Мелодия Бесконечности. Книга вторая: «Симфония чувств». Том второй

Маргарита Андреевна Андреева

Таинственный незнакомец помогает юной Маргарите пережить большое горе… Станут ли они друг для друга судьбой? Что несут в себе всё повторяющиеся странные сны? Какие тайны хранят в себе сама Маргарита и её друзья? Кто он, загадочный юноша, второй претендент на любовь девушки? Любовно-фантастическая история, такая себе сказка для взрослых. История о добре и зле, о любви и прощении и о простых человеческих радостях. Но тише, не спугните историю, она уже началась…

Время хлопот

— Колесо судьбы уже начало свое движение… Грядут темные времена. Среди тьмы безвремия Глефа Безмолвия будет опущена и возвестит конец этого мира. И опустит её тот, чей меч будет обагрен в драгоценной крови, явив миру… Разрушение… Он не должен возродиться! Ради всего святого! Этого нельзя допустить! Умоляю… — смуглый темноволосый мужчина бежал из последних сил вдоль высокой черной стены, в кромешной мгле, почти на ощупь стремясь разглядеть во тьме выход, прислушиваясь к зовущему его голосу.

Этот голос… Он придавал сил и уверенности, обволакивая своим теплом.

— Кто ты? Постой! — продолжал он выкрикивать в темноту, протягивая руки к призрачному силуэту, не в состоянии рассмотреть скрытое туманной дымкой лицо, — Что ты пытаешься мне сказать?

Только ему стоило приблизиться, как светлый призрак, точно дразня, всё время ускользал от него, пока Джон не упал, надломлено, на колени, не в силах и шагу ступить дальше.

— Что это? Что это был за сон? — мужчина подскочил на постели, согнувшись от приступа судорожного кашля, — Интересно, сколько ещё раз мне предстоит проснуться посреди ночи с криком, вот так? Неужели я так и не смогу найти выход из того лабиринта? Но… в этот раз я прошел гораздо дальше. Я шел на её голос. Я не смог разглядеть лица женщины, зовущей меня, однако, её голос был мне знаком.

— Жан? Ты кричал во сне, — нащупав рядом с собой пустоту, Маргарита поднялась и обняла мужа за плечи, приложив ладонь к его пылающему лбу, — Господи, да у тебя жар! — она отняла руку, с тревогой глядя на выступившие капли пота, искрящиеся на его разгоряченном теле.

— Ох, вот же незадача, — Джон вытер мокрые ладони о простыни, опустив виновато голову, — похоже, что ты права. Прошу прощения, что причиняю беспокойство своим состоянием и заставляю переживать.

— Это всего лишь простуда, мы справимся, — девушка провела ладонью по его плечу, насильно заставив вернуться в горизонтальное положение, легко надавив ему на грудь своими маленькими ладошками, — Позволь мне позаботиться о тебе, предоставь это мне.

Мужчина сжал её руку, сморгнув:

— Так неловко чувствовать себя беспомощным, — губы его дрогнули.

— Пустяки, мне совсем не сложно, — девушка отмахнулась, стараясь сдержать улыбку на лице.

— Не в том дело, — покачал головой Джон.

— Разве ты никогда не болел? Даже в детстве? — Маргарита присела рядом, с любопытством глядя на него.

— В детстве… — он в задумчивости протер вспотевший лоб, пытаясь припомнить подобный опыт в своей жизни, — Да, такое случалось, а как-то… — Джон неожиданно вздрогнул, на его лице залегли глубокие морщины, — я был очень серьезно болен, и очень плохо помню подробности… Ну, как видишь, я до сих пор жив.

— И у тебя высокая температура, — Маргарита поцеловала его пылающие губы и решительно поднялась с кровати, — Не спорь со мной. Ты помнишь, когда Марк болел сильной ангиной и его лихорадило, ему помог цыганский травяной отвар? У меня записан рецепт. Я сейчас приготовлю, только покормлю девочек, а ты пока возьми градусник и измеряй температуру. Я скоро вернусь, а ты побудь пока в постели, хорошо?

С этими словами она развернулась, покинув спальню, и направилась подогреть молока и заварить смесь лекарственных трав.

— Что-то случилось, Марго? — обернулся Марк, когда Маргарита появилась на кухне, нервозно расхаживая и выворачивая содержимое столовых ящичков, — Ты с утра чем-то взволнованна? Не можешь что-то найти?

— Марк, те травы, что помогли тебе при лихорадке, они всё ещё на своем месте в шкафу? — девушка вцепилась в рукав его сорочки, спрашивая с надеждой.

— Что-то произошло? Девочки в порядке? — прошептал юноша, отвечая ей испуганным взглядом.

— С ними всё хорошо. Жан простудился, у него горячка, — она присела, подперев голову руками, и сама выглядела усталой и болезненной с воспаленными глазами на бледном осунувшемся лице.

— О, надо же, — парень удивленно выдохнул и присел рядом, — Нашему теплолюбивому принцу не по душе пришлась зима?

— Как грубо, Марк, — покачала головой Маргарита.

— Извини, не сдержался, — парень поднялся и подошел к большому окну, смотря на припорошенный снегом двор, — Я представлял себе его более закаленным, а принц раскис с наступлением холодов. Как же он сможет защитить дорогих ему людей? Нам сейчас нельзя расслабляться. Мы пока не можем знать, что планирует Лаура, и должны быть начеку, — в его голосе проскользили металлические нотки, а его лицо, всматривающееся в одному ему понятную даль, было напряженным.

Девушка вынужденно поднялась и подошла к нему, взяв его за руку:

— Марк… Ты никогда ещё не был настолько серьезен, — от него веяло силой и решимостью, он был, наверно, гораздо сильнее их всех, жизнь научила его бороться и не сдаваться ни при каких обстоятельствах.

И это с такой уверенностью говорил человек, ещё не так давно ненавидевший и презиравший весь мир. Он сильно изменился и повзрослел, он смог найти в себе силы и смысл жизни для себя — и те, кому удалось проникнуть в глубины его сердца, могут быть уверены в его преданности, в том, что он останется верен им до конца.

— Я обрел людей, дорогих мне, и не позволю отнять это у меня. Даже если придется рискнуть своей жизнью, — тихо продолжил он, не вздрогнув, когда её ладонь накрыла его руку, — Не делай такое лицо, Марго, я не хотел тебя напугать, — ощутив её волнение, юноша ободряюще улыбнулся.

— А ты стал совсем другим, Марк, — Маргарита смотрела, как лучи утреннего солнца играют в его волосах, сверкают в его глазах, освещая его острый профиль, — Не волнуйся, я сделаю всё возможное, чтобы Жан поправился как можно скорее, — несломленный и несокрушимый, прекрасный и сильный, подобный ветру.

— Ну, конечно, — он протянул ей пакет с травяным сбором, — Вот, держи, это те травы, что ты просила. Если что-нибудь ещё понадобится, ты только скажи, — заверив со всей серьезностью.

— Спасибо! — Маргарита прижала пакет к груди, благодарно кивнув, — Вы ещё собираетесь идти на каток? — отсыпав нужное количество в стеклянный заварочный чайник, она долила кипятка и закрыла крышку, снова развернувшись к Марку.

— Да, с нами идут Эллен и Макс, — подтвердил он, с сожалением встретив взгляд её карих глаз, — На самом деле, жаль, что вы не сможете к нам присоединиться.

— Ничего, в другой раз обязательно составим вам компанию, — убежденно кивнула Маргарита и, забрав с собой чайник, покинула кухню, — А сейчас мне нужно покормить дочерей и помочь мужу.

Вернувшись, прямо с порога, она попыталась взбодрить мужа веселым взглядом и легкой улыбкой.

— Прости, ты же хотела пойти на каток с ребятами, — он предпринял попытку подняться, но голова закружилась, и Джон со вздохом обреченного снова откинулся на постель.

— Ничего, сходят в этот раз без меня, — Маргарита помогла ему приподняться и принять более удобное положение, подложив дополнительные подушки, — Подкрепись пока, а я перенесу девочек в комнату родителей, чтобы они не заразились. Только прошу тебя съесть всё, тебе нужны силы. Потом выпей травяной отвар и прими жаропонижающее.

— Из тебя получилась отличная сиделка, — Джон не сдержал одобрительной улыбки, пока она обтирала его лицо, шею, плечи и грудь влажным полотенцем.

— Ну, знаешь… — протянула в задумчивости девушка, выкручивая полотенце в специальный тазик, — Раньше я не говорила об этом потому, что это были болезненные воспоминания. Но… сейчас они покрыты пеленой светлой грусти, и теперь я могу вспоминать об этом, не опасаясь, что сердце мое разорвется от боли и тоски — и всё это только благодаря тебе, — нежный поцелуй в губы, удостоверяющий её слова.

— Присядь, расскажи мне, — тихо попросил он, и Маргарита забрала пустую чашку и поставила поднос с завтраком, присаживаясь рядом с ним на кровати:

— Я ухаживала за Алессио, когда он проходил лечение в клинике, где работает мой брат, — и снова по хрупкому телу прошла волна дрожи от слишком ярких воспоминаний о тех днях, когда она ещё столь многого не знала, воспоминаний о первом опыте сильного чувства, до сих пор трепещущие в её сердце, — Это даже невозможно представить, насколько тяжело пережить подобное человеку, который привык зарабатывать своими руками, а оказался беспомощнее младенца. Он был действительно талантливым скульптором. Пока заживали порванные сухожилия кистей его рук, он не мог выполнять даже самого элементарного по обслуживанию самого себя. Мне приходилось кормить его, одевать, помогать расчесываться и бриться. Но я справилась! Так что, я смогу справится и с твоей лихорадкой. Можешь довериться мне.

Тот опыт многому научил её, научил ценить каждый день этой жизни, каждый её миг, не бояться жить, жить смело, не страшась своего будущего, научил лучше понимать чувства других людей и проявлять собственные самые лучшие качества в старании помочь ближнему.

— Вот как, а я и не знал, — Джанъян с исключительным уважением посмотрел на супругу, — Ты так спокойно рассказываешь об этом? Твоя боль отступила?

— Благодаря тебе. Ты сделал меня такой, ты помог мне пережить трагедию и раскрыться моим наилучшим чертам, став одним из самых близких мне людей — и далеко не только потому, что делим вместе одну постель, — снова повторила она, припомнив ещё одно из изречений древних мудрецов, — Слово любимого человека лечит лучше, чем все врачи мира… И убивает быстрее всех палачей, — лицо Маргариты осветила особенная одухотворенная улыбка, — Так говорят мудрецы, а они слов на ветер бросают.

— Ты всегда будешь вдохновлять меня своей улыбкой, — кивнул мужчина, широко улыбнувшись.

Маргарита вновь откровенно залюбовалась им:

— Ты улыбаешься так, будто кто-то рассыпал звезды на твои губы, и смотришь на меня так, будто я всё в этом мире, и мне хочется зарыдать, — она обхватила руками его шею и крепко прижалась к его горячему влажному телу.

И он ощутил такой небывалый прилив сил и энергии, пока ещё слабыми пальцами медленно перебирая её темные локоны:

— Твой свет озаряет меня, и я чувствую, как меня наполняет сила. Он направляет меня и поддерживает, помогая не сдаваться даже в самой отчаянной ситуации.

Но только стоило Маргарите взять их малышек на руки, как те принялись хмурить лобики и напряженно кривить ротики в плаче:

— Что такое? Да что с вами такое, девочки? — малютки ни в какую не хотели успокаиваться и перестали всхлипывать только когда их вернули в кроватку, — Не хотите покидать папочку?

Молодая женщина в растерянности посмотрела на мужа: ничего не поделаешь, дочери уже сейчас умели настоять на своем.

Сменив постельное белье, большим трудом, но ей всё же удалось собрать их на прогулку, пока помещение проветрится, а Джанъян отдохнет в комнате, которая была выделена его матери, под её присмотром.

— Как ты сынок? — когда он проснулся и открыл глаза, мать сидела рядом на кровати.

— Мама? — сон и лечение пошли ему явно на пользу, и мужчина смог облегченно улыбнуться, невольно жмурясь от света, заполнявшего спальню — день был в полном разгаре.

— Я здесь, Джанъян, я рядом, — он не знал, сколько времени проспал, но рад был, проснувшись, увидеть родное лицо.

Джон самостоятельно сел на кровати, устремив мечтательный взгляд в окно:

— Ты точно так же сидела у моей постели… — его хриплый голос значительно потеплел, согреваемый светлыми воспоминаниями детства, — Мама, ты помнишь, как я был сильно болен? Что случилось тогда?

— Тогда… — Сони накрыла его руку своей, задумавшись, пытаясь восстановить в памяти ход событий того далекого времени, — Ты много времени проводил в своей лаборатории, но в тот день случилось что-то ужасное e2a433. Я молилась, чтобы ты остался жив или прекратил свои страдания, если суждено остаться калекой. Я молилась и проклинала себя за такие мысли. Но судьба смилостивилась и вернула мне единственного сына, не дав тебе умереть. Это было сродни чуду, что тебе удалось выжить при таком взрыве. Твое тело должно было разорвать на куски, но что-то не позволило тогда тебе умереть. Ты сильно обгорел… Лекари меня долго не пускали к тебе, как я ни просила… Потом ты сам позвал нас с отцом. Мы ожидали увидеть ужасающие шрамы от ожогов на твоем теле, но… их не было, а ты так и не смог вспомнить подробностей случившегося.

Мужчина сосредоточенно пытался заставить заработать память, но мозг отказывался справляться с поставленной задачей:

— Именно тогда открылось, что я обладаю необыкновенными силами, но я так до сих пор и не могу точно вспомнить, что же произошло на самом деле. Мне говорили, что это последствия сотрясения, и как бы я не старался, воспоминания всё время ускользают от меня. Ещё ни кому не удавалось избежать смерти, но в тот день произошло нечто очень странное. Я не должен был выжить. Тогда, почему же я не умер? Много лет я задаюсь этим вопросом, но так и не могу найти разумного объяснения. Какое отношение к этому имеет моя странная сила? Я хочу найти ответы, — и спустя одиннадцать лет, те события и загадочные обстоятельства так и оставались окутанными тайной.

Была ли его история схожа с историей доктора, несгибаемая железная воля которого возродила к жизни следом и его искалеченное тело? И всё же, что-то подсказывало Джону, что в его случае — всё гораздо и гораздо сложнее.

Тогда как четверо из его друзей, две влюбленные пары, отдыхали в большом развлекательном центре среди праздничных декораций, основу которых составляла огромная, возвышающаяся среди центрального холла, наряженная игрушками и гирляндами, ель. Множество нарядно одетых людей посещали праздничные распродажи и рестораны быстрого питания вокруг залитого по случаю торжеств катка, под звучащие радостные мелодии. Молодежь, дети, люди постарше — сегодня это смело можно было назвать столпотворением. Катающиеся на коньках или наблюдающие сквозь высокие прозрачные ограждения. Сюда пришли целыми семьями, за столиками разнообразных кафе отмечая удачные покупки за чашечкой эспрессо или бокалом коктейля, в то время, как их дети наслаждались порцией мороженого или сладкой ватой.

В глубине души Марк был даже рад, что Джона сейчас не было рядом, и он не увидит его позора на катке. Юноша не умел уверенно стоять на коньках, в отличие от своей прекрасной спутницы. Он зачарованно следил, как она грациозно держалась на льду, высекая искры острыми лезвиями, легко и непринужденно скользя по сверкающей гладкой поверхности. В детстве у него не было денег на посещение подобных увеселений.

— Маркеш, ну что — так и будешь смотреть, разинув рот? — маленькая японка любила по-доброму подразнить его, — Я хочу как можно ярче и веселее провести время в вашей компании, чтобы было о чем вспомнить, когда я вернусь на родину, чтобы продолжить свои занятия.

За единственный вечер, разумеется, Мей не смогла бы научить его кататься столь же искусно, как и она сама, но уже сам тот факт, что вот сейчас он — такой сильный, ловкий и непобедимый, опирается о её руку, полностью в её власти, добавляло ей значимости в собственных глазах.

Теперь у Марка были деньги, и он мог оплатить время на катке и исполнить свою детскую мечту, а Мей взяла с него обещание, что когда она вернется в феврале поздравить его с Днем рождения, то они снова вместе сходят на каток, и он продемонстрирует ей, чему успел научиться

Азиат Танака Ондзи проснулся этим утром в одном из приватных кабинетов своего заведения. Голова ещё слегка кружилась от выпитого накануне спиртного, и снова всю ночь его преследовали её глаза… Этот полный презрения и ненависти взгляд, проклинавший его за предательство. Ондзи обхватил руками голову — ему продолжало казаться, что она всё ещё пылает. Он едва успел добежать до нужника, где его стошнило. Как девица беременная, ей Богу! Не к лицу подобное самураю и бывшему верховному демону. Умывшись, мужчина вернулся в комнату, открыл окно и обтер лицо свежим снегом с подоконника. Холод и мороз остудили и освежили его. За спиной захлопал большими черными крыльями ворон в клетке, что стояла на круглом столе в центре зала. Ондзи развернулся и быстрым шагом прошел к столу, открыл клетку и позволил птице сесть ему на руку:

— Ты не против размять крылья, дружище Корвин? — вымученно улыбнулся он, возвращаясь к распахнутому окну, — Только возвращайся ко мне, ты единственное, что у меня осталось от неё.

Ворон улетел, Ондзи выдохнул теплый пар в студеный воздух.

И он принял решение… Их сила должна была достаточно возрасти, чтобы он мог предложить опасный и рискованный вариант… То, что прочтут в его душе её синие глаза, которым он не в силах лгать, могут отвратить от него эту белокурую мечту, но только так, целиком и полностью разоблачившись перед ними, можно отыскать в глубинах его подсознания зацепки к планам и местонахождению Лауры. Хуже уже не будет, даже если его чувства вызовут лишь жалость и отвращение — уж лучше так, чем увидеть её мертвой. Он всё равно решил не ждать, пока его отвергнут, он сам уйдет, когда всё закончится — вернется на свои родные острова и попытается начать с начала, забыв все ужасы, забыв три долгих века жизни. Забыв любовь…

Допив для храбрости ещё бокал вина, он позвал Винтера готовить автомобиль, чтобы отправиться по уже знакомому адресу. Для грядущей беседы ему понадобится вся его воля и вся его смелость.

Пока друзья проводили время, прогуливаясь по торговому центру, Джон почувствовал, что у него уже достаточно сил, чтобы встать с постели. И когда брат с сестрой и его непоседливым сынишкой пришли навестить, то мужчина настойчиво потребовал помочь ему одеться и привести себя в порядок, чтобы в приличествующем виде спуститься в гостинную.

Маргарита тем временем, воспользовавшись возможностью, пока мать гуляла с малышками, решила пополнить свои знания по кулинарии, помогая подруг

Джастине с приготовлением обеда на большую компанию.

— Жюстин, до чего же вкусно пахнет, — облизнулась она, с воодушевлением повязав себе пестрый кухонный фартук, — Тайный рецепт? Секретный ингредиент? Можешь научить меня?

— В этом нет ничего сложного, — высокая сероглазая девушка без труда достала с верхней полки кухонного шкафа специи и, аккуратно отмерив нужное количество, добавила в кипящее рагу, — Постараюсь тебе показать. Только пробовать готовое блюдо будем понемногу, чтобы не испортить аппетит.

— Ой, вот спасибо, дорогая, — подвязав волосы, миниатюрная брюнетка присела за стол, приготовившись всё старательно записывать, — Я сейчас, только блокнот возьму, чтобы пометки делать.

Подруга не удержалась от добродушной улыбки, глядя на сосредоточенное личико Маргариты. Скоро Джону и Марку предстояло приступить к съемкам и репетициям, и девушка хотела быть им полезной, считая, что принести им в перерыв сытный, горячий обед будет совсем не лишним. Азиатка рассказывала, что в Японии широко распространена традиция бэнто — упакованных в специальные контейнеры обедов на одну персону, а их приготовление является одним из главных умений японских домохозяек, снабжающих своих мужей и детей питательными веществами для поддержания сил долгими трудовыми днями работящего народа. Маргарите, конечно же, было далеко до их мастерства, но освоить несколько несложных и вкусных блюд, чтобы порадовать дорогих ей мужчин — было вполне по силам. В отсутствие Мей, в ближайшие полтора месяца на её попечении оставался Марк — только Маргарите могла она доверить заботу о своем женихе.

Мимо кухни прошел доктор. Решив мимо не проходить, он зашел взять бутербродов с собой на дежурство. Маргарита сочувственно посмотрела на брата, недовольно пробурчав, что только бессердечные люди могут заставить молодого отца работать в праздник. Безусловно, он любил свою работу и всецело отдавался ей, а тут ещё — личная просьба главного врача. Ну, если даже её златовласая подруга не расстраивается по этому поводу, то и Маргарита сочла, что разумнее будет и ей успокоиться — нужно только проверить, чтобы любимый брат не забыл свой обед. Доктор любил свою работу, но бывало увлекался настолько, что зачастую забывал поесть вовремя.

Пока проводили Джека, спустился Джон в сопровождении своих родственников.

Первым делом обедать за стол усадили детей, которым уже не терпелось поскорее открыть дополнительные подарки, к уже полученным ими на Рождество.

— Жан, ты невозможен! — пока Аделька скармливала мясо Милорду, уверенная, что никто не заметит, как еда из её тарелки перекочевала в кошачью миску, Маргарита наклонилась к мужу, чтобы высказать свое возмущение его поведением, — Ты же обещал мне оставаться в постели, пока тебе не станет лучше. Ну, что мне с тобой делать?

Мужчина посмотрел в потолок, и едва лишь открыл рот что-то сказать, как в кухне появились только что вернувшиеся из торгового центра друзья.

— Что я слышу — неужели светлый образ моего соперника начинает меркнуть? — Марк озадаченно выгнул бровь, похлопав притихшего Джона по плечу.

Мужчина нервно содрогнулся, но тут Маргарита поспешила прийти ему на помощь:

— И ничего подобного! — девушка присела рядом, обнимая мужа, — Просто я переживаю за него.

— Ну, да, я так и подумал, — благодушно усмехнулся юноша.

— Маркеш, ты у меня сейчас договоришься, — азиатка ущипнула его за ухо и переключила свое внимание на светловолосую девочку, прибегая к проверенным ухищрениям, чтобы Аделька доела свою порцию пюре.

Марк смотрел на неё с нескрываемой и такой многозначительной улыбкой, что девушка не выдержала и повернулась к нему:

— А что ты на меня так смотришь? — Мей протянула ему тарталетку и, склонившись, прошептала, — Это в мои ближайшие планы не входит. Сначала нужно карьеру построить, достигнув чего-то в жизни — а потом детей рожать. Мои дети ни в чем не будут нуждаться, и будут гордиться своей матерью.

— А что насчет отца? — парень взял её за руку, пока остальные с интересом за ними наблюдали.

— Отец для них будет образцом для подражания, на который они смогут ровняться, — со всей важностью заявила японка, а Марк покраснел под понимающими взглядами друзей, — Ты же не забыл, что у нас будут сыновья?

Прожевав, смуглый мальчик с пышными вихрами темных курчавых волос широко улыбнулся и повернул свою кудрявую голову к сидящей рядом светловолосой девочке:

— А наш папа — герой, правда, Адель? — такими же выразительными, как и у отца, глазами Алишер посмотрел на Джона, — Я ребятам в классе так и сказал. Они теперь хотят увидеть, как ты надерешь задницы всем плохишам на большом экране.

— Что за выражения, Али? — тут мужчина капитально растерялся: то ли смеяться ему, то ли отругать сына за несдержанность речи.

— Папа, у нас скоро будет родительский день, — ребенок отложил в сторону вилку, которой он ел, — Мой класс рад будет послушать тебя.

Мужчина неуверенно привстал со своего места, чтобы ближе подвинуться.

— Ну, я не знаю даже… — после некоторой паузы ответил он, в уме прикидывая, что сын мог рассказать о нем своим одноклассникам.

В их возрасте жизнь предстает в ярких и красочных цветах, многое принимается за чистую монету, а многое видится окутанным сказкой и волшебством. Но то, что сын с непорочной душой считает его своим героем — несомненно грело отеческое сердце.

— Прошу, пожалуйста, — мальчуган определенно унаследовал от отца талант уметь настоять на своем, — Тебе же не трудно, правда?

Ответить мужчине не дал звонок в дверь, когда на пороге появился азиат вместе со своим помощником.

— Я хочу предложить свою помощь, — весь его вид выдавал его озабоченность: серьёзный, собранный и… бесконечно одинокий, — Ваши силы значительно возросли в последнее время. Я очень долго был с Лауритой… Если я могу быть вам чем-нибудь полезен…

Скупо поздоровавшись с присутствующими, Ондзи проследовал прямо на кухню и разом опустошив предложенный ему стакан воды, пододвинул ближайший к себе стул, сев как раз напротив белокурой Даниэллы:

— Даниэлла, Дэни… — он взял её за руку, цепляясь за глубокую, завораживающую синеву её глаз как за свет путеводной звезды, задержав свои пальцы на ее ладони дольше, чем того требовали приличия, что заметила Маргарита, вставая так, чтобы закрыть их от лишних взглядов, — Я знаю, ты можешь читать эмоции людей и проникать в их разум. Так прошу, прочти всё, что может вам пригодиться. Я могу и не подозревать о том, что сокрыто в глубинах моей памяти: там может быть и что-то весьма важное.

— Но… — такая решительность его пугала златовласую, и лихорадочный блеск в его глазах навевал мысли об опасности и скрытой тревоге.

— Не бойся, я не предатель, — азиат покачал головой, — Я выбрал сторону и останусь верен вам, хоть это и причинит страдания Лаурите. Я хочу и ей помочь, остановить, спасти от самой себя.

Златовласая увидела эту боль в его глазах и вздрогнула:

— Больно будет и тебе, — в словах её прозвучал чистый испуг.

— Больнее, чем уже есть? Сомневаюсь, — грустно усмехнулся Танака-сан, поглядывая, как Винтер меланхолично пьет свой кофе, стараясь не смотреть в сторону Маргариты, — Заранее прошу прощения. Ты увидишь много неприглядных вещей обо мне. Возможно, даже станешь презирать меня. Я очень рискую потерять твоё хорошее отношение, но только так вы можете попытаться получить полезные сведения.

— И ты сознательно идешь на это? — Даниэлла всё ещё не могла поверить, что он готов вывернуть свою душу ради их благополучия, восхищаясь такой невероятной силой духа.

Ондзи отметил это в её взгляде и улыбнулся своим мыслям.

— У меня нет выбора, — рука его утешающе сжала её пальцы, — Есть кое-что, что для меня важнее. Ваша жизнь, к примеру. Твоя безопасность… Вы удивительные люди.

— Тогда пройдем в гостинную, — белокурая поднялась, напряженно держа спину, когда он взял её под локоть и провел в зал, — Мы — обыкновенные люди, с той лишь разницей, что посвятили себя борьбе со злом.

Они присели на диван, и мужчина безропотно склонил голову под её ладони, сомкнув веки и молясь, чтобы ему достало сил выдержать это как можно дольше, наслаждаясь приятным теплом, исходившим от её пальцев.

— Что ты видишь? — хрипло выдавил азиат, не поднимая головы.

— Я вижу, как вы познакомились с Лаурой, — Даниэлла нервно запнулась, а по щекам потекли слезы, которые она молча сглотнула, — То, как поступили с тобой, ужасно.

— Что ещё? — неумолимо потребовал мужчина.

Руки продолжали дрожать, но она исполнила его просьбу:

— Вижу… Я вижу смерть своих друзей и твое очищение, — почти задыхаясь от волнения, прошептала белокурая, снова, как на яву переживая то ужасное кровавое сражение, с усилием пытаясь выровнять дыхание, в то время, как п всему телу пробежали неприятные мерзкие мурашки.

— Ищи ещё, — требовательный голос азиата заставил её снова вздрогнуть.

— Кажется, вот оно, — девушка побледнела и отстранилась, скорым шагом подойдя к окну, часто моргая, вдыхая морозный воздух, уперевшись в подоконник и опустив голову, — Немыслимо… но я видела её. Лаурита что-то упорно ищет.

В комнату вошли с обеспокоенными лицами Джон с Маргаритой, не пожелавшие оставлять их наедине дольше необходимого.

— Она ищет… тебя, — Даниэлла повернулась к появившемуся в зале смуглому мужчине, — Лаура, как одержимая, пытается найти что-то, связанное с твоим прошлым. И она не успокоится, пока не найдет это.

Мужчина устало опустился рядом на диван, слабость после перенесенной лихорадки давала о себе знать:

— Значит, у нас мало времени, — Джон хлопнул себя по коленям, крепче сцепив пальцы, — А я не могу вспомнить… Но я должен, должен! Да, что же это творится такое?! — он напряг лоб и дернулся, когда Маргарита присела рядом и опустила руку ему на плечо.

— Тебе трудно вспомнить? — она провела по его взмокшим волосам.

Джон глубоко вздохнул, слабо ухмыльнувшись:

— У меня богатое прошлое, — улыбка вышла у него скорее вымученной, чем легкой и беспечной.

— Надеюсь, не темное, — насмешливо шепнула брюнетка.

— В меру, — продолжал он машинально поглаживать дрожащие тонкие пальцы жены.

Маргарита возмущенно вскинула брови:

— Что?

— Нет-нет, ничего… Ничего… — уставший взгляд Джона смягчился.

— Надеюсь, я смог помочь вам? — Ондзи развернулся к выходу, бросив напоследок заинтересованный взгляд на Джона, — Чем же вы так удивили Лауриту, господин Дестинофф? — его голос опустился до шепота, — Советую вам вспоминать быстро, пока она не узнала первой.

— Я провожу, — получив одобрение супруги, мужчина вызвался проводить азиата до автомобиля.

— Благодарю, — они прошли из комнаты, — Я и так задержался у вас, а мне бы не хотелось оставлять брата надолго одного. Сами понимаете…

Японец согласно кивнул:

— Конечно.

— Мэгги, можно тебя на минутку? — златовласая стояла в оцепенении у окна, напряженно сжав пальцы в кулаки, — Там было ещё кое-что… Я… я не знаю… Он… его… Я прочла его чувства, которых мне следовало знать. Но я же не специально! Не думаю, что он хотел бы, чтобы я знала… Это его личное, — она замолчала, и собираясь с духом, мышцы на её лице судорожно напряглись, — И как мне теперь рядом с ним находиться?

— Погоди, погоди, я ничего не понимаю, — Маргарита подошла обнять подругу, — Он?…

— Любит… меня, — еле выговорила Даниэлла и, облокотившись о подоконник, закрыла лицо руками и зарыдала, — И что мне теперь делать?

— Господи, дорогая! — маленькая брюнетка, как могла, старалась утешить её, — Знаешь, как мы поступим? Надо отвлечь Ондзи романом с достойной свободной женщиной. Слабый пол сильнее сильного в силу слабости сильного пола к слабому.

Блондинка улыбнулась сквозь слезы:

— Думаешь, в его окружении недостаток таковых.

— Мда… Ну и задачка, — в раздумьи протянула Маргарита, — Ничего, попробовать-то можно, а?

— Ладно, пойдем уже, — белокурая набрала побольше воздуха в легкие, увлекая подругу за собой прочь из гостинной.

В коридоре их перехватила маленькая японка:

— Маргарита, можно посоветоваться с тобой? — она взяла Маргариту за руку, — Рафаэль предложил посмотреть модели обручальных колец, поможешь выбрать?

— Это обязательно должна быть я? — удивленно распахнула глаза Маргарита.

Мей растянула расплывчатую улыбку:

— Если тебя не затруднит.

— Не затруднит, конечно, — кивнула Марго, легко усмехнувшись.

— Мне что-нибудь дорогое и эксклюзивное, а Марку можно самое простое, он даже носить его не будет, — азиатка принялась методично загибать пальцы.

Маргарита с силой встряхнула девушку за плечи:

— Мей, да что с тобой такое? Я тебя не узнаю.

— Я и сама себя не узнаю. Налейте мне бокальчик для успокоения. Лучше водки, — выпалила японка.

— Ну, ты чего такая нервная? — удивленно спросила Маргарита.

— И сама не знаю, — пожала плечами Мей, нервно дернувшись, — Чувствую себя потерянной.

Маргарита развернула девушку лицом к себе:

— Не ты ли его так долго добивалась?

— А я вот всё ждала, скажешь ты или нет, — съехидничала азиатка.

— Ты так долго добивалась его, что когда действительное заменило желаемое, ты и растерялась, — Маргарита приобняла девушку, и та в ответ по-ребячески прильнула к её плечу и всхлипнула:

— Наверно. Знаешь, временами я тебя просто ненавижу, но большей частью — я восхищаюсь тобой.

— В окружении Марка столько молодых привлекательных женщин, что если будешь изводить и себя, и его ревностью, то это никуда вас не приведет, — серьезно заметила Маргарита, увлекая девушку следовать за собой, — Пойдем лучше кольца смотреть. Подумай — только у тебя будут законные права на него.

— Ну, да. Вот если ты сейчас бросишь меня в таком состоянии, ты же себе этого не простишь, — буркнула азиатка.

— Это шантаж? — улыбнулась Маргарита.

— Да, это шантаж, — ответила улыбкой японка, неотразимая в своей непоколебимости.

Остаток дня они провели спокойно, просто наслаждаясь отдыхом, а ближе к ужину вернулся доктор, гораздо раньше, чем планировал. И вернулся он с большим букетом цветов, подарочным набором из бутылки дорогого коньяка и коробки шоколадных конфет с ликером, а также фирменного комплекта письменных принадлежностей. На деле всё объяснилось очень просто — дежурство было лишь предлогом, чтобы он появился в больнице и расписался в приказе о назначении заведующим хирургическим отделением с нового года. Друзья посчитали это вполне заслуженным признанием его заслуг и таланта. Это событие отметили фуршетом в ресторанчике неподалеку.

А на другом конце мира маленькая светловолосая девочка из недавних видений Даниэллы в недоступных для простых смертных хранилищах знаний изучала манускрипты и древние письмена в запыленных архивах, периодически заходясь кашлем от вековой пыли и всё больше негодуя от того, что не находила за что зацепиться. Несколько раз она в сердцах даже швырнула об пол тяжелый талмуд и топнула своей маленькой ножкой по полу, подняв столб пыли, от чего закашлялась и сердито сплюнула.

В доме Маргариты страсти потихоньку улеглись, и настала пора расставаться: отбывали на родину Ями и Рафаэль, Сэм и Кали, собрались на Украину за маленькой Оксаной Витриченко-старший и Александра.

И прощаясь в аэропорту, Джанъян ещё раз с радостью благословил своих родных, а Марк рад был пожелать удачи своему отцу и Александре.

Последней, с кем пришлось прощаться Марку, была Мей:

— Я буду скучать. Удачной сессии, — она крепко-крепко обняла его, с удовольствием вдыхая такой любимый его аромат с нотами вишни.

— И тебе удачи на экзаменах, Мей, — юноша нежно поцеловал её в щеку.

Она широко улыбнулась, глядя в ясные серые глаза:

— Маркеш, а что привезти тебе в подарок ко дню рождения?

— Ты для меня — уже лучший подарок, — парень погладил её по голове.

— Ну, всё-таки? — Марк только покачал головой, и они последний раз обнялись, прежде чем девушка отправилась на посадку.

Теперь они встретятся уже только на День рождения Марка, который приходился на День Святого Валентина. И в это время юноше вместе с Джоном было чем занять себя: они целиком и полностью погрузились в съемочный процесс. Мужчины отдавались тренировкам, разучиванию ролей, игре на музыкальных инструментах, а Маргарита приносила им в обед порции горячего и вкусного питания, приготовленного по рецептам её матери и под чутким руководством её близкой подруги Джастины О`Нилл.

Марку пришлось учиться игре на арфе, и когда его изящные пальцы, словно лаская, перебирали струны, рождалась трепетная мелодия, что накатывала, как ласковые волны.

Вместе с Джоном они собрали целую группу поклонников, в том числе и опытных каскадеров и тренеров, покоренных их мастерством в фехтовании и боевых искусствах. Они снова были в своей стихии, снова могли размять мышцы в тренировочных поединках и стрельбе по мишеням. Не раскрывая природы своего дара, могли они быть самими собой — благородными рыцарями и храбрыми воинами, вызывая восхищение у поклонников и зависть недоброжелателей.

Дети радовали своим здоровьем и развитием, по всем показателям значительно опережавшим своих сверстников — и полтора месяца пролетели, как один миг, в праздничных хлопотах, покрытые прохладным невесомым снегом, словно легким пуховым одеялом, под аккомпанемент беззаботных мелодий, плавно переходящих в романтические баллады Дня всех влюбленных.

Несмотря на радость, наполнявшую эти дни, настроение Маргариты омрачалось, стоило ей взглянуть на озабоченное лицо любимого мужа, которое преобразили слишком ранние морщины и несколько седых прядей в его темных волосах, оставшиеся в напоминание об ужасах сражения за свою жизнь и свое будущее. Как ни старался Джон, память надежно сокрыла от него события прошлого. Он мог злиться, мог негодовать, но не мог позволить себе сдаться и бездействовать. Пока что Лаурита тоже ничего не нашла, но кто знает, кому из них повезет раньше, и он всё чаще был хмур и задумчив, а Маргарита ничем не могла ему помочь, чтобы хоть как-то облегчить его переживания — и это причиняло боль её сердцу.

Напряженной и подавленной выглядела и Даниэлла — с того дня азиат всеми способами старался избегать её, ссылаясь на заботу о брате, который действительно требовал его внимания. А она не знала, как вести себя, как сгладить эту неловкость и недосказанность между ними. Он не произносил вслух опасных слов, но она прочла все его чувства, и он, вероятнее всего знал это. И только уход за маленьким сыном давал ей возможность отвлечься и заняться более приятными хлопотами.

Так и прошли эти дни, и наступления следующих праздников все ожидали с большим нетерпением, как желанную возможность расслабиться в хорошей компании и хоть ненадолго забыться и уйти от проблем в сверкающий мир грез. Ещё более важным поводом для них стал День рождения Марка — отличная возможность продемонстрировать другу свою признательность и свое уважение. У парня были сложные отношения с собственными днями рождения. Первые годы в приюте они отмечались чисто символически, зато рядом были люди, действительно неравнодушные к судьбе брошенных детей. И каждый раз он мечтал о единственном и самом главном подарке — вновь обрести семью. Потом, когда он скитался по миру, предоставленный сам себе, он вообще потерял счет дням и месяцам, где уж тут было вспоминать о таком, когда рядом с ним не было ни одного близкого человека. Когда же к нему пришла известность, на его торжество собирались знаменитости с мировыми именами, но и они не были близкими ему людьми, в их окружении он чувствовал себя чужим и одиноким — им не было дела до его души, большинство из них стремились лишь погреться в лучах его славы или завязать полезное знакомство.

И потому, когда Маргарита подошла к юноше поправить его галстук перед отъездом в клуб, сердце его не могло уловить фальши.

— Поздравляю тебя, Марк! — довольная своей работой, девушка улыбнулась, похлопав его по плечу, — Я очень рада за тебя, правда-правда.

— Не стоит оправдываться, — он наклонился, легко коснувшись губами её темноволосой макушки, — Уж в чьей искренности мне не приходится сомневаться, так это в твоей.

— Ты — очень важный для меня человек, — Маргарита провела ладонью по его щеке, — Я поняла это сразу, как только ко мне вернулись воспоминания. От всего сердца желаю тебе счастья.

Юноша счастливо улыбнулся:

— Спасибо!

И вот теперь всё было иначе — совершенно не так, как было тогда. Теперь собственный День рождения стал для него лишним поводом собрать рядом с собой людей, которых он всегда будет рад видеть по поводу или без оного, людей, которые сделали для него так много, и для которых он готов сделать ещё больше. Людей, которые переживают за его судьбу, и судьба которых стала и его судьбой тоже.

Это потом Джанъян скажет, что если бы он мог выбирать себе ещё одного младшего брата, то им стал бы именно Марк, и вторым (крестным) именем их с Маргаритой сына будет его имя — в честь крестного-защитника: Анри-Марк, которым его будет называть мать в минуты сильного волнения.

В новый год, в новый век — с чем войдешь ты, человек?

Рейс Мей задержали на пол-часа, и она должна была присоединиться к ним уже в клубе, а Марк нетерпеливо ожидал встречи с ней.

Вокруг него вилось множество красивых девушек-моделей, но он ждал появления той единственной, которая могла довести его до белого каления, и без которой он не мыслил своего существования.

Одна из девушек на вечере настойчиво пыталась привлечь его внимание. Он был знаком с ней по некоторым фотосессиям, и с любопытством заметил, что она перекрасила волосы, став из блондинки брюнеткой.

— Саванна! — приветствуя, парень обнял её, изучая прядь её волос в руке, — Я едва узнал тебя узнал. Ты покрасилась?

— Прекрасно выглядишь, именинник, — томно прошептала она, — Говорят, тебе нравятся брюнетки? Мне идет такая прическа?

Марк на это только негромко рассмеялся:

— Меня теперь интересует конкретная брюнетка, так что, прости, красавица, — покачал он головой.

— И что — совсем без шансов? — девушка хитро прищурилась.

— Без шансов, — доверительно прошептал молодой человек, — но, ведь на свете ещё очень много свободных привлекательных мужчин. Да, вот, хотя бы в этом зале.

— Ну, пока её нет рядом, может, пригласишь на танец? — Саванна взяла его под руку и повела в круг танцующих пар.

Посчитав один танец достаточным проявлением вежливости со своей стороны, Марк вернулся к друзьям, тут же забыв о девушке, стоило появиться в зале маленькой японке, от которой он не отходил до конца вечера, посвятив ей всё свое внимание.

Только Саванна не забыла о нем, с завистью наблюдая за этими двоими, посылая на голову азиатке все мыслимые и немыслимые проклятия. Подумать только — она даже волосы перекрасила ради него, а ему хоть бы что, удостоил лишь снисходительной улыбкой. Как он мог так поступить с ней? Никому не позволено смеяться над её чувствами. Ну, ничего, он ещё очень пожалеет о том, что так грубо отверг её! Они оба ещё сильно об этом пожалеют!

Конец ознакомительного фрагмента.