Интеллигенция поет «блатные» песни

Максим Кравчинский (2017)

С момента изобретения звукового кино на советском экране вольготно чувствовали себя песни, официально запрещенные к исполнению с эстрады: блатные, одесские, белогвардейские, уличные, эмигрантские… Часто наблюдался парадокс: «запрещенные» песни сочиняли признанные поэты и композиторы, а исполняли народные артисты. Знаете ли вы, что один из всем известных «блатных» шлягеров сочинил Евгений Евтушенко, а есенинское «Письмо матери» прозвучало в картине Шукшина «Калина красная» благодаря личной просьбе Л. И. Брежнева? Интеллигенция пела «блатные песни» не только с советского экрана, но и вне его. Магнитные ленты с записями городских романсов в исполнении актеров Евгения Урбанского и Николая Рыбникова, спортивного комментатора Виктора Набутова, корреспондента Анатолия Аграновского пользовались большим успехом в богемной среде. А многие образцы якобы «уличного» фольклора были сложены ради шутки знаменитыми сценаристами, учеными или художниками. О том, как, когда и почему «антисоветские» песни звучали с советского экрана, об истории создания многих хитов, о судьбах их авторов и даже о том, кто же все-таки мог написать «Мурку», читайте в новой книге серии «Русские шансонье»! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Глава I

Роман длиною в век

«Камера! Мотор!»²

Весной 1894 года братья Голланд в Нью-Йорке презентовали устройство под названием «кинетоскоп». Зрители приникали к маленькому окуляру и видели — о чудо! — движущееся изображение. Два года спустя в парижском «Гранд-кафе» на бульваре Капуцинок³ Луи и Огюст Люмьер представили усовершенствованную версию кинетоскопа — «синематограф». Так 28 декабря 1895 года стало днем рождения кино.

Братья Луи и Огюст Люмьер

С первых же коммерческих сеансов стало понятно, что просто смотреть на экран зрителям скучновато. Для полноты восприятия недоставало чего-то важного.

И тут на помощь Великому немому пришла Музыка. Вспыхнул бурный роман двух видов искусства, который не прерывается вот уже более ста лет.

В дорогих «синема́» показ картин сопровождался игрой больших оркестров, в заведениях попроще были рады незамысловатой игре тапера, а когда маэстро бывал не в форме, перед экраном просто заводили граммофон. Между прочим, возможностью снимать движущиеся картинки и консервировать звук человечество овладело практически одновременно: граммофон был запатентован инженером Эмилем Берлинером в 1887 году. Но это так, к слову.

Реклама синематографа из петербургской прессы (1896)

И пусть Великий немой еще не заговорил, но благодаря льющимся в зал мелодиям происходящее на экране наполнилось эмоцией и смыслом. В какой-то степени музыкальное сопровождение заменило отсутствующие на экране диалоги героев.

Считается, что первым мелодию для фильма сочинил знаменитый французский композитор Камиль Сен-Санс. В 1908 году он специально для премьеры остросюжетной драмы из средневековой жизни «Убийство герцога Гиза» написал сюиту в пяти частях.

В 1915 году кинорежиссер Жак де Барончелли опубликовал брошюру «Пантомима, музыка, кинематограф», в которой не только подчеркнул важную роль музыки в кино «как специфического завершения эмоциональной атмосферы», но и прозорливо утверждал, что «кино достигнет полного расцвета только благодаря музыке».

Но пока до изобретения звукового кинематографа было далеко, и режиссеры искали иные способы сделать свои творения ярче, интереснее, успешнее.

«…Все плакали»

Не знаю точно, в чью светлую голову впервые пришла эта идея, но в изобретательности ему или ей точно не откажешь. Первый же отечественный художественный фильм «Стенька Разин и княжна» («Понизовая вольница»), снятый в 1908 году режиссером Владимиром Ромашковым, основывался на сюжете известной песни Дмитрия Садовникова «Из-за острова на стрежень».

«Показ фильма сопровождался мощным исполнением популярной народной песни “Стенька Разин”, которую пел большой синодальный хор в сопровождении специально написанной для этого случая музыки композитора Михаила Михайловича Ипполитова-Иванова, который сам дирижировал и хором, и оркестром во время этого запомнившегося мне киносеанса в Манеже, когда впервые в Москве, да, вероятно, и в России, кинокартину смогли одновременно смотреть несколько сот человек. Успех был потрясающим. Вероятно, именно поэтому память об этом фильме, воздействие которого на зрителей было чрезвычайно усилено пением большого хора с музыкой, и сохранилось у меня на всю жизнь», — вспоминал кинооператор Николай Анощенко [2].

Афиша фильма «Стенька Разин и княжна». 1908

И хотя в дальнейшем фильм демонстрировался без исполнения песни, задумку современники оценили и тут же взяли на вооружение.

В 1915 году режиссер Чеслав Сабинский выпустил драму «Пила вино и хохотала»⁴, созданную по мотивам одноименной криминальной «новеллы» из репертуара Шаляпина.

Год спустя в прокат выходит картина Евгения Бауэра «Ямщик, не гони лошадей», ставшая своеобразной экранизацией популярного романса композитора Якова Фельдмана и поэта Николая фон Риттера.

В 1918-м Вячеслав Висковский снимает драму с Верой Холодной «Последнее танго», основанную на песне из репертуара Изы Кремер.

Одна за другой выходят все новые и новые «фильмы», снятые по мотивам популярных шлягеров: «Ухарь-купец», «По старой калужской дороге», «Песнь каторжанина» (на композицию «Бывали дни веселые, гулял я молодец…»), «По диким степям Забайкалья». Последний, согласно воспоминаниям писателя Николая Носова, демонстрировался в Киеве в сопровождении «Квартета каторжан»: «Содержание <…> песен производило такое эмоциональное воздействие на публику, что все плакали» [3].

Вера Холодная в фильме «Последнее танго». 1918

Этот, как сказали бы сегодня, тренд сохранился и после революции.

В 1925–1926 гг. режиссеры Михаил Доллер и Леонид Оболенский представили два проекта, в основу сценариев которых легли хиты — «Кирпичики» и «Яблочко».

Великий немой заговорил

Практически с момента появления «синематографа» инженеры всего мира бились над возможностью синхронизировать звук с изображением.

Их усилия не пропали даром.

Советский изобретатель Павел Тагер делает доклад о разработанной им системе звука для кино. 1926

Премьера фильма «Певец джаза» в Нью-Йорке. 1927

Первый звуковой фильм — «Певец джаза» — был продемонстрирован в США осенью 1927 года. Успех картины был по тем временам невероятный. Она собрала в прокате без малого четыре миллиона долларов, в десять раз перекрыв затраты на производство.

В Советском Союзе хорошо помнили фразу Ленина о «важнейшем из искусств» и осознавали, сколь мощным пропагандистским потенциалом обладает кинематограф. Работы по созданию звуковых фильмов велись советскими учеными с 1926 года. Наиболее впечатляющие результаты были достигнуты инженерами Вадимом Охотниковым, Павлом Тагером и Александром Шориным. Изобретения каждого из них нашли свое применение в кино, но первый советский художественный фильм «Путевка в жизнь» был записан по системе Тагера «Тагефон».

Как ни странно, но далеко не все оказались ему благодарны. Некоторые звезды не смогли вписаться в современную реальность и потеряли работу. В своих неудачах они винили прежде всего человека, заставившего Великого немого заговорить. Зато те, кто нашел себя в новых условиях, с радостью пожинали плоды прогресса: крылатые фразы их киногероев передавались из уст в уста, а песни распевала вся страна.

Много лет спустя выдающийся композитор Исаак Дунаевский, написавший огромное количество песен, на вопрос об их роли в кино ответил: «…песня в фильме таит в себе, в своей музыкальной фактуре и в особенностях текста возможности внутренней драматургии, симфонического обогащения, разработки и вариантности».

Тут, как говорится, не поспоришь, и фильм, о котором пойдет речь в следующей главе, лучшее тому подтверждение.

Примечания

2

Обычная команда на съемочной площадке звучит так: «Мотор! Камера!» Первая отдается звукорежиссеру, вторая — оператору. Но так как мы начинаем разговор со времен немого кино, то команды поменялись местами.

3

Часто эту историческую улицу ошибочно именуют «Бульваром Капуцинов». На самом деле свое название бульвар ведет от стоявшего тут некогда женского монастыря капуцинок.

4

Этот популярный «жестокий романс» был вольным переводом стихотворения Г. Гейне.