Невесты по вызову

Маргарита Южина, 2013

Мадам Коровина решила немедленно женить сына. Свекровь мадам Коровиной тут же подыскала невесту – но какую!.. Шустрая девушка моментально переселилась в квартиру со своими вещами и родственниками. Чтобы выгнать нахалку из дома, мадам Коровина сама нашла претендентку на руку и сердце сына – однако та оказалась еще хлеще. Пришлось срочно приглашать следующую. И следующую… Появлению новых и новых девиц никто из Коровиных был не рад, кроме… отца жениха. Круговорот невест в квартире будоражил его – только как объяснить это своей благоверной?..

Глава 1

Мария Адамовна Коровина, женщина еще относительно молодая, плавно вышагивала по кабинету и, время от времени поправляя прическу, задорно вещала:

— Дорогие мои! На прошлом занятии я предупреждала вас, что сегодня мы будем учиться танцевать! Танцы — это… Повеселее, пожалуйста, слушаем, когда я произношу это священное слово! Вы же… Вы же белые лебеди в озере любви!

«Лебеди» — несколько унылых, замотанных бытом одиноких женщин, самой молоденькой из которых недавно отмечали сорокалетний юбилей, да единственный сухонький старичок, глядели на Марию Адамовну совсем без энтузиазма. Они уже не первый месяц посещали сей клуб под обнадеживающим названием «Ох, счастливчик!», который обещал каждому по великолепному супругу в самом скором времени. Однако ж великолепные супруги отчего-то не находились, хоть женщины исправно платили деньги, исполняли все задания руководителя — Марии Адамовны и свято верили, что уже вот-вот и по их душу проиграет марш Мендельсона. И все же с каждым месяцем надежды оставалось все меньше, а задорные искры в глазах остались разве что у самой Марии Адамовны. Но оно и понятно — она единственная из всех была замужем.

— Итак! — продолжала лучиться Мария Адамовна. — Я предупреждала про танцы и просила вас… Вера Игнатьевна, что я просила?

— Вы просили… это… Деньги сдать на диск, — пробурчала Вера Игнатьевна, особа в кроссовках и ярких спортивных брюках китайского кутюрье.

— Деньги? Да нет же!.. Ну и деньги тоже, но!.. — вытаращила мадам Коровина тщательно подведенные глазки. — Боже мой! Я просила всех прийти на каблуках! А вы, Вера Игнатьевна, почему опять в кроссовках?

Пока Вера Игнатьевна возмущенно собиралась с мыслями, некоторые несознательные члены коллектива, в частности старенькая Анна Никитична в стоптанных сапогах, старательно прятали ноги под стулья.

— Тык правильно! — наконец созрела Вера Игнатьевна. — Я ж сюда-то каждый раз прямо с работы! Мне чего — дворы-то мести на шпильках, что ли? Ха! Много я там намету! Там же такого наворотют! Не люди, я прям не знаю кто! Вот с утреца, я вам скажу, прихожу, надеюсь на людскую сознательность и чистоплотность, а там на самом видном месте…

— Надо было сменку взять! — перебила ее Мария Адамовна. — Ну, я просто не могу так работать! Ну, посмотрите же на меня!..

Тут Мария Адамовна запнулась. Она тоже хотела напомнить, что метет дворы, однако ж вовремя прикусила язык — это было для всех членов клуба тайной. Да, Мария Адамовна не слишком рвалась к метле, однако ж требовалась стабильная зарплата, просто необходимо было на что-то проживать, а посему и она, и ее благоверный супруг рано утром исправно ходили вычищать дворы от мусора. Ну, если и не исправно, то как получалось. Казалось бы, на работе дворника можно было и успокоиться, но нет. Мария Адамовна грезила небольшим загородным домиком, скромным джипом известной марки, надежными накоплениями в банке, а также ее организму просто необходимо было отдыхать ежеквартально на заграничных морях. Естественно, все это ей мог обеспечить только бизнес. Вот она им и занялась. Нельзя сказать, что этот бизнес приносил какие-то доходы, но надежда еще теплилась.

Но обо всем членам клуба знать было совсем не обязательно…

— Так я говорю — посмотрите же на меня! — вдохновенно продолжала возмущаться Мария Адамовна. — Вера Игнатьевна!.. Витольд Васильевич, не надо так на меня смотреть! Я замужем!.. О-ой, как же тяжко пробираться к вашему счастью… И они еще не хотят сдавать деньги!

Витольд Васильевич в знак солидарности тоже вздохнул и даже прищурил близорукие глазки, чтобы показать — как он не приветствует тех, кто такую замечательную женщину заставляет мучиться!

Мария Адамовна включила музыку, и по кабинету полились дивные, плавные звуки.

— Женщины! — бодро улыбнулась Мария Адамовна. — А теперь берем стулья, на которых сидели, представляем, что это мужчина и-и-и… плавно начинаем двигаться!

Музыка подняла настроение, женщины задвигались, стали прилаживаться к стульям, некоторые так вжились в образ, что даже старательно краснели и крепче прижимали к себе сиденья. И только далеко не молодая Анна Никитична никак не могла слиться в танце со своим «партнером». Дело в том, что до начала танцев она восседала в кресле, которое вот уже несколько минут пыталась оторвать от пола. Однако получалось неважно — мощное кресло никак не хотело менять местоположение.

Тем временем Мария Адамовна уже вовсю порхала между женщинами и наставляла:

— Девочки! Активнее вращаем кавалеров!.. Легче! Воздушнее! И-и… р-раз-два-три, ррраз-два-три!.. Анна Никитична! Да возьмите же вы свободный табурет! Что ж вы в кресло вцепились, будто это нефтяной магнат?!. Тонечка! не наглаживайте стул, это неприлично!

В это время у Марии Адамовны зазвонил телефон, и она вынуждена была отойти к окну.

— Да, мама?! Я рабо… Что случилось?!! — В трубке у Марии Адамовны были слышны только дикие рыдания, всхлипы и обрывки фраз. — Мама! Прекратите истерику! Что у вас за горе? Вам не в чем выйти в магазин?.. Хуже? У вас плохие анализы?.. Боже мой! Да что стряслось? Вы не можете… не можете говорить об этом по телефону? Ну хорошо, сейчас… Сейчас приду! Да, отпрошусь и прибегу!

Вероятно, у свекрови случился очередной нервный срыв после просмотра сериала, но оставлять ее в таком состоянии было точно нельзя. Поэтому Мария Адамовна выключила музыку и сурово покачала головой:

— Дорогие мои… Я пронаблюдала за тем, как вы танцуете… Все очень-очень плохо! Надо работать, вот что я вам скажу! Да! Поэтому… сейчас идем домой и, не жалея стульев, работаем, работаем и еще раз — работаем! Анна Никитична! Не надо с собой забирать стул! Домашний тоже составит вам чудную пару! И… Вера Игнатьевна, отлепитесь уже от Витольда Васильевича… кстати, посмотрите — он еще дышит? Что-то как-то он вяленько ножки переставляет. Занятие окончено! Жду вас на следующем занятии с деньгами!.. Да, и в туфлях на каблуках.

В это время в соседнем кабинете перед десятком уставших слушателей расхаживал мужчина средних лет, в далеко не новом костюме, с игрушечной кошкой в руках. Это тоже был клуб, назывался он «Кружок «Пушок», а руководил им супруг Марии Адамовны — Коровин Иван Михайлович. Некоторое время назад он возглавлял клуб собаководов, но по причине того, что жутко боялся собак, переключился на кошек.

— Мягонькие лапки, а в лапках цап-царапки, кто это? — лукаво спрашивал Иван Михайлович взрослых мужчин и женщин.

Те лениво тянули:

— К-о-о-ошка-а-а…

— Пра-а-авильно! — радовался руководитель клуба так, будто ему открыли секрет вечной молодости. — А давайте-ка я угадаю, у кого из вас какой питомец!

— Вы уже на прошлом занятии угадывали, — раздались голоса, но Иван Михайлович к ним не особо прислушивался.

Он только что подошел к приятной длинноногой девушке и, томно заглядывая ей в глаза, попытался отгадать:

— Вижу-ви-ижу, у вас беленькая, пушистая киска, я прав?

— Не, — ответила девушка неожиданным басом. — У меня вообще никого нет. Я с подругой пришла.

— Упущение с вашей стороны, — швыркнул носом Иван Михайлович. — Вам обязательно надо взять кошечку. Подойдите ко мне после занятий.

Но подойти девушке было не суждено — в кабинет заглянула Мария Адамовна и громким шепотом приказала:

— Ваня! У матери какое-то несчастье! Закрывай свою богадельню и домой!

Иван Михайлович с женой никогда спорить не отваживался, поэтому только развел руками и сообщил своим слушателям:

— Вы знаете… у меня, оказывается, горе… наше занятие придется завершить. На сегодня у меня все.

Слушатели вздохнули с облегчением и потянулись к выходу, но сам руководитель выскочил первым.

По дороге домой Иван Михайлович все пытался выяснить — что же такого ужасного приключилось у несчастной маменьки:

— Маша… Мария, что там стряслось? Я просто должен быть готов к самому ужасному! Да остановись же ты! Что ж я, как тушканчик за тобой прыгаю?!

— Не знаю, — повернулась к нему запыхавшаяся супруга. — В последний раз матушка так истерила, когда узнала, что Сердючка не женщина. Она уже решила, что Верочка Сердючка ее двоюродная племянница и даже оповестила об этом всех соседей, но… Молодой мужчина в племянницу никак не вписывался. И вот тогда…

— Так это было буквально два месяца назад, — вспомнил Иван Михайлович.

— Да, именно тогда она и узнала, а сейчас… Я даже боюсь представить! — возвела глаза к небу Мария Адамовна и понеслась в два раза быстрее.

Когда они влетели домой, баба Нюра, или, как она себя называла, Элеонора Юрьевна, томно восседала в кресле и обмахивалась дорогущим журналом.

— Мама! — сразу же накинулся на нее трепетный сынок. — Что у нас случилось? Я только набрал новую группу! У меня работа! У меня там молоденькие… м-да… у меня там только-только начали налаживаться контакты!

Баба Нюра даже не удостоила взглядом ни сына, ни невестку.

— Мама! — строго рявкнула Мария Адамовна. — Прекратите отдыхать в обмороке! А то я спрошу, откуда у вас такой дорогой журнал!

Про журнал, видимо, сработало, потому что пожилая леди открыла глаза и пролепетала:

— Произошло ужасное… — И она снова решила на некоторое время предаться тоске.

Коровины топтались на середине комнаты, но никто и ничего им прояснять не собирался.

— Мама! — поправил очки Иван Михайлович. — И все же хотелось бы конкретики, так сказать…

— Вот что, — не выдержала Мария Адамовна. — Я вам прямо заявляю, если вы еще раз потратите дедовскую пенсию на вот такие журналы, то мне придется…

— Наш Андрюшенька… — единственное, что смогла проговорить немолодая женщина.

— Что?! — возопили оба родителя.

Андрюшенька был их единственным сыном, ребенку стукнуло двадцать пять лет, и, понятное дело, он был совершенно беззащитен в таком страшном, непредсказуемом мире. Родители даже в армию его не стали отправлять, дабы с ним не произошло ничего невообразимого! Но вот дома, как оказалось, уберечь не смогли.

— Да что с Андрюшей?! — уже львицей кинулась к свекрови Мария Адамовна.

— Нет, я не могу озвучить… — В страшном горе вскинула руку ко лбу пожилая женщина. — Я не могу… вы должны сами это увидеть! Собираемся!

— Погоди, мам… — оторопел Иван Михайлович. — Так ты еще ничего не знаешь?

— Да что такое-то?! — вышла из себя Мария Адамовна. — Вы еще сами ничего не видели, не слышали, а уже!..

Элеоноре Юрьевне уже надоело изображать вселенскую скорбь, и она вполне обычным тоном пояснила:

— Ну конечно! Я ничего не видела! А кто мне покажет? Там показ только в восемь вечера начинается! К тому же учтите, дети мои, показ состоится в приличном кафетерии, поэтому нам надо успеть еще привести себя в порядок. Да, Машенька, я в парикмахерскую, а ты погладь Ванечке ту рубашечку, помнишь, я ему на день рождения дарила?

— Это когда ему тридцать пять стукнуло?

— Маша! Да нет же! — вытаращила глаза Элеонора Юрьевна. — Когда отцу исполнялось пятьдесят! Я подарила отцу, а она ему великовата оказалась, вот и пришлось… Ну такая-то, в синенькую полосочку! Все же что ни говори, а полоска — это классика! Вот сколько лет прошло, а рубашка все еще актуальна! Как будто сегодня от Юдашкина!

— Мама, погоди, — вдруг вспомнил сын. — А как же папа? Он с нами пойдет?

— Сын мой! Отец сегодня на сутках! Должен же кто-нибудь в нашей семье работать, а не только метлой махать!

— Действительно, — фыркнула Мария Адамовна, глядя на то, как плавно свекровь удаляется из комнаты.

Очень скоро матушка покинула дом и направилась творить искусство на своей голове, а супруги остались в полном недоумении.

— Не понимаю… — пожала плечами Мария Адамовна. — Теперь маменька будет так водить нас в кафетерий?

— Маша! — взвизгнул от чувств Иван Михайлович. — Я!.. Я вообще не понимаю — как ты можешь?! Мы! Нам нельзя отказывать маменьке в этой маленькой слабости!.. Тем более когда дед только что получил пенсию. И потом… Ну мама же тебя просила — погладь мне рубашку!

Баба Нюра привела их вовсе не в кафетерий. Она направила стопы прямиком в ресторан, да еще и не самый дешевый в городе. Правда, сегодня в ресторане было немного необычно — и публика какая-то не совсем привычная, и настрой у этой публики… Уж Мария Адамовна-то могла это оценить — сама она нередко выходила в свет со своими подопечными, так сказать, по долгу службы.

Коровины сидели недалеко от сцены, им был прекрасно виден весь зал, играла приятная музыка, и даже заказ их уже успели принести. И, казалось бы, можно было наслаждаться этим волшебным вечером, но Элеонора Юрьевна все никак не могла успокоиться.

— Я непременно подорву себе психику, — сообщала она, потягивая коктейль через соломинку. — Мне обязательно надо успокоиться… Машенька, закажи мне еще коктейль.

— Мама! — раздраженно фыркала невестка, стреляя глазами во все стороны. — Вы уже окончательно подорвали наш бюджет, теперь со спокойной совестью можете подрывать психику!

— Я не понимаю, — вертел головой господин Коровин. — А чего все ждут? Будет представление? Если да, то когда оно начнется?

— Боже! — побледнела Элеонора Юрьевна. — Уже начинается!

И в самом деле, музыка стихла, свет в зале вдруг погас и тут же снова вспыхнул, но только над сценой и пред почтенной публикой явился мужчина в цветастой рубахе и узеньких брючках.

— Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! — с ходу затараторил он. — Вижу знакомые лица и нетерпение на них!

Элеонора Юрьевна хлебнула из стакана сына и мельком оглядела зал — нет ли где знакомых. Мария Адамовна нежно улыбнулась конферансье, ей казалось, что смотрел он только на нее и здоровался, естественно, тоже только с ней. Иван Михайлович и вовсе кинулся радостно наливать себе полный фужер, за знакомство.

— Ваня! Ну сделай же серьезное лицо, — толкнула его в бок жена. — Этот мужик все время на тебя смотрит и как-то подозрительно скалится!

Иван Михайлович, конечно, пытался навесить на свой лик печать задумчивости, однако это совершенно не получалось. Причем с принятием очередной дозы алкоголя, получалось еще хуже.

— Сегодня мы обрадуем вас новой коллекцией, — вещал между тем конферансье. — «Да здравствует безумная любовь!» — под таким девизом пройдет этот показ!

Народ в зале зашумел, раздались редкие аплодисменты, а Иван Михайлович от переизбытка чувств даже вскочил и рявкнул:

— Да здравствует безумная любовь! Гип-гип, ура!

Он хотел было продолжить свое выступление, но жена резко дернула его за штанину и зашипела на весь зал:

— Прижмись ты, позорище мое… Прям… господи, люди ж смотрят!

— Я обожаю таких гостей! — всплеснул руками мужичок на сцене. — Официант! Бутылку шампанского за этот столик — подарок от заведения!

— Спасибо, спасибо, мы вам так благодарны! — подскочила Мария Адамовна, улыбаясь мужчине. — Благодарим вас за внимание… Да, а мы, в свою очередь… Ждем вас к нам в клуб…

Она все же успела подбежать к конферансье и сунуть ему в руку визитку с телефонами клуба «Ох, счастливчик!».

— Маша, — укорила ее свекровь. — Ну как неудобно — перед всем честным народом ты даешь ему свой телефон! В наше время девушки так не поступали.

— В ваше время, маменька, и телефонов-то не было. — процедила невестка, не переставая улыбаться.

Принесенная бутылка дорогого шампанского не дала разгореться ссоре. Правда, Элеонора Юрьевна по-своему распорядилась подарком, она крепко обняла бутылку шампанского и никому ее не дала. Так что Иван Михайлович довольствовался бутылкой «Буратино».

А тем временем показ мод уже начался.

На сцену под звуки музыки то и дело выбегали хорошенькие девушки в коротюсеньких платьицах, в платьицах совершенно откровенного фасона, а то и вовсе без платьев — в едва заметных шортиках и блузонах.

Элеонора Юрьевна только грустно качала головой и регулярно потягивала шампанское. Иван Михайлович, не отрываясь, разглядывал наряды танцовщиц, и только Мария Адамовна неустанно что-то чертила на салфетке карандашом для подводки глаз.

— Девушка! — крикнула она очередной модели. — Девушка, повернитесь боком, я не разглядела, какие там завязочки!.. Ага… теперь вижу… то есть здесь, на боку, вообще материала нет, да? Очень экономно… я возьму на перо…

— А чего ты на ту девушку смотришь? — вдруг пьяненько спросила Элеонора Юрьевна. — Ты вон на ту обрати внимание.

— Мама! — отмахнулась Мария Адамовна. — Ну что вы понимаете в моде! Эта девочка куда интереснее. И моделька такая… все открытенько так, свободненько, тело дышит…

— А мне, мам… — попытался незаметно отобрать бутылку у матери Иван Михайлович. — А мне мам и та девушка тоже очень понравилась. Вон какая… беленькая вся… тоненькая… Мама! Да что ж вы вцепились-то? Это ж мне подарили! За счет заведения, между прочим!

— Какая это беленькая? — не выпускала из рук бутылку бабушка. — Это вон та, что ли? Так это ж Андрейка наш, господи, боже мой!.. Убери руки, окаянный! Могу я себе раз в месяц позволить…

— Что ты сказала, мама?! — гусыней вытянула шею Мария Адамовна. — Вон та? С голыми ногами? Это наш Андрейка?!

— Мама… — мгновенно осип Иван Михайлович. — Мам… ну что же ты несешь? Эта ж… Она ж лохматая вся! У нее ж волосьев-то…

— Сын мой… — горько вздохнула Элеонора Юрьевна, опрокидывая в себя очередной фужерчик. — Есть такое волшебное слово — парик!

— Мама! Да это же… это же невозможно! — никак не могла поверить Мария Адамовна. — Какой же это… Где он научился так вульгарно краситься?!.. Да нет же… мама, ну нет же, какой это Андрейка?!

В это время «беленькая», по поводу которой и разгорелся весь спор, мило улыбнулась Коровиным и чуть заметно кивнула.

— А чего это она башкой-то? — еще больше разволновалась Мария Адамовна. — Чего это она, как тюлень, головой-то машет?

— Говорю же — Андрейка это, — пожала плечами бабушка. — И чего удивительного? Обрадовался ребенок.

Иван Михайлович был настроен совсем не так миролюбиво. Он решительно выхватил бутылку из рук Элеоноры Юрьевны, залпом допил остатки и прошипел:

— Этот ребенок у меня сегодня обрадуется! Я сегодня проведу с ним… воспитательный процесс! Я сегодня покажу ему… Макаренку! Я…

— Уходи! — оглушительным шепотом говорила Мария Адамовна «беленькой» и яростно махала руками. — Уходи быстрее, пока никто не видел! Уйди оттуда! Ну-ка! Что мамочка сказала?!

Но «беленькую» не слишком волновало, что сказала мамочка, она неторопливо закончила номер и вместе с другими очаровашками скрылась за маленькой дверью.

Через секунду Мария Адамовна была уже возле этих самых дверей, а за ее спиной слышалось суровое пыхтение Ивана Михайловича. И только Элеонора Юрьевна уже пересела за чей-то столик и кокетливо объясняла, что это именно ее внучок блистал только что на сцене.

Мария Адамовна выскочила из дверей в длинный коридор и только успела заметить, как лоскуток чьего-то платья мелькнул в одной из многочисленных дверей. Она рванула туда и вовсе уже было собралась ворваться в гнездо манекенщиц, как дорогу ей преградил огромный охранник.

— Мадамочка, сюда нельзя, — пробасил он.

— Мне можно! — оттолкнула его руку взбешенная мать.

— А я сказал, что сюда нельзя, не буяньте, — упрямо стоял на своем охранник. — Чего это вы?

— Да мне… Мне быстренько, — пыхтела Мария Адамовна, пытаясь сдвинуть здоровенного бугая. — Мне… Только автограф взять! Я только возьму и… и все!

— И я тоже, — послышалось сопение Ивана Михайловича. — Я тоже… только автограф оставлю, и все…

— Ваня! Не расстегивай ремень! — взвизгнула Мария Адамовна. — Это… это неприлично!

— Скандалить нельзя, — бесстрастно бубнил охранник, не сдвигаясь от двери ни на миллиметр.

Неизвестно, сколько бы еще бились Коровины о пуленепробиваемого охранника, если бы дверь не распахнулась и к родителям не выскочил сам Андрей. Правда, узнать его можно было не сразу — парень все еще был в гриме и в парике, но он был так счастлив!

— Пап! Мам! А я вас и не ждал! Класс! — проговорил он, поправляя белокурую прядь. — Только мне сейчас некогда. Мне сейчас выходить через пять минут. Ну как вам? Понравилось?

— О-о! Адрюшенька-а! — подоспела и Элеонора Юрьевна. — Мальчик мой!

— Баб, а тебе как? Понравилось?

— И-зу-ми-тель-но! — закатила бабушка глаза к потолку. — Хоть кто-то из нас вышел в люди! Это ж какое счастье!

— Погодите… я щас… — пыхтел Иван Михайлович, пытаясь справиться с ремнем. Ремень был завязан проволочкой, поэтому расстегиваться не торопился.

— Что хорошего?! — набросилась на свекровь Мария Адамовна. — Я вас спрашиваю, что тут хорошего, когда мой сын… Андрей! Ты говорил, что работаешь в модельном агентстве! Но ты не говорил кем! Я уж думала — ты там менеджер какой, полы моешь или, на худой конец, заместитель директора, но это ж! Это ж просто…

Дальше Мария Адамовна буквально подавилась словами — ее Андрюшенька протягивал ей весьма ощутимый, плотненький конверт, из которого выглядывали купюры.

— Эт-то… это что? — совершенно другим голосом пролепетала растерянная мать.

— Это, мам, у нас ну вроде как первая получка, — торопливо пояснил сын. — Гонорар за выступление. Ты возьми, а то… ну мало ли чего, сама понимаешь…

— Понимаю… конечно-конечно… — кивнула Мария Адамовна, торопливо заталкивая гонорар в лифчик. — Я понимаю… а как же!

— Во! — пьяненько фыркала Элеонора Юрьевна. — Она п-понимает! А говорила… говорила — что хорошего?

— Да, мама! — зыркнула на нее Мария Адамовна. — Я спрашивала — что хорошего, когда у нас все просто отлично?! Когда у нас все прямо-таки… великолепно! Волшебно, можно сказать!

— Сейчас-сейчас, — наконец-таки справился с ремнем Иван Михайлович, и его штаны тут же упали вниз. — Сейчас я тоже… парочку комплиментов… оставлю… Да что ж такое-то…

— Ваня! — строго рявкнула на него жена. — Немедленно оденься! Тебе здесь столько не заплатят! Не позорь семью!.. Сынок, может, чего-нибудь вкусненького купить? Ты когда домой?

— Вас приглашают, — вежливо обратился к Андрею здоровенный охранник. — Вам уже пора.

— Все, бегу, — кинулся обратно к двери Андрей и лишь на пороге крикнул: — Мам, я сегодня поздно!

Он скрылся в дверях, а мать так и стояла, не шелохнувшись, и лишь крепче прижимала руки к груди, где у нее покоились деньги.

— Все! — наконец очнулась Мария Адамовна. — Нам надо срочно домой!

— Да какое там… — сопел Иван Михайлович, теперь пытаясь завязать несчастный ремень. — Я сейчас пока ремешок вот тут… Маш, ну помоги же!

— Нет, ты посмотри! — воскликнула Мария Адамовна, нисколько не обращая внимания на старания мужа. — Ты только посмотри! Наша матушка уже сидит за чьим-то столиком и вовсю угощается винищем! Ваня, ее околдовал зеленый змей… Срочно домой!

— Машенька, ну, может быть… может быть, мы еще отдохнем в ресторанчике, а? — Никак не хотел уходить из такого интересного места супруг. — Ну, когда еще нам выпадет счастье так погулять?

— Я не могу спокойно гулять, когда у меня полная грудь денег! — рявкнула Мария Адамовна. — Забирай мать и идем… по магазинам!.. Я слышала в рекламе, здесь недалеко круглосуточный супермаркет открылся. А мы там еще ни ногой! Такое упущение!

Она решительно направилась к выходу, и Ивану Михайловичу ничего не оставалось делать, как потрусить за ней следом. Правда, на полпути он опомнился, вернулся и стал вытягивать свою матушку из-за чужого столика. Матушка вытягиваться совершенно не желала, цеплялась за стол, за скатерть и громогласно сокрушалась, что недостаточно тонко воспитала сына.