Не боги

Макс Игнатов, 2022

Неизлечимо больные люди… Почему именно они, превозмогая страдания, решились пойти на столь отчаянные поступки? Что тому виной: дефицит правосудия или потребность в возмездии? И неужели людям действительно не понять чужой боли – пока боль не коснется их самих?

Все события и персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими или жившими людьми, и с реально происходившими событиями случайно.

____________________________________________________________________________________________________________

Глава 1

— Уставать стал? — Мишаков хихикнул. — Так поменьше надо по девочкам ходить, не молодой уже, побереги себя.

— Слава, ну что ты мелешь?

Трое мужчин сидели на высоком берегу прекрасной реки, в открытом, красиво отделанным деревом пивном ресторанчике, принадлежащем одному из них. Пили пиво, закусывали, наслаждались видом, беседовали. Вечер пятницы и теплая летняя погода способствовали обсуждению разных вопросов — личных, рабочих, спортивных, мировых. Сейчас беседовали «за здоровье».

— Артем, — Мишаков тщательно вытер руку салфеткой и положил ее на плечо друга, — я знаю, что после гибели Марины тема женщин для тебя… э-э, несколько…

— Ладно, я понял, — Горбунов кивнул, — не извиняйся и не продолжай. Просто все это действительно стало меня беспокоить больше, чем обычно. Башка болит чаще, на погоду, что ли, реакция? Усталость опять же. Причем не то, что тяжести какие-то не могу носить или по работе что-то не вывожу — нет, она какая-то внутренняя, что ли. Я уже бояться начинаю, мысли всякие, то-се.

Принесли шашлык.

— Может, кому винца или водочки холодной? — поинтересовался хозяин заведения, большой, как шкаф, Савелий Краев. Собеседники помотали головами.

— Как скажете. А я бахну маненько, — Краев кивнул официанту и о чем-то с ним пошептался.

— У тебя, Савелий, здоровья вагон, — опять захихикал Мишаков, — поделись вон с Темой.

— Вы оба городские, — пережевывая мясо, буркнул Краев, — а я до армии в деревне с утра до вечера косил да убирал. А после работы мать накроет на стол, выставит на стол бутыль, и ты стакан-другой своей родимой запросто хлопнешь. При этом никто меня за молодого не держал — работал же наравне со всеми. И не пьянкой это не считалось, все ведь как бы для здоровья.

— Во жизнь! — Мишаков заржал в голос. — Каждый день? Мне б так.

— А ты не смейся, — скосил на него глаза Сава. — Сеструха раз привезла своего ненаглядного с города, так тот со стакана ушел, хоть хорохорился, что пить умеет. И с утра еле встал. Дали стакан на опохмелку — выпил половину и опять спать. Так весь отпуск и проспал.

Официант принес небольшой графин с водкой и красную записную книжку. Краев налил водки на два пальца в пивную кружку.

— Давайте за здоровье!

Кружки сдвинулись.

— Это что за книжица? — спросил Артем.

Савелий раскрыл книжку. Внутри оказалась маленькая ручка. Краев сграбастал ее своей огромной лапой и начал искать внутри нужные страницы.

— Памятью мобильника не судьба воспользоваться? — с улыбкой поинтересовался Вячеслав.

— Не, тут другое, — слюнявя толстый палец, промолвил Савелий. — Ага!

Он вырвал с конца книжки листок и, неуклюже держа ручку, черкнул на нем два телефона и две фамилии.

— На, — он протянул листок Горбунову, — скажешь, что от меня. Это медики местные, проверишься, чтобы тебе всякая ботва в голову не лезла.

— Да у меня есть знакомые, — ответил Артем, но листок взял. — А кто они, по профилю?

— Вот я знаю! Какие-то начальники. Можешь в Интернете посмотреть, — Краев поболтал графин в руке и с каким-то сожалением на лице вылил остатки водки в кружку. Подоспевший официант поставил свежее пиво, убрал старые пустые кружки, подхватил опустевший графин, записную книжку и скрылся.

— Ну и дела! — Мишаков покачал головой. — При твоем здоровье — где ты откопал этих медиков?

— Да мы как открылись, они чуть ли не в первый день приперлись. Праздник какой-то отмечать — может, день знахаря? Не знаю. Все понравилось, вот и попросили позвать хозяина. А потом Вовик мне книжку принес, там они свои контакты и оставили. Сказали — вам, Савелий Ильич, вряд ли конечно пригодимся, но вдруг…

Все засмеялись и сдвинули кружки.