Самое древнее зло II. Надежда Мира

Максим Лагно (2021)

Фотограф из Брянска и студентка магической академии Химмельблю продолжают поиск чертежей ледделя — устройства, которое должно спасти Землю от Самого Древнего Зла. Сразу после перехода через Барьер Хена молодые люди теряют друг друга. У каждого свой путь к цели: один становится Надеждой Мира, а второй пропадает без вести. Найдут ли они чертежи? Смогут ли создать туннель в Барьере Хена, чтобы вернуться обратно? Да и захотят ли они вернуться, проведя в Запертых Землях больше семилуния. И вообще — не обмануло ли их Самое Древнее Зло, послав на… эти поиски? Примечания автора: Это вторая книга серии. Первая «Самое древнее зло I. Брянский фоллстрайк» доступна на Литрес.

6. Безродный перебежчик и принцесса

1

Воевода Назждва — широкоплечий пожилой мужчина с огромными, словно надутыми насосом, ручищами. Возраст и страсть к еде накачали его живот тоже — шириной он сравнялся с плечами. Поэтому фигура воеводы была идеальным квадратом, а не треугольником, как в молодости.

Сложив руки на животе простецкого военного кителя, он смотрел в окно на адептов веры в меня, неодобрительно шевеля толстыми усами.

Кроме него в гостиной находилось несколько военных чиновников и красивая, богато одетая девушка, окружённая свитой из других девушек. Судя по тиаре в светлых волосах — принцесса правящей династии.

Днистро и ещё несколько бойцов Дружины держались в углу комнаты, отдельно от остальных.

В открытой двери передней залы виднелись другие гости, явно желавшие беседы с Мэриссой, хозяйкой крепости.

Когда я и Мэрисса вышли из внутренних покоев в гостиную, воевода направился к нам навстречу, раскинув огромные руки:

— Вот они, мои победители!

Когда-то Мэрисса обучала меня придворному этикету, муштровала, как правильно кланяться, как отвечать на приветствие или представляться гостям. И почему нельзя ходить на светские приёмы с фотоаппаратом, словно какой-то низменный сотрудник газеты.

Но чем мне нравился воевода Назждва, так это тем, что он, как и я, не соблюдал правила поведения в дворянских гостиных. Выходец из древнего рода, он из тех редких военных начальников, которые прошли путь от солдата до воеводы, умудрившись не погибнуть в бою или кабацкой драке — основных местах гибели молодых офицеров Державного Войска. Назждва знал, что этикет — ерунда, важна — искренность.

Он обнял нас своими ручищами и слюняво поцеловал в щёки. Только после этого раскланялся и расшаркался, перейдя на официальный тон:

— Прошу приветствовать мою юную спутницу.

Девушка, краснея и улыбаясь, подошла к нам и кивнула, сложив руки на переднике пышного платья. Она была готова протянуть их для поцелуя, но я не спешил падать перед ней на колени. Кстати, Днистро уже давно стоял на коленях, единственный из всех присутствующих. Хотя и находился в далёком углу, скрытом от взгляда принцессы.

— Принцесса Эталинда Марфонт-Стрежлавская, — сказал воевода.

Как говорила Бленда — святые камушки! К нам пожаловала младшая дочь правителя Енавской Державы, Марфонта Третьего. Главная красавица из его трёх дочерей. Сама. Ещё и ожидала моего выхода, как обычная гостья, пока я кувыркался в постели с Мэриссой.

Намёк на желание правящей семьи породниться с самым сильным магом мира никогда ещё не достигал такой степени прозрачности.

Мэрисса сжала мой локоть, напоминая об этикете.

— Эх, какая честь… то есть — ах, какая честь, принцесса, — сообщил я и припал на одно колено.

Крошечная, девчачья ладошка принцессы Эталинды приблизилась к моему носу. На ноготках бугрилась золотая краска: покрывать их золотом могли только члены правящей семьи.

Когда я взял ладошку в свою ладонь, она затрепетала: узоры внеклассового рукотворца, мерцавшие на моей коже, внушали ужас окружающим. Я специально не носил перчатки, помня, что в Енавской Державе понты дороже денег. А страх — лучший понт.

Прикоснувшись губами ровно настолько, чтобы выразить уважение, но не впасть в подобострастие, я поднялся с колена.

Волнуясь и заикаясь, принцесса сказала:

— Мы… наш дом… то есть дворец… наша семья благодарит вас за службу трону. Ваша победа стала решающей…

— Я сделал это для всего народа Енавской Державы, — дерзко ответил я. — Враг должен быть изгнан с его земель.

— Да, конечно, — залепетала принцесса. — Народ тоже благодарит. Но мой отец… лично… и тепло благодарит… Сам он не мог… лично… и народ тоже…

— Народ вообще на ушах стоит, — вмешался воевода Назждва, спасая принцессу. — Они начали верить в Матвея, как в посланца Енели Истинного.

— Вот как… Ах… я… я не знаю, что сказать, — окончательно смутилась принцесса и отошла к своему креслу.

Её мгновенно окружили девушки из свиты. Одна из фрейлин — девица с длинным синим носом — бросила на меня презрительный взгляд. Мол, мужлан какой-то, не умеет с принцессами общаться. Даром, что самый сильный маг.

— Прошу всех к столу, — скомандовал воевода Назждва. Потом поклонился Мэриссе: — А хозяйку прошу великодушно извинить меня за то, что распоряжаюсь в её крепости.

— Ах, воевода, — засмеялась она, — вы командуете нашими войсками, прошу вас, командуйте и моими слугами. Этим бездельникам давно не хватает настоящего мужского окрика.

Это укор в мою сторону. Будучи не только единственным супер магом, но, кажется, единственным либералом в этой стране, я обслуживал себя сам, а со слугами разговаривал, как с равными людьми, а не со скотами.

Проходя к столу, Мэрисса наступила на мою ногу, прошипев:

— «Ради народа», значит? Учила я его, учила поведению, а он народовольчеству потакает. Сразу виден низкородный перебежчик.

Вздёрнув носик, Мэрисса села на кресло, отодвинутое от стола слугой.

2

Воевода Назждва, продолжая играть роль этакого добродушного весельчака, вонзил нож в кусок жареного мяса на тарелке:

— Клянусь, только в крепости моего старого и покойного товарища я могу отведать такое сочное мясцо! Мэри, деточка, чем вы кормите своих животных?

— Это всё из-за воды и травы нашего крепостного владения, — ответила Мэрисса.

— Клянусь истинностью Енели, за нашу Державу стоит воевать только из-за того, чтобы эти пастбища не достались злодеям из Союза.

Мне не терпелось узнать, что произошло после моей отключки. Ещё больше мне не терпелось узнать о «Летописи Закрытых Семилуний». Но воевода, придерживал военные сводки к концу завтрака, когда из гостиной выведут всех лишних.

Поэтому мне пришлось делать вид, что интересуюсь светской болтовнёй. А сам поглядывал на принцессу Эталинду. Скромно потупившись, она ковыряла вилкой пирог из какой-то травы.

Кстати, вилки, поданные гостям, выполнены в виде двузубого копья Матери-Кочевницы. Столовые приборы из этого набора подавали только в самые важные приёмы.

Почувствовав мой взгляд, принцесса оторвалась от тарелки, мельком взглянула на меня, покраснела сквозь слой белой пудры и быстро сказала что-то фрейлинам, будто продолжая начатый ранее разговор.

Фрейлина с синим носом сверлила меня злым взглядом, догадываясь, что я наслаждался смущением девочки, которую её папенька рассчитывал сделать моей женой.

Из передней залы, где томились просители и мелкие дворяне, желавшие пробиться в высший свет, иногда доносились щелчки фотоаппарата и жужжание перематываемой плёнки — репортёры готовили материал для газеты.

— Кэр Матвей, — сказал воевода Назждва. — Принцесса Эталинда не успела сказать, но его светлость Марфонт Третий прислал вместе с нею и предложение от себя лично. То самое тёплое. Хе-хе.

Я чуть не подавился едой: неужели переговоры о свадьбе начнутся прямо сейчас? Да ещё и через воеводу? Я не разбирался в придворном этикете, особенно в этикете Енавской Державы, но разве это не должно быть обставлено более официально? Ну, я не знаю, кунаков ко мне прислать?

Прокашлявшись, я пробормотал:

— Не лучше ли нам обсудить военные дела? Сейчас не время для… Хм. И вообще, я не претендую…

Теперь синеносая фрейлина наслаждалась моим замешательством.

— О, я тебя понимаю, — отозвался воевода Назждва. — Я и сам человек прямых действия, а не этих паркетных кривляний. Ненавижу, когда ходят вокруг да около. Вместо того чтобы прямо сказать: «Мы хотим того-то и того-то, поэтому сделаем так-то и так-то», наши дворяне начинают мять Хену сиськи.

— Господин воевода! — возмутилась синеносая фрейлина. — Вы не в казарме.

— Простите, барышня, не знаю вашего имени, но я человек военный и прямой. Я считаю, что во время войны дом любого родоначальника — это казарма. Вот так вот, моя барышня. И не надо кривить ваш очаровательный носик. Я сразу перехожу к делу, а не начинаю издалека. Нежелание говорить прямо — одна из болезней современного дворянства. Я всегда говорю то, что надо сказать, а не брожу окольными путями. В мои времена признаком благородства была прямота, а не умение ходить окольными путями, как больной хорт, так и не перейдя к делу…

— Воевода, — засмеялась Мэрисса. — Вы сейчас как раз ушли на окольные пути. Возвращайтесь к делу.

Воевода поднялся за столом, взял бокал с напитком:

— Кэр Матвей, Надежда Мира.

Господи, неужели мне сейчас сделают предложение жениться на принцессе? Я с мольбой взглянул на Мэриссу, но она отвернулась.

— Марфонт Третий, наш царственный правитель, ценит твою помощь в войне с супостатом. Союз будет повержен в любом случае. Но с твоей помощью он будет повержен быстрее и с меньшими жертвами.

Хм, на предложение руки и сердца не похоже. Я приободрился.

— Его светлость помнит, что ты уважаешь его трон и хотел бы стать полноценным членом семьи благородных особ, которые поддерживают мир в Запертых Землях.

Так… а это снова плохой знак. Я никогда не хотел входить в чьи-то семьи.

— Но дворянские привилегии заслужить ещё труднее, чем магический дар, — продолжил воевода Назждва. — Даже национально чистые перебежчики из Енавского Княжества (на этих словах Днистро приободрился), страдающего от ворогов на той стороне Барьера Хена, да будет проклято его имя, не имеют права войти в семью благородных особ. Но имеют право это право заслужить.

Всё хуже и хуже. Сейчас он скажет, что я заслужил право…

— Своими подвигами ты заслужил право называться благородной особой.

На этих словах к воеводе подскочил один из чиновников в штатском и протянул плоскую деревянную шкатулку с гербом Енавской Державы.

Принцесса Эталинда Марфонт-Стрежлавская поднялась со своего кресла и встала по правую руку от воеводы. Оба ожидающе уставились на меня.

Дело приняло дурной оборот. Я не собирался жениться на принцессе!

Посмотрел на Мэриссу. Одними губами она сказала: «Всё будет хорошо». Как приговорённый, я обошёл весь стол, чтобы встать по левую руку от воеводы.

— Его светлость Марфонт Третий помнит о том, что ты не любитель светских церемоний, — продолжил воевода. — Его светлость сожалеют, что не могут сделать это предложение так, как подобает по нашим древним и благородным обычаям. Но война внесла искажения в этикет.

Я достаточно знал их древние обычая, чтобы понимать — сейчас надо глубокомысленно молчать.

Воевода раскрыл крышу шкатулки. Принцесса Эталинда извлекла из неё сложенную синюю ленту и подошла ко мне.

Мы замерли друг напротив друга. Ростом принцесса не доходила мне до груди. Поэтому смотрела снизу вверх, трепеща от страха и… и чего-то ещё?

Пауза затягивалась. Я не знал, что происходит. На награждение медалью не похоже. На помолвку, вроде бы, тоже…

Мэрисса, едва слышно просвистела за моей спиной: «На колени».

Я преклонил колено перед принцессой. Она развернула синюю ленту и надела на мою шею.

«Руку пропусти через ленту», — помогла Мэрисса.

Когда лента была надета через моё плечо, воевода Назждва воодушевлённо продолжил:

— Данным приказом его величества Марфонта Третьего, безродный перебежчик Матвей Сорокин, объявляется родоначальником шестьсот двадцать второй высшей дворянской семьи Енавской Державы. Семье Сорокин даруется в управление земля, на которой родоначальник может построить семейную крепость, дабы править в ней, как ему заблагорассудится, подчиняясь высшему закону Енавской Державы, которым, согласно воле Енели Истинного, является воля державного правителя, его светлости Марфонта Третьего.

Промочив горло глотком вина, воевода продолжил:

— Далее. Поскольку все земли Державы уже принадлежат другим семьям, то Сорокину позволяется взять в управление любые земли на территории поверженного противника из паскудного Халидейского Союза. Данный приказ вступает в силу немедленно после оглашения. У родоначальника семьи Сорокин есть право выбрать разумное количество земли из тех земель, которые освобождены от врага. Враждебное население на освобождённых угодьях будет целиком и полностью принадлежать Матвею Сорокину. Его поступки в отношении жителей тех земель будут в его власти и в воле Енели Истинного. Так же родоначальник семьи Сорокин обязуется платить державному правителю то количество дани, которое родоначальник сочтёт нужным, исходя из своих хозяйственных решений.

Утерев пот салфеткой, воевода упал в кресло. Осушил бокал вина и дал приказ слуге наполнить снова. Я же вернулся на своё место, слегка оглушённый сменой своего статуса и громким голосом воеводы.

В передней зале гомонили так сильно, что военным пришлось призвать их к молчанию. «Фотографы — уймитесь», — приказал кто-то, но щелчки фотоаппарата непокорно нарушили торжественную тишину.

Раздался шлепок, тихий вскрик и щелчки затухли.

— Слава новой семье, — первым сказал Днистро. Он старался звучать радостно, но взгляд его выражал злость и зависть.

Стать родоначальником и владеть семейной крепостью было его мечтой, а вовсе не моей.

3

Завтрак длился три часа, перешёл в обед и продолжился ещё три часа, перейдя в ужин. Воевода Назждва вливал в себя вино литрами, провозглашая тосты за будущий род Сорокин. Он желал:

Чтобы я нашёл себе достойную партию (принцесса Эталинда потупилась). Чтобы у нас была с нею любовь (синеносая фрейлина кинула яростный взгляд на хмельного воеводу). Чтобы у нас народилось от семи до двенадцати детей (принцесса Эталинда покраснела). И чтобы все отпрыски стали могучими магами, которые вернут Енавской Державе все земли мира, самовольно занятые другими народами.

Я уже смирился с мыслью, что до самого утра не получу точной информации о событиях на разрушенной мною базе, когда воевода вдруг выпрямился, тряхнул головой, подкрутил мокрые от вина усы и резко сказал:

— Матвей, Мэрисса, остальные, пора поговорить о делах.

Все гости мгновенно поняли его намёк и начали расходиться. Всё-таки время было военное, даже светские бездельники были вымуштрованы.

Гости потянулись к Мэриссе, благодарили за прекрасный обед и нахваливали разумное ведение крепостного хозяйства.

Меня все благодарили за победу и поздравляли с родоначальством.

Те дворяне, что победнее и менее знатные, приглашали меня сделать визит, надеясь упрочить связи с выскочкой, который, по слухам, должен породниться с самими Марфонтами.

Те, что побогаче и более родовитые, отделывались поздравлениями, не желая дальнейшего общения с низкородным. На расположение этих аристократов, я могу рассчитывать лишь спустя пять или семь сотен семилуний, когда род Сорокин станет хоть сколько-то древним.

Просители из передней залы воспользовались моментом, чтобы проскользнуть в гостиную, но были задержаны гвардией Марфонта Третьего, которая охраняла принцессу.

Репортёр газеты, прикладывая видоискатель фотоаппарата к свежему фингалу под глазом, пробежал в гостиную и начал спешно щёлкать всё подряд. В особенности меня и Эталинду.

Гвардейцы хотели вытолкать его, но я попросил оставить его в покое.

Принцесса Эталинда Марфонт-Стрежлавская подошла ко мне для прощания. Больше не стесняясь и не запинаясь, она отбарабанила все вежливые фразы, принятые в таких случаях. Похвалила хозяйку крепости за богатое угощение. И под конец пригласила меня на званый ужин во дворец.

— Благодаря вам, — сказала она, — вражьи еропланы больше не бомбят Олбжин, поэтому отец возобновил обеды с самыми достойными представителями сотни высших семей Державы.

— Но я всего лишь шестьсот двадцать какой-то, — ответил я.

— Сотня высших семей считается не по времени появления, — пояснила Мэрисса, — а по вкладу в развитие Державы. Поверь мне, ты не в сотне, а в десятке.

Когда с гостями было покончено, вместо них в комнату вошли военные. А солдаты притащили стремянки и начали развешивать на стене огромную карту. Она изображала не весь мир Запертых Земель, а только две страны — Енавскую Державу и Халидейский Союз.

Другие солдаты вынесли из гостиной столы с угощениями. Слуг не допустили к облуживанию участников секретного совещания.

Наступил вечер, зажглись газовые лампы под потолком. Хотя по древнему обычаю, который так любила Мэрисса, на всех ужинах жгли свечи. Но военный совет — это не званый ужин. Что отлично продемонстрировал воевода Назждва.

Осушив огромный кубок вина, он мгновенно протрезвел, сунул в усы трубку и, пыхтя дымом, сказал:

— Для начала, дамы и господа, обратите внимание на карту. И запомните её. Скоро на ней будут значительные изменения.

Один солдат влез на стремянку возле карты и начал прикреплять булавками изображения конных армий и воздушных шаров Енавского Державного Войска.