Истории за барной стойкой

Макс Фетт

Сборная солянка из всего, что я писал. Много жанров, много сюжетов, много ошибок. Мне нужно дописать ещё пятнадцать символов. Все. Книга содержит нецензурную брань.

Часть 3

Есть ли у камня сердце?

Два часа пути в полной тишине. Складывалось такое ощущение, что Винт вообще разучился говорить. Устремил свой усталый взгляд на дорогу и раскрывал рот, только чтобы зевнуть или почесать подбородок. Хотя с другой стороны, на что я надеялся? С первых минут нашего знакомства стало понятно, что он не сильно-то интересуется моей подноготной. Нашел котенка и забрал с собой, вот и вся история. «Хотя, может, я ошибаюсь, и у него все-таки есть чувства?» — подумал я тогда. Но физиономия Винта говорила об обратном: легкая щетина, которой можно шлифовать чуть ли не бетон, усталый взгляд, кривоватый нос, видимо, часто ломал, и все лицо в морщинах. На вид лет сорок. Это все, что я смог бы рассказать полиции про него. Но, глядя на лица ехавших навстречу дальнобойщиков, не думаю, что сильно сузил бы круг поисков.

По какой-то неведомой причине меня совсем не волновало, куда мы едем. Четкого и сухого «Пока прямо. А там видно будет» оказалось вполне достаточно. Никакой суеты или волнения я не ощущал у себя внутри. Быть может, все из-за усталости, и мне было на тот момент уже просто все равно, или всему виной тот косяк, выкуренный с дедом. Какая разница? Главное, я решился на эту поездку. Взял и вылез из своего кокона.

— Нужно остановиться, — сказал Винт, прервав мои размышления. Два слова, он произнес всего лишь два слова, и тут же умиротворение и тишина, заполнявшие все пространство внутри кабины, сменились на страх, похожий на тот, что испытывают звери в момент выстрела охотника. Но уже через мгновение все вернулось на свои места. Этот «выстрел» заставил мое сердце биться в два раза быстрее, а глаза расшириться до предела. Почему я так испугался? Скорее всего, потому что не ожидал такого. Его голос был слегка грубоват, я это заметил ещё в закусочной, но не до такой степени. Через пару минут незаметного прихода в себя, по крайней мере, мне так казалось, путем глубоких вдохов и выдохов страх сменился на любопытство. Хотелось спросить что-то, что угодно, лишь бы он просто заговорил. Идея, конечно, так себе, тыкать палкой во льва. Но какого черта? Если играть, то играть по-крупному. Я повернулся к Винту и только было открыл рот, как вдруг он резко ударил по тормозам.

Пришел в себя уже ближе к вечеру. Я открыл глаза и увидел заднюю часть салона. Первым, что бросилось в глаза, была огромная картина на потолке. Мои знания в это области были, мягко говоря, скудными, поэтому, совсем не двигаясь, я просто стал всматриваться в нее. Поначалу казалось, что ничего особенного на ней не изображено. Пара криво нарисованных детей, бегущих вдоль деревянного забора вдаль. «Может, купил у кого-то во время своих поездок», — первое, о чем я подумал тогда. Опустив взгляд ниже, я увидел тех же самых детей, только теперь они были… меньше? На следующем куске полотна они стали ещё меньше, и так эта картина продолжалась вплоть до стены, пока нарисованные на ней люди почти полностью не исчезли.

— Эй, — послышался усталый голос Винта, — ты сломал мне дверцу бардачка.

Я поднял голову и почувствовал резкую боль. Казалось, что скульптор с молотком и зубилом выдалбливает из моего черепа очередное произведение искусства. Своими четкими ударами он пытается подправить и так уже хорошо выглядящий кусок, но в итоге окончательно портит всю свою работу и, осознав, что все пошло насмарку, от безысходности начинает потихоньку скулить, и я вместе с ним. Нащупывая внушительную по своим размерам шишку у себя над правым ухом, я подумал: «Как, наверное, глупо это выглядит — Шишка получил шишку». Попытался посмеяться, но тут же скульптор дал о себе знать. Винту ничего не ответил и задавать вопросов о том, зачем он вообще так резко затормозил, не стал. Вместо этого тихо опустил голову на пахнущую засохшей слюной и перегаром подушку и уснул.

Передо мной стоял ёжик. Стоял на задних лапах и смотрел на меня своими похожими на пуговицы глазами. Казалось, что я его уже знаю. Что-то указывало на это, какой-то определенный факт, но я не мог уловить его.

Вокруг была кромешная тьма, и только мы оба каким-то неизвестным образом были видны друг другу. Он медленно и ровно дышал, из-за чего его иголки на каждом вдохе казались больше. Почему-то мне показалось, что вся его сухая оболочка и острые, как лезвия меча, иголки, прячут кусочек чего-то светлого, от которого этого ёжика так хорошо видно в темноте. Я стал приглядываться и осознал, что он в сотню раз больше меня. Смотрит на меня снизу вверх и склоняет голову, как ребенок на зверушку в зоопарке. Он открывает рот и делает глубокий вдох полной грудью. Я чувствую, как мое хилое тело начинает понемногу подниматься, и вот я уже на полпути к нему в пасть. Через мгновение челюсть закрывается, а я оказываюсь в свободном падении. Пытаюсь за что-то ухватиться, за что угодно, лишь бы не разбиться насмерть, нащупываю что-то маленькое и круглое, хватаю это и нахожу на нем две маленькие впадины, просовываю в них два больших пальца и слышу пронзительный крик. Я начинаю кричать вместе с ним, закрываю глаза, и все исчезает. Ни пронзительного крика, ни ощущения падения, ничего. Открыв глаза, я вижу перед собой все того же ежика, смотрящего на меня своими пуговками, только наш рост теперь нормальный. Я вижу, как шевелятся его маленькие губы. «Вставай…»

— Вставай, Шишка, — послышался грубоватый и усталый голос. — Мне нужно зайти в магазин. Иди, погуляй. Поедем через десять минут. — Винт стоял надо мной и, заметив, что я его услышал, сразу же развернулся и вышел из кабины. Ещё несколько минут я приходил в себя.

— Что это было? — сказал я вслух. Облокотился на локоть и с туповатым выражением лица чего-то ждал.

Спрыгнув из кабины и прикрывшись ладонью от палящего солнца, хромая, направился в магазин за Винтом. Нога за ночь онемела и в тот момент, когда я спрыгнул на землю, кровь снова стала нормально циркулировать по ней, тем самым вызвав неприятные ощущения. На этом урок «очень поверхностной биологии» закончен.

Дверь магазина была раскрыта, внутри стояла ужасная жара, и со стороны работников это был очевидный шаг. Внутри ничего особенного: небольшое помещение, вдоль каждой стены куча полок с продуктами, медикаментами и средствами гигиены. Винт стоял рядом с прилавком и о чем-то полушепотом разговаривал с кассиром. В руке черный пакет и пачка денег, которую он медленно положил в карман, не сводя взгляда с кассира. Заметив меня, он сразу же направился к выходу и сказал мне ждать здесь. Я только и успел, что кивнуть головой и промычать.

Продукты у меня имелись, а медикаменты мне были ни к чему — у Винта в кабине в любом случае есть аптечка, в которой найдется все, что нужно на случай легкой болезни. Голова уже не болела, никаких пульсирующих ударов не ощущалось, и это, безусловно, радовало. Ехать в одной кабине с человеком, который одним своим голосом погружает в страх, да ещё и с больной головой? Нет уж, лучше убейте.

Я ощущал себя в тот момент как маленькая собачка, двигавшаяся за хозяином, которая была ему не нужна, но уже так сильно привязалась к нему, что готова ходить за ним по пятам до самой его или скорее своей смерти.

Вернувшись к кабине, я долгое время стоял и держался за ручку. Может, к черту его? Возьму свою сумку и найду в этом городке другого водителя. С этим мрачным мужиком далеко не уедешь. Дернув за ручку, я удивился так сильно, что моя челюсть отвисла до предела. Винт сидел в кресле водителя, вложив свою голову в ладони и уперев локти в колени, и с еле заметной ноткой любви смотрел на то, как ёжик ест из маленькой миски. Так он просидел не больше полуминуты, потом перевел взгляд на меня, и та легкая нежность, что была в его глазах секунду назад, сменилась на уже ставшее привычным для меня сухое безразличие.

— Садись, — произнес он. — Скоро поедем.

После чего вернулся к наблюдению за ёжиком.

Крадущаяся Наташа, Затаившийся Женек 11.04.2017