В ночь с четверга на пятницу

Маргарита Малинина, 2019

Студентке Екатерине поступает предложение провести каникулы за городом в резиденции нефтяного магната – самом настоящем замке с цилиндрическими башнями, плодовым садом и высоченным забором. Согласившись на эту авантюру, она и подумать не могла, во что это выльется: из замка начинают пропадать люди, жизнь самой Кати подвергается опасности, а окружающие винят во всем разбуженных духов соседнего замка, видя в происходящих событиях лишь мистическую подоплеку. Вскоре Катя вынуждена констатировать, что преступник живет среди них, но кто он, можно установить, только проведя ночь с четверга на пятницу в расположенном по соседству заброшенном замке, откуда, согласно преданию, живыми не возвращаются… Предыдущая версия романа издана под названием "Живые не любят умирать" (ЭКСМО, 2013)

Глава 4

С минуту мы молчали, затем Ленка спросила:

— Тебе не кажется странным, что у бомжа полароид? Да и карточки под него редкие и дорогие. А в наши дни их, наверно, вообще не достать.

— Я уже об этом думала. Может, украл где? — хотя я сама понимала, что мой вопрос прозвучал немного глупо. Навряд ли Яков умудрился раздобыть работающий фотоаппарат с комплектом карточек. — У тебя не создалось впечатления, что это блеф?

— В смысле?

— Ну, такое ощущение, что нас водят за нос с целью сбить с толку, направить по неверному следу?

Подружка вторично ахнула.

— Думаешь, бомж подставной?

— Не знаю, — пожала я плечами и сделала шаг к воротам. — Слушай, они ж закрыты!

— Так мы сами их за собой и заперли, выходя. Они автоматически запираются.

— Как внутрь-то попасть?

— А я код знаю! — похвастала она. — 248. Запомни, вдруг пригодится?

Мы вошли во владение. С этой историей исчезновения было явно что-то не так. В то же время, про любое исчезновение человека можно сказать «что-то не так», но то — любое, а это произошло прямо на глазах и не с кем-нибудь, а с моей бывшей подругой, да еще и сюда вплетается мистика. Я твердо решила, что не отступлюсь, пока не установлю истину. Этого требует долг: как ни крути, но это я со своим неугомонным, склонным к авантюрам характером втравила стеснительную девочку Иру в мероприятие под названием «Алло! Мы ищем таланты», убедив ее в том, что мы хорошо поем, а стало быть, именно я стала виновницей того, что ей пришлось уйти из школы. Дай бог, конечно, чтобы это было не так и чтобы у переезда оказались иные причины. Вот когда отыщу ее, тогда и спрошу.

Я снова подняла к глазам снимок, теперь уже более пристально вглядываясь в профиль девушки. Столько лет прошло… Она это или не она?

Мысленно пожав плечами, я убрала фотографию. С чего деревенская старуха взяла, что исчезновение замешано на сверхъестественном? Зачем бомжу ее фотографировать? Ничего не понимаю.

Лена, как оказалось, тоже была зачарована происходящим.

— Если она была в замке после того, как сделала покупки, то ее должен был кто-нибудь видеть! Почему они молчат об этом?

— Значит, есть причины… — У меня появилась идея. — Слушай, мы можем спросить у мажордома, кто был здесь в половине четвертого. Теперь, когда мы знаем точное время ее возвращения, будет проще отследить перемещения остальных.

— А что, это мысль!

Мы успели дойти до второго этажа, потому стали спускаться в поисках повара Нины — она же мажордом. Та обнаружилась в кухне.

— Что, не понравился завтрак? — едва увидев нас, испуганно запричитала повариха. — Так я и знала, так и знала…

Мы бросились отрицать:

— Нет-нет, все было очень вкусно. Мы насчет пропавшей горничной. Скажите, вы уверены, что она не возвращалась?

— Не вернулась, — печально вздохнула Нина. — Как ушла вчера днем, так ничего о ней не слышно.

— Мы пытаемся разыскать Ирину, — сказала я твердо. — И вы можете нам помочь. Вспомните, пожалуйста, точное время ее ухода.

— Ой, девушка, а вы в полиции работаете? — Только я хотела покачать головой, как она добавила, сразив вашу покорную слугу наповал: — А я сразу это поняла, можете не отвечать. У вас взгляд цепкий и уверенная осанка, будто ничего не боитесь и знаете, что вас не так-то просто обмануть. Так смотрят опера.

Я сперва изумилась необычному комплименту, но потом вынуждена была признать: я любопытна, обожаю копаться в чужих историях и в начальных классах мечтала стать милиционером или следователем, тогда как сверстницы спали и видели себя моделями. В чем-то Нина, безусловно, права.

— Не я, брат. Ждать, когда местные возьмутся за дело, — дохлый номер. А брат всегда говорит, что в таких случаях ценен каждый час. Если я узнаю что-то важное, я его подключу к расследованию, — ответила я полуправдой. У меня в самом деле имеется двоюродный брат, трудящийся в отделе дознаний городского УВД. Конечно, убийства и всяческие зверства — не его епархия, к тому же почти не общаемся, но все же…

Мой ответ пришелся ей по душе. Кивнув, она стала рассказывать:

— Дело было так. Ровно в три часа спустился Илья, сказал, что сейчас приедут гости и нужно накупить побольше продовольствия. Еще пожаловался, что в такую жару хочется холодненького пива, и велел купить ему две бутылки. Ириша полазила по шкафам и холодильнику, чтобы определить, какие продукты заканчиваются, собралась и вышла. Это все заняло не больше пяти минут.

Ага, значит Ира покинула здание примерно за полчаса до того, когда была сфотографирована возле ворот уже с полными сумками. Что ж, по времени все совпадает: до магазина идти меньше пятнадцати минут.

— А кто, кроме Ильи, был дома?

— Да все почти. Мы с Альбиной, персональные охранники Анатолий и Николай, Вячеслав Тихонович, Инна Михайловна.

— А Щавелев?

— Адвокат с утра уехал по каким-то делам и вернулся как раз перед вашим приездом, — она посмотрела на Лену, имея в виду приезд первой партии нашей компании. Вспомнив об этом жутком предательстве, я со всей злостью, которую только могла в себе обнаружить, воззрилась на иуду Ленку, но та и бровью не повела.

Так как следы горничной обрывались в 15:32, я задала следующий вопрос:

— Вспомните, пожалуйста, где вы находились вчера в половине четвертого дня. Не удивляйтесь. Поверьте, это очень важно.

В эту минуту на кухне нарисовался брошенный на время своей возлюбленной и беспросветно от этого страдающий Андрей. Не знаю, слышал ли он конец разговора, но мне бы этого отчаянно не хотелось. А ну как потребует объяснений, почему я устроила допрос его служащей и на каких основаниях.

— Ну и где, позвольте спросить, вы пребывали? — дурашливо поинтересовался Андрей у Лены. — И, главное, с кем?

— С накачанным мачо в стрип-клубе, — отшутилась она.

— Ага. — Он почесал затылок. — А с дряблым студентом в беседке — не хочешь?

— Это приглашение? — Серов кивнул.

Ленка виновато на меня посмотрела, я, вздохнув, кивнула, мол, разрешаю и зла не держу, и они отчалили в яблоневый сад, в беседку.

— Вернемся к нашим овцам? — улыбнулась я поварихе. — Где вы были в три тридцать? Да и все остальные.

— Мы с Альбиной были в прачке.

— Что это?

— Мы так именуем комнату, в которой стираем, высушиваем и гладим одежду. Это здесь же, на первом этаже. А все остальные были наверху.

— И охрана?

— Да, их вызвал к себе Вячеслав Тихонович.

— А разве не Илья их начальник? — удивилась я, памятуя о вырезках из газет, где говорилось об охранном предприятии старшего из сыновей.

Нина покачала головой:

— Нет, Вячеслав Тихонович пожелал иметь в телохранителях двух братьев-каскадеров, в прошлом побывавших в военных точках. Среди ребят Ильи таких выдающихся личностей нет.

— Скажите, а вы ничего не слышали подозрительного в тот момент?

— Ничем не могу помочь, — пожала плечами женщина. — К сожалению, из прачки ровным счетом ничего не слышно. Там работает шумная вентиляция, она включается автоматически, стоит лишь зажечь свет. Этот звук ужасно раздражает, поэтому мы давно уже принесли туда магнитолу и гладим под громкую музыку.

Я из интереса попросила проводить меня в эту комнату. Да, в постоянном вентилировании помещение явно нуждалось: кругом сырость, на стенах с облупившейся краской кое-где даже плесень. Окон нет, дверь мощная, плотно закрывающаяся. Вдоль стены две стиральные машинки, тут и там протянуты веревки для сушки вещей, две гладильные доски в сложенном виде приставлены к стене. В углу тумба с магнитолой и высокий шкаф с дверцами, наверняка служащий для хранения всяких порошков, чистящих средств, ополаскивателей, поломоечных тряпок и так далее. В целом комната выглядела нуждающейся в ремонте, на что я и указала Нине, добавив:

— Здесь долго находиться вредно для здоровья.

— А Илье наплевать на наши мучения и на наше здоровье. Он говорит, что замок — это не пятизвездочный отель, и все в нем должно быть соответствующим средневековой обстановке.

— А как же Вячеслав Тихонович? — по дороге обратно на кухню продолжала я возмущаться. — Вы говорили ему?

— Он старается не спорить с сыном, а официально замок числится за Ильей Вячеславовичем. Впрочем, он и так его безраздельный владелец. Вячеслав Тихонович предпочитает жить в своей немалой квартире, он здесь, пока жена на Мальдивах. А этот зациклился на своем знатном происхождении, трясется над имением, как курица над яйцом, любит пускать пыль в глаза, — разоткровенничалась мажордом. — Говорят, что дед его такой же был.

— Странно как-то, что замок отошел внуку в наследство, а не сыну.

— Они с дедом были очень близки. Потому он составил завещание на Илью.

Я ожидала, что будет продолжение, раз уж Нина пустилась во все тяжкие и начала сплетничать, но его не последовало: женщина осеклась и прикусила язык. Хотя что интересного она могла поведать? Про особую близость между Ильей и умершим «чертягой» Тихоном я уже благополучно знала.

— И сколько времени вы пробыли в прачечной? — вернулась я к допросу, усаживаясь за стол.

Нина села неподалеку.

— Сразу, как Ира ушла, и не выходили оттуда до начала пятого. Один раз Аля вышла попить воды и все.

— Понятно. Скажите, вы были близко знакомы с Ириной?

Нина вздрогнула при слове «были». Она верила в то, что если с Ирой и не все в порядке, то она все равно жива. Не знаю почему, но с данного момента я стала уже в этом сомневаться.

— Да нет, в общем-то. С Алей они состоят в более близких отношениях. Сами понимаете, один возраст, одна работа — найдется, о чем поболтать.

Я кивнула, соглашаясь с логичностью ее размышлений.

— А где она сейчас?

— В комнатах убирается. Позвать?

— Да, если ее не затруднит уделить мне пятнадцать минут.

Альбину не затруднило, и через минуту она предстала передо мной в строгой черно-белой униформе и переднике, рыжеватые волосы были собраны в тугой пучок. Этакая Джейн Эйр современного разлива.

— Брат Екатерины Михайловны поможет разыскать Иру, — пояснила мой интерес Але повариха и оставила нас наедине. Я слегка покраснела из-за своей лжи, но отступать было поздно.

— Вы обратились к брату? Зачем?

Меня передернуло от ее «выканья»: Аля была старше меня года на два от силы.

— Давай перейдем на «ты», — смущенно молвила я.

— Нельзя, Илья Вячеславович не разрешает.

— А он и не узнает.

Альбина подумала и кивнула.

— Это Ира? — решилась-таки я предъявить загадочную фотографию.

— Да. — Она повертела фотку в руках. — А откуда это у тебя?

— Один псих всучил, — усмехнулась я. — Расскажи, ты знала о личной жизни Ирины?

— Зачем это тебе? Послушай, ты зря теряешь время, с Иркой ничего не случилось. И брату своему скажи.

— Вот как? — неподдельно удивилась я. — Почему ты так уверена?

Пауза.

— Интуиция, если хочешь.

Я нахмурилась.

— Странно слышать это от человека, который еще за завтраком, то есть, — я посмотрела на циферблат, — всего четыре часа назад, бился в истерике по поводу пропавшей подруги. Подозрительная метаморфоза, не правда ли? Похоже, ты что-то знаешь, но решительно не хочешь об этом говорить.

Альбина упорно молчала. Что-то не давало ей афишировать свои знания, однако чувствовалось, что если чуть-чуть надавить на нее, то Аля расколется, как лесной орех под ударом молотка.

— Послушай, Альбина, у нас с тобой есть два выхода: первый — ты рассказываешь мне все, что знаешь, и заметь, для тебя этот выход самый безболезненный; второй — ты продолжаешь молчать, тогда я стучу о своих подозрениях хозяевам, кои имеют немалочисленную охрану, а братки, входящие в эту охрану, языки развязывать и не таким, как ты, умеют, уж поверь мне. Давай пофантазируем на тему, какими приспособлениями будут сверлить в тебе дырки и резать на кусочки.

В глазах горничной без труда читался неописуемый ужас, видно, воображение нарисовало ей много способов собственного расчленения.

— Ты что, с ума сошла? — в итоге закричала она. — Зачем братки-то? Я и так все скажу, просто Ира мне не велела. Был у нее парень, месяц назад разругались. Через две недели ей письмо пришло от Костика, парня ее. Предлагал помириться, написал, что приедет в Медведково, вроде как у него здесь друг живет, и будет каждый день приходить к воротам и просить прощения. Ну Ирка и ждала его.

— Ясно. Ну и что: приехал он?

— К тому я и веду. Вчера мы с тетей Ниной ушли в прачечную. Там духота такая, дышать нечем, и в горле пересохло. Короче, я вышла воды попить. Захожу в кухню — а там Ирина.

— Как? — удивилась я. До этого я была склонна мыслить, что в замке Иры не было (с ней могло случиться что-то на территории, и до порога она просто не дошла). Или была, но никто ее не видел.

— Да, я видела Иру уже после того, как она вернулась из магазина. На столе стояли набитые сумки, а в руке она держала какую-то записку и читала. Оторвавшись, увидела меня и улыбнулась. «Что это?» — поинтересовалась я. «Почтальон принес», — ответила Ира. На столе лежал конверт, подписанный, но без марок. «Я сейчас уйду, а ты никому не говори, что я возвращалась. Хорошо?» Я кивнула, глотнула минералки и вернулась в прачку.

— Ты видела, как Ирина выходила на улицу?

Аля отрицательно покачала головой.

— Честно говоря, я думала, она имеет в виду, что уйдет ненадолго и вскоре вернется. Но когда она не вернулась даже к ужину, я всерьез забеспокоилась. К утру, как ты верно заметила, у меня началась форменная истерика, я была уверена, что с Ирой что-то случилось: ну зачем делать тайну из своего ухода, если ты ушла на целый день и твое отсутствие все равно обнаружат? Другое дело, если она собиралась уладить какие-то срочные проблемы, но была уверена, что вернется, когда ее еще не успеют хватиться.

— Резонно, — одобрила я ход ее мыслей. — Твои опасения, по всему, вполне обоснованны. Что же заставило тебя передумать?

— После завтрака я понесла на помойку мусор. Здесь невдалеке имеется глубокая яма, которую по прошествии многих лет превратили в свалку. Власти смекнули и установили там баки, а специальная машина приезжает и забирает содержимое. Туда-то мы и выносим мусор. Вот, спускаясь с горки, я оступилась, шлепнулась на мешок, и из него высыпалась часть мусора. Тут-то конверт этот и попался мне на глаза.

— И что там было? — срывающимся голосом полюбопытствовала я. Разгадка исчезновения одноклассницы была все ближе, уже ощущался ее запах (да нет, это просто жареной картошкой пахнет — кухня все-таки), осталось лишь узнать, что было в этой записке, ведь, скорее всего, зная ее содержание, можно вычислить, куда отправилась Ирина. А в том, что Аля прочитала письмо, я не сомневалась. — Неси мне скорее это послание!

— В том-то и дело, что я оставила его на свалке. Это же улика, а Ира просила никому не рассказывать.

— Что?! — Я почувствовала, как резко подскочило давление, хотя перебоев с ним дотоле не наблюдалось. Старею… — Ты хотя бы прочитала?! Помнишь хоть приблизительно?!

— Да не кричи ты. Текст был коротенький, я его даже выучила: «Я приехал. Жду тебя в 15:30 в замке Варламовых. Твой Костя». Теперь понимаешь, почему я перестала беспокоиться? Они встретились там, помирились и уехали. Так что не волнуйся, с ней полный порядок.

Если Альбине так приятнее думать, пускай остается оптимисткой, но мне такой расклад пришелся не по душе: зачем назначать свидание в замке, который обычные люди обходят за версту? Не проще ли было поймать ее на улице, возле того же магазина?

Пришлось констатировать один прискорбный факт — Ирина ушла в замок нечистой силы и не вернулась. «Кто в Варламовых замок попадает — не возвращается», — некстати вспомнила я Софью Галактионовну. Может, бабка не так уж и не права со своими духами?

— Что ты выведала? — спросила меня шепотом за обедом Ленка, поменявшись местами с Андреем и прокомментировав ему свой поступок как ревность, однако главной движимой силой ее шага было, конечно, любопытство.

Я вкратце передала остаток разговора с мажордомом и содержательную беседу с горничной.

— Пойдешь со мной на помойку? — воодушевленно предложила я.

— Зачем?!

— Как это зачем? За уликами! Одно дело верить Альбине на слово, что записка была, и совсем другое — иметь ее на руках.

— Боже, мы даже с одной уликой разобраться не можем. С фотографией, — пояснила Гаврилова, но я и сама сообразила, что за улику она имеет в виду.

Тут я подумала о Яше. Безусловно, это был самый загадочный персонаж среди всех.

— Кстати, его следует найди и выпытать, откуда у того, кто просит на хлеб, недешевый фотоаппарат.

С тем, что выяснить это до зарезу необходимо, Лена согласилась, а вот принимать во всем этом рьяное участие отказалась, сославшись на то, что им с Андрюшей, видите ли, и так наедине побыть некогда, а для этого они, в общем-то, сюда и приехали, а тут я со своим дурацким расследованием.

Но слово «дурацким» я обиделась, решив больше с Ленкой не разговаривать, потому на местную свалку отчалила в гордом одиночестве. Нашла ее абсолютно без труда: она была расположена, как и Медведково, сразу за пригорком, только нужно было завернуть немного влево по протоптанной многолетним хождением тропинке.

Копание в чужом, да что там в чужом, вообще в мусоре — занятие не из приятных, посему я неимоверно обрадовалась, когда примерно двадцатый конверт из перелопаченных мною оказался тем самым. Мелким шрифтом на нем было отпечатано: «Ирине Григорьевой, горничной Серовых». Я достала сложенный вчетверо листок и развернула его. Так и есть, Аля действительно выучила послание наизусть. Достав из сумочки фотографию, я сложила улики воедино и принялась их с упоением изучать. За этим занятием меня и застал непонятно откуда взявшийся Женька.

— Что собираешь на помойке? — весело поинтересовался он, да с такой обыденной интонацией, будто я постоянно ошивалась на свалках, что-то там собирала, и вообще, в том, что меня можно застать в подобном месте, не было ничего странного.

— А ты? — попыталась я перенять его интонацию.

— За тобой слежу, как бы не сперла чего ценного. Потом отвечай за тебя, — вполне серьезно ответил Логинов, чем вызвал у меня приступ бешенства. Можно подумать, если бы я и впрямь что-то украла, он встал бы на мою защиту! Да и вообще, помойка на то и существует, чтобы избавляться от ненужного хлама, так что каждый имеет законное право брать себе оттуда все, что пожелает.

Я уже открыла рот, дабы оповестить Логинова об отсутствии у него здравого смысла, но не успела, так как взгляд его упал на предметы в моей руке.

— Что это? — Я хотела его послать подальше, но не успела и опомниться, как конверт со снимком из моих рук уже перекочевал к нему, в связи с этим на меня посыпались многочисленные вопросы, и, чтобы отвязался, пришлось все рассказать. — Отлично, но я не понял главного: на кой тебе сдалось разыгрывать из себя следователя? Одного раза было мало?

Действительно в прошлый раз наша с Юлькой игра в сыщиков едва не закончилась трагически.

Я разозлилась:

— Тебе-то что? Отдавай улики и проваливай. Ты мешаешь мне думать.

— Не отдам, пока не расскажешь. Уверен, что ты опять влезла во что-то серьезное. — «Как будто тебя это волнует», — с горечью подумала я. Однако взгляд блондина был серьезным, а хватка цепкой, я сразу просекла: реально не отдаст. Пришлось открыть свой истинный мотив. Брови взметнулись вверх, превратив теперь серьезно-строгий взор в изумленно-недоверчивый. — Ты хочешь найти горничную, потому что пела с ней песню? Я правильно понял?

— Да.

— И какую?

— «Песенка про медведей», — спокойно ответила я, пожимая плечами, мол, что тут интересного, зачем спрашивать.

— Хм, — нахмурился он, демонстрируя тем самым мыслительный процесс. — Не припоминаю. Напоешь?

Ничего не подозревая, я принялась вспоминать детство:

— Где-то на белом свете… — но была остановлена раскатом хохота. — Ты обманул, что не помнишь! Решил выставить дурочкой, да?

Короче, Логинов заслуженно получил по голове, затем изрек:

— Ладно, уговорила, найдем мы твою одноклассницу. Дело за малым: спросить почтальона, кто велел отнести конверт Ирине, — включился он в мое расследование с таким наглым рвением, точно это было и его расследование тоже.

— Ясно кто — тот, кто и написал записку, то есть Костя.

Здесь напарник меня удивил:

— А кто тебе сказал, что это был именно Костя?

— Так э-э…

А действительно, кто подтвердит, что Костя? Послание ведь отпечатано на принтере, это мог сделать кто угодно. Кстати, неужели хоть у одного жителя захудалой деревни имеется компьютер, да еще и с принтером? А такой должен быть, по всему этот богатый по местным меркам житель является другом Костика, к которому тот собирался приехать и, скорее всего, приехал. Найдем компьютер — найдем друга.

— Нужно будет узнать, у кого из жителей есть компьютер, — сказала я. — Если нет таких, значит он напечатал это дома. Допустим, он знал от Ирины о пустующем замке и встретиться там решил заранее. Только непонятно, почему он назначил на полчетвертого, если это было напечатано за некоторое время до самой встречи? Он же не мог угадать, как сложатся обстоятельства.

— А кто тебе сказал, что Костя на самом деле существует? — опять встрял Женька со своей фигней в мои практичные, простые, лишенные всякой мистики и нереальности размышления.

— Я ж говорила: Альбина, — раздраженно отозвалась я. — Чем ты слушаешь?

— Вот именно, что о существовании Кости мы знаем лишь из безликой записки и со слов какой-то там Альбины. Сечешь?

Секу, конечно, это же все так красиво укладывается в придуманную мною и облюбованную Ленкой версию о наведении нас на ложный след.

— Может, еще скажешь, что Альбина сама напечатала записку? Она хранит достижения технологии внутри своего средневекового сундука, по соседству с прялкой! — Несмотря на то, что я посмеивалась над изреченными Женькой идеями, в глубине души была вынуждена признать, что он, как ни прискорбно, прав. Нельзя вот так просто принимать на веру все, что говорят. Основываться необходимо лишь на фактах. — Хорошо, — пошла я на примирение. — Программа минимум: узнать, откуда у попрошайки фотоаппарат; выяснить, у кого в деревне имеется компьютер; проверить память почтальона и связаться с матерью Ирины, уж она-то должна знать о наличии Костика. Ты согласен?

— Вполне, — кивнул Жека. — А котелок-то у тебя немножко варит.

— Еще бы! — обрадовалась я комплименту, потому что из его уст «немножко варит» звучало как «ты сильно умна», ведь враги обычно не говорят друг другу приятности.

Мы решили еще раз навестить продавца магазина. Женщина долго не могла понять, про какого бомжа я ей талдычу, лишь после упоминания про Софью Галактионовну и примятую смородину она наконец-то въехала:

— А! Вот вы о ком! Только никакой он не бомж. Он всего-то псих.

— Как? — Значит, не зря мы с Ленкой подивились фотоаппарату. — Но одежда, запах…

— В этом его сумасшествие и заключается: Яша косит под нищего, слоняется по дворам, ворует по мелочи, попрошайничает. На самом деле он богаче всех жителей, вместе взятых.

— Как же это? — ужаснулась я, вспомнив ту искренность, с которой Яша добивался денег на хлеб.

Женька, в отличие от меня, не растерялся, как будто был готов к такому повороту.

— Как вы думаете, это может ему принадлежать? — показал он ей снимок.

— Да, конечно. Без конца всех щелкает. У самой штуки четыре таких же.

— Но зачем?! — поразились мы.

— А кто ж его знает? Говорю ведь: псих. Только ни одного человека в Медведково не осталось, кого он не сфотографировал.

Мы переглянулись.

— А компьютер есть у него?

— У Яши есть все, — завистливо вздохнула женщина и занялась пришедшим покупателем.

— Ну, что будем делать? — спросил меня Женя уже на улице. — Дуем к твоему Яше?

— Узнать бы еще, где он живет.

— Секундочку.

Логинов скрылся в магазине, затем вышел и сообщил мне номер дома, где обитает «всего-то псих». Дом обнаружил себя в правой части деревни и по внешнему виду ничуть не выделялся среди остальных. Забор был низеньким, как и все прочие в деревне, а калитка запиралась на обычную задвижку, легко открываемую с нашей стороны. Пройдя огород, мы приблизились к дому и громко постучали. Ничего не произошло.

— Вероятно, он где-нибудь шляется, снимает каждого жителя по сто двадцать первому разу, — сыронизировал Женька.

— Что делать будем?

Спутник, недолго думая, пошарил под старым, выцветшим половиком, что был на третьей, последней, ступеньке, и добыл оттуда ключ от дома. Воровато оглянувшись по сторонам, мы без зазрений совести вторглись в чужую собственность. Надо же было понять, что происходит!

Пройдя кухню, мы зашли в комнату. Особым богатством здесь не пахло, но безусловный достаток был, в его пользу говорили такие предметы, как дорогой импортный плоский телевизор, той же фирмы DVD-плеер, музыкальный центр и… компьютер. И что самое примечательное — не без принтера.

— Ничего здесь не трогай, — произнес вполголоса Женя, схватил первую попавшуюся тряпку и через нее открыл первый ящик письменного стола. Походил он в тот момент на заправского вора-рецидивиста, не меньше.

Ящик ничем особо интересным похвастать не мог: диски с фильмами и музыкой, ручки-карандаши, блокноты-листочки.

— А если он вернется? — испуганно спросила я. — А мы тут в вещах его роемся.

— Так он же сумасшедший, верно?

— Ну да, — рассеянно подтвердила я, силясь понять, куда он клонит. Для меня тот факт, что хозяин дома являлся душевнобольным, явно не играл нам на пользу. А ну как кинется на нас с топором?

— Ну вот. Значит, ему никто не поверит, если он заявит, что пришельцы копались в его нижнем белье.

Я задумалась над словом «пришельцы». Не такой уж Яша ненормальный, чтобы причислить нас к марсианам или жителям любой другой планеты, отличной от нашей. Но какой-то резон в Женькиных словах все же был.

— Но он же псих! — спорила я скорее из вредности. — Кто знает, что ему в голову стукнет? Может, он не любит инопланетян?

— Кого? — удивился Жека, как будто вовсе не он минуту назад нас причислил к их расе.

— То есть… Я хотела сказать — иноземцев. Ну тех, кто без спроса врывается в чужие апартаменты.

— Хочешь сказать, мы вдвоем не справимся с каким-то чудиком? Перестань! — беспечно отозвался Евгений, подбираясь к третьему ящику.

С четвертным нам, наконец, повезло. Точнее, не знаю, что надеялся обнаружить Логинов, а вот я именно это и искала: весь ящик почти доверху был набит полароидными снимками, на сорока процентах коих были запечатлены разные люди, а на шестидесяти — «ангел» Ирина. Тщательнейшим образом изучив даты всех фотокарточек, мы сделали вывод, что снимает Яша аж четвертый год, а к своей красавице пристрастился лишь полгода назад, да Григорьева небось раньше-то и не работала. Учитывая, что Яков частенько свои снимки раздает, тяжело представить, сколько же их было всего, наверно, несметное количество.

— Ну что, думаешь, это он, написав записку, заманил ее в замок Варламовых? — поинтересовалась я Женькиным мнением.

— Не знаю, это ты его в глаза видела, тебе судить о его вменяемости. С другой стороны, без него мы б, наверно, и не узнали, что она вернулась в имение Серовых из магазина. Зачем ему раскрывать себя? — Тут Логинов не по-доброму уставился на компьютер. — Впрочем, есть шанс это проверить.

— Каким способом?

Женька принялся вытворять совершенно опасные вещи: включил компьютер (опять же через тряпочку), уселся на стул, точно это был его стул в его собственной квартире, и начал бесстыже лазить по папкам с документами в поисках, как я полагала, того самого письма, в надежде на то, что оно не было удалено. Я зябко ежилась, хоть в доме было тепло, и постоянно оглядывалась по сторонам, прислушиваясь к каждому шороху. Затем, не выдержав, я и вовсе заняла позицию возле давно не мытого окна, чтобы в случае чего крикнуть что есть силы: «Шухер!», но от этого занятия меня отвлек Женька, окликнув, чтобы подошла поближе.

— Взгляни сюда.

Я взглянула. Это были файлы отсканированных газетных статей. Все они относились к журналам «Зазеркалье», «Мир мистики», «Духи — наши братья» и тому подобным. Тема развивалась одна и та же — переселение душ.

— Он, наверно, мнит себя Василием Блаженным, — хмыкнула я. — Пытается доказать, что является его вторым воплощением, и поэтому попрошайничает.

— А если хуже? Вдруг Гитлером? Или Наполеоном?

— Если верить в переселение душ, это, скорее всего, один и тот же человек.

— Что же, психопат Яша — третье пришествие Антихриста? Слабенькое вышло пришествие, ничего не скажешь, неудачное.

— Нехорошо смеяться над больными, — укорила его я, хотя сама вовсю усмехалась. — Выключи компьютер от греха подальше. Все равно письма в нем нет.

— Хорошо.

Грех не замедлил явиться. Мы уже пошли к выходу, когда в окне я заметила надвижение Яши — Антихриста во плоти.

— Шухер! — с чувством произнесла я. Не зря готовилась!

Мы бегом вернулись в комнату, Логинов прикрыл дверь и повел меня к дальнему узкому окну, выходящему на буйно цветущие кустарники в противоположной от входной двери стороне. Открыл одну из створок.

— Лезь!

— Яша, ты забыл запереть дверь! — ругал себя хозяин дома, стоя перед входом. — Ах ты негодный мальчишка! — Раздался заливистый смех.

Тем временем я пыталась протиснуться в маленькое оконце. Врут, когда говорят, что если пролезет голова — все пролезет. Голова-то у меня вылезла нормально, да и плечи тоже. А вот что касается задней части… Срочно на диету!

— Давай же! — громким шепотом подгонял меня Женька.

— Не могу, застряла!

— Вот, твердишь, что головой думаешь. Если б ты головой много думала, у тебя бы застряла именно голова! А у тебя что застряло? То-то же.

— Заткнись! Помог бы лучше!

Яша захлопнул входную дверь и полез в холодильник, приговаривая:

— Так, что бы Яше сегодня отведать…

С секундным колебанием Жека выпихнул-таки мою задницу наружу, и я со вздохом облегчения плюхнулась в кустарник. Напарник же, так как бы широк в плечах, открыл вторую створку окна и без особых усилий через пару мгновений очутился рядом. Вот гад! А сразу он не мог открыть все окно целиком? Тогда бы ему не пришлось меня выпихивать!

Я хотела сказать ему, что он свинья, но в итоге решила промолчать (презумпцию невиновности никто не отменял, вдруг это всего лишь глупое недоразумение, а не коварный план), вместо этого интенсивно потирала исцарапанные колючими ветками руки.

— Что такое? Поранилась?

— Немного, — надула я губы. Вообще по натуре я не неженка, но в тот миг мне почему-то захотелось побыть слабой. Может, оттого что Женька был сильным?

Логинов взял мои ладони в свои, приблизил к лицу и подул.

— Так лучше?

Мне хотелось ляпнуть: «Намного», — но, вовремя вспомнив то, что мы считаемся врагами, я хмуро ответила:

— Сойдет, — и поднялась на ноги.

— Ты что делаешь? Вдруг в окно увидит? На корточках! Только осторожно, чтоб, не дай бог, соседи не застукали.

На полусогнутых мы направились по узкой тропинке через участок к выходу на дорогу.

— Нет, я еще удивлялась обитателям замка, в который попала! — шипела я недовольно по пути с участка. — Жители деревни куда безнадежнее: одна про духов злых лопочет, бомжа иной из себя корчит…

— Тебе б стихи писать!

— Так и поступаю, когда злюсь! Что будет дальше? Нагой мужик, усеянный пауками с ног до головы?

— Что не так с пауками? — полюбопытствовал Евгений.

— Ненавижу их — вот что!

Мы вышли на главную дорогу. Стоило сделать несколько шагов, как далеко впереди, вынырнув между домами на противоположной половине деревни, замаячила крепкая, плечистая мужская фигура с огромной стопкой макулатуры, торчавшей из сумки, что висела через плечо. И ежу было понятно, что это почтальон.

— На ловца и зверь бежит, — обрадовался Женька.

Не сговариваясь, мы ринулись к нему со всех ног и чуть не сшибли беднягу на землю.

— Что за шило в одном месте у вас, молодые люди? — более-менее вежливо поприветствовал нас почтальон, учитывая то, что удержать его на ногах смогло разве что чудо, за что мы и извинились.

Женя сунул ему под нос конверт:

— Вы должны помнить, как передавали его!

— Я?

— Да, вы.

— Я? — вторично переспросил почтальон, отчего я решила, что ноги моей больше не будет в этой деревеньке, иначе недолго заразиться сумасшествием.

— Вы, вы. Или вам запрещено передавать записки? Это наказуемо? Пять лет с конфискацией? Так мы никому не скажем, уверяю вас, мы на вашей стороне! — попытался пошутить Логинов, как вдруг почтальон, совершенно неожиданно для нас, заявил со всей уверенностью:

— Я этого не передавал.

Конечно же, мы ему не поверили.

— Послушайте, это очень важно, и извините, пожалуйста, за дерзость. — Меня удивило то, что Женька, оказывается, может быть предельно тактичным, да еще и умеет извиняться. — Мы не хотели вас обидеть, просто это на самом деле важно. Вспомните, будьте так добры.

— Молодые люди, я понимаю, что это важно, иначе бы вы не стали на меня нападать посреди бела дня. Но я этого сегодня не передавал. Я еще в своем уме, склерозом не болею.

— Не сегодня. Вчера. Это было передано вчера.

— Но я первый день работаю! Потому и спросил: я вам нужен или тот, что до меня был.

Я почему-то вздрогнула от слова «был». Сглотнув, спросила:

— А где тот, что до вас работал?

— Какой-то шумахер сбил. Развелось их! Гоняют, ничего не боятся! Права купил — и вперед!

— Насмерть?! — ахнула я. Всё, концы в воду. Что же это делается? Неужели какая-то записка дороже жизни человеческой? Пусть теперь кто-нибудь попробует сказать, что я все выдумала и никакого заговора нет.

— Зачем насмерть? — вроде как удивился почтальон. — Живой, оклемается. Сейчас на больничном, в гипсе лежит.

— Вы, случайно, не знаете, как с ним связаться?

— Нет! — отрезал почтальон и перешел на бег — видно, так мы его достали.

— Зачем он убежал? — недоумевал Жека. — Он что-то скрывает?

— Думаю, у него просто полно работы, — не согласилась я.

Что ж, происходящее было просто, как савок: кто-то усиленно заметал следы. А может, это всего-навсего случайность? Так или иначе, проверить это можно было единственным способом.

— О чем задумалась? — узрел Женька на моем фейсе выражение крайней озабоченности.

— Нам остается одно: сегодня, как только стемнеет, мы отправимся в замок Варламовых.