Созидательницы

Марианна Рейбо, 2023

В очерковом сборнике "Созидательницы" прозаик, публицист, кандидат философских наук Марианна Рейбо собрала захватывающие биографии ярчайших представительниц разных эпох, которые сумели оставить глубокий след во всех сферах деятельности – политике, религии, философии, науке, медицине, искусстве, литературе…Чарующие, вдохновляющие, порой сложные и неоднозначные, эти уникальные женские образы отображают «женское лицо» истории мировой цивилизации. От царицы Древнего Египта Хатшепсут до несгибаемой Индиры Ганди; от средневековой писательницы Кристины Пизанской до Жорж Санд и Мадам де Сталь; от античной ученой Гипатии до Софьи Ковалевской и Марии Кюри.

Гипатия

Философ, математик, астроном, изобретатель, учитель и при этом… женщина. Образ Гипатии (Ипатии) Александрийской (370-415) веками вдохновлял учёных, писателей и деятелей искусств, начиная с очевидцев, живших в одну эпоху с нею, и заканчивая уже нашими современниками. Однако не столько её жизнь, полная поистине небывалых событий, сколько трагическая смерть и поиск виновных стали средоточием внимания большинства исследователей — и это, по нашему мнению, весьма досадная несправедливость.

«Антихристианская» мученица

«В марте 415 г. н. э., в великопостный день, толпа христианских фанатиков вытащила её из экипажа, заволокла в церковь и там совершила своего рода жертвоприношение, содрав с прекрасной, но ненавистной представительницы проклятого язычества острыми устричными ракушками всё мясо, до костей, и бросив жалкие останки в пламя. Именно эта жуткая трагедия… очень рано превратила её жизнь почти что в легенду, в блестящий аргумент для борьбы с деспотизмом христианства», — так в 1936 году писал о Гипатии советский историк профессор П. Ф. Преображенский в своей вступительной статье к роману английского писателя Чарльза Кингсли, посвящённому этой удивительной женщине.

Столь радикальная трактовка тех стародавних событий преобладала в сталинское время, когда борьба с «опиумом народа» велась особенно жёстко. Однако жестокое убийство Гипатии действительно имело место, и задолго до «призрака коммунизма» бродило по Европе притчей во языцех, вдохновляя на борьбу не одно поколение мыслителей-антиклерикалов. В их числе были английский философ конца XVII — начала XVIII века Джон Толанд, великий французский философ-просветитель Вольтер, французский поэт XIX столетия Леконт де Лиль и многие другие.

Наиболее полное описание разыгравшейся трагедии оставил современник Гипатии, христианский историк Сократ Схоластик. Причиной убийства, по версии Сократа, стали лживые слухи о том, что Гипатия, будучи близка к префекту города, якобы препятствовала его сближению с христианским епископом Кириллом Александрийским — отцом церкви, впоследствии причисленным к лику святых. За это «люди с горячими головами, под начальством некоего [чтеца] Петра», сговорившись, подстерегли Гипатию, стащили с носилок и в городской церкви, называемой Кесарион, учинили кровавую расправу. «Это причинило немало скорби и Кириллу, и александрийской церкви, ибо убийства, распри и всё тому подобное совершенно чуждо мыслящим по духу Христову», — заключает свой печальный рассказ историк.

Однако в этой истории так и осталось множество белых пятен: знал ли о замышляемом убийстве сам епископ Кирилл? вправду ли убийцами Гипатии были христиане? каковы были подлинные мотивы подстрекателей?.. Итогом стала многовековая борьба апологетов христианской Церкви с её рьяными оппонентами. Опровергая тягостные обвинения, защитники Церкви указывали на отсутствие достаточных документальных подтверждений, обращали внимание на нарочито языческий способ казни, больше похожий на человеческое жертвоприношение, приводили цитаты из жития святого Кирилла, где об убийстве Гипатии говорится как об ужасающем злодеянии. Защитники Церкви иногда даже пытались возлагать вину за случившееся на саму Гипатию, обвиняя её в распутстве или приверженности магии, но эта линия оказалась провальной, поскольку не имела под собой необходимого фактологического фундамента. В то же время антиклерикалы впадали в не меньшие крайности, объявляя Гипатию чуть ли не «антихристианской» великомученицей, пострадавшей за свою языческую веру.

В этой ожесточённой борьбе идеологий образ самой Гипатии как-то затерялся, стёрлась её индивидуальность, потеряла значение сама её жизнь. А ведь вопрос надо ставить совсем по-другому. Главное не то, как и почему погибла Гипатия; куда важнее, как вообще появилась подобная личность? Как возможно, чтобы женщина в античном обществе поднялась на такую интеллектуальную и духовную высоту, что даже учёные мужи склонили перед ней свои головы?..

Чтобы вполне ощутить всю невероятность этого факта, надо представлять психологию античного человека. В трудах Аристотеля, например, мы находим исчерпывающие описание женщины как недочеловека, существа с «животной душой», неспособного на высокую духовность. Это восприятие осталось актуальным и в римский период. Если женщины и участвовали в социальной, политической жизни империи, то лишь как «шеи» своих мужей и любовников. Гипатия же имела открытое влияние и обладала таким высоким социальным статусом, который выпадал на долю далеко не каждого образованного мужчины. Достаточно сказать, что она стала схолархом, то есть главой Александрийской школы неоплатонизма, и среди её учеников было немало светлых умов того времени — причём, что немаловажно, в их числе были и приверженцы христианства. Так благодарный ученик Гипатии Синезий Киренский — христианский богослов, епископ Птолемаиды — называл её «гениальным философским учителем» и «истинным проводником по тайнам философии». А уже упоминавшийся нами Сократ Схоластик и вовсе не скупился на восхищённые отзывы о Гипатии: «Она приобрела такую учёность, что превзошла современных себе философов; была преемницей платонической школы, происходившей от Платона, и желающим преподавала все философские науки. Поэтому хотевшие изучить философию стекались к ней со всех сторон. По своему образованию, имея достойную уважения самоуверенность, она со скромностью представала даже пред лицом правителей; да и в том не поставляла никакого стыда, что являлась среди мужчин, ибо за необыкновенную её скромность все уважали её и дивились ей». Именно «Церковная история» Сократа Схоластика, в совокупности с письмами православного епископа Птолемаидского Синезия, считаются наиболее достоверными и самыми ближайшими по времени к описываемым событиям источниками о жизни Гипатии. Это лишь подчеркивает парадоксальность её образа: принявшая страшную смерть от рук христиан-фанатиков, античная дама-философ получила возможность сохранить в истории свой образ в первую очередь благодаря свидетельствам двух симпатизировавших ей христианских писателей.

На фоне приведённого Сократом Схоластиком описания Гипатии фальшивая характеристика её как «самого бесстыдного школьного преподавателя Александрии», выдвинутая консерваторами эпохи Просвещения, выглядит особенно несправедливой. Однако обычно скромное поведение Гипатии не мешало ей в то же время быть гордой эллинкой, способной проявить строптивый характер. В истории остался эпизод, как Гипатия швырнула «женскими тряпками» в нахального поклонника, посмевшего повести себя неуважительно по отношению к ней. Этот случай описывается в византийском словаре-энциклопедии «Суда», датированном X веком. В нём повествуется, что Гипатия была «очень красивой и миловидной», и один из юношей, посещавших её лекции, воспылал страстью к своей наставнице. Он не смог «сдержать чувств и страданий и сказал невежественные слова». В ответ на неожиданно вырвавшееся признание «Гипатия взяла один из её женских лоскутов [менструальных тканей] и бросила перед ним, показывая следы её нечистоты, сказав: “Юноша, ты любишь это. Но в этом нет ничего прекрасного”. Стыд и изумление от неприятной демонстрации отклонили душу [юноши] и привели к сдержанности». Несмотря на свою «царственную открытость» (по характеристике, данной Сократом Схоластиком), Гипатия строго блюла целомудрие до конца дней.

Женщина будущего

Так как же могла сформироваться такая личность? Как смогла Гипатия достичь того, чего достигла?

Вероятно, главную роль в её становлении сыграл отец Теон Александрийский. Как впоследствии и его дочь, он был математиком, философом и астрономом. Кроме того, Теон заведовал знаменитой Александрийской библиотекой и преподавал точные науки. Остаётся лишь предполагать, что Теон мечтал о сыне, а потому воспитал дочь, что называется, «по-мужски». По-видимому, с детства проявив незаурядные способности и тягу к знаниям, Гипатия заслужила признание и восхищение своего отца — настолько, что из ученицы вскоре превратилась в верную соратницу, соавтора его трудов и главного помощника в его научных изысканиях. Предполагается, что совместно они редактировали сочинения Евклида, писали комментарии к «Коникам» ещё одного великого античного геометра Аполлония Пергского, комментировали тринадцатую книгу «Арифметики» древнегреческого математика Диофанта. Гипатия также редактировала третью книгу комментариев Теона к «Альмагесту» — важнейшему труду знаменитого астронома эллинистического периода Клавдия Птолемея.

Впрочем, Гипатия явно превзошла своего отца. Согласно одной из версий, последующие поколения должны быть благодарны Гипатии за ряд усовершенствований, которые она внесла в некоторые изобретения и научные инструменты того периода: астролябию — инструмент для астрономических измерений, ареометр, определяющий плотность жидкости, планисферу — подвижную карту неба. Также ей приписывают изобретение дистиллятора — инструмента для получения дистиллированной воды. Впрочем, сведения об изобретении Гипатией различных физических, астрономических и других приборов вполне могут быть романтическими домыслами позднейших биографов. Во всяком случае, достоверно известно, что с астролябией работал ученик Гипатии христианский богослов Синезий Киренский, он же оставил первое описание прибора. По мнению современной греческой исследовательницы Кристины Фили, облачённая в плащ философа александрийка едва ли испытывала особую тягу к прикладному знанию: «Математические дисциплины рассматривались Гипатией лишь как ступени, ведущие к метафизическому познанию. Свою основную задачу она видела в исследовании тайны бытия». Но так или иначе, гибель Гипатии несомненно была большой потерей для науки, поскольку платонизм, поборником которого она была, давал легитимную основу для изучения математики, геометрии, астрономии и других точных наук.

Когда ты предо мной, и слышу речь твою,

Благоговейно взор в обитель чистых звёзд

Я возношу, — так всё в тебе, Ипатия,

Небесно — и дела, и красота речей,

И чистый, как звезда, науки мудрой свет…

(Перевод Л. В. Блуменау)

— воспевал эту великую женщину её соотечественник и современник, талантливый поэт Паллад, обычно не отличавшийся щедростью на похвалы и имевший славу едкого эпиграмматиста. Один из крупнейших советских знатоков античности С. С. Аверинцев отмечал: «Кого этот хулитель от всей души похвалил в совершенно ему несвойственном высокоторжественном тоне, так это женщину-философа Ипатию, которая являла собой в Александрии живую душу языческого сопротивления и поплатилась за это страшной смертью».

К сорока пяти-пятидесяти годам Гипатия достигла такого влияния, что голос её много значил не только в науке, но и в политическом закулисье. По всей вероятности, именно эта близость к сильным мира сего и привела Гипатию к трагическому концу. «Чтоб ты жил в эпоху перемен!» — таково известное древнекитайское проклятие, и к эпохе Гипатии оно как нельзя более подходит. Раздираемая внутренними религиозными и политическими войнами, гибнущая Римская империя подвергалась также регулярным варварским нашествиям вестготов. В конце концов, охваченная смутой, западная часть государства откололась, в то время как на востоке империи уже зарождалась новая великая цивилизация — Византия. В таких условиях трудно утверждать наверняка, кто стоял за расправой над Гипатией… Мы не берёмся судить, оставляя это право учёным-историкам. Однако одно можно сказать наверняка. Гипатия погибла в первую очередь потому, что чрезвычайно опережала своё время, была человеком будущего, не готовым смириться с установленными правилами и традициями. Она всегда хотела от жизни большего, жила мечтой о человеческом величии, стремилась объять необъятное на пути к абсолютному знанию. Едва ли она была врагом христианского учения или рьяным защитником язычества. Как последовательница Плотина, представительница неоплатонической философской школы, она определённо была не чужда мистицизма и признавала существование высших сил. Однако царство разума в её понимании стояло выше Царствия Небесного, а свободомыслие и тяга к познанию мира служили для Гипатии залогом человеческого блага.

Знаменитый французский поэт и публицист Шарль Пеги, поклонявшийся идеалам революции, писал в 1907 году: «Память о Гипатии остаётся наиболее высокочтимой среди всех воспоминаний человечества, она обладает почти уникальным положением в Пантеоне воспоминаний.». И это действительно так. Самим фактом своего существования Гипатия воплощает в себе революцию. Революцию духа, в момент перевернувшую все закоснелые представления о женщине. Ни до неё, ни более пятнадцати веков после человечество не знало другой такой женщины — женщины-учёного, женщины-философа, женщины-учителя. Возможно, именно поэтому внимание к её смерти так нарочито затмевало достижения её жизни — чтобы заглушить голос самой Гипатии, все эти века взывавшей из могилы к миллионам своих сестёр: «Вы тоже можете! Вы тоже это сделаете!».