Во власти Деспота

Марика Крамор (2022)

У него много имен. И каждое внушает ужас. Я была вынуждена прийти к нему и молить о помощи, даже не подозревая, чем для нас двоих обернётся маленький обман: Мариб возненавидит меня всей душой, а я полюблю его больше жизни. И буду носить его ребёнка под сердцем.

Глава 9

Я замираю, чувствуя, как меня с головой накрывает паникой. Саша очень вспыльчивый, хоть и пытался всегда сдерживаться рядом со мной. А сейчас его глаза горят яростным огнём. Несмотря на мои уверения, что нам с ним не по пути, он по-прежнему пытает счастья: звонит и пишет. Иногда мы с ним «случайно» пересекаемся недалеко от моего дома. Как сейчас, например… или он «ненавязчиво навязывается» проводить.

Саша высокий, очень крепкий парень. Он занимается кикбоксингом. У него плохое зрение. На тренировки он всегда надевает линзы, но сейчас он в очках. Это немного смягчает его дерзкий образ и придаёт ему невероятное очарование, которое почему-то всегда шло мимо меня.

— Саш, — не знаю, как себя вести: очень не люблю сцены, да ещё и при посторонних. Прямо во дворе… Саша может и выкинуть что-нибудь… — Мы же уже все выяснили.

— Да что ты? А мне так не кажется. Ты дома не ночевала сегодня? — подозрительное выражение его лица и хмурые брови нагоняют на меня страх. А претензия в голосе — уныние, но ругаться и выяснять отношения, которых нет и, собственно, никогда и не было, очень глупо и недальновидно.

— Саш, давай я тебе попозже позвоню и мы ещё раз поговорим, хорошо? Мне сейчас идти нужно.

— Ты мне позвонишь?! — взрывается парень и агрессивно машет ладонью, подходя ко мне ближе. — Да это я тебе двадцать раз позвоню, а ты даже и не подумаешь поднять трубку!

Я пытаюсь подобрать хоть какие-то подходящие слова, потому что я, вот правда, не понимаю, что сейчас делать. Как ещё до человека спокойно и адекватно донести, что мы с ним друг другу никто?

— Мир… — Саша ядовито выплевывает слова и кивает мне за спину, — а эт че за хрен?

Это совершенно не обязательно, ведь я знаю, на кого Саша смотрит, но на автомате оборачиваюсь и вижу раздражённого Мариба. Мужчина скрещивает руки на груди и с недовольным видом рассматривает нас, облокачиваясь на корпус своего авто.

Поворачиваюсь к парню и пытаюсь как-то мирно выйти из сложившейся патовой ситуации.

— Только давай сцен устраивать не будем? Встретимся позже и ещё раз все обсудим, ладно? Саш… ну не обижайся на меня… сейчас мне действительно пора. У меня с отцом проблемы.

— Не, ну это ж все объясняет!

— Эй, пацан! — долетает до нас опасный предупреждающий голос, — дари уже свой букет, поговорите потом. Реально торопимся, особенно я!

— Слушай, дядя! Иди лесом, а?! По возрасту кого-нибудь подыщи, — и разгневанно зыркает на меня. — Ты у него ночевала?

Сердце замирает, я опускаю глаза вниз… одну руку Саша прячет за спиной, и я только сейчас замечаю торчащие из-за нее нежные белые бутоны.

Мне настолько стыдно и неудобно… очень неприятно. Конечно, все это выглядит неприглядно… Ну что он ходит за мной? Я же говорила, что не получится ничего. К чему снова эти букеты? Что мне теперь делать? Цветы на день рождения — это, вроде бы, нормально. Не принять — это как насмешка, принять — как будто двуликое обещание…

— Мир, у тебя друзья бессмертные, что ли? На предыдущем уровне сохраняются? Давайте как-то свои притирки на потом перенесете.

Чувствую грубое прикосновение к подбородку — Саша заставляет смотреть в его глаза, а я вижу лишь собственное отражение в линзах очков.

— Я тебя спросил. Ты у него ночевала?

— Саш, это вообще…

— Ясно, — тихо произносит, одергивает пальцы, неприязненно осматривает меня с головы до ног и отворачивается.

С силой заталкивает свежие бутоны в ближайший мусорный бак — так, что остаются торчать длинные крепкие стебли. И отдаляется, засунув руки в карманы.

— А я уже думал, начнётся кровопролитие, — я, кажется, начинаю привыкать к вечной иронии. — Что ж ты не сказала, что у тебя уже есть один защитник? Я б тогда не навязывался.

У двери квартиры мы останавливаемся.

Я долго роюсь в сумочке и, наконец, дрожащими пальцами вытаскиваю ключи.

Слышится лязг, и я отхожу в сторону, пропуская Араба.

Он подхватывает ручку и распахивает дверь, насмешливо указывая в негостеприимную пустоту:

— Дамы вперёд.

Он настолько очарователен в этот момент, с пляшущими бесноватыми огоньками в глазах, что я невольно улыбаюсь. А заходить внутрь все равно страшно, аж сердце замирает.

— Нет уж, — подхватываю его весёлый тон и продолжаю, — только после вас.

— Где свет включается?

— Справа на стене. На уровне пояса.

Мариб дерзко смерил меня искристым взглядом, бодро отвесил шутливый поклон и…

Размял шею и совершил пару круговых движений плечами. Секундочку… он готовится отразить нападение в случае необходимости?! Тяжело сглотнув, я отхожу на шаг назад. С трудом сдерживаюсь, чтобы не вцепиться в его локоть и не крикнуть на весь подъезд: «Не ходите!».

Он действительно думает, что там могут быть «гости»?

Не успеваю опомниться, как включается свет, а мужчина настороженно осматривается, прислушиваясь к мёртвой тишине. Он печально оглядывает разбросанные вещи и цокает языком.

Идёт вглубь квартиры, заглядывает во все двери. А я за ним хвостиком. Дома находиться тягостно. Как будто кто-то осквернил мою святыню своим присутствием, своеволием и агрессией. И я стараюсь держаться поближе к Марибу, мало ли что…

— Не волнуйся. Мы одни. Закрывай дверь и пулей обратно.

Выполняю приказ. Мужчину я застала, когда он осматривал мою комнату. Это, конечно, ужас. Мои вещи повсюду. Но хуже всего не это. А то, что белье разбросано по всей спальне… мне настолько неловко, что я неосознанно касаюсь мужских пальцев, заключая их в крепкие тиски, и тяну мужчину на себя.

— Позвольте, я хоть немного приберусь. Вы не могли бы подождать… на кухне, например? Извините, кофе нет, но есть чай.

— Я не пью месиво из пакетов.

Я в ответ смущенно улыбаюсь.

— Заварю свежий. Должна же я компенсировать нелюбовь к кофе.

— Ладно.

— Не могу предложить осмотреться. Но на балконе вроде было чисто.

Не говоря ни слова, он выходит, а я судорожно начинаю собирать разбросанные трусики и быстро расставлять по местам хотя бы крупные вещи.

Потом несусь на кухню включать чайник. Я дико нервничаю, потому что… ну, потому что в моей жизни сейчас происходит полный каюк. А ведь всего неделю назад я была обычной девушкой с обычными проблемами и неприятностями. А теперь…

— Мира! — раздаётся с балкона резкое замечание. — Иди сюда!

Откладываю все дела и мчусь к мужчине. Останавливаюсь у двери, ведущей на балкон. Она распахнута, поэтому я отмечаю застывшую позу Мариба.

А в его руках листы бумаги. Они не слишком чистые, уже замызганные, и Мариб слишком хмуро на них смотрит.

— Это отец принёс? — звучит резкий вопрос.

Я боязливо приближаюсь и принимаю протянутые листы. Листаю. Совсем ничего не понимаю. И не таблица, но колонки есть, шрифт мелкий. Пытаюсь найти название. Тщетно.

— Что это?

— Сопроводительные на груз.

— Ваш? — лично я не вижу никаких опознавательных знаков. Что это за бумаги?!

— Да. Я отправлял по электронке Марку. Когда он их принёс?

— Где вы их нашли? — горло схватывает горячей цепью, обжигает и не позволяет вздохнуть. Я не понимаю. Не понимаю!

— Здесь, — и указывает мне на откидной столик. — Между стеной и столом был зажат.

— Я их не видела раньше…

— Оставлю пока у себя, — вырывает из моих рук грязные бумажки. — Изучу.

Меня укрывает паника. Начинают дрожать руки. Да что там руки! Я даже дышать не могу спокойно.

Что происходит?!

— Мариб, — пытаюсь отнять их обратно, но тщетно. — Не трогайте их. Их здесь не было! Я совершенно точно говорю! Два дня назад их точно здесь не было! Мало ли что?!

— Успокойся. Я сам разберусь. Пока у меня полежат.

— Не надо их брать! Ну не надо! — не могу совладать с паникой. Да не было их здесь! Я ведь знаю, где у меня что лежит. И я в откидной стол никогда ничего не подсовываю к стене! — Ну их же явно принёс кто-то посторонний!

— Да не кипишуй. Ты лучше на звонок ответь. Вон у тебя телефон разрывается.

Кивает на выход, а я ошарашенно отступаю и медленно иду к телефону. Он лежит на кровати в спальне. Номер незнакомый. Местный.

— Алло? — все ещё не получается усмирить бурю внутри. Я должна его убедить ничего не брать отсюда! И ничему не верить! Даже документам! — Слушаю.

— Заткнись, дура, — скрежещет по нервам мужской незнакомый голос. — Ещё одно слово, и отца живым больше не увидишь…

Пип. Пип. Пип.