Супружеский ошейник

Маргарита Южина, 2013

На Варвару Русакову нежданно-негаданно свалилось бабушкино наследство. Богатыми невестами у нас не разбрасываются – а потому довольно скоро появился тот, кто предложил себя Варе в мужья, переехал к ней жить и помог пустить денежки в оборот. Русакова охотно влезла в ошейник гражданского супружества, но… все испортил пес! Подобранный в парке бедняжка посчитал своим долгом скорректировать личную жизнь хозяйки, взял след и помчал Варвару в объятия совсем другого мужчины…

Глава 1

Варвара Андреевна Русакова, приятная женщина неувядшей первой молодости, заходила в свой подъезд со смешанным чувством. С одной стороны, просто необходимо было горевать, скорбеть и печалиться, а с другой… на душе было светло и бесстыдно радостно, однако Варя добросовестно пыталась кручиниться.

Дело в том, что сегодня она наконец-то получила наследство от своей далекой, малознакомой, но все же родной бабушки, и теперь располагала довольно внушительными средствами.

Бабушку она не помнила совсем. Отец с матерью разошлись, когда Варе было едва ли годика полтора, а потому особой утраты она не испытывала абсолютно. Хотя честно пыталась.

— Так нельзя! — строго заявила себе Варвара и даже остановилась посреди улицы. — Бабушка прекрасный человек, оказывается. Всю жизнь копила! Она меня любила! А я… Она меня любила.

Варя ненадолго остановилась и попыталась представить, как могла ее любить неизвестная старушка. Как она гладила ее по голове, как ласково улыбалась. Наверное, пирожками кормила, оладушками со сметаной. И вот теперь ее нет.

Фантазия у Варвары Андреевны любезно дорисовала трогательные мелочи, и уже по щеке поползла прозрачная горошина слезы. И веселиться расхотелось, а бессовестная радость сменилась горьким комом в горле. Ведь и в самом деле, горько, когда уходит неплохой человек, который к тому же в самые последние дни думал о тебе.

Двери Варя открыла своим ключом и практически сразу же натолкнулась на мать и брата. В прихожей, перед большим зеркалом, словно изваяние застыл братец Иванушка, сын матушки от другого недолгого брака, а возле него, точно муха, кружилась сама матушка. Братец сегодня был при параде — в единственной белой рубашке, которую ему подарили на двадцатипятилетний юбилей и которая и пролежала ненадеванной пять лет, в поношенных джинсах и в выходных белых кроссовках. Маменька же порхала возле сыночка, пытаясь пристроить ему на шею галстук-селедку (который, вероятно, одолжила у соседа-пенсионера).

— А, явилась… — рассеянно поприветствовала дочь Валентина Наумовна. — Варь, глянь, галстучек сюда нормально будет, да? Ваня, не горби живот. Пуговицы отлетят.

— Мам, ну чего вы придумали-то? — поморщилась Варя. — Кроссовки и галстук!

— Да! — немедленно кинулась в крик Валентина Наумовна. — А потому что нету у мальчика туфлей! У нас, чтоб ты знала, денег нет на туфли ребенку!

— Ничего… — расплылся в счастливой улыбке Иван. — Сейчас Варька деньги получила, купим.

Упоминание о деньгах отчего-то неприятно царапнуло, но Варя только тряхнула головой:

— Мам, ну правда, галстук убери. Не подходит.

Маменька кивнула, быстро унеслась в комнату и через минуту уже повязывала на шее сына кошачий бант.

— Красавец, а? — любовалась сыночком Валентина Наумовна. — Варька, не морщись. Ванечка у нас сегодня выглядит как начинающий миллионер, правда же? Ну чего молчишь, Варь? Деньги-то получила?

Ну никак ее братец на миллионера не походил. Разве только на разорившегося… и сошедшего с ума от горя.

— А куда это он? — кивнула Варя, проходя в кухню. — Прямо смотрю, наряжаетесь, как на утренник.

— А вот и не угадала, — хитренько усмехалась матушка. — Вань! Скажи, куда ты идешь.

Но Иван не мог говорить, он разглядывал в зеркале свое отражение, менял позы, бережно поправлял бант, томно прикрывал глаза и, судя по всему, очень себе нравился.

— Свататься он идет, — торжественно объявила Валентина Наумовна. — К Зойке.

Варя уже налила себе в кружку горячего кофе, но, услышав такую новость, даже кофе пролила, и черная капля плеснулась на кофточку.

— Как… к Зойке? — уставилась она на мать. — Она ж замужем. Давно и надолго.

Варя прекрасно знала Зойку Архипенко. Они раньше жили по соседству, и, вероятно, поэтому Зоя была единственной девочкой, которая не кидалась в Ваньку жевачкой. Зоя вообще была девочкой тихой, скромной и исключительно воспитанной. Она даже давала Ваньке списывать свои домашние задания. Иван, безусловно, оценил такое отношение, присмотрелся к девчушке и в благодарность влюбился. Его любовь тянулась весь десятый класс, преодолела все препятствия и сохранилась до нынешних дней.

Зойка о такой святой любви, похоже, даже и не догадывалась. Она хорошо закончила школу, институт, необыкновенно расцвела, стала красавицей и выскочила замуж за успешного бизнесмена — их с Ванькой одноклассника Сашку Зайцева, которого любила со второго класса. Зоя родила двух детишек, жить переехала в центр города и теперь приезжала сюда только навестить родителей.

Неизвестно, помнила ли она вообще, что живет где-то такой красавец Русаков Иван Филиппович, а уж о том, чтобы отвечать на его чувства… Хотя нет… Иванушка не давал ей забывать о себе. Всякий раз, когда во двор въезжала темная машина Зайцевых, он начинал суетиться, быстренько надевал все чистое и бежал встречать одноклассников. Он долго и уныло объяснял Зойке, каким пожаром в его груди горит любовь к ней, обиженно щурил глаза на Сашку и, в конце концов, занимал у них деньги до следующей получки.

Варя всегда удивлялась, как это господа Зайцевы до сих пор не спустили его с лестницы? Неужели рассчитывали, что Иванушка и впрямь когда-нибудь вернет долги? Да Ванятка в жизни нигде не работал! А все потому, что никак не мог найти хорошо оплачиваемую работу. Да и как ее найдешь, если он приходил к менеджерам по кадрам и сразу заявлял, что он инвалид детства и ему требуется облегченный труд тысяч, примерно, на пятьдесят. Естественно, менеджеры таращили глаза и с сожалением докладывали, что именно такие вакансии на данный момент заняты.

В общем… было просто непонятно — на что еще надеялся братец.

— Как же он пойдет свататься? — ничего не понимала Варя. — Зоя своего мужа на нашего Ваньку точно не поменяет. Я б ни за что…

— Да ты-то коне-е-ечно! — презрительно скривился Иван. — А вот Зоя… Она ж когда за своего-то выскочила? Когда я нищим был! А кто ж за меня, нищего дурака, побежит? А теперь-то я! О-го-го! Теперь-то за меня любая пойдет.

— А теперь ты что — богатым дураком стал? — фыркнула сестра. — Вот и мама чего-то на миллионера намекала. И откуда ж у тебя миллионы?

— Так ты ж получила! — возмущенно вытаращилась на дочь Валентина Наумовна. — Или чего — опять, что ль, не дали?

— Дали, — кивнула Варя. — Но только это ж мое наследство. У меня, между прочим, свои планы. И, может быть, тоже хочу… семью создать.

— Это с Семисуковым, что ли? — перекривился Иван.

— С Семистуковым! — рявкнула Варя. — Его фамилия произошла от слова «стук», понятно вам? А не от каких-то там…

— Нет, миленькая моя, — усмехнулась мать. — Это, может, у его матери фамилия от «стуку», а у Леньки твоего точно от «сук» пошла фамилия. Да у них весь род от этого слова пошел! Я отца его знаю, тот еще кобель, и деда…

— Ой, мам, ну откуда ты деда-то знаешь?! — не вытерпела Варя. — Прямо знает она деда!

— Так ты ж с Ленькой-то поди полгода жила! — всплеснула руками Валентина Наумовна. — Мы за это время со сватьей-то о чем только не переговорили. О мужиках-то в самую первую очередь. Кобель он у тебя потомственный, вот что! С тобой он точно жить не станет. Уж я-то знаю. У меня ж опыт дай бог!

— Конечно! — кончилось терпение у Вари. — Как нам вообще с ним было жить, когда вы нам выделили проходную комнату, а сами еще и до двенадцати часов сидели в этой комнате у телевизора свои сериалы смотрели? Никакой молодой семейной жизни. Взяли бы и отдали нам вон ту комнату, так нет ведь!

— Ну, миленькая моя, — запыхтела Валентина Наумовна, — пока еще я здесь хозяйка. Кому какую комнату отдавать — я решаю. А Ванюша бы в проходной жил, да? У него и так никакой личной жизни.

— Тем более, зачем ему та комната? — вздохнула Варя и решительно заявила: — Так что… Я покупаю себе квартиру, вот! А вы…

— И съезжаешь?! — не смог сдержать восторга братец. Он даже присел от удовольствия, отчего его джинсы предупредительно затрещали. — Ма, ты тогда переезжай в Варькину комнату, а мы с Зойкой займем…

— Дурак! — рявкнула мать. — Зойка за тебя не пойдет. Ты же опять получаешься нищий.

— Да что вы прицепились к этой Зойке? — поморщилась Варя. — У нее муж, дети, а вы…

— Ты ничего не понимаешь, — взялась разъяснять ситуацию мать, — муж будет платить хорошие алименты, а дети… дети будут учиться в Англии. Как ты не поймешь-то? А ты вот со своей квартирой все испортила.

— Ма! — носился по комнате счастливый Иванушка. — А мою кровать мы тогда вот сюда передвинем. Ага? Когда Варька себе квартиру купит, ладно?

— Чистое дитя, — горько сложила руки на животе Валентина Наумовна.

— Ему б на работу, — буркнула Варвара и прошла к себе. Сегодня она уже ни с кем не хотела ссориться.

Утром Варя летела на работу, точно на крыльях. Сегодня она своему директору такое скажет! Такое!

Так случилось, что директором являлся бывший муж Вари — Леонид Игоревич Семистуков. Господи, да какой Леонид Игоревич? Ленечка. Они и фирму открыли вместе, еще когда были мужем и женой. И сразу решили — Ленечка будет директором, а Варя его замом. Ленечка всегда был очень сообразительным, фонтанировал идеями, а Варя доводила начатое до конца. У них образовался прекрасный тандем — и в работе, и в жизни. Ну да, семья немножко разрушилась… то есть не немножко, а совсем, ну так Ленечка сразу предупреждал, что он ни с одной женщиной не может жить больше месяца! Конечно, Варя надеялась, что уж она-то нарушит эту устоявшуюся традицию… и нарушила. С ней он прожил чуть больше полугода. Он ушел, оставив Варе квартиру, а себе забрал фирму.

— Лень, ну так это ж мамина квартира, — пыталась восстановить справедливость Варя.

— Так я ее и не забираю! — рассуждал Леня. — И потом… Русакова, ну не мелочись. Ты ж все равно остаешься в фирме работать. Моим замом. Встречаться будем ежедневно. Или ты хочешь вообще — горшок об горшок?

Нет, Варя не хотела. Вот так и случилось, что они уже не живут одной семьей, но Леня по-прежнему директор, а Варя его зам. Да и отношения у них сохранились чудесные. Быть может, именно поэтому она все еще надеется вернуть обратно веселого, умного и чертовски обаятельного Семистукова…

Варя усмехнулась. За три года, что они в разводе, перед ее глазами прошла такая нескончаемая череда Ленечкиных длинноногих, грудастых красавиц, что она уже стала относиться к ним философски — все равно ее бывший муж так ни на ком и не женился, то есть лучше ее, Вари, не нашел, а значит, оставалась еще надежда, что удастся склеить разрушенную семейную идиллию. Особенно когда появится своя квартира! Они же с Ленечкой столько мечтали, что вот появится у них свой уголок…

Она даже глаза зажмурила от удовольствия. Здорово! Вот сейчас Ленечка обрадуется! Тоже небось не сахар в съемных-то жить.

Она вбежала прямо к нему в кабинет, даже не успев скинуть пальто. Муж внимательно пялился в монитор, морщил лоб, шевелил губами, то есть работал в полный накал.

— Леонид! — торжественно встала на середину кабинета Варвара, эффектно швырнула пальто на стол и хитро прищурила глаза. — А не обрадоваться ли тебе прекрасным новостям? М-м?

— Варвара Андреевна… я тебе рад… — ответил Леонид, не отрываясь от компьютера. — Что у нас за новости? Ты нашла богатого заказчика?

— Лучше, Ленечка. Лучше. У меня умерла бабушка!

— Ты, Русакова, с ума сошла, что ли? — испуганно вытаращился Семистуков. — Нашла чем радовать.

Варя вдруг сообразила, что и в самом деле ляпнула совсем не то, снова вспомнилась вчерашняя фантазия про нежную, родственную любовь, и она совершенно искренне швыркнула носом.

— Я не этому радуюсь, между прочим, — обиженно проговорила Варя. — По этому поводу я как раз безутешно горюю. А вот то, что моя любимая бабушка обо мне побеспокоилась, оставила приличное состояние, вот это радует.

Семистуков откинулся на спинку кресла и присвистнул.

— Состояние? Ни фига себе… Серьезно, что ли?

Варя даже не стала отвечать. Она все еще была обижена. Ну, или не обижена, а так просто дулась. Она его обрадовать хотела, думала, сейчас он начнет документы к потолку бросать от счастья, а он. Теперь она сидела на стуле, закинув ногу на ногу, и ждала, как себя поведет Ленечка дальше. Деньги его никогда не оставляли равнодушным.

— Ну и что ты с ними решила делать? — все же не выдержал Семистуков.

— Я… решила купить себе квартиру, — ответила Варя, вальяжно качая ногой. — Все же… я уже не девочка, пора и о семье подумать. В общем, надо мне свое гнездышко вить. Как ты думаешь?

— А чего думать, конечно, не девочка, — кивнул бывший. — Покупай. Слушай, Варь, а ты не ездила к тому мужику, который в прошлую пятницу у нас здесь три часа висел? Что ж мы человека никак отоварить не можем?

— Ездила я, — буркнула Варя. — И отоварили его уже. Прямо в понедельник и отоварили.

Она поднялась, потянулась, словно кошка, и медленно вышла из кабинета. Даже песенку какую-то себе под нос замурлыкала. А хотелось орать! Это что ж такое? И квартирой его не взять? Совсем, что ли, остыл? Никаких чувств не осталось? А зачем тогда на ее ноги косился? Эх, надо было бы сапожки новенькие прикупить, тогда бы точно сломался. А то в этих сапогах…

Семистуков зашел к ней в кабинет после обеда. Сначала завел разговор, прямо сказать, ни о чем.

— Варь, у нас там, смотри, кое-какие денюжки образовываются, может быть, нам дочернее предприятие открыть, как думаешь? Я уже себе всю голову сломал, — проговорил он, задумчиво раскачиваясь с носки на пятку.

— Это… ты хочешь, чтобы у тебя была фирма и у меня, так, что ли? — испуганно выдохнула Варя. Сейчас они разделятся, и больше уже не будет каждый ее день начинаться с приветствия любимого мужа. Бывшего. — То есть… ты хочешь…

— Варь, а тебе чего — сильно плохо моим замом работать? — спросил он, заглядывая ей в глаза. — Съехать хочешь?

— Я-я?! Я не хочу. Я думала, это ты… разделить…

— Кстати! — обрадованно вздернул брови Семистуков. — Я вот чего подумал про твою квартиру-то… На фига тебе сейчас квартира? Ты возьми, поставь цветочный павильон, и через годик у тебя будет своя квартира, прекрасная работа, а ты будешь полеживать на собственном диване, поглядывать в собственный телевизор и поплевывать в собственный потолок. А денежки, между тем, будут ка-пать, ка-пать, ка-пать!

Варя опешила. Такого поворота событий она и вовсе не предполагала.

— Павильон? Так… а… я ж в цветах ни бум-бум, — растерянно протянула она. — Я ж вообще… в цветах-то… ни разу не Менделеев! Как я с ними работать-то буду? Они ж у меня завянут.

— О, боже! — закатил глаза к потолку Семистуков. — Ни у кого не вянут, а у нее… Ну и фиг с ними! Пусть вянут, новые купишь. Зато деньги — лопатой. Я-то знаю, можешь мне поверить, у меня одна… ну, в общем, чего я тут распинаюсь? Деньги есть? Открывай цветочный павильон!

— А… сколько там нужно денег-то? У меня и не хватит, наверное. И откуда ты знаешь, что через годик я буду в своей собственной квартире плеваться? Ну, в смысле, что я квартиру куплю? Они чего — так много зарабатывают? Да! А сколько они зарабатывают?

— Немало, — уклончиво ответил Ленечка. — У меня одна знакомая продавцом в «Цветах» работает, так она рассказывала, что меньше двадцатки в день даже и не мыслят. Их еще и ругают, если двадцатка.

— Так это они половину миллиона в месяц получают, что ли? — не поверила Варя.

— Половину не половину. А не бедствуют, — фыркнул Семистуков. — И сами себе хозяева, заметь.

— Но… я же не могу. Я же здесь работаю.

Ленечка покачал головой.

— Варь, ну ты подумай, ты же можешь больше. Я сам здесь неплохо справляюсь. По большому счету у нас уже давно половину штата сократить надо, а мы… все раздуваем. Раздуваем! И потом — ну чем плохо, если у тебя будет свое дело, а у меня свое, а? Оба будем бизнесмены. К чему нам тут-то семейственность разводить?

Ага, так, значит, все-таки семейственность! Сердце Вари подпрыгнуло до подбородка и сладко растаяло. Действительно. Ленечка все же ее любит по-прежнему, правда, деньги он тоже не разлюбил. И что такого, если он продумал все лучше, чем она себе представила. Будет у них квартира. Ну и что, что чуть позже, зато потом!.. Оба бизнесмены. Как красиво сказал! Это ж он о ней беспокоится. Полмиллиона каждый месяц, это ж…

— Хорошо, Ленечка, — сверкнула она глазами. — Я подумаю.

— Да чего тут думать, — отмахнулся Леонид. — Говорю тебе, у меня верные данные. И потом, учти, цветочники, как правило, не по одному павильону имеют. Было бы плохо, с чего б они деньгами раскидываться стали.

Он еще что-то говорил, но мозг Вари, опьяненный ответным чувством, а также большими деньгами, чего уж зря скромничать, уже ничего не воспринимал.

— Ленечка, а можно… Можно я прямо сейчас побегу и присмотрю себе павильон, а? — уже совсем не терпелось ей. — Чего ж время зря терять, а?

— Прямо сейчас? — удивился муж. Бывший. — Ну-у… я не знаю… Только смотри, тебе ж место хорошее надо найти. Мне говорили, очень много зависит от хорошего места.

— А я буду искать! Я только хорошее буду искать! — торопливо кивнула Варя, уже бросая в сумочку ключи и сотовый телефон. — Ты не переживай. Я завтра на работу, как штык! Я только сегодня!

Она уже выскочила из кабинета, а Семистуков все еще удивленно глядел ей вслед.

Варя, размахивая сумкой, легко шагала по морозным улицам. От первого снежка было чисто и светло, солнце светило как-то особенно ярко, и казалось, что и дальше все будет так же ярко, чисто и безоблачно.

Цветочные павильоны радовали своей пышностью, и Варя теперь заходила в каждый. Здесь будто бы навсегда поселился праздник. Яркие букеты в сверкающих упаковках, величественные розы, лилии с королевской статью, веселые балеринки-хризантемы, банты, ленты… И все сверкает, играет, поднимает настроение…

— Девушка, — как можно серьезнее обратилась Варя к белокурой, хорошенькой девушке за прилавком. — Скажите, а какая у вас сегодня выручка?

— Что-о?! — Глаза у девушки округлились, и даже чуть не отклеились ресницы. — Вы-ыручка?

— Ну да, — поморщилась Варя. — Чего вы удивляетесь-то? Вы же продаете цветы? Вот, значит, и выручка у вас должна быть. Я ж не спрашиваю, сколько вам лет, какая у вас группа крови и болели ли вы гепатитом.

Девушка растерялась окончательно.

— Да чего ж вы молчите как рыба, в самом деле? — не выдержала Варвара. — Я русским языком спрашиваю — у вас выручка есть?

— Есть, — послушно кивнула девушка.

— Какая? Сколько наторговали?

— А вам зачем? Если вы из налоговой, то… то где ваши документы? И вообще, мы сегодня еще ни одного клиента не обслужили.

— Плохо, — вздохнула Варя. — Очень плохо вы с клиентами. Чего ж вы так? Кстати, я не из налоговой. Я… я ваша коллега по несчас… по работе. Мы из одного цеха, так сказать. Я… я тоже цветами торгую.

— Да? — тут же изменился тон у девушки. — А вы где стоите?

— Я? Где стою? Ну так… у перехода, — легко соврала Варя.

— У какого перехода? Если у нашего, так там и павильонов нет.

— А я не в павильоне, я так… сама по себе, — как могла, объясняла будущая бизнесвумен. — А вот теперь думаю павильон ставить. Вы как думаете — выгодно?

— А чего его ставить — сняли в аренду, да и работайте, — вздохнула девушка и мечтательно добавила: — Вот если б у меня деньги были, я б сняла… Я б тут такого навезла!

— То есть выгодно?

— А чего ж не выгодно? Работа не пыльная, прибыльная… А вы у меня цветочек не купите?

Варя купила цветочек и поспешила к следующему павильону.

Уже к вечеру она хоть не знала точно, но кое-какое представление о доходах цветочников имела. Сначала она упрямо допытывалась у продавцов, какая у них выручка, но те, как сговорившись, так же упрямо не выдавали денежных секретов. Потом, чтобы не терять времени зря, Варя стала уже списывать в павильонах весь ассортимент цветов. Она ж ничего не знала о своем будущем бизнесе! Правда, из пары цветочных магазинов ее турнули. Зато в одном небольшом ларьке попалась пожилая тетенька-продавец, которая фыркнула:

— Дак ты что ж, миленькая, только цветочки переписываешь? Ты уж и вазоны пиши, и полочки всякие, стеллажи… прилавок вот не забудь вписать, тоже денег стоит.

И Варя вписывала. Да! Ленечка ее не обманул! Павильоны — вот где деньги гребут ну просто лопатами. Даже в будние дни — она сама видела, как люди цветы покупали. А уж что говорить про праздники! Работа ею была проведена большая, зато и времени она потратила уйму. Домой она приплелась в десятом часу.

На кухне, за столом, Варя то и дело заботливо подсаливала суп Ванечке, щипала его за пухлую ногу, подмигивала, то есть всячески демонстрировала замечательное настро-ение.

— Мам, ну чё она? — не выдержал братец. — Прям такая здоровая, а в голове одни игрушечки!

— Так, наверное, квартиру нашла, вишь, радуется, — предположила мать. — Варь, где хоть приглядела-то? Ты себе там больно-то не шикуй. Нам тоже деньги нужны. Возьми себе небольшую, однокомнатную, в тихом районе. А то мы уже и диванчики себе новенькие приглядели. Ты какую нашла-то?

— Ни! Ка! Кую! — торжественно отчеканила Варя. — И вообще, я не буду квартиру брать. Передумала. Вот! Я себе цветочный павильон возьму, буду там работать, а через годик буду плевать в потолок.

— Это… Это ты что же? — даже задохнулась маменька от такого известия. — Никуда съезжать не собираешься? Это… ты собираешься вот так взять и… и промотать денежки? Одна? Без нас? Без квартиры, да? И еще будешь здесь проживать, да?

— Да почему же промотать, позвольте спросить? — тоже повысила голос Варя. — Я со…

— А потому что у тебя никогда ничего толком не выходит, — перебила ее мать. — А я уже и квартирантов присмотрела. Молодая пара. Он гинеколог, а она стоматолог. Денежные люди. А ты только мешаешь всем. Куда я их теперь впущу-то? Я уж думала, ты завтра квартиру начнешь оформлять и со следующего месяца…

— Мама! Да что ж ты кричишь-то все время? Я ж не просто так, я собираюсь на эти деньги открыть свое собственное дело. Мне вот Леня сказал, что сейчас с цветов…

— Ах, тебе Леня сказал!! — взвилась мать. — Так и шуруй к своему Лене. Ты уже с ним открыла одно свое дело. И куда он тебя? Вышвырнул, и все? А ведь я тебе говорила!

— Мама!

— Нет, мам, а ты еще вспомни, я ж тогда тоже хотел поделить фирму-то ихнюю, да? Помнишь же, да? — вставил свои пять копеек братец Иванушка. — А она мне тогда…

— Да ты-то хоть помолчи! — рявкнула Варя. — Чего вы взъелись-то?

— А того! — не могла успокоиться мать. — Главное, сама денюжки получила! Главное, мы на них уже придумали новую мебель купить…

— Ма, и туфли мне ты еще говорила, — подсказал сынок. — Ну, чтоб я с Зойкой-то женился.

— Вот именно! — все больше раскалялась мать. — И сын завис колодой из-за тебя! И сама тут прилипла, как жевачка. А я, может быть…

— Это я прилипла?! — вскочила Варя. — Да я и уйти могу, если так вам мешаю!

— Вот и топай, — уже толкал ее к дверям братишка. — Иди давай, поживешь на улице — как миленькая себе квартиру купишь!

— Вот это, сынок, ты правильно сказал. Как миленькая!

— Да что ж ты толкаешь-то меня, буйвол! В тебе ж весу-то! — пыталась уцепиться за дверные косяки Варя. Но братик превосходил массой.

Пришлось его попросту отшвырнуть от себя со всей силы.

Она и не знала, что так получится. Иван вдруг рухнул навзничь, плечом зацепил стойку с цветами, на него посыпались горшки, засыпая все вокруг землей и листьями.

— Ма-а-а-ам, она ж уби-и-и-ла твоего единственного сына-а-а! — завопил Иван.

Он попытался подняться, но круглый живот не дал ему вскочить по-молодецки. Да и вообще, с таким животом Ванечка барахтался, точно перевернутая черепаха. Варе даже стало смешно. Только маменька смеяться совсем не собиралась.

— Убила-а! Дрянь такая, искалечила ребенка! Он теперь и в самом деле — инвалид детства получился. Да чтоб ты… выметайся, чтобы духу твоего не было. Вражина окаянная.

Варя просто не понимала, куда ж ей выметаться? На улице уже поздний вечер, да и погодка в ноябре не располагает на улице спать. Но мать кричала вполне серьезно:

— Пошла вон отсюда! Чтобы мои глаза тебя больше не видели! Сыночка, поднимайся. Давай я тебе помогу… Нет, ты ж погляди, какую гадину вырастили!

— Чего встала, как мумия? — перекривился Иванушка. — Тебе ж сказали — топай отсюда. Миллионерка фигова. Все равно от тебя никакого проку.

Этого Варя уже не могла вытерпеть. Отчего-то с самого детства она видела, что маменька намного больше любит Ваню. Все ему прощает, сюсюкает с ним, как с маленьким, даже пироженки ему втайне покупает. Но… как-то привыкла с этим жить. А вот сейчас не смогла. До головной боли обидно было видеть, как мать и сын объединились против нее и теперь с одинаковой ненавистью метали молнии.

Она захлюпала носом, схватила сумку и выскочила из дома.

И ничего. И проживет. Подумаешь, вон как их из-за денег разнесло. Хотя… им даже денег не нужно, только чтобы она ушла поскорее. Обидно-то как… Это еще хорошо, что деньги у нее на карточке, а то… Точно бы уже вытащили давно.

Куда идти, Варя не представляла. Время было уже позднее, к подругам не заявишься. У нее и подруг-то всего только одна Ленка Комарова. Да к ней неудобно, сынишка у нее заболел. Да и Лешке завтра на работу рано подниматься.

И куда? А погода будто издевалась. Откуда-то вдруг налетел ледяной ветер, пробирая ее прямо до костей. Кокетливое пальто Вари не грело совсем. А ноги в тоненьких колготочках и вовсе окоченели. И, главное, теперь и в подъезды-то не зайдешь — все на кодовых замках. Хоть подыхай тут на улице… Вот и пусть она замерзнет, а Ленечка узнает… Господи-и, вот она дурра-то! Ха! Да она просто идиотка! Да это ж ей сам Бог подсказал! Он прямо-таки в спину ее толкал — иди к мужу, больше тебе идти некуда! Да не иди, а бегом беги! Заодно и расскажешь, как ты идешь к вашим заветным мечтам семимильными шагами! И вы вместе все обсудите, и обогреетесь, и накормитесь… Да, надо бы в магазин забежать, у Ленечки точно дома в холодильнике, кроме банок пива и сыра косичкой, ничего не найдется. Да и денежку снять…

И Варя, уже совсем довольная, бегом побежала на остановку, чтобы успеть в супермаркет, а там уж и такси можно поймать.

Когда она подходила к стоянке такси, руки уже оттягивали довольно увесистые пакеты. Она решила устроить бывшему супругу приятный, но необременительный сюрприз.

Маленькая машинка с черными шашечками по ночным улицам домчала ее до дома Семистукова за считаные минуты.

Ну, здесь-то код ее не пугал. У нее до сих пор бережно хранились ключи от Ленечкиной квартиры, бывший, когда уезжал на отдых с очередной цыпочкой, всегда просил Варю поливать цветочки. Все-таки к цветочкам у Лени, вероятно, было особое, теплое отношение.

Она неслась по лестнице, а сердце встревоженной бабочкой трепыхалось где-то у горла. Или в животе? Где принято бабочкам-то трепыхаться? В общем, неважно. Важно то, что настроение у Вари было… как будто перед первым свиданием. И как же она здорово придумала устроить Лене такой нежданный подарок!

Она нажала на знакомую кнопочку звонка и замерла в приятном ожидании.

Ленечка ее как будто ждал. Он открыл ей в белоснежном свитере, в новеньких джинсах и со сверкающей улыбкой. Правда, при виде Варвары улыбка стала медленно сползать с его гладко выбритого лица.

— Вар… вара? — изумленно заморгал Леня. — А ты чего?

— Я? Я вот… — не сразу нашлась, что ответить, Варя. — Я тебе вкусненького принесла… — Она нервно хихикнула и сунула бывшему в руки пакет с продуктами. — Вот… — опустила она глазки. — Ну… чтоб там… вечер… свечи… все дела…

Дальше Ленечка должен был догадаться сам. Но он, паразит, не догадался.

— А, — кивнул он рассеянно. — Спасибо.

Он забрал пакеты и прямо перед носом Вари захлопнул двери. Варя сначала даже ничего не поняла. То есть… он что — цепочку снимает? Так у него отродясь никаких цепочек…

— Леня! — забарабанила Варя в дверь кулаком. — Леонид! А я? Меня-то забыл!

Семистуков снова распахнул двери и уже страшно зашипел:

— Слушай, Русакова, мне сейчас… ну никак не до тебя, ясно тебе? Не один я, понимаешь? Личная жизнь у меня!

— А я? — упрямо твердила Варя. — Я тоже — личная жизнь! Я ж… свечи, ужин… там еще бутылка шампанского.

— Вот за шампанское спасибо! А свечи…

— Ленечка, я уже замучилась ждать, — вдруг вышла в прихожую длинноногая, большеглазая девушка. — Лень, это что — почта? Телеграмма?

— Ле-нечка… — перешла на страшный шепот Варя, — что у тебя в доме делает эта жаба на ходулях? Это ты когда перестанешь тащить в дом всякую дрянь. Ну ведь, как маленький, честное слово — всякую ящерицу к себе в кровать!

— Эт-то… Это я — жаба? — задохнулась от возмущения гостья бывшего мужа и без лишних разговоров вцепилась в волосы Вари. — Убожище! Притащилась на ночь глядя! Леня! Пни ее под зад, а то она лягается!

— Я те пну! — не оставалась в долгу Варя, изо всех сил царапая напудренные щеки барышни своим новеньким маникюром. — Влезла, главное, в чужой дом… Ленечка. Вызывай милицию! Мы ее… депортируем из нашего города…

— Сейчас нет милиции, — тщетно пытался разнять дам Леонид. — Варька! Отцепись! Вали домой! Да что ж такое? Прекрати корябать ей лицо! Ей еще завтра с клиентами работать!

— Убери ее, Леня! Или я за себя не ручаюсь, — верещала на весь подъезд новая любовь Леонида.

В подъезде уже начали распахиваться двери, и даже послышались возмущенные голоса сограждан. Этого Леонид никак не мог перенести. Уже несколько лет он снимал здесь квартиру, был всегда только на отличном счету, и хозяйка даже собиралась скостить ему квартплату. И тут эта Русакова!

— Да иди ты отсюда! — кричал Семистуков. — Притащилась она!

— Молодой человек! Это что за шум? — стали проявлять любопытство соседи. — Столько времени, а вы тут эдакую кадриль с женщинами устраиваете. Что это за новости?

— Да я… я вообще эту бабу не знаю! — вдруг кивнул на Варю любимый. — Притащилась вот и лезет!

— Как? — растерялась Варя и даже отпустила волосы соперницы. — Леня… Как же ты меня… не знаешь? Я же… я же работаю у тебя!

— Уже не работаешь! — язвительно выкрикнула длинноногая девица. — Ноги твоей больше не будет в нашей фирме. Скажи ей, Ленчик.

— Не работаешь ты у нас, ясно тебе? — выкрикивал ей в лицо Ленечка страшные фразы. — Уволена! Прямо с сегодняшнего дня и уволю. Без выходного пособия. Будешь знать, как на начальство руку поднимать!

— Ленечка… так я ж не на тебя… я ж…

— А я его невеста! — нагло фыркала девица, сдувая с глаз челку. — У нас регистрация в следующую субботу, поняла, уродина?

Варя не поняла. Она стояла, растерянно хлопая глазами, пытаясь у Ленечки что-то спросить, а что спросить — не знала. Что спрашивать? Четко и ясно сказали — свадьба. В следующую субботу.

Ленечка со своей невестой не стали ждать, пока Варвара одумается, проникнется и принесет свои извинения, а быстренько захлопнули дверь. Варя тут же принялась колотить в двери снова.

— Девушка, да имейте же вы совесть, — немедленно накинулась на нее пожилая леди во фланелевом халате. — Дайте же молодым уединиться.

Варя вдруг мгновенно устала. Так сильно, что подкосились ноги. Ей вдруг захотелось выйти из этого подъезда на улицу, в холод, на ветер, под колкий дождь со снегом. Лицо горело, в голове ухало, а дышать было просто нечем.

— Да… и в самом деле… чего это я? — криво усмехнулась она и выскочила.

Она сидела на скамеечке возле какой-то пустынной остановки, ее колотила дрожь, а по щекам катились слезы. Варя не знала точно, сколько она сидела, но, видимо, уже прилично, потому что жар спал, уже давно не горело лицо, а совсем даже наоборот — все ее тело теперь сковывал холод.

— Ага… — стучала она зубами. — «Имейте гордость». Ну и чего? И поимела я сегодня эту гордость… из дома ушла. От Ленечки… гада… тоже… теперь прямо хоть подыхай тут. Блин, и ведь никто даже и не вспомнит! Хоть кто-нибудь подумал, как мне сейчас. Сидят там в своих теплых квартирах, а тут… Идиотство… Ой!

Варя вдруг явно почувствовала, что ее кто-то трогает за ногу. Она дернула ногой и… и осторожно заглянула под скамейку. Из темноты на нее смотрели глубокие, внимательные, шоколадные глаза.

— Ого… — Варя встала со скамейки и присела на корточки. — Так это вот кто… ты меня за ногу-то, да? Ну вылезай.

Из-под скамейки, прихрамывая, робко вышла большая грязная собака. Собака наклонила голову и виновато завиляла хвостом.

— Ух, какая ты красивая, — ласково потрепала Варя пса по голове. — Дворняжка, наверное… Тебе тоже идти некуда, да? Ты под скамейкой живешь?

Собака внимательно слушала Варю и только поглядывала на ее сумку изредка повиливая хвостом.

— Ты есть хочешь, да? — поняла Варя. — А я… Представляешь, а я, дурочка, столько всего накупила и этому… крокодилу оттащила. С его невестой. А теперь вот… И чего будем делать?

Конечно, собака подсказать не могла. Варя вздохнула. Куда идти? Кто ее ждет? Кому она нужна? Получается — никто и никому… Да нет! Она нужна вот этой… собаке! Конечно, у собаки-то жизнь еще хреновее, чем у нее, между прочим. И вообще, понятное дело, собака — создание подневольное, а уж Варя-то! Да еще когда у нее полно денег! И чего это она сидит здесь? И… еще и собаку голодом морит. Да еще у собаки чего-то с лапой, кажется… Надо же действовать!

— Вот что, — серьезно высказала псу Варвара, — сейчас пойдем в магазин, вон тот круглосуточно работает, а потом… Потом поедем в гостиницу, ясно? Сегодня у тебя будет пир! А завтра… завтра я тебя куда-нибудь пристрою. В приют какой-нибудь, чтоб не голодала да по улицам не шастала.

Собака, по-видимому, была согласна, потому что потрусила рядом с Варей.

— Сиди здесь, — сказала Варя псу возле дверей. — Жди меня, никуда не уходи. Я сейчас чего-нибудь вкусненького куплю.

Неизвестно, кто учил псину русскому языку, но, когда Варя вышла с пакетами, собака прилежно сидела там, где ее оставили.

— Хм… ну ты молодец… — поразилась Варя. — Значит… значит, вот тебе сосиска, а остальное… остальное уже в гостинице, идет?

Машину они ловили долго — в такой поздний час машин было совсем мало, да к тому же никто не хотел подвозить девушку с грязной собакой. Остановилась только одна — старенькая «шестерка».

— Ну и чё? — спросил в открытое окно веселый, не старый еще водитель. — И куда это вы намылились? Докуда везти-то?

— Мы не намылились еще, — перекривилась Варя. — Только собираемся… душ принять. Поэтому нас в гостиницу. В «Космос».

— Да ты сдурела! — весело фыркнул водитель. — Да кто ж тебя с этой псиной пустит в «Космос»?

— А куда пустят? — растерялась Варя и стала сбивчиво объяснять: — Понимаете… мне совсем негде переночевать. Ну… так вышло. Я уже тут замерзла на тридцать рядов. У нас и деньги есть, вы не думайте. В гостиницу бы, а?

— Сама-то езжай, — рассуждал таксист. — Этого кабыздоха бросай, и вперед.

Варя посмотрела на собаку. Псина все понимала. Совершенно очевидно — она понимала все! И теперь смотрела на Варю такими полными мольбы глазами, так от напряжения у нее дрожали лапы, так покорно были прижаты уши, что…

— Сам ты кабыздох, — повернулась к водителю Варя. — Это моя собака, ясно? И зовут ее… Альма, вот!

И, видимо, обнаглев от холода, Варя резко распахнула заднюю дверцу и кивнула собаке:

— Вперед.

Собака будто только этого и ждала — легко прыгнула на сиденье, легла и притихла. Варя села рядом. Водитель, к удивлению, не стал их гнать, а только усмехнулся:

— Альма, говоришь? Так ты б своей Альме хоть бубенцы подвязала, что ли.

— Какие бубенцы? — не поняла Варя.

— Обыкновенные. Кобель это!

Варя пригляделась к собаке повнимательнее. И в самом деле — кобель. Ну так… это ж дела не меняет.

— Подобрала, что ли? — продолжал спрашивать веселый водитель.

— Ну да, подобрала, — кивнула Варя. — А чего ж его…. На улице бросать, что ли? А вы езжайте давайте. А, кстати, куда мы едем?

— Сейчас, стало быть, в ветеринарку, — вздохнул водитель. — Коль, говоришь, деньги есть, пусть собаку осмотрят… чего-то с лапой у него. А уж потом… Ты в гостиницы не суйся. Есть же куча всяких объявлений «Сдаем квартиру на сутки», а уж завтра…

— Точно! — обрадовалась Варя. — Есть такие объявления! Только… где ж я их сейчас искать стану?

— Говоришь, деньги есть?

— А чего это вы все про деньги и про деньги? — насторожилась Варя. — Ну есть. Только у меня еще и этот… электрошокер, понятно? И… собака еще.

— Нет, электрошокер мне на фиг не нужен, а вот деньги… Пока будете в ветеринарке, я вас тут подожду, да местечко вам по объявлениям подыщу, все равно делать нечего. За отдельную плату, конечно.

— Ага… — недоверчиво прищурилась Варя. — Найдешь домик, а сам меня в этом домике и того… за деньги-то?

— Да перестань, — поморщился незнакомый дядька. — Я грех на душу не возьму. Заплатишь, и славно. Идите, я подожду. Да, кстати… собаку назови Сенатором. Красивый он у тебя.

Варя кивнула. А что — красиво. Сенатор. А ласково можно Сеня.

— Куда ты пакеты-то потащила? Оставь, говорю же — подожду.

— Ага, сейчас! Ты уедешь, а у нас еда… для романтического вечера, можно сказать… с сосисками…

Варя выдернула пакеты из салона и гордо одернула пальто. Собака быстро выскочила за ней.

— Ты — Сенатор, ясно? — склонилась она к псу. — Теперь слушайся меня. А то у нас… у нас с тобой даже поводка нет. Иди рядом.

И пес доверчиво пошел за человеком.

Несмотря на поздний час, в ветеринарной клинике пусто не было. В большом, длинном коридоре сидели двое молодых людей с собакой, мужчина с маленькой собачкой за пазухой и тучная женщина с переноской, в которой, по-видимому, был кот.

Варя растерялась — надо было ухватить Сенатора за… да хоть за что-нибудь, вдруг он на собак или на кошку кинется? Но ухватить было не за что. Ошейник у пса отсутствовал, как и о поводке можно было только мечтать.

— Блин… прямо хоть колготки снимай, да вместо поводка… — размышляла Варя.

Они стояли с Сеней в сторонке — подходить ближе Варя боялась — кто знает, вдруг собаки сцепятся. И чего тогда делать? Тут еще руки пакетами заняты! Единственное, что оставалось — зайти в туалет, снять колготки и соорудить некое подобие поводка. Только… Она ж замерзнет совсем. Но делать-то что-то надо.

— Сеня, ты в колготках будешь ходить? — спросила она пса, и неожиданно, в ночном коридоре этот вопрос раздался как-то уж слишком громко.

— Госсыди, на что только девки не идут, — покачала головой дама с переноской. — И чего тока на псов не надевают! И кофточки, и штаны, и комбинезоны… а этого и вовсе — в колготки обрядить хотят!

Молодая пара фыркнула.

Варя готова была провалиться сквозь землю, но дверь кабинета распахнулась, и большой мужчина в светло-голубой рубашке спросил:

— Кто следующий?

— А вот, — кивнул мужчина с собачкой за пазухой на Варю. — Девушке срочно надо… а то она уже раздеваться задумала!

Доктор строго окинул Варю взглядом, покачал головой и вздохнул:

— Заходите.

Варя просто залетела в кабинет, побоявшись, что Сенатор набросится на большую собаку молодых людей. Влетела и… вдруг увидела себя в зеркале. Да уж, волосы после встречи с невестой Ленечки торчали старой щеткой, на щеках алели царапины, а губная помада… да что там говорить. Варя достала платок из кармана и быстрыми движениями стала стирать помаду со щек.

— Так вы, простите, в салон красоты собирались? — недобро пробурчал доктор. — Госпожа, мне некогда ждать, когда вы поправите свой макияж. Освободите кабинет.

— Нет, — испугалась Варя, — у меня… собака. Его надо посмотреть.

— А что надо посмотреть у вашей собаки? — уже осматривал Сеню грозный мужик. — Какие жалобы?

— У меня — никаких… Я вполне хорошо себя чувствую. А вот он хромает! Вот на левую… правую лапу. Ну, вы там сами разберитесь, на какую. Вы же все равно уже смотрите.

Доктор опять тяжко вздохнул, а потом нехотя стал спрашивать:

— Сколько лет вашей собаке? Когда в последний раз прививались? Глистогонили когда?

— Никогда! — уставилась на мужчину Варя. — Я… честно сказать, я и не знаю, сколько ему лет. Он у меня недавно.

— А почему собака в таком запущенном состоянии? — с откровенной злобой посмотрел на Варвару дядька. — Вам кто доверил собаку? Вы понимаете, что это не игрушка? Тихо, тихо, мой хороший… сейчас посмотрим… Довести пса до такого состояния! Чем вы его кормите?

— Ничем еще не кормила… Нет, вру, сосиской!

— Да вы что же — издеваетесь надо мной? — вскипел врач. — Сами вы можете есть что угодно, и… отдайте пса обратно! Или… вы его что, украли?

Варя смотрела на врача испуганно, совершенно не понимая — отчего этот мужик на нее кричит? И чего это сегодня на нее кричат все, кому не лень. Что она сделала вот этому? Вот этому дядьке в голубом, черт возьми!

— Вы знаете, — прошипела Варя. — Сегодня… сегодня этот пес сам ко мне прибился! И я… я его накормила сосиской! Потому что мне было сильно плохо и ему было плохо! А потом я увидела, что у него лапа болит. И поехала сюда. А потом… откуда я знаю, когда ему прививки делали?! И вообще, разве дворняжкам ставят прививки?

— А дворняжки что, не люди, что ли? — усмехнулся дядька-врач. — И девушка, у вас не дворняжка. У вас золотистый ретривер. Чистокровный. У него вон в ухе и клеймо стоит. Правда… правда, трудно разобрать буквы и цифры, но… Вот что, пока я буду тут парню лапу осматривать, вы с ребятами побеседуйте. Там, в коридоре, с собакой сидят. Скажите, что парня нашли.

Варя вообще-то ни с кем говорить не хотела. Но… у этого врача был такой взгляд, что она просто не могла ослушаться. Ей захотелось сразу взять под козырек.

— Иду, — пролепетала она.

— А вы уже все? — сами обратились к ней ребята, как только она вышла. — И что у вас?

— У нас? У нас, оказывается, золотистый ретривер! — пожала плечами Варя. — С ума сойти… а я думала, дворняжка.

— Вы его нашли? — быстро сообразила девушка. — Меня Майей зовут. А это Лева. А это наш любимый собакин — Барт. Лева его тоже… усыновил.

Девушка была такая приятная, круглолицая, темноволосая, от нее будто исходил лучик света. Варе сразу захотелось ей все рассказать… и не только про пса Сеню. Она уже рассказала, как они встретились с Сенатором, уже собиралась рассказать, как ей горько, потому что никто ее не понимает, и вот только собака… Даже мать! Нет, вы подумайте. Да чего там, даже ее Ленечка, которого она любила больше себя самой, и тот… Все она непременно рассказала бы — так ее внимательно слушала эта славная девушка Майя, но тут открылась дверь, и из кабинета вышел этот невыносимый дядька.

— Кто собаку будет забирать? — появился в дверях угрюмый врач.

— Я! — опять испугалась его взгляда Варя. — Отдавайте собаку. И вообще — что вы с ним сделали?

— Перевязал лапу, — спокойно ответил мужчина. — У него там подушечка немного порезана и коготь впился. Кстати, когти когда будете собаке постригать?

— Я… я не умею, — опешила Варя.

— О, господи, — вздохнул врач. — Бедный пес. Ребята, это по вашей линии, найдите вы ему хорошего хозяина. Это ж не хозяйка, это же… ну чистый изувер.

— Знаете что, — взвизгнула Варя. — Еще большой вопрос, между прочим, кто тут из нас…

— Я тут вам написал, как лапу обрабатывать… В пятницу ко мне на прием. Да, и приведите пса в надлежащее состояние. Это ж… уму непостижимо, — пробурчал дядька и кивнул тетке с переноской: — Заходите.

— Вот что, — сразу же подошел к Варе Лева, едва закрылась дверь. — Вот вам телефон… сейчас, напишу… обязательно позвоните. Это Софья. Она замечательный человек. Она вам пса в два счета в порядок приведет. Только обязательно позвоните.

Варя склонилась к Сенатору, погладила его и тихо проговорила:

— Пойдем, мой хороший… Сейчас поедем домой… А сюда мы больше не приедем.

— А ваш телефон? — вдруг спросила Майя. — Дайте, пожалуйста.

Варя вообще-то не думала, что этим ребятам когда-нибудь понадобится ее телефон, но упираться не стала, дала.

— Только вы его помойте, хорошо? — попросила Майя. — Жалко такого красавца… Интересно, его потеряли или выкинули?

— Во всяком случае, я его точно не украла, — заявила Варя и заторопилась к выходу, там вроде бы обещал ждать таксист.

Таксист ждал.

— Все, поехали! — весело встретил он пассажиров. — Я тут вам кое-что нашел. С вас… ну, в общем, доедем, там и рассчитаемся.

Доехали они быстро, рассчитались тоже. Варя даже не стала спорить против бешеной цены, которую заломил услужливый водитель — невыносимо хотелось спать. А ведь еще надо мыть Сенатора!

Хозяйка квартиры ждала их в прихожей. На собаку она никакого внимания не обратила, только спросила, не кусается ли?

— А я откуда знаю, — буркнула Варя, но тут же поправилась: — Да нет! С чего ему кусаться? Видите же, стоит, молчит, улыбается.

Дальше еще минут двадцать женщина объясняла все правила проживания, оплаты и другие важные мелочи. И только после этого направилась к двери.

— Вот мой телефон, завтра созвонимся, — мило улыбнулась она и поспешно вышла.

Варя честно хотела вымыть собаку, но, как только хозяйка вышла, без сил рухнула на большую двуспальную кровать, а рядом с ней завалился и пес.

— Сеня… — заплетающимся языком пробормотала Варя, — за кого ты, негодяй, меня принимаешь? В первый же день знакомства ко мне в кровать? Черт! Надо же раздеться… А ты лежи-лежи, я сейчас…

Но «сейчас» не получилось. Варя только перевернулась на другой бок. Так они и уснули — грязная собака и рядом с ней молодая женщина в юбке и свитере.

Спала Варя неспокойно. Ей опять снилась ее ссора с любимым, только во сне Ленечка все понял и ее слезы ласково слизывал со щек языком. И даже тихонько подвывал ей, когда она плакала. А потом начал лизать как-то уж совсем настойчиво! Варя увертывалась, отталкивала его руками, но Ленечкин язык все равно ее находил. И к чему бы такие ласки? Он себе никогда такого не позволял… Вот ведь, что деньги-то делают!