал ее к спокойствию.

— Послушай! Тогда я еще не стал главой Дома, не занял место в Шано Оддэ и не мог ему помочь. Но даже если бы и стал, это вряд ли что-то изменило бы — твой отец посягнул на нечто слишком важное. Я прибыл сюда, чтобы рассказать тебе правду о том, что тогда произошло.

— Это вернет моим родичам жизнь? — Артанна вскочила, едва не уронив стул. Веззам крепко схватил ее за плечо, но она брезгливо стряхнула его руку. — Думаешь, какие-то слова спустя тридцать лет что-то изменят?

— Этот разговор может мне самому стоить жизни! Ради того, чтобы встретиться с тобой, мне пришлось тайно выбраться из страны. Ты понятия не имеешь, что происходит в Ваг Ране. За одну встречу с тобой меня ждет неминуемая казнь! Выражая раскаяние, которое ничего для тебя не значит, я рискую жизнью.

Наемница молча выслушала тираду, пинком подвинула стул и снова потянулась к табаку.

— Тогда хватит прелюдий — мы не в борделе, — Артанна ловко набила трубку, поднесла лучину и раскурила табак. — Говори, зачем приехал. Не верю, что тебя загрызла совесть спустя столько лет.

— В Шано Оддэ раскол. Старшие Дома начали уничтожать друг друга.

— Да неужели? — выдохнув дым, спросила вагранийка. — Тебя удивляет, что змеи ядовиты?

— Хватит, Артанна, — вмешался Грегор. — Дай гостю сказать.

Шано с благодарностью кивнул герцогу.

— Споры о праве Старших Домов занимать места в Совете ходили задолго до начала деятельности твоего отца, — начал он. — Кто-то говорил, что первые Шано завещали выбирать в советники достойнейших людей вне зависимости от их положения. Иные, наоборот, утверждали, что первые Шано поручили своим детям продолжать их дело. Как было в действительности, не знает никто — за полторы тысячи лет, что существует Шано Оддэ, с этим так и не разобрались.

Артанна пожала плечами.

— Этот вопрос удобно замалчивать. В вашем-то положении.

— Как и в твоем, — парировал ваграниец. — Дом Толл наряду с остальными Старшими Домами наследовал право заседать в Шано Оддэ. До недавнего времени.

Заливар жестом попросил вина и, сделав глоток, едва заметно скривился. Артанна метнула свирепый взгляд на кувшин. Она старалась воздерживаться от пьянства, но соблазн был велик.

— Гириштан покровительствовал университету Рантай-Толла, — промочив горло, продолжил ваграниец. — С его подачи организовали несколько экспедиций в древние храмы. Весьма удачные, замечу. Впрочем, одна из них оказалась роковой для всех нас — завещание первых Шано все же было найдено.

— Что ж, мой отец всегда уделял слишком много внимания прошлому, — сухо ответила Артанна. — И что нашли?

— Доказательство того, что Старшие Дома занимали места в Шано Оддэ не по праву. Согласно тексту находки, Совет должен был стать выборным, а вместо этого наши предки создали закрытое сообщество и передавали титул по наследству.

— Ну, здесь-то я их могу понять, — криво улыбнулась наемница. — Зачем разделять с кем-то власть, если можно править самим?

— Находка твоего отца остальным Шано не понравилась. Они увидели в этом угрозу и предложили Гириштану уничтожить документ. Он не согласился, — вагранийский гость с тихим стуком поставил кубок на стол. — Помнится, мы с ним долго спорили. Он хотел восстановить положенный ход вещей, а я не понимал, почему он был так одержим этой идеей. Если бы я знал, какими последствиями это обернется для Гириштана и всех нас… — по лицу советника пробежала тень, на миг открыв его истинный возраст. — Когда твой отец отказался уничтожить находку, его обвинили в предательстве и заговоре против Шано Оддэ. Нашли повод. Что было дальше, ты знаешь.

— Ага. Так вот оно что, — задумчиво протянула Артанна. — Кто бы мог подумать? Мой отец положил жизнь собственной семьи на алтарь замшелых идеалов! Вполне в духе всех этих героических баллад. Да что толку от этого героизма?

Грегор и Альдор переглянулись, но от вопросов воздержались.

— Это еще не все, — расправив полы роскошного одеяния, продолжил Заливар. — Когда Шано избавились от твоего Дома, в совете освободилось место. Некоторое время велись споры, кто должен стать одиннадцатым советником и нужен ли он вообще. В конце концов, несколько Шано предложили отдать это место главе одного из Младших Домов. Побочные ветви правящих семей давно претендовали на власть и стали внушительной силой, игнорировать которую уже не получалось. Поэтому советники решили одним махом убить двух зайцев — заполнить пустоту и заручиться лояльностью Младших Домов.

— И кто сейчас отсиживает задницу в совете вместо моего отца? — безучастно поинтересовалась наемница.

— Не так важно, кто занял место твоего отца в совете. Имеет значение другое — идею, за которую погиб Гириштан, извратили. Совет раскололся еще при жизни твоего отца. Однако после того как Дом Толл пал, советники обратили пристальное внимание на всех, кто поддерживал предателей. Так избавились еще от двух Старших Домов — и тоже по обвинению в заговоре. Теперь их места занимают Младшие Дома — наиболее обеспеченные и лояльные к порядкам нынешнего совета.

Артанна потушила трубку и хрустнула пальцами.

— Хорошо устроились, ничего не скажешь, — сказала она. — Но я все еще не понимаю, зачем ты здесь.

Заливар нар Данш невесело усмехнулся.

— Так уж вышло, что мы с тобой оказались в опасности.

— Прошу прощения? — Альдор метнул тревожный взгляд на знатного вагранийца и нервно забарабанил пальцами по краю стола.

— После того, как я стал главой своего Дома, в Шано Оддэ вспомнили о моей давней дружбе с Гириштаном. Перед смертью он спрятал ту злополучную находку и даже под пытками не выдал, где. Участников той экспедиции в живых тоже нет — о сохранности тайны позаботились. Советники искали документ много лет, но потерпели неудачу. Спрашивали и меня, но мне удалось отвести от себя подозрения. Впрочем, не до конца. Недавно кто-то снова пустил слух, что я знаю, где находится завещание. Что бы я ни сказал, как бы ни пытался оправдаться, веры мне не будет. А потому моему Дому угрожает участь семьи Толл.

— С этого и нужно было начинать, Заливар, — вздохнула наемница. — Теперь все понятно: ты трясешься за свою шкуру, и тебя трудно в этом винить. Но я здесь при чем?

— Пока ты жива, Дом Толл не может считаться уничтоженным, — пояснил Данш. — К тому же, ты женщина — и можешь родить мстительных наследников. Не самая благоприятная перспектива для тех, кто приговорил твоего отца.

Наемница нервно рассмеялась.

— Никого в вашем драном совете не смущает, что за все эти годы я не рвалась на родину? Отказывалась от контрактов, предполагавших путешествие в Ваг Ран, а единственного вагранийца, который служит в моем войске, и вовсе нашла в Рундкаре — вместе бежали из плена. Или ты видишь здесь моих мстительных отпрысков?

— Плевать! — оборвал ее Заливар. — Ты представляешь угрозу для Шано Оддэ одним фактом своего существования. Тебе хоть известно, что за вещь ты носишь на своей руке? — Ваграниец указал на браслет Артанны. — Это символ власти. Как ты его получила?

— Отец отдал его мне, когда провожал в Хайлигланд.

— Надел на тебя? Сам?

— Да, — удивилась наемница. — Но к чему…

— Все! — советник грохнул кулаком по столу и вскочил, напугав охрану. — Ты — глава Дома, Артанна. Гириштан передал тебе права. Сделал наследницей еще при жизни. Ритуал был соблюден.

— Глава Дома? — опешила наемница. — Женщина?

— Какая разница? — раздраженно произнес Заливар. — Преемника выбирает сам Шано, и его решение не обсуждается. Знаешь, что это означает? На твоей спине нарисована огромная мишень.

Слова Шано грохотали заикавшимся эхом в голове наемницы. Хотелось выпить. В горле пересохло то ли от напряжения, то ли от пряного табака. Один глоток, всего один — и ей стало бы легче. Сотница посмотрела на свои пальцы — они дрожали. Наемница торопливо спрятала руки под стол.

— Пока что вагранийцы не пытались меня убить, — справившись с эмоциями, сказала она.

— Я предупредил: жди гостей со стальным угощением. Советники не успокоятся, пока ты будешь дышать. До меня и раньше доходили слухи, но недавно вопрос о твоей смерти был поднят прямо на заседании. Шано боятся, что если завещание первых советников найдется, твой Дом будет оправдан, и ты станешь наследницей не предателя, но героя.

— Артанна находится под моей защитой, — глухо напомнил Грегор. — Пока остается в Хайлигланде, разумеется. У нас надежные люди.

— Разве? — снисходительно улыбнулся Заливар. — Мне не стоило трудов договориться с верным помощником Сотницы. Как вы думаете, на что в таком случае способен сплоченный и очень богатый Шано Оддэ, задавшийся целью избавиться от леди Толл любой ценой?

Артанна пожала плечами. Этого она не учла. Вернее, попросту не хотела думать о поступке Веззама в данный момент. Тем не менее, Данш был прав. Если ее подставил даже Второй, что было говорить о других?

— Ладно, — согласилась Артанна, бросив косой взгляд на Веззама. — Ты прав, советник. Но ради одного лишь предупреждения ты бы сюда не пришел. Так что тебе нужно от меня?

Лицо Заливара озарила приятная улыбка.

— Взаимовыручка. Раз нас обоих планируют убить, я предлагаю объединиться и нанести удар первыми. Тогда наследницу Дома Толл наконец-то оставят в покое. Я же воспользуюсь ситуацией и уничтожу тех, кто превратил правящий совет в рынок. Я скорее соглашусь на выборность, чем на покупку и продажу должностей. Мой Дом весьма популярен в народе, поэтому за место в совете я могу не волноваться — оно будет у меня в любом случае. Конечно, если останусь жив.

На лице Артанны отразилось сомнение.

— Чем дальше, тем интереснее. Как ты собираешься это устроить?

Заливар поднес чашу к губам. Рукав его роскошного одеяния задрался, и на запястье Артанна увидела знакомую вещицу — браслет с синим камнем, почти копию ее собственного.

— Убьем тех, кто хочет убить нас, — безмятежно улыбнувшись, ответил советник.

— Это уже действительно похоже на заговор, — сказал Альдор, хмуро взирая на гостя, — в который вы хотите втянуть Хайлигланд. Страшно подумать, чем все обернется, если ваше предприятие сорвется, а имена заговорщиков раскроются.

Заливар встретил взгляд барона с умиротворенной улыбкой.

— Значит, у нас нет права на ошибку. Каждый получит свое: Артанна избавится от преследователей, восстановит честь Дома и получит внушительное наследство, я же сохраню жизнь, спасу несколько достойных Домов и получу возможность устроить чистку в Шано Оддэ. Совету давно следовало измениться.

Наемница напряженно вглядывалась в лицо Данша, злилась на саму себя за интерес к речам этого вагранийца, хотя столько раз клялась не лезть в дела прошлых лет. Она всегда помнила, кем являлась. В глубине ее души продолжал гореть мстительный огонек, но стоило ли превращать его в безудержное пламя?

— Заманчивое предложение, но, знаешь, Заливар, что-то мне не хочется в это лезть, — наконец сказала она.

Шано рассмеялся.

— А у тебя есть выбор, Артанна из Дома Толл? Оставшись без собственности и с ошметками некогда внушавшего уважение войска, пытаешься согреться за пазухой у сына человека, женой которого так и не стала. Прибавь к этому еще и постоянное ожидание нападения. Завидное положение, — процедил ваграниец. — Я следил за тобой. И, смею полагать, не я один.

— С убийцами я как-нибудь разберусь. Не они первые, не они последние.

— Я предлагаю выход. Решение проблемы, которая встала костью в горле. Жестокое, грубое, но оправданное, — убеждал советник. — Помоги мне, и я отблагодарю тебя. Сделай это ради чести семьи или собственного тщеславия, ради денег или наследства, на которое имеешь право. Да хоть ради мести, ибо твой отец заслужил отмщения! Соглашайся, Артанна. Другого шанса не представится.

Наемница поймала взгляд Волдхарда. Герцог качнул головой.

— Боюсь, ты все же опоздал, — сказала она, не отрывая глаз от Грегора. — Я связана службой и не вправе покидать нанимателя. Контракт с герцогом подписан, и я буду служить ему до конца года. Прости, Шано, решаю уже не я. Слово за его светлостью.

Волдхард с удивительным изяществом, не свойственным людям его комплекции, поднялся со стула и кивнул наемнице:

— Оставьте нас с Шано наедине. Я пошлю за вами, когда понадобитесь.

Дважды просить Артанну не пришлось. Сотница быстро встала из-за стола, сунула трубку в карман и направилась к выходу. Веззам застыл было в нерешительности, но командир жестом поторопила его.

— За мной, — не скрывая злости, приказала она и потащила помощника вверх по лестнице. — Быстро.

Всю дорогу Веззам молчал. Он хранил безмолвие даже после того, как оказался в скромных покоях наемницы. Артанна скинула пропахшую потом рубаху и вылила на голову воду прямо из кувшина — влага заструилась по телу женщины. Вытерев лицо и волосы, вагранийка достала из сундука свежую тунику и одним движением нырнула в холодную льняную ткань.

Их взгляды встретились. Второй даже не моргнул. Артанна лишь покачала головой, подойдя к окну, снова закурила.

— Что он тебе пообещал за это, Веззам? Чем соблазнил? — с болью в голосе произнесла она. — Отменить смертный приговор? Вернуть имущество? Заставить твою семью снова принять тебя? Что, что такого он был готов тебе дать взамен, раз ты пошел против меня?

— Мне — ничего. Я сделал это не ради себя.

— Так ради чего? — вскричала Артанна, ударив свободной рукой дубовую панель шкафа. Полки покачнулись, а на костяшках пальцев Артанны выступила кровь. — Ради чего же, мать твою?

— Ради «Сотни».

— И какая «Сотне» от этого польза?

— Помогая Заливару, ты вернешь свой статус в Ваг Ране. Воспользуешься обретенным влиянием, наберешь людей и отвоюешь Гивой.

— А о том, нужно ли это мне, ты не подумал.

— Да я постоянно о тебе думаю! — рявкнул Веззам. — Я вечно разрывался между тобой и отрядом, — ваграниец ринулся к Артанне и, схватив ее за плечи, придавил к многострадальному шкафу. Наемница выронила трубку и дыхнула горьким дымом в лицо помощнику. — Много лет все, что я делал, я делал ради тебя. Поступался своими интересами, приносил в жертву свои желания и мечты.

— Кто тебя об этом просил?

— Вот и до меня лишь недавно дошло, что распинался я зря. И в кои-то веки начал действовать в интересах войска, а не в твоих. Как настоящий Второй. Как должна поступать и ты.

— Да провались ты с такими мотивами, — хрипло прошептала наемница. — Перечитай условия контракта. Ты зарвался, Веззам. Не бери на себя лишнего.

— И это после всего, что я для тебя сделал?

Артанна не выдержала и влепила Второму оплеуху. Ваграниец не успел увернуться и слегка пошатнулся, когда командир врезала ему снова.

— Забыл, сколько всего сделала для тебя я? Кто представил тебя герцогу и выторговал для тебя награду за мое чудесное спасение? Кто взял с собой в Гивой? Кто дал тебе кров, пищу и деньги? Кто сделал тебя Вторым, в конце концов? Что, память короткая? — брызгая слюной, орала Артанна, напирая на смутившегося помощника. — Хватит, Веззам. Я не собираюсь всю жизнь расплачиваться за одно счастливое спасение. Ты и так получил от меня достаточно благодарности. Я, мать твою, верила тебе, а ты… — Артанна бессильно уронила руки и отвернулась, не желая, чтобы он заметил ее слезы. — Ты мне даже выбора не оставил.

В дверь постучали. Артанна обернулась, только сейчас обнаружив обнаженный клинок в своей руке. На пороге стоял один из гвардейцев личной охраны Грегора. Поймав его удивленный взгляд, наемница поспешила убрать оружие.

— Его светлость желает видеть леди Толл, — отчеканил солдат. — Одну.

— Благодарю.

Когда гвардеец скрылся за дверью, Артанна снова посмотрела на Веззама.

— Либо с сегодняшнего дня работаешь строго по контракту, либо вали из отряда ко всем чертям. Решай сам, — сказала она и вышла вслед за гвардейцем.

1.4 Миссолен

Годы службы при дворе научили Демоса передвигаться бесшумно. Очутившись под стеклянным куполом оранжереи, канцлер остановился, наблюдая за Витторией.

Отчасти дочь Энриге даже нравилась ему.

«Насколько может нравиться воину искусно украшенное копье противника. Или лекарю — состав редкого эннийского яда».

Он понимал, что Энриге Гацонский неспроста послал дочь к Деватонам, однако король не торопился что-либо предлагать Демосу. Гацона вела себя крайне осторожно, Деватоны — сдержанно подыгрывали, сама Виттория была образцом осмотрительности, а у Демоса попросту не находилось времени, чтобы распутать еще и этот клубок.

«Сейчас, впрочем, самое время потянуть за ниточку».

Виттория медленно прогуливалась среди кадок с раскидистыми деревцами с мясистыми листьями и ароматными ярко-желтыми, под стать ее платью, цветами. Пестрые птицы галдели на все лады, порхая с ветки на ветку. В руках молодой женщины было несколько свежесрезанных таргосийских алых роз.

Демос намеренно задел ветку, спугнув стайку пичужек. Те с возмущенным щебетанием захлопали крыльями и ретировались. Услышав шум, Виттория вздрогнула, но, узнав Демоса, выдавила из себя подобие теплой улыбки.

«Надо же, какая любезность!»

— Ваша светлость, — гацонка присела в безукоризненном реверансе и подняла глаза на канцлера. — Благодарю, что нашли для меня время.

Демос коротко кивнул и подошел ближе.

— Вряд ли вы стали бы тратить собственное на пустяки. Что произошло, леди Виттория?

Женщина огляделась по сторонам, явно опасаясь лишних ушей.

— Я приказал не мешать нам. Вы можете говорить открыто.

Виттория пригласила Демоса присесть на скамью под сенью благоухающего тошнотворно-сладкими цветами куста. Гостья расположилась на расстоянии вытянутой руки от канцлера и задумчиво перебирала нежные лепестки роз.

— Известно ли вашей светлости, зачем отец отправил меня в Миссолен? — робко начала Виттория.

Демос пожал плечами:

— Мне была рассказана душещипательная история о бракоразводном процессе, причина которого могла сделать вас предметом насмешек. Его величество пожелал, чтобы вы провели некоторое время вдали от дома, пока скандал на вашей родине не уляжется.

Виттория покачала головой и печально улыбнулась.

— Отчасти это правда. Но, полагаю, вам следует знать больше.

— Это будет разумно, — ответил канцлер.

— Некоторые могли бы предположить, что его величество намерен заключить еще один выгодный брак…

«Разумеется. В Миссолене только о нем и говорят».

— Но причина не в этом? — предположил канцлер.

Женщина повернула голову и в упор посмотрела на Демоса. Только сейчас, впервые оказавшись настолько близко к ней, он смог заметить, что глаза ее были необычного цвета — карие с золотыми нитями, расходившимися от зрачков к краям темной радужной оболочки.

— Отец отправил меня в Миссолен не потому, что хотел выдать замуж. Скандал еще слишком громок, вы правы, — Виттория сжала букет, не замечая боли от впившихся в ладони шипов. — Я приехала сюда из-за опасения, что мой брат Умбердо может меня убить.

Демос удивленно вскинул брови.

— Я не ослышался?

— Отнюдь, ваша светлость. Впрочем, как вы знаете, в Гацоне интриги, борьба за власть и братоубийство являются любимейшими забавами знати.

— Наслышан, — кивнул Демос. — Но неужели ваш отец не нашел управы на собственное дитя?

Виттория печально улыбнулась.

— Его величество болен. К счастью, пока ему удается успешно это скрывать, однако болезнь набирает силу. Возможно, скоро в Гацоне будет новый король.

— Кронпринц Умбердо или…

— Или я, — спокойно констатировала женщина. — Если с Умбердо что-то случится, конечно же. Был еще третий претендент — Альгедо, наш брат. Но теперь он может претендовать разве что на поминальные службы. Умбердо весьма ловко от него избавился.

«Так оно и бывает. Живешь себе, не жалуешься, пытаешься сохранить и преумножить казну государства, скрываешь колдовскую кровь, ищешь пропавших императриц… А затем узнаешь, что, оказывается, прячешь в своем доме возможную королеву Гацоны».

Канцлер нахмурился, судорожно обдумывая варианты развития событий.

— Насколько далеко способен зайти ваш брат?

Виттория усмехнулась, на миг надев уже знакомую Демосу маску холодного пренебрежения.

— Умбердо хватило жестокости убить собственного малолетнего брата и совершить покушение на меня! Разумеется, он готов на все! Отец быстро все понял и приказал мне собираться в Миссолен. Благо, для этого имелся убедительный предлог.

— И он оставил Умбердо безнаказанным?

— Его величество осторожен и знает, что жить ему осталось недолго. Вокруг Умбердо сплотилась группа влиятельных вельмож, с мнением которых король не может не считаться. Кроме того, мой брат помолвлен с сестрой Грегора Волдхарда, вашей кузиной, и этот союз весьма популярен в стране. Герцог Хайлигландский одобрил брак лишь потому, что Умбердо — наследник гацонской короны. По законам моей страны женщина имеет право претендовать на престол, но всегда уступает очередь мужчинам. У меня очень мало шансов стать королевой, и все же…

— Одно ваше существование ставит под угрозу его планы.

— Именно, ваша светлость.

— Так обезопасьте себя и отрекитесь. Сделайте это официально, подпишите документ, заручитесь поддержкой Великого наставника, и будете жить.

Виттория покачала головой. Из ее прически выбилась длинная смоляная прядь и упала на плечо.

— Мой отец не желает этого, — тихо проговорила гацонка. — Считайте меня запасным вариантом.

— И потому он решил просто спрятать вас от кровожадного брата под крылом самого влиятельного Дома империи, — рассуждал канцлер. — Что ж, по крайней мере, теперь все сходится.

«За исключением того, что я не знаю, к чему все это может привести».

— Раз уж мы говорим откровенно, расскажите мне все, — продолжил Демос. — Чего еще я не знаю, но должен знать?

Гацонка изящно поднялась со скамьи и подошла к маленькому фонтанчику, бившему посреди оранжереи. Сидевшие на краю чаши птицы пугливо отлетели в сторону, когда она приблизилась.

— Умбердо разрушил мой второй брак, — сказала гацонка, зачерпнув в ладонь воды. — Именно он дал ход разводу, когда понял, что… нетрадиционные предпочтения маркиза Ульбри не помешали бы ему иметь наследника. Мой брат знал, что маркиз стремился к обществу мужчин, и поначалу способствовал заключению нашего брака именно по этой причине — так у меня было мало шансов стать помехой. Впрочем, одного он не учел: Ульбри мог позволять себе развлекаться с кем угодно, но о долге не забывал. В конце концов, если бы все знатные мужеложцы спали исключительно друг с другом, в Гацоне давно бы перевелись дворяне, — усмехнулась женщина. — Пришлось повозиться, но в итоге мы нашли способ исполнять супружеский долг, не испытывая друг к другу отвращения. Однако эти усилия были тщетны, поскольку мой находчивый братец раздул скандал быстрее, чем я успела понести, — Демосу показалось, что на лице Виттории промелькнула тень сожаления. — Впрочем, в отличие от моего первого мужа, этот хотя бы остался жив.

— Что же стало с первым?

— Умер, — спокойно пожала плечами женщина, но канцлер отметил, как уголки ее губ печально опустились. — Когда перестал приносить пользу моему отцу. Думаю, со временем это ожидало бы и маркиза.

«Восхитительно. Интересно, страшная кара ждет всякого, кто решит разделить с ней ложе, или некоторым иногда везет?»

— Должен признаться, ваш братец сглупил. Куда логичнее сразу избавиться от одной женщины, способной наплодить конкурентов, чем от вереницы ее мужей.

— Судя по тому, что сейчас я стою здесь, он, как вы понимаете, осознал свой промах. И у него почти получилось его исправить, — сухо сказала Виттория и отвернулась.

Демос пытался понять, что именно в этот момент лишало его душевного равновесия. Жалость к этой особе? Сострадание? Злость на человека, посмевшего тронуть беззащитную женщину?

«Но так ли она беззащитна? И почему меня вообще это заботит?»

Как бы то ни было, он начинал лучше понимать свою гостью.

«Прятать боль под маской высокомерия и безразличия — довольно простой, но эффективный способ. Мне ли не знать? Но дело не только в разрушенных браках. Должно быть что-то еще, запавшее в ее душу куда глубже, чем скорбь по личному счастью. Что-то, связанное именно с ее дражайшим братом».

— Что он с вами сделал?

— Конкретно в этот раз — отравил.

— Выходит, он причинял вам вред не единожды?

— Я бы не хотела говорить об этом, ваша светлость. Это семейные дела, о которых мне неприятно вспоминать, — голос Виттории дрогнул, по лицу пробежала судорога, Женщина удивительно быстро вернула лицу спокойное выражение, но от Демоса не укрылся инстинктивный жест — рука, приложенная к низу живота. — И, ко всему прочему, это не относится к делу. Уже не относится.

Канцлера передернуло.

«Вот оно что… Ублюдок».

— Простите мою бестактность, — сказал Демос. — Я более не подниму эту тему.

«Но справки обязательно наведу».

Гацонка молча кивнула в знак благодарности и снова опустила руки в чашу фонтана. Демос поднял глаза на гостью:

— Как я понимаю, у вас есть ко мне просьба? Не зря же вы затеяли этот разговор.

Виттория повернулась к Демосу и сделала глубокий вдох. Шелка ее наряда взметнулись, когда она вернулась к скамье и села подле канцлера.

— Я осведомлена, что завтра вы встретитесь с моим отцом, лорд Демос. Не знаю, как именно, но он попытается уговорить вас оставить меня здесь еще на некоторое время. Я не могу поселиться в нашей резиденции — руки у моего брата длинные, и он непременно воспользуется возможностью от меня избавиться. Но сделать со мной что-либо, пока я нахожусь под защитой Дома Деватон, не посмеет. Все, чего я прошу, — не отказывайте его величеству, ибо от этого зависит моя жизнь и, быть может, жизнь самого короля. Клянусь, мое присутствие не отяготит вас, — Виттория понизила голос. — Расходы на мое содержание полностью покроет гацонская казна. Я же вверяю свою судьбу в ваши руки и готова смириться с любым решением. Также, если я смогу оказаться вам полезной, с радостью исполню любую вашу волю в качестве благодарности.

Демос приложил все усилия, чтобы его обожженный оскал получился наименее жутким.

— Не стоит беспокоиться, леди Виттория. Я услышал вашу просьбу. Завтра я поговорю с его величеством и, полагаю, мы придумаем выход из ситуации, который удовлетворит интересы всех сторон. Пока же я прошу вас перестать волноваться, ведь его величество будет счастлив видеть свою дочь отдохнувшей, — канцлер поднялся, опираясь на неизменную трость. — И, молю вас, будьте осторожны с этими дрянными розами — у них очень острые шипы.

Услышав последнюю фразу, Виттория застенчиво улыбнулась.

— Благодарю вас, лорд Демос. Признаться, я была удивлена, поняв, насколько сильно слухи о вас расходятся с истинным положением вещей.

Канцлер ничего не ответил, лишь коротко кивнул и захрустел сапогами по мраморной крошке.

«Не уверен, что завтра она будет готова повторить эти слова».

Виттория, однако, их повторила. Днем позже, восславляя Демоса на приеме в честь Энриге Гацонского, она произнесла полную восхищения речь, заслужив аплодисменты, от которых еще долго содрогались стены поместья Деватонов.

Демоса было трудно удивить, но Виттория зачем-то упорно продолжала стараться. Канцлер был вынужден признаться, что эта черта ее характера пришлась ему по нраву. И все же, как ему казалось, у его гацонской гостьи не было причин для искренней радости.

Ибо в самый разгар того роскошного приема Демос объявил об их помолвке.

«Первый плевок в лицо Ладарию сделан. Интересно, какое наказание ждет меня в ответ?»

1.5 Эллисдор

Герцог ждал Артанну в запущенном саду у стен замкового Святилища. Солнце обрушило на Эллисдор небывалую, почти гацонскую, жару. Воздух стоял неподвижно, дышалось с трудом. Грегор — все такой же бледный, в застегнутом наглухо дублете, сидел на каменной скамье и молча взирал на статую леди Ириталь. Свежий мрамор изваяния резко контрастировал с побитыми временем скульптурами. Альдор ден Граувер расположился рядом, обмахиваясь папкой с бумагами, словно веером. Увидев Артанну, он кивком пригласил ее сесть. Наемница подчинилась и молча уставилась на мертвый фонтан, отбросивший тень на поросшую сорняком дорожку.

— Первый приказ: все, что сейчас будет сказано, приравнивается к тайне государства. Это понятно? — спросил Волдхард.

— Так точно, ваша светлость.

— Артанна, — голос герцога смягчился. — Я мог бы просто приказать тебе сделать это, но я слишком давно тебя знаю и уважаю, поэтому буду просить как друг.

— О чем ты хочешь попросить?

Волдхард откинул прилипшие ко лбу волосы.

— Почему ты раньше не говорила, что являешься главой Дома?

— Потому что сама не знала об этом. Ты слышал ровно столько же, сколько и я, Грегор, — хрипло проговорила Артанна. Во рту пересохло, ее донимала жажда. — Мне нечего добавить.

— Если все, что рассказал советник, правда, ты действительно в опасности.

— Мы всегда в опасности, ваша светлость, — пожала плечами наемница. — Чума, случайная стрела, зеленый понос… Все мы рискуем. Кто-то больше, кто-то меньше. Но от смерти все равно никуда не уйдешь.

— Только глупец отмахнется от угрозы со стороны Шано Оддэ.

Артанна пожала плечами:

— И когда это случится, если случится? Все эти заговорщики могут пойти со своими планами куда подальше. Оставь меня при себе, дай работу, и все будет хорошо.

— Грегор, да скажи уже ей! — нетерпеливо вмешался Альдор.

— О чем? — приподняла бровь наемница.

Герцог отвел глаза.

— Данш предложил сделку, от которой я не могу отказаться, — сказал он. — Я уже дал согласие. Тебе известно, что мы планируем Священный поход. Начнем с Хайлигланда, а затем, возможно, отправимся в Миссолен. Но прежде я должен решить, как переброшу туда войско.

Артанна быстро смекнула, в чем дело.

— Кажется, я начинаю понимать, зачем тебе понадобились вагранийцы. Флота у Хайлигланда нет, так что морем ты до империи не доберешься. По суше есть только два пути — через Рундкар или Ваг Ран.

— Идти через Рундкар — самоубийство. Мы сделаем огромный крюк, застрянем по пояс в сугробах, потеряем две трети войска из-за цинги и обморожения, а остаток армии уничтожат варвары, — рассуждал Грегор. — Ваг Ран — единственный вариант.

Артанна болезненно поморщилась.

— Вагранийцы открывают Тоннель только для торговцев и путешественников, способных заплатить пошлину, — напомнила она. — Весьма высокую, замечу. И лишь для тех, кто идет с миром. Шано не допустят присутствия чужой армии на своей земле. Даже за огромные деньги. Строй корабли, Грегор. Если только…

К самым ногам Артанны подлетел воробей и принялся заинтересованно прыгать прямо возле носка ее сапога. Наемница усмехнулась, вывернула наизнанку карман и высыпала на ладонь несколько семечек — любила их грызть, чтобы унять тягу к трубке. Птица подлетела к руке наемницы, ловко подхватила клювом лакомство и вспорхнула на ближайший куст.

— Если только Шано Оддэ не решит иначе, — закончил фразу Грегор.

— Давай уточним, — нахмурилась наемница. — Ты хочешь пойти на поводу у Данша и устроить переворот в чужой стране лишь для того, чтобы провести свои войска прямехонько в Бельтеру?

— А заодно — избавить тебя от преследователей и заключить союз с соседями. Подумай, что это сулит всем нам. Я смогу незаметно перебросить армию, выйти близ Гумертана и огорошить Миссолен. Имперцы не успеют подготовиться, и мы быстро попадем в самое сердце Бельтеры. От Амеллона до Миссолена всего двадцать дней перехода.

Артанна осознала, что переубедить Грегора не сможет. Упрямство Волдхардов не могла пробить даже она. Хуже того — наемница понимала, что и ей самой отказаться не удастся.

— Раз ты загадываешь так далеко, соглашайся на предложение Заливара, только меня, пожалуйста, не трогай, — раздраженно бросила она. — Я понимаю, о чем ты хочешь попросить, и умоляю не делать этого. Не выполнить твоего приказа я не могу, но, проклятье, я не хочу в это лезть! Только не Ваг Ран.

Альдор шумно вздохнул и тряхнул отросшей каштановой шевелюрой.

— Шано настаивает на твоем участии, — сказал барон. — Он намерен восстановить тебя в правах и очистить имя Дома Толл. Но ему не нужна армия Хайлигланда — присутствие иноземных войск в Ваг Ране только усложнит ситуацию. Твои наемники подходят для этого гораздо лучше.

— Хватит и двух десятков, — вмешался Грегор. — Шано хочет, чтобы все прошло тихо. В конце концов, в свое время к тебе в Гивой ушли и наши лазутчики.

Альдор открыл папку и сверился с записями.

— В следующее новолуние весь вагранийский совет соберется в Рантай-Толле. Удачный момент, чтобы начать действовать. У Заливара есть план.

Артанна изумилась:

— Он что, хочет, чтобы мы их всех просто взяли и перебили? Вырезали, как скот?

— Не всех. Только семерых, — сказал Грегор. — После этого Шано Оддэ будет обновлен, Ваг Ран подпишет ряд договоров с Хайлигландом, а тебе вернут титул.

Сотница ошарашенно пялилась на герцога, тон которого был столь будничным, словно он приказывал подавать на стол.

— Семеро советников с вооруженной до зубов охраной. И против кого? Двадцати бойцов «Сотни»?

— У тебя будет помощь на месте. Заливар обеспечит, — сказал герцог. — Но людей, которым можно доверять, в Ваг Ране немного. Для этого Даншу и нужна твоя помощь. От операции в Ваг Ране слишком многое зависит, и это мой единственный шанс на успех. Либо ты поможешь мне, либо уже не поможешь никому. Я предлагаю тебе возможность, какой у тебя больше никогда не появится, — потеряв терпение, Волдхард грохнул кулаком по скамейке. — Или ты так и хочешь остаться в летописях Артанной-предательницей?

Вагранийка смотрела в ледяные глаза герцога, все сильнее убеждаясь, что обсуждение потеряло смысл. Альдор встревоженно косился на Артанну, всем видом умоляя ее не спорить. Она и не собиралась.

— Мне нужно поговорить с бойцами, — хрипло проговорила наемница. — Собрать команду. Дай мне время, и я приду с планом.

— Думай до рассвета, — ответил Грегор, поднимаясь со скамьи. Альдор подобрал полы туники и последовал за другом. — Если откажешься или дезертируешь, я обвиню тебя в измене и отсеку голову отцовским мечом. Не вынуждай.