Израиль в душе русскоязычного еврея

Макс Рашковский

Быть евреем, но с детства говорить по-русски; быть талантливым, но не находить применения своему дарованию; разбираться в политике – и видеть ошибочные решения руководителей, на которых невозможно повлиять… Казалось бы, всё это – поводы для стресса. Но проницательный авторский взгляд способен даже в таких стрессовых ситуациях уловить философскую глубину и извлечь из неё подлинную житейскую мудрость. Следуйте за автором по историческим путям и детективным перипетиям сюжета.

3. Тяжкий грех евреев

Римский полководец Веспасиан со своими легионами ещё не подступил к стенам Иерусалима, когда солдаты Иоанна Гисхальского (Йоханана бен Леви) сотворили тяжкий грех в стенах Второго Храма. Второй Храм, самое священное место всех евреев, был осквернён, и поэтому Всесильный надолго отвернулся и от Второго Храма и от своего народа. Римляне разрушили Иерусалим, разрушили и сожгли Второй Храм, евреи же были рассеяны среди других народов мира. Почти два тысячелетия жили они в галуте, пережив унижения, геноцид и, наконец, Холокост, унёсший шесть миллионов еврейских жизней.

Чтобы оценить в полной мере тяжесть грехопадения, вспомним, как создавался Второй Храм. Известно, что Первый Храм постигла страшная участь, всё в нём выгорело в огне, зажжённом слугами Навуходоносора. Уцелели лишь те сосуды и украшения, которые были взяты ассирийцами в качестве добычи, ковчег же откровения Всевышнего пропал бесследно. Народ Израиля большей частью был переселён в Ассирию, и только через семьдесят лет после разрушения Первого Храма, как гласит предание, возбудил Всесильный дух Кира, царя Персидского, и тот объявил, что Бог небесный повелел ему строить Второй Храм в Иерусалиме, и что пленные евреи, кто этого хочет, могут идти в Иерусалим и строить свой храм.

Всё общество сынов Израиля, которое поднялось, состояло из сорока двух тысяч трёхсот шестидесяти человек. Отдал им Царь Кир все сосуды и украшения Первого Храма, которые взял Навуходоносор. Вышедшие из плена на второй год положили начало строительным работам, и когда заложили основание храма, многие из левитов и глав поколений, то есть старики, которые видели прежний храм, громко плакали, а многие восклицали от радости, и невозможно было отличить восклицаний радости от воплей плача народного. К третьему дню месяца адар, в шестой год царствования царя Дария, окончен был Второй Храм, и сыны Израиля, священники и левиты, освятили его с радостью и начали богослужение как предписано в Книге.

Богослужение в храме продолжалось много лет, — и когда Александр Македонский, разбив царя Дария, овладел Вавилоном, и после смерти Александра Македонского, когда цари из греческих династий Селевкидов и Птолемеев воевали между собой за обладание землёй Израиля. Так было до того дня, когда царь Антиох из династии Селевкидов взял приступом Иерусалим, разрешил солдатам беспрепятственно грабить, лично ограбил храм и остановил в нём ежедневные жертвоприношения. Антиох, однако, не довольствовался покорением города. Обуреваемый своими необузданными страстями и воспоминаниями о трудностях иерусалимской осады, он принуждал иудеев, вопреки их законам, оставлять детей необрезанными и приносить в жертву свиней. Никто не повиновался этому приказу, и многие были казнены за это. Назначенный Антиохом начальник гарнизона Бакхид, присоединил к безбожным распоряжениям царя ещё и собственную природную свирепость. Он перешёл всякую меру беззакония: самые видные граждане один за другим были замучены, и глазам всего народа ежедневно представала картина покорённого Иерусалима. Своими неслыханными жестокостями Бакхид довёл угнетённый народ до восстания. Началось оно с того, что Маттафия, сын Хасмоная, один из когенов селения Модиин, вооружился сам, вооружил пять сыновей своих, и кинжалом заколол Бакхида. В первое мгновение он, из боязни перед многочисленным гарнизоном, бежал в горы, но когда к нему присоединилось множество народа, воспрянул духом, спустился вниз, победил в решительном сражении и изгнал военачальников Антиоха из Иудеи.

Боевые успехи доставили ему власть. Как освободитель Иудеи он всенародно был избран её главою, после чего вскоре умер, оставив власть старшему сыну Иуде, по прозвищу Маккавей. Зная, что Антиох не вынесет переворота спокойно, Иуда набрал войско из своих соплеменников, заключил союз с римлянами, и, при вторичном вторжении Антиоха, отбил его. Воодушевлённый победой, Иуда бросился на находившийся в городе гарнизон, выгнал солдат из города, овладел храмом, очистил весь двор, окружил его стеной, заменил прежнюю осквернённую утварь новой, воздвигнул новый жертвенник и, по окончании всех этих работ, возобновил в храме порядок жертвоприношений. В честь очищения храма и его торжественного освящения появился праздник «Ханука» — обновление.

Много лет спустя царь Ирод, на пятнадцатом году своего царствования, перестроил Второй Храм, расширив место храма и окружив его стеной, — всё с неимоверными затратами, с беспримерной роскошью и великолепием. Об этой роскоши свидетельствовали большие галереи вокруг храма и цитадель, возвышавшаяся на севере. Цитадель с огромными затратами он перестроил наподобие дворца и назвал её Антонией. Изобилие денежных средств и рвение народа ускоряли ход работ, и, благодаря этой неослабной настойчивости, с течением времени было возведено сооружение, которое не надеялись когда-либо закончить.

Здание Второго Храма было построено по образу и подобию Первого Храма, но оно было значительно больше по размерам. Здание имело как в вышину, так и в длину, около сорока пяти метров, ширина впереди была примерно двадцать семь метров, задняя же часть была на восемнадцать метров уже, ибо впереди с обеих сторон выступали два крыла, каждое по девять метров. Передние ворота храма не имели дверей. Над передними воротами располагались золотые виноградные лозы, от которых свешивались кисти в человеческий рост. Лицевая сторона этих ворот была вся покрыта золотом, и через них виднелась вся внутренность первого большого отделения храма. В первом отделении всё вокруг блистало золотом.

Внутреннее отделение было ниже первого. В него вели золотые двери, над которыми свешивался вавилонский занавес, пёстро вышитый из гиацинта, виссона, шарлаха, пурпура, и поражавший глаз замечательной смесью тканей. Этот занавес служил символом вселенной. Шарлах обозначал огонь, виссон — землю, гиацинт — воздух, а пурпур — море. Упомянутые золотые двери вели во внутреннее отделение храмового здания, которое было разделено на две части. Передняя из них, отгороженная от второй на расстоянии восемнадцати метров, содержала в себе три всемирно известных произведения искусства — светильник, стол и жертвенник для воскурений. Семь лампад светильника обозначали семь планет, двенадцать хлебов на столе — зодиак и год, курильница, наполненная тринадцати родов курительными веществами, взятыми из моря, необитаемых пустынь и обитаемой земли, напоминала о том, что всё исходит от Бога и Богу принадлежит. Задняя часть внутреннего отделения храма была закрыта занавесом. Здесь собственно ничего не было, лишь на месте, где должен был стоять Ковчег откровения Всевышнего, лежал камень. Это помещение оставалось закрытым и незримым для всех, и называлось «Святая Святых». Между передней частью и «Святая Святых» располагались каменная ограда вышиною чуть больше метра, и четырнадцать ступеней, ведущих в заднюю часть храма.

В крыльях по бокам храма находились многочисленные трёхэтажные жилища, которые с обеих сторон были доступны через особые входы. Верхнее отделение храма имело высоту почти восемнадцать метров, и было проще отделано. Если прибавить к двадцати семи метрам высоты внутреннего отделения упомянутые восемнадцать, то получится в целом высота храма в сорок пять метров. Внешний вид храма представлял всё, что только могло восхищать глаза и душу. Покрытый со всех сторон тяжёлыми листами золота, он блистал на утреннем солнце ярким ослепительным блеском.

Перед храмом стоял жертвенник всесожжения, и с юга к нему вела слегка поднимавшаяся терраса. Храм вместе с жертвенником были окружены решёткой около полуметра вышины, которая отделяла священников от мирян. С трёх сторон храмового двора — с севера, юга и востока — возвышались галереи, построенные Иродом. Галереи на севере примыкали к цитадели под названием Антония, а на западе упирались в глухую стену. Так выглядело это священное место, почитаемое всеми евреями, и ничто не предвещало, что вскоре на этом месте разыграется великая трагедия.

Как же так получилось, что сыны Израиля свершили тяж — кий грех, осквернив столь прекрасное, столь священное место, учинив здесь междоусобное побоище, и залив внутренний двор храма братской кровью?! Чтобы понять, необходимо вспомнить, кем были действующие лица этой великой трагедии.

Во времена Копония, первого римского прокуратора Иудеи, известный галилеянин по имени Иуда объявил позором то, что иудеи мирятся с положением римских данников и признают своими владыками, кроме Бога, ещё и смертных людей. Он основал особую секту под названием зелоты. Зелоты, выступая ревнителями веры, признавали своим господином лишь Бога. Социальную базу секты составляли разорившиеся крестьяне, ремесленники, торговцы, которые стремились к освобождению от римского гнёта и господства местной знати, которая поддерживала римское владычество. Зелоты хотели восстановить самостоятельность Иудеи путём вооружённой борьбы.

Позднее в Иерусалиме образовалась шайка разбойников, получившая название сикарии. Сикарии (от латинского слова sica — кинжал) — радикальная политическая группировка, вначале, вероятно, состоявшая из зелотов. Сикарии выступали против римского владычества и иудейской знати. Они разоряли дворцы аристократов, захватывали имущество богачей, провозглашали свободу рабам, уничтожали долговые записки, выступали против существовавших порядков. Основную массу сикариев составляли социальные низы, в том числе и рабы. Главной формой их борьбы было вооружённое восстание, но широко использовался и индивидуальный террор. Они убивали людей среди белого дня, смешавшись с толпой, они закалывали своих врагов скрытыми под платьем кинжалами. Первый, кто таким способом был заколот, — первосвященник Йонатан. Убийства совершались ежедневно, и паника, воцарившаяся в городе, была ужасна, ибо всякий ожидал своей смерти ежеминутно. Уже издали остерегались врага, не верили даже друзьям, однако, несмотря на такую подозрительность и осмотрительность, убийства по-прежнему продолжались. Так велика была ловкость и сила тайных убийц.

Иоанн Гисхальский (Йоханан бен Леви) — коварнейший из влиятельных людей, который в то время не имел себе равных в политике. Вначале он был беден, но зато всегда был готов солгать и в совершенстве владел искусством делать свою ложь правдоподобной, обман он считал добродетелью, пользовался им против врагов и даже против лучших друзей своих. Он притворялся человеколюбивым, но в действительности был до крайности кровожаден из властолюбия. Всегда он носился с высокими планами, и строил их на хитроумных интригах. Начав свою карьеру с обыкновенного разбойника, он вскоре нашёл себе товарищей, не уступавших ему в смелости, сначала немногих, а с течением времени всё больше. Он не принимал ни одного, которого можно было легко побороть, а выбирал себе исключительно людей, отличавшихся крепким телосложением, решимостью и военной опытностью. Так довёл он свой отряд до четырёхсот человек. Он мечтал уже о том, чтобы сделаться полководцем и носился с ещё более широкими планами, только недостаток денег мешал их осуществлению. Когда Гисхала (Гуш Халав) была осаждена римлянами, Иоанн Гисхальский сплотил вокруг себя зелотов и организовал оборону родного города. Гисхала устояла. Когда же римляне отступили, он во главе многочисленных своих сторонников направился в Иерусалим, где заручился поддержкой сикариев и вскоре сделался всемогущим.

Шимон бен Гиора, уроженец Геразы, — молодой человек, который уступал Иоанну Гисхальскому в хитрости, но превосходил его телесной силой и безумной отвагой. За своеволие и неукротимый нрав первосвященник изгнал его из Акрабатской топархии, где он главенствовал, после чего Шимон присоединился к сикариям, занимавшим Масаду. Но он стремился к власти и жаждал крупных подвигов, а потому, как только услышал о смерти первосвященника Йонатана, расстался с сикариями, отправился в горы, через глашатаев пообещал рабам свободу, свободным вознаграждение, и, таким образом, собрал вокруг себя разных людей со всех сторон. Имея уже сильный отряд, он грабил деревни в горах, но когда у него собралось много людей, отважился спуститься в долину. Теперь он сделался опасным и для городов. Многие из знатных людей, привлекаемые его могуществом и успехами, стекались к нему, и в его войске было немало граждан, повиновавшимся ему как царю. Ясно было, что пробные походы и другие приготовления Шимона ведут к экспедиции против Иерусалима, поэтому, опасаясь изменнического нападения, зелоты, властвовавшие в городе, решили опередить человека, возрастающее могущество которого сделалось для них угрожающим. В большом числе выступили они ему навстречу, но Шимон принял сражение, многих из своих противников уничтожил, а остальных загнал обратно в город.

Элиезер — один из зелотов, как бы из негодования против жестокостей, совершаемых Иоанном, поднял бунт против него. В действительности же ему было невыносимо подчиняться тирану, и он сам помышлял о единовластии. Этот Элиезер основал отдельную партию, заручившись поддержкой состоятельных горожан и влиятельных лиц, каждый из которых увлекал за собою немалое количество зелотов. Группировка зелотов с Элиезером во главе напала на сикариев во время богослужения в Храме. В бою погибло множество сикариев, пал их вождь Менахем, проявивший до этого непомерные царские амбиции. Так сыны Израиля впервые пролили в Храме братскую кровь. Затем люди Элиезера заняли крышу Храма и над священными воротами, над «Святая Святых», водрузили своё оружие. Обилие жизненных припасов укрепляло их дух, ибо жертвенные даяния молящихся доставляли избыток во всём этим людям, считавшим, что им дозволено всё. Они были озабочены малочисленностью своих сил, и потому сложили своё оружие на самом высоком месте.

Преследуя Элиезера, Иоанн занял двор Храма. Численное превосходство солдат Иоанна над людьми Элиезера терялось из-за позиции, которую он занимал, ибо враги стояли над его головой. Однако ожесточение не давало ему покоя, и, терпя больше вреда, чем сам причинял Элиезеру, он всё-таки не переставал нападать. Беспрестанно повторялись вылазки, и перестрелка продолжалась беспрерывно. Все места Храма были осквернены убийствами.

Шимон бен Гиора, которого народ в своём отчаянии тогда призвал на помощь и впустил в город, взял в свои руки Верхний город и большую часть Нижнего города. Он напирал теперь на людей Иоанна и производил свои нападения на Храмовую гору снизу, находясь по отношению к Иоанну в таком же положении, в каком последний находился по отношению к солдатам Элиезера. Иоанн, теснимый с двух сторон, также легко терпел потери, как легко наносил их сам. Ибо насколько он, благодаря своей позиции, был сильнее Шимона, настолько же он был слабее Элиезера. Нападения снизу он мог легко отражать руками, против тех же, которые сражались с высоты храма, он защищался машинами. В его распоряжении находилось немало катапульт и других метательных машин, которыми он не только поражал врагов, но и убивал многих, приносивших жертвы. Надо сказать, что хотя зелоты в своём безумии позволяли себе всякие бесчинства, всё же они впускали в храм желающих жертвовать, ограничиваясь лишь обыском последних. Но, как только посетители и паломники своими просьбами обезоруживали их жестокосердие и вступали в Храм, то здесь они падали жертвами царившей междоусобицы, ибо стрелы силой машин долетали до жертвенника и поражали священников и паломников. Многие, пришедшие из дальних стран ко всемирно известному и священному для них месту, падали рядом со своими жертвами, и своей кровью смачивали жертвенник. Тела священников и паломников лежали, смешавшись между собой, и их кровь образовала в пределах святилища настоящее озеро. Иерусалим уже не мог быть Божьим городом после того, как он сделался могилой своих собственных граждан, когда Храм превратился в кладбище для жертв, павших в междоусобной борьбе.

Вскоре Иоанн Гисхальский хитростью выманил и уничтожил Элиезера вместе со всеми его людьми, затем договорился с Шимоном о прекращении распрей, и они вместе выступили на защиту Иерусалима от римлян, подступивших к городу. Они храбро сражались, но все их усилия оказались тщетными. Римляне сожгли город и храм, разрушив всё до основания. Затем последовало арабское нашествие, крестовые походы, евреи были окончательно рассеяны среди других народов мира, и в течение многих веков переживали гонения и геноцид. Наконец, разразилась Катастрофа европейского еврейства, поглотившая шесть миллионов еврейских жизней. Такова была расплата за тяжкий грех. И лишь после всего этого Всевышний вспомнил о своём народе, явив миру новый Израиль, возникший из пепла. Можно себе представить, как вопиют души евреев, погибших во Втором Храме, к душам евреев, живущих ныне в Израиле: «Евреи! Остерегайтесь междоусобицы на Святой Земле! Ибо, если еврей поднимет руку на еврея, Всесильный в гневе отвернётся от своего народа, и новые страшные беды настигнут нас».