Драконье Сердце

Маргарита Зайцева (2024)

Они жили среди своих врагов много лет. Ходили на службу, ели в одной таверне, гуляли под одной Сиреневой Луной. Они сумели слиться с местными жителями, наладить с ними общий язык, стать настоящими друзьями. Они поверили, что так будет всегда. Что их роду больше ничего не угрожает. Что они наконец-то обрели свой дом. Но рано или поздно приходится очнуться. Одна тайна прошлого. Два древних ритуала. И один потерянный много веков назад артефакт, способный пробудить Хаос и остановить расовое кровопролитие. Только в его власти было настроить существ Разлома друг против друга и дать волю зверю. Только ему было позволено мстить по праву пролитой крови. Только он мог простить самое жестокое преступление. И имя ему — Драконье Сердце.

Глава 2

Агнесса

Лунный лес. Призрачная Лагуна

Я и прежде летала на драконах. Первым был отец, король Римус де Дракоренерес, большой темно-синий дракон. Самый большой зверь, который я видела на тот момент. Его рога расположились в три ряда на его покрытой как броней перламутровой чешуей голове словно корона. Длинный крылья, заканчивающиеся острым когтем, отходили от крепкой спины и служили продолжением его могучего тела. Мощные четыре лапы были украшены золотистыми узорами — их с мамой брачная метка. Отец не часто обращался в зверя. Но в те редкие минуты он всегда предлагал мне прокатиться верхом.

Когда же подрос Вар, то уже он стал катать меня на спине своего дракона. В отличие от отца, брат летал часто, подолгу зависая в небе, позволяя шаловливому ветерку трепетать его могучие крылья. Самые сильные крылья во всем королевстве были у Вара — первого и, увы, не единственного наследника (была еще и я) трона. Его дракон любил свободу. Любил полеты. Он не мог представить себе жизнь без оборотов и воздушных ям. Даже когда я летала с ним, он порой напрочь забывал об этом и набирал скорость, взмывал высоко-высоко в небеса, а после камнем падал вниз. В такие минуты мне приходилось крепко держаться за его рога, всем своим телом прижавшись к его чешуйчатой шее. Когда же он вновь распахивал свои крылья, а мой крик переходил в хрип, Вар приходил в себя и вспоминал, что летал не один. После таких полетов он долго уговаривал меня не доносить на него отцу — король очень любил и сильно переживал за здоровье своей единственной дочери, не имеющей собственных крыльев.

Быть единственной среди всего драконьего рода без зверя внутри было тяжело. В детстве были жестокие и грубые насмешки со стороны сверстников. Повзрослев нежеланные вопросы по поводу моего дракона стали задавать и преподаватели в Драконьей Академии, и придворные (те, чье любопытство перевешивало инстинкт самосохранения), и королевский целитель, который никак не мог найти объяснение, почему одна из наследников трона вылупилась человеком.

Это было странно. Жить среди тех, кто мог в любую минуту перевернуться и взмыть навстречу заходящему солнцу, и при этом не иметь возможность летать самостоятельно. Кто знает, может именно поэтому в Академии появился новый факультет — Драконьи наездники (который я окончила с отличием и стала одним из его преподавателей).

Но несмотря на это, у меня был самый сильный дар среди всех драконов. Их эмоции: гнев, ярость, любовь, счастье, страх, апатия; их мысли, их контроль над внутренним зверем — все это было мне доступно. Я чувствовала каждого дракона нашего королевства. Слышала их мысли. Ощущала каждое проявление сильной эмоции, как свое. Я единственная слышала тех, кто терял над зверем контроль и либо медленно начинал сходить с ума, запертым в теле дракона, без единой возможности стать снова человеком, или же застревал в середине своего оборота, когда и ни человек, и ни дракон не могли вернуть свою ипостась. Мне пришлось научиться входить в сознание другого дракона (с его разрешения и без). Я выучила всю теорию оборота и пересмотрел столько обращений новичков и более опытных драконов. Я прикладывала все свои силы, чтоб хоть чем-то помогать своему народу.

Я не справилась. Не смогла защитить тех, кто нуждался в моей помощи. Та роковая ночь расколола судьбы многих драконов. Королевская семья пала от серебра других империй, объединившихся против общего врага. Когда мы успели перейти им дорогу — до сих пор оставалось для нас загадкой. Но одно мы с братом знали точно, чтоб дать нашему народу возможность слиться с нашими врагами, нам нужно было исчезнуть для них — перестать быть принцем и принцессой. И мы стерли им воспоминания о том, что мы выжили той кровавой ночью, оставив память о нас лишь близкому другу и королевскому знахарю.

После той ночи, навсегда изменившей существование драконов, я больше не летала. Дракон Вара, как и драконы многих первое время отчаянно рвались наружу, в облака, но человеческое сознание не пускало их на свободу. Они были словно дикие звери, которых загнали в клетку. Они выли, рычали, царапали грудную клетку — я слышала их зов каждую ночь. Они отказывались принимать новые правила существования. Но чтобы выжить и защитить свои семьи, им пришлось свыкнуться с ними. Было тяжело, но человек сумел взять контроль над своим зверем. И теперь мы все жили среди других рас, слились с местными жителями тех мест, куда пришли, но ни на минуту не забывали о своей истинной сущности.

«О чем задумалась?» — вдруг в своей голове я услышала голос черного дракона.

Сидя на мощной шее, покрытой острыми черными шипами, держась за крупные рога большого дракона, я наслаждалась нашим первым с Громом — так звали дракона Дракареса — полетом. Черный чешуйчатый зверь отличался от других драконов. Нет, я и раньше встречала драконов, чьи передние лапы продолжались огромными крыльями с острым когтем на конце. У них было всего две пары лап, но это совсем не мешало им координировать свое тело в пространстве. Напротив, благодаря этой особенности строения скелета она были более гибкими, ловкими, в отличие от своих сородичей четырехлапых.

Но Гром. Он был другим. Он был в раза два больше своего вида. Размах его крыла достигал почти трех метров, в то время как у всех драконов норма — два-два с половиной метра. Его задние лапы заканчивались тремя острыми, как лезвие клинка, когтями. А хвост, достигающий четырех метров, имел упругий и гибкий скелет, позволяющий ему орудовать конечностью, как плеткой. Все его тело было покрыто шипами. А чешуя переливалась черным золотом, отражая свет ночного неба.

Один из представителей древнего рода. Единственный выживший в своем роде. Его сила, мощь его тела, чернота его пламени — вот тот дар, которым наградил его Разлом. Древняя кровь бурлила в венах этого дракона. Моего дракона.

«О том, как же давно я не летала верхом», — призналась, грустно улыбнувшись.

Сегодняшней ночью Дракарес подарил мне не только надежду на личное счастье, он подарил мне запретный и такой долгожданный полет в месте, где никто не знал о нас, где мы могли не скрываться и быть самими собой, где время текло иначе. В месте, где мы были счастливы.

Подставляя лицо и раскрывая руки навстречу темным облакам, освещаемых фиолетовой луной, я постепенно забывала все горести и боль, пережитые за последнее время. Я наслаждалась тишиной и покоем нашей ночи. Я слышала, как мое сердце бьется в такт с мощным сердцем Грома, и в этот момент я была самой счастливой женщиной на свете. Я была с тем, кого выбрала моя природа, в ком я была уверена, кто подарит мне так долго искомое завтра.

Разлом, если все происходящее лишь сон, то я не хочу просыпаться. Прошу тебя, прекрати терзать мою израненную душу. Дай затянуться всем моим ранам. Не позволяй сердцу вновь разорваться на части. Пожалуйста, Разлом. Я умоляю тебя.

«Несса?» — обеспокоенный резкой сменой моего настроения Гром тихо позвал меня.

В драконьих парах всегда так. Каждый чувствует состояние своего партнера, резкую смену чувств, физическое изменение. Когда два дракона произносили клятву, они становились одним целым. Их сердца бились в унисон. У внутренних зверей был постоянный доступ в сознание друг друга. Поэтому у драконьих пар не встречалось измен, проблем с доверием. Драконы — самые преданные партнеры.

«Все хорошо», — смахнув прокатившуюся по щеке ледяную слезу, я попыталась улыбнуться.

Мои действия, как и нежданные слезы не утаились от дракона. И он, спланировав вниз, принял человеческий облик. Не смущаясь своего обнаженного вида, мужчина крепко прижал меня к своей горячей груди. Его широкие ладони бережно накрыли мой затылок и медленно принялись поглаживать волосы, в то время как его губы тихо шептали мне на ухо:

— Тише, моя маленькая, тише, — его дыхание обжигало нежную кожу уха. — Все будет хорошо. У нас все будет хорошо, — его поглаживания моих волос действовали на меня успокаивающе. — Я тебе обещаю.

— Ты не можешь обещать того, чего может никогда не произойти, — всхлипывая, проговорила я. — Увы, это не в нашей власти.

Руки Дракареса замерли. Я тут же почувствовала, как напряглись мышцы его тела. Его запах резко изменился. Его аура стала излучать недовольство и тихую ярость.

Отстранившись от меня, мужчина посмотрел мне в глаза.

— Не смей думать об этом, — в его черных, как само дно Разлома, глазах полыхнуло пламя. — Пообещай мне, что ты не будешь и мысли допускать о том, что все может плохо ложиться.

— Дракарес, я… — начала, но тут же была прервана его бережными касаниями рук моих щек.

— Ты сильная и смелая женщина, каких я только встречал. Ты не из тех, кто так легко сдается, когда на пути встречается непредвиденная преграда. Ты — борец, Агнесса. Всегда им была. Но сейчас для борьбы с этим миром у тебя есть я. Хочешь ты того или нет, но я вылезу из драконьей кожи и сделаю все, чтоб ты больше никогда не испытывала ту боль, что терзала тебя все это время. Я люблю тебя. И я верю в наше счастливое будущее. Верь и ты.

Его тихие слова обжигали сердце. Внутри меня все сжалось. Каждая клеточка моего тела дрожала от его слов. Ледяные слезы оставляли невидимые рубцы на страдающей столько лет душе. Он хотел поддержать меня. Хотел подбодрить. Он сделал это, как он мог. Как думал, что мне нужно услышать именно эти слова. Пусть он и не подозревал, что для того, чтоб поддержать меня, слова не нужны были (об этом я скажу ему позже). Ему не нужно было знать, что со всей своей болью я могу справится сама (всегда справлялась). Может когда-нибудь я решусь и расскажу ему, что самой большой поддержкой для меня являлись крепкие объятия и физическое осознание того, что в эту минуту я была не одна, что со мной был близкий и родной дракон.

Дракарес

Она была такой хрупкой, беззащитной в моих руках. Я знал, что эта девушка может постоять за себя, может защитить себя сама. Она столько лет справлялась со всеми трудностями одна, что я бы не удивился, если бы она вдруг оттолкнула меня, вытерла слезы и закрылась глубоко в себе, не позволив мне и мельком увидеть ее слабой.

Я бы никогда не посчитал ее слабой. Она не была такой, даже когда слезы текли по ее румяным щекам, когда маленькие губы дрожали от накрывших вдруг чувств, когда все ее тело содрогалось, стоило на мгновение ослабить объятия.

Я не знал, что именно ее беспокоило — лишь догадывался о ее нерадужных мыслях. Признаться, я и сам силой отгонял от себя их. Это была первая спокойная ночь за все то время, что я пребывал на территории Империи Крови. Самая счастливая ночь. Она была нашей. И только нашей. Сколько еще таких ночей у нас будет? А будут ли они вообще? Думать об этом было тяжело.

Дракон внутри меня прошелся когтями крыльев по клетке ребер — он был не согласен отпускать только что обретенную пару. А уж о том, чтоб потерять и речь быть не могло. Он (мы) приложит все свои силы, вывернется наизнанку, но не допустит того, чтоб лишиться самого дорого, что когда-то было в его недолгой жизни.

— Давай еще немного прогуляемся? — приподняв подбородок своей жены, спросил я.

Шмыгнув носом, девушка ничего не ответила — лишь коротко кивнула, вытирая остатки слез.

Мне горько было смотреть на то, как моя девочка плакала. Казалось, вместе с тем, как по ее щекам текли слезы, варварски разрывали и мое сердце. Дракон внутри не находил себе места, метался, требовал выпустить его, чтоб своими большими крыльями закрыть его хрупкую пару от целого мира.

Погладив черные, прикрывающие обнаженную грудь, волосы супруги, я наклонился к ее лицу и нежно поцеловал. Она ответила не спеша. Ее дыхание смешалось с моим, и невольно ее пальцы заползли ко мне в волосы, слегка сжав их. Она прижималась ко мне всем своим телом. Ее пьянящий аромат ванили и горького шоколада сводил меня с ума. Для меня до сих пор оставалось загадкой, как я смог так долго удерживать рвущегося к своей паре дракона внутри себя. Одно ее присутствие рядом, один взгляд ее океана, одно сбившееся дыхание, которое я улавливал, стоило нам пересечься взглядами — все это заставляло сердце взрываться в бешенном ритме, бурлить по венам древнюю кровь.

Одевшись в то, в чем мы прибыли к священному озеру, мы неспеша пошли вдоль берега. Крупные жемчужины песка хрустели под нашими ногами. А над головой искрились и освещали нам путь маленькие светлячки.

Призрачная лагуна — тайное место, не обозначенное на картах. О нем мало кто знал, и еще меньше было тех, кто мог найти дорогу к нему. Священное озеро, находившееся недалеко от храма Разлома и умеющее принимать любой вид, если так было необходимо душе, посетившей его, скрывалось на территории Лунного леса, жители которого оберегали свои секреты от внешнего мира.

Несса назвала его морем. Видно, для ее разбитой на части душе было нужно услышать шум ночного прибоя, ощутить соленый запах волн и омыться в воде, по температуре, напоминавшей парное молоко. Ее темно-синие глаза сверкали в темноте от бликов сиреневой луны на воде.

Она была красива. Ей очень шла счастливая улыбка. А опущенные плечи и слегка округлая спина говорили о том, что девушка в эти минуты была расслаблена и спокойна. Я смотрел на нее и не мог поверить, что все это происходило со мной.

Этой ночью исполнилось мое самое заветное желание, о котором последние пять лет я и помыслить не смел. Моя девочка. Моя пара. Моя жена. Она была моей. Этой ночью Разлом соединил наши души. Он подарил мне новый смысл существования. Она стала для меня тем, ради чего и для чего стоило жить. И я приложу все усилия, чтоб защитить самое дорогое в моей жизни.

— Дракарес, — тихий голос жены вырвал меня из размышлений.

— Да? — тряхнув головой, я вновь посмотрел на девушку. — Что случилось?

— Там, — она указала рукой в темноту леса, откуда торопливо к нам кто-то приближался.