Лохк-Морен. Крепость Блефлэйм.

Максим Владимирович

Усаживайтесь поудобнее, вашему вниманию мы представляем нашу новую версию известной легенды! История леденящая кровь! Рыцари и драконы, золото и коварные красавицы, приключения и тайны! История рыцаря, именуемого Томасом из Брейи, чья удивительная жизнь навсегда изменила нашу страну, сразу в четырёх актах! Итак, акт первый. Крепость Блефлэйм!

Глава третья

Озеро было большим, или быть может, от густого тумана казалось, будто оно гораздо больше своих истинных размеров. Звуки гасли над водой, хотя несколько лодок трепыхалось в молочном вареве. Камни были скользкими от тумана и ночного дождя, неровными, и любой неверный шаг грозил обернуться травмой. Или смертью.

— Сир, хотя бы сейчас вы сможете мне объяснить, какого лешего мы тут искать собрались?!

Кирк Кармайкл стоял у самой кромки воды и вглядывался в белое безмолвие озера. Чертыхаясь, сир Томас проследовал за ним. Позади тихо и одиноко ржал Левкой. Конь не привык быть один.

— Тут. Это случилось тут, два года назад. — Голос у Кирка был глухим, и мертвенным.

— Что случилось? Сир давайте вы мне объясните более подробно, чего вы желаете узнать! Я приезжий и много не понимаю в вашем краю.

— Это и нужно. Вы сторонний человек. Кроме того, вы мне знакомы. Я не стану раскрывать ваше истинное имя. Платой за своё молчание будет не монеты и не ваша жизнь. Нет, мне нужен кто-то, кто сможет раскопать эту запутанную историю. Вы мне подходите. Вы умны, даже тогда, в прошлой жизни вы были на голову выше даже учёных отпрысков лучших родов. Ваша теперешняя жизнь закалила вас, снабдила необходимыми навыками. Единственным условием нашего устного договора будет сохранение жизни преступнику. Конечно, если вы будете поставлены в такое положение, что или он, или вы, я не буду возражать. Но мне он нужен живым!

— Хорошо. Согласен. А теперь расскажите мне всё по порядку, не срываясь с села, убегая на берег озера.

— Мой отец, Фиакр, был старше брата Иена, моего дяди, теперешнего владыки Бренн. По всему ему надо было быть законным владетелем замка. Но после неудачного похода в жаркую страну проклятых саракин он сильно изменился. Две тяжёлые раны, плен, бесчеловечное отношение к нему со стороны иноверцев, побег, снова плен, уже в более худших условиях, неожиданный выкуп богатым купцом, чтобы потом взять с него в три раза больше — всё это сломало его волю, надломило, как вот это дерево. Пока его не было, мой дед Киван умер от лихорадки, или от чрезмерного употребления алкоголя, которым пытался лечить свою лихорадку. В отсутствие законного наследника в права управления нашим домом Кармайкл вступил дядя Иен. По возращению отца он ни разу не заводил вопрос по поводу передаче власти законному наследнику. К тому времени дядя уже женился на сумасбродке, дочери владельца так называемых Чёрных Бренн, Эвансе Картрайт, Элеоноре. От неё дядя стал счастливым родителем нескольких детей, в том числе и ублюдка Родерика. Не подумайте, что я завидую ему, что лишение меня законных прав на Бренн уронило в моих глазах двоюродного брата. Нет! Отнюдь! Он настоящее исчадие преисподней, и поэтому я его ненавижу!

— Знаете, мне всё равно, как вы друг к другу относитесь. Просто как можно короче расскажите, что вас тревожит, а я по мере своих сил и времени постараюсь выполнить вашу просьбу.

Кирк замолчал, убрал руки за спину, насупился и стал ходить по берегу, пиная камни. Сир Томас с интересом стал наблюдать за ним. А он не такой старый, не сильно старше его самого. Просто невзгоды и возможно какая-то болезнь состарили его раньше времени. Он помнил его другого, во время войны, и не мог отделаться от неприятного ощущения. И не только по причине опасности разоблачения. Живой свидетель его былого позора, укор его позорному поступку, и одновременно оправдание избранного пути. Чего добился он, доблестный рыцарь из свиты старого Роя Соренсон, графа Уэстморского? Стал сенешалем своего дяди? И это после безумной и самоубийственной атаки на ряды тяжёлой наёмной пехоты, совершённой отрядом, под командованием молодого Кирка в районе жалкого городишки Сювалле? Не так представлял себе жизнь тогда Кирк. Хотя и он тоже не такой видел своё будущее. Мрачные мысли одолели самозваного сира Томаса. Которые прервал его давний знакомец. Он уселся рядом, на ещё мокрый ствол старого дерева, неизвестно каким образом нанесённый сюда, и стал рассказывать. А может быть, исповедоваться?

— Я терпел моё положение. Из-за отца, из-за матери, из-за дурацкого преклонения перед вышестоящим начальством, которому обучился на войне. Если судить о дяде по его делам, то ты сам всё видишь. Был он никудышным правителем, и лучше со временем не стал. То унылое и покорёженное строение, в насмешку называемую замком Бренн, этому главный свидетель. Деньги тратились на своры собак, на наряды для обеих жён, на попытку обучить своих детей в именитых университетах, совершенно безрезультатно, на взятки вышестоящим властям, дабы заполучить хоть какое-нибудь доходное место. Но по причине наплевательского отношения к службе, даже такая жирная должность, комиссара королевского ревизора в нашем графстве, была им позорно потеряна. По причине не возможности предоставить этому самому ревизору сводку за три года. И я всё терпел. И отец мой терпел. И одновременно выплачивал через посредников сумму выкупа. Я подсчитал, сколько за всё оставшееся ему время отец выплатил из своих скудных доходов купцу. Он мне не говорил ничего, ни сколько отдал или занял денег во время возращения из плена, ни то, сколько ещё должен был, но примерные цифры у меня имелись. Только за последние три года жизни он выплатил купцу почти сто золотых. Не считая отказа от небольшого владения к востоку от Нью-Марл, наследства моей бабки, матери моего отца, в пользу купеческой гильдии. А всё вместе, деньги и имение, это почти пятьсот монет.

— Сколько?! — У сира Томаса дыхание спёрло в груди. Кирк лишь усмехнулся.

— Это поверь мне не самое страшное. Намного хуже было жить в постоянном состоянии приживалов. И хотя сам дядя ничего нам не говорил, но его жена, старая, леди Элеонора, отравила мне мою жизнь. Пока не свалилась с лошади, когда ездила к своему любовнику сиру Яго Айдлу. Был дождь, лошадь оступилась, и свалилась в Мильд. Их тела потом вынесло недалеко отсюда, вон у того камня нашли, через день.

— Э, а, э, но тогда почему твой дядя приглашает бывшего любовника своей жены к себе в гости?

— А куда он денется! Айдл хоть и крутил шашни с его женой, человек большого ума и опыта. В последнее время только хватка сира Яго и спасает нашего сюзерена от разорения. Остальные этого не знают, но те небольшие суммы, что барон Кармайкл получает почти полностью идут в руки сира Яго. Он пускает их в оборот, даже в долг ссужает, под несколько больший процент, чем банкиры Триафануччи, зато не травит должников бандитами. И только за счёт навара с тайных операций наше баронство ещё не пошло с молотка. По требованиям оплаты векселей от тех же Триафануччи. Или погашения долга перед семейством купцов Солонц. На оплату процентов каждый месяц тратится почти сорок золотых. А ведь надо ещё и долги возвращать. Потому дядя держится за сира Яго, и даже если тот станет оказывать знаки внимание леди Бирке, просто закроет на это глаза. Если ничего не случиться, через пару лет он сможет покрыть долг перед Солонц, и спишет половину долга перед банкирами. А ты полагал, что попал в замок зажиточного человека, а?

— М-да. Первое мнение всегда ошибочное. Прав был Ингви. — Сир Томас глубокомысленно вздохнул. Хотя сам хотел только одного — поскорее избавиться от общества старого знакомого.

— Это точно. Но и это не самое противное. Самое противное — его сын, мой кузен! Вот кто главная угроза всем нам. И тебе тоже. А теперь, после происшествия с монетой, сир Яго в смертельной опасности. И это будет твоя первая задача. Справишься — будем думать дальше.

— А чего это ты перешёл на «ты»? — Слегка обиделся сир Томас, и встал со своего места. Кирк тоже встал, он был почти на полголовы выше, и в плечах не уже своего старого знакомого. С таким не порезвишься на кулаках, сразу пойдёшь считать зубы на песке.

— Хватит! Ты не сир Томас, и я это знаю! Уж наедине давай не будем этих церемоний разводить! Мне дома всё это до тошноты уже! — Он ткнул ладонью по горлу. — Ты обещал взяться за любую работу — и вот тебе работа!

— Хм. То есть ты меня нанимаешь? Наёмникам обычно платят. Кроме того, что ты сохранишь моё имя в тайне, мне чего-нибудь перепадёт?

— Сир Яго, я полагаю, будет все непременно рад, что остался жив, потому наверняка оплатит все твои расходы и покроет, чтобы не вызывать беспокойства. Я же тебе пока буду предоставлять бесплатно информацию о людях, живущих в этом краю. Поверь, я много знаю такого, чего даже попы не ведают!

— А мне, зачем мне нужна эта информация? Я же не шпион герцога Элдингского!

— Любое знание имеет цену. Если я не могу тебе заплатить, пока, то хотя бы, таким образом, смогу оплатить твои услуги. Поверь, иногда знание, что ест и пьёт, где хранит свои расписки, или куда водит свою любовницу богатый купец, может стоить гораздо больше, чем несколько корон!

— Какое неизбывное счастье ты мне предлагаешь! Уже бегу, надо пару мешков купить, чтобы монеты от золотого эквивалента твоих слухов собирать! — Сарказм был таким явным, а лицо Томас скривил такое, что даже Кирк улыбнулся. Но тут же нахмурился и понизил голос, хотя подслушивать их было некому.

— Это не шутки! Ты должен прямо сейчас отправиться к сиру Яго, самым кратчайшим путём! Я нарисовал уже схему. Вот она. Твой конь несёт две сумки со всем необходимым. Оружие у тебя есть, доспехи не слишком хорошие, но вряд ли Родерик наймёт кого-то серьёзнее шайки Мура.

— Кто такой? Сколько их и каким оружием пользуются? Где могут сделать засаду?

— А говорил, что моя информация тебе не нужна. — В голосе Кирка тоже послышался сарказм и ехидство. Но его тут же сменил деловой тон. — Так вот, банда Мура может залегать только в одном месте. Эти дурни настолько обнаглели, что нападают на всех всегда недалеко от разрушенного замка, я пометил на карте. Видишь ли, они подкупают члена магистрата и возможно судью в Марл, потому на их проделки с простыми людьми смотрят сквозь пальцы.

— Почему же ты решил, что наймут именно эту банду? А не какого-нибудь голодного наёмника или солдата, возвращающегося с войны?

— Все, кто может держать оружие, и нанимаются на убийство никогда не нападут на сира Яго. Он фигура примечательная, и его смерть может многим нарушить планы. И тогда убийцу очень скоро ждёт смерть. Паритет. А Мур дурак и перекати поле. Сегодня тут, завтра отправится в Доррей.

— Сколько их будет? И как Мур выглядит? Насколько они сплочённые?

— Мур самый высокий, и одноглазый, и ещё рыжий, хотя последнее не слишком примечательное в здешних краях, но в купе с двумя другими — сразу поймешь, кто есть кто. Еще любит носить шлем королевских гвардейцев — уж не знаю, где он раздобыл его, и зачем так злить власти. Остальные временные, вооружены кто чем, кого-то убивают, кто-то убегает с добычей, кого-то сам Мур для острастки убивает. Ведь если не будешь держать банду в страхе, она разбежится. Или главаря убьёт. Таковы суровые законы ганзы. Кроме братьев Бернай, тоже рослых, волосатых, всегда в килтах и с топорами. Они ему преданы, давно уже работают вместе. Остальных около девяти, а может и меньше, Мур постоянно меняет рядовых бандитов.

— А не дашь кого-либо в помощь? Или быть может, сам хочешь поразмять кости?

— Нет. Не могу. Никто не должен знать, что ты спас сира Яго. До определённого момента. Скажу, что ты отбыл в Нью-Марл, по некоему срочному делу. Дядя поверит, а чем сильнее начнёт спешить кузен, тем лучше, быстрее проколется. Тогда даже…. Впрочем, не стоит забегать вперёд.

— М-м-м, но ты хотел мне рассказать про некое преступление? Чего же передумал?

— Нет, не передумал. Просто если ты сможешь справиться с этой неотложной задачей, тогда я буду уверен, что для тебя распутать клубок, окутавший последние дни и смерть моего отца, станет проще.

Томас насупился, и не оттого, что ему не доверяют, а по причине довольно скорого и неотвратимого боя. Он не был трусом, но драться против девяти-десяти противников?! Даже пускай обычных придорожных грабителей. Но делать нечего, в любом случае, он может отправиться дальше, оставив этих странных людей одних с их непонятными тайнами и проблемами. Он встал, отряхнулся, и хотел было вернуться к коню, как Кирк его окрикнул.

— Сир Томас! И помните, я вас знаю, и если ваша поездка не увенчается успехом, не могу гарантировать дальнейшее сохранение вашего инкогнито.

Тварь, подлец, шантажист! Томас передёрнулся, и хотел было сказать несколько добрых слов в адрес всей родни Кирка, живой и мёртвой, но сдержался. Делать нечего, придётся отправляться на встречу с неизбежным противником. Они молча вернулись к коням, Кирк уселся на своего чёрного молодого жеребца, Томас влез в седло на спине Левкоя. Свита, три вооружённых человека барона, молча наблюдали за ними. Кивнув головой, Томас погнал своего иноходца вперёд, по дороге. Вернее он полагал, что должен был бы как можно скорее убраться отсюда, но Левкой не спешил, решив, что лёгкая походка вполне соответствует понуканию хозяина.

Так или иначе, но вскоре дорога повернулась на юг и пошла немного вниз, в сторону деревни. Поворот скрыл всадников, всё ещё стоящих на дороге. В деревне ему делать было нечего, конечно, будь у него деньги, то он попытался бы нанять лодку, чтобы убраться отсюда как можно быстрее. Но плыть сначала по течению быстрой Мильд в озеро, а потом на вёслах идти вдоль берега, чтобы добрать до реки, вытекающей из озера Лок-Мара, Муркелоу…. А куда коня деть? И хватит ли у него денег на хорошую лодку и припасы? В лучшем случае он сможет пройти за день весь путь до Нью-Марл. А что потом? Барон Хьюго убит или умер. Что его ждёт в городе?

Томас от злости ударил коня пятками сильнее, чем того требовали обстоятельства. Подбодренный таким необычным способом, Левкой заржал и понёсся с необычайной для него быстротой. Быстрее, чем обычная лошадь, особенно такая старая, Левкой проделал путь от перегиба дороги в сторону развилки дорог. Развилка трёх дорог, где сходился тракт от замка Бренн, широкая дорога от деревни Пауэрдолл, и наезженный путь от рыбацких построек и небольшой пристани на берегу озера. Ходко шёл левкой, словно вспомнил свою былую молодость, промчался мимо развилки, и устремился, понукаемый хозяином, по дороге в деревню. Спустившись ниже, они влетели на относительно ровное место, давно уже облюбованное человеком. Сады, ограды, дома, расположились уже почти у самого тракта, который сворачивал к югу. Но всадник направил своего коня прямо в деревню, по несколько разбитой дороге.

Мимо проносились первые постройки деревни, люди шарахались от громыхающего по грязной дороге коня, несшего грубо ругающегося всадника. Вот он выскочил на прилегающую к деревенской площади улицу, кое-где даже уложенную плохим булыжником. Старые подковы зацокали по камням, конь сбавил темп, а вскоре вообще перешёл на шаг. На площади стояло несколько палаток, где сонные жители, вяло перебирали какие-то товары на прилавках. Посредине площади стояла виселица, пока пустая, а почти рядом с ней колотили помост пара загорелых мужиков. Одинокий и уже охрипший зазывала уныло оглашал округу своим пропитым голосом.

— Удивительное представление! Только один день! Спешите видеть — дракон! Настоящий дракон!

Томас придержал коня и стал озираться по сторонам. В ближайшем проулке виднелись несколько тяжёлых фургонов, с которых сгружали какие-то тюки, клетки, связки цветных баулов. Он подумал, задержаться или не стоит. Подъехав к зазывале, от которого при приближении несло перегаром и чем-то неприятным. Какой-то химией. Зазывала умолк, опасливо поглядывая на всадника. Пускай и странно одетого, но по всему видно, что это рыцарь. С таким надо быть настороже. Кто знает, не паладин ли это, или не агент королевской службы? Зазывала скривил свою рожу в гримасе, которая им рассматривалась как благожелательная улыбка. Один глаз у него был чёрный, другой серый. Одежда была рваная и залатанная, со следами каких-то тёмных разводов.

— Сир желает поглядеть на представление? Только сегодня! И только вечером! Канатоходцы, жонглёры, шут, беглый шут из замка герцога Беррийского! И главное — настоящий дракон!

— Что за шут? Я знал Бимбо, шута герцога Эдварда, но он никуда вроде бы не сбегал. Комплекция не та, для его транспортировки понадобится один такой фургон. И ещё один — нагруженный едой!

Глазки зазывалы тревожно забегали, и он инстинктивно попятился от странного наездника.

— Ваша милость будет столь велика, что вы не станете раскрывать перед неискушённой публикой нашего маленького секрета? А мы можем позволить вам посетить представление совершенно бесплатно!

— Плевал я на ваше представление! Дракон где? И есть ли у вас факиры?

— Конечно, конечно! Наш театр имеет честь представить великого пожирателя огня Абу Рабида! Он бывший визирь великого Дастум-хана! Высокородный Абу Рабид был известным магом и знатоком тайных знаний у себя на родине! Но он был вынужден бежать из отчизны, после того, как принцесса…

— Плевать мне на твои враки! Где дракон, я тебя спрашиваю! И где пожиратель огня, он же факир!

— Сейчас, сейчас! Пройдёмте со мной! Видите, досточтимые жители деревни, даже высокородный дворянин желает лично убедиться в нашем уникальном зверинце! Не пропустите, подарите своим детям щепотку радости! Ведь не каждый день увидишь такое незабываемое зрелище!

На площади постепенно стали кучковаться зеваки, в основном дети, подростки и женщины. Привлечённые фигурой незнакомого дворянина, с плащом чёрного цвета без эмблемы или герба, подарок барона, они уже стали переговариваться, рассуждая, что можно увидеть на этом представлении. Дети стали канючить у матерей, капризно скуля, желая посетить пожирателя огня и дракона. Подростки уже стали рассуждать, как будут ходить канатоходцы и есть ли у них тот номер, где женщина, абсолютно без всякой одежды исчезает под плащом мага.

Зазывала семенил перед Левкоем, постоянно оглядывался и подобострастно улыбался. По мере приближения к остановившемуся табором театру в нос стал проникать неприятный запах. Это если бы в старом свинарнике пролили реторту с алхимическими инвазиями, а потом накидали бы горящей серы, дабы всё это как следует, прогорело. Угрюмые люди, в рваной одежде хмуро распаковывали свой багаж, поглядывая с опаской на всадника. Зазывала остановился у единственного спокойного человека, темноглазого и смуглого, и что-то шепнул ему на ухо. Тот улыбнулся, поклонился по восточному обычаю, приложив правую руку к груди, а вторую ко лбу.

— О, достопочтимый сир рыцарь! Что привело вас к униженному и гонимому самим Небом Абу Рабид ибн Фатта аль…. — Начал пафосно и с лёгким акцентом, сглаживая слова, южанин.

— Мне наплевать, как тебя зовут, к тому же, ты ни разу не саракин. Но так и быть, я буду тебя звать Визирь. Так вот Визирь, достань мне фиалу или даже две своей воспламеняющейся жидкости. Плачу золотом.

Томас достал приготовленную на всякий случай монету, простую золотую. Глаза у Абу Рабид и зазывалы заблестели не хуже настоящего факела. Остальные члены театра приостановили свою небыструю работу, вперившись глазами в монету в руках незнакомца.

— Кроме того, скажи, у вас в театре есть силач, или очень быстрый жонглёр? А быть может, ваш театр имеет красавицу из тех, кто своим видом отвлекает зрителей от быстрых действий мага, факира и шута?

— Кто-то хочет узреть мою красоту? — Раздался сзади насмешливый голос. Томас обернулся, не выпуская монеты из пальцев. Монета была та самая, поддельная, подарок сира Яго. Женщина, окликнувшая его, была молодая, но несколько большая для феи и театральной актрисы. Впрочем, какая разница, да хоть страшна, как старый леший, ему она нужна была не для того, чтобы детей заводить. Даже совсем наоборот.

— Получишь три таких же монеты, если поедешь со мной.

— С вами, сир? Ну, нет! Всякий заезжий молодей хочет вкусить плода запретного! Я же девушка скромная, наивная, вот все и стараются использовать меня втёмную!

Судя по сдержанным смешкам труппы, девица уже давно была им известна с многих сторон своей весьма примечательной особы. И глаза, наглые, зелёные, неотрывно взирали на него, словно гипнотизировали. Но Томас потому смог прожить так долго под чужой личиной, что умел разделять личное и необходимое для выполнения задания. К тому же только настоящий дурень решит разделить свой вечер с особой, которая в любой момент его может прирезать. Он знал, сред артистов есть такие, профессионалы, что под видом труппы 0анимаются самым настоящим разбоем и заказными убийствами. Так проще и безопаснее, никто из дураков шерифов и бейлифов не заподозрит разъезжающую по городам и весям труппу актёров в жестоких убийствах и ограблении богатых граждан. Девица покачиваясь, словно нарочно, дабы показать всю свою истинную женственность, подошла и положила руку на спину Левкоя.

Томас не успел ей крикнуть, чтобы она убрала её, как Левкой с мерзким низким ржанием попытался укусить незваную гостью. Та оказалась проворнее старого коняги, успела отскочить, когда тот раззявив свою пасть, попытался укусить её за руку, но была явно напугана.

— О, высокородный сир, ваш конь по праву может считаться боевым! Никогда я не видел такой злобы у простых меринов! — Абу Рабид либо так тонко издевался, или действительно был поражён поведением старого коня. Кто их знает, мимов, актёров, воров. Всю свою жизнь они учатся изображать других, подделывать свои личины.

— Тихо, тихо, мальчик. — Томас похлопал по шее фыркающего от ярости коня.

— Говорят конь под стать своему хозяину. Хотела бы поглядеть на ту кобылку, что привлечёт внимание этого свирепого воина. — Женщина уже оправилась от потрясения и нахально обратилась к всаднику.

— Кобылка должна знать, что дело есть дело, а игра есть игра. Так ты согласна, или мне искать среди местных дурёх желающих получить за пару часов три золотых?

— Меня зовут Шона. И я ещё никогда не отказывалась от ангелов!

— Я приготовлю вам необходимый вам состав в течение пяти минут! — Абу Рабид поднял руки и снова поклонился, после чего скрылся в темноте повозок. Остальные артисты постепенно вернулись к своим делам, правда, не переставали обращать на всадника своих любопытных взоров.

Томас не проронил ни единого слова, как литой сидел на коне. Он размышлял. Отлично, первая часть плана готова. Теперь предстоит выполнить следующую часть. И в промежутке найти три золотых.