Ледник Плакальщиц

Майя Георгиевна Полумиско, 2022

Меня зовут Марта Сюин, я дочь врагов народа Великой Народной Республики Индар. Меня зовут Марта Сюин, я единственная, кто знает путь к величайшей и запретной драгоценности – «слезам Инд». Меня зовут Марта Сюин, и я та, кто поднимется и проведет экспедицию на Ледник Плакальщиц, чтобы послужить своему народу и добыть самое мощное оружие в мире. Так мы одержим победу над врагами раз и навсегда. Я выполню свой долг патриота Родины, исполню предназначение и искуплю преступление родителей. Я готова на любые жертвы ради блага своей страны. Я… думаю, что готова.

Глава 4

По пути мужчина наконец-то называет свое имя. Его зовут Иван Лю, и он произносит фамилию так, словно мы с Аленкой обязаны на месте подорваться и начать прыгать прямо в салоне похожей на большой железныйкирпич машины. Аленка продолжает смотреть в окно. Я догадываюсь, что он ждет реакцию, но тоже то поглядываю на дорогу — она серая посередине и желто-коричневая от жухлой травы и деревьев по краям. Сейчас ранняя осень, думается мне. В «Солнышке» перепутались все одни, одинаковые, как гонги побудки.

В общем, не реагирую достаточно бурно. Иван Лю хмыкает с явным разочарованием:

— Похоже, ваше образование в этом заведении оставляет желать лучшего. Вы что-нибудь слышали об исследованиях так называемого ледника Плакальщиц?

У меня немеют губы и горло. Желудок сжимается вокруг съеденного недавно куска хлеба с рыбой. Мне приходится сделать два вдоха, чтобы не стошнило.

«Откуда он узнал», — думаю я. Первый порыв — аккуратно достать фигурку, которую я спрятала за пазухой и вышвырнуть в окно. Это не сработает. Окна закрыты, снаружи холодно. Да и не похож Иван Лю на того, кто пропустит такой характерный жест после того, как сам сказал про Плакальщиц.

Врать нельзя.

То есть, совсем врать.

Я осторожно говорю:

— Мы жили в тундре. Там было видно ледник.

Рыба и хлеб решают, то ли посидеть еще в животе, то ли высвободиться через какое-нибудь отверстие. Аленка прижимается ко мне. Она теплая, хотя уже и не болезненно-горячая. Ее все-таки вылечили. Не зря мне пришлось отсидеть свое в каменной дырке. Надо думать про Аленку. Про то, что мы уехали. Только что было все отлично, правда? Всего несколько минут назад.

— Да, конечно, — Иван Лю ведет машину, едва касаясь пальцами руля. У него грубые с зажившими ссадинами и мозолями руки, покрытые редкими темными волосами. Я смотрю на его желтоватые коротко остриженные ногти. Это помогает отвлечься от комка в животе. — Ваши родители, вероятно, рассказывали о феномене «слез Инд»?

Я молчу.

У меня спина мокрая от пота, сердце колотится в ушах. Аленка это чувствует, замирает и смотрит вверх: только что пристроила голову на моих коленях, а теперь во взгляде невысказанный вопрос.

Иван Лю оборачивается на нас, мы сидим позади — всего три ряда мест, почему-то мы обе решили выбрать средние. Надо было задние. Или вообще прижаться к двери багажного отделения.

Хотя нет, это выглядело бы подозрительно. Сейчас тоже подозрительно, все плохо, пытаюсь не паниковать, ничего не выходит. Прекрати дышать, как рожающая даже не важенка, а коза, пытаюсь осадить себя, совершенно тщетно.

— Марта, вам не нужно бояться. Знаю, ваших родителей… подвергли репрессиям за исследования слез Инд. Тем не менее, товарищ Матвей Сюин и его супруга Лиянь Сюин, урожденная Лиянь Ше, оказались правы. Это довольно неприятная история, по правде говоря, мне бы стоило начать с принесения вам извинений. Марта, повторяю: вы не в интернате. Вам больше нечего бояться. Вы не дочь врага народа — с товарищей Сюин сняты все обвинения в «лживом мистицизме». Теперь вы готовы послушать?

Я знаю, чем занимались мои родители.

Конечно, тогда была совсем маленькая, понимала тоже с птичкин нос.

«Будь, что будет», — решаю я. Комок в животе расходится.

— Слезы Инд — это кристаллы. Радиоактивные или вроде того, так?

Про радиацию нам объясняла Тай Мэн. На самом деле, считал мой отец, слезы Инд — нечто другое.Мама тоже.

— «Радиоактивные»? — Иван Лю ухмыляется. — Нет. Радиация — явление понятное, давно объясненное, ничего общего с загадками природы и… да, возможно, мистикой не имеющее. В мистику, конечно, мы по-прежнему не верим, — эта фраза звучит настоящим предостережением. Я принюхиваюсь: пахнет соляркой, табаком, какими-то едкими духами или гелем после бритья, которым пользуется человек из Сферы Науки. Аленка возится, устраивается удобнее. У нее глаза ярко блестят. Ей любопытно. — Тем не менее, несколько теорий ваших родителей достойны того, чтобы их проверить. Слезы Инд — феномен, который пока не нашел научного обоснования. Есть несколько вариантов, я потом дам почитать, хотя по большей части, работы написаны пресно и безыдейно. Ваши родители, Марта, ближе всегоподобрались к разгадке, если хотите знать мое мнение.

Иван Лю улыбается.

Если он лжет и хочет вывести меня на правду, то это очень сложный способ. Я представляю Первоцвета, снег и цветущее разнотравье тундры. А потом — быструю реку. Слишком холодно, чтобы купаться, но все равно хочу нырнуть.

И я ныряю.

— Мама рассказывала, что слезы Инд раздают людям дары. Это легенда старого народа. Якобы у богини погибло семьдесят семь дочерей, и за каждую она пролила семьдесят семь раз по семьдесят слез. Если найти эти слезы, то они исполнят желание, но заплатишь ужасную цену. Это сказка, — последнее я добавляю немного чересчур быстро.

Иван Лю прекрасно знает: я верила. И спрашивала у мамы: а я могу найти слезы Инд?

«Да», — кивала мама. — «Мы их обязательно отыщем, но осторожно. Мы ведь и так счастливы, ничего не нужно».

Всегда казалось: это разумно. Платить цену — вот еще.

Иван Лю улыбается. Аленка открыла рот и слушает, едва не присвистывая.

— А папа говорил, мол, это какие-то штуки, которые генерируют особое… поле.

— Биомагнитное поле, — Иван Лю соглашается со мной. — На радиацию действительно похоже, но воздействие на живые организмы отличается. Мои коллеги несколько лет назад совершили ужасную ошибку. Они… не согласились с работами Сюинов, скажем так, и выразили несогласие несколько иначе, чем просто научной полемикой в журналах.

Я отворачиваюсь. Кусаю губы, в носу щиплет. Прекрасно понимаю, о чем он.

Мои отец и мать были учеными, носили синее, принадлежали к Сфере Науке. Другие написали на них донос.

Вот, что значит «выразили несогласие». «Лживый мистицизм». Вот как сформулировали, выходит. Вот, как звучало обвинение, а Золотые подписали смертный приговор.

Я опускаю голову. Глаза щиплет. Аленка понимающе сжимает пальцы своими, и впервые задумываюсь: а она кто? Кем были ее родители? Почему она угодила в интернат, и отчего молчит?

Иван Лю, удерживая руль одной рукой, снова оборачивается, чтобы потрепать по плечу:

— Дело в том, Марта, что нам удалось найти слезы Инд. Вернее, место, где они находятся. Коллектив решил, что вы достойны помилования, а еще: именно вам предстоит отправиться на ледник Плакальщиц. Вам окажут великую честь: продолжить работу родителей, изучать этот феномен. Конечно, не в одиночку. Буду я, как один из кураторов. Будут другие. Серьезная научная экспедиция, Коллектив выделяет огромную сумму на исследования, но знаете что, Марта? Если все получится, то ваше семейное имя, а может быть, ваше личное окажется прославленным в Сфере Науки и всем Коллективе.

Он как ни в чем не бывало выкручивает руль на витке поворота.

— Ну, что скажете? Отличные новости, правда?

Мы едем в молчании.

Я должна подумать. Переварить, пережевать жвачку. Недаром меня прозвали Важенкой. Сожрешь какой-нибудь гадкий кусок гнилого ягеля, но если отрыгнуть и снова его перемолоть плоскими зубами, то вроде и ничего. Я молчу, Иван Лю тоже молчит, не говоря уж об Аленке. Мой спаситель, похоже, сообразил: сказал слишком многое и слишком быстро, надо позволить осмыслить.

Мои родители изучали слезы Инд.

Я знала об этом. Ну, не слишком задумывалась — в «Солнышке», где смотрительницы заглядывают тебе за пазуху, в трусы, в глаза и в душу, лучше не выпускать некоторые мысли даже в те десять минут между пробуждением и гонгом.

Нет, не так.

Моих родителей убили.

Потому что кто-то тоже исследовал слезы Инд. А исследования мамы с папой не нравились. Люди в синей одежде, интеллектуальная элита… Сам Великий Вождь часто их упоминал. Как он говорил? «Настоящий прорыв совершили наши ученые, и сейчас Народная Республика Индар обладает достижениями, превосходящими все аналоги наших врагов. Мы находимся в авангарде прогрессивной мысли, и это прямое воплощение растущего научного и технологического потенциала страны».

Ученые исследовали слезы Инд, но им не понравилось то, что нашли. Или — в общем, я не понимаю, не знаю, что и думать. За много лет мне впервые не хватает, по-настоящему не хватает кого-то, у кого можно спросить: почему оно так?

Хочется достать фигурку, подаренную Эллой. Ее прабабка была Плакальщицей Инд. Мама рассказывала мне про Плакальщиц. Очередная история, которая звучала как сказка — женщины приходят в самые холодные льды, чтобы успокоить ледяную богиню, пока та горюет по своим мертвым дочерям.

Я представляла Инд — высокую стройную женщину с черными глазами и черными волосами. Она сидит у голубого холодного костра. По щекам текут слезы, мгновенно застывая на жутком холоде. Женщины подходят к ней, чтобы собрать драгоценные кристаллы, но еще они приносят немного хвороста, кладут в костер, а кто-нибудь, наверняка, додумается сварить хорошего чая с ложкой оленьего масла. Богиня или нет, Инд наверняка не откажется от чая.

Вот еще одна мысль: я продолжу работу моих родителей. Я отправлюсь не просто в тундру, а на ледник Плакальщиц.

Что я должна чувствовать?

Радость? Страх? Волнение?

Понятия не имею. Я смотрю в окно. Аленка задремала, ее голова у меня на коленях. Я немного прислушиваюсь к дыханию, но оно ровное и спокойное. Тогда я начинаю таращиться в темноволосый затылок своего водителя-спасителя… или не совсем спасителя, но Иван Лю, похоже, ничего не ощущает. Дохлый номер. Смысла во всем решительно никакого.

Вот еще окно. За ним пейзаж — никогда такого не видела. Это не куцый лес и вечная серость «Солнышка», но и не пестрядь тундры. Наверное, когда-то мне доводилось взглянуть на нечто подобное. Вроде меня родили не в тундре. Только все равно, слишком давно было.

По обе стороны поля, такие я видела на картинках в учебниках. Здесь выращивают пшеницу и рожь. Уже закончен сбор урожая, сейчас осталось только немного сухой травы и черная земля. Лесов не видно, темно-коричневое и тускло-золотое тянется до горизонта. Где-то вдалеке деревья. Иногда попадаются указатели — деревня такая-то. Дорога кое-где ухабистая, машина подпрыгивает и кашляет на выступах и выбоинах.

Я не нахожу ничего лучше, чем спросить:

— Когда мы приедем? И куда?

— Город называется Ши-тару. Маленький научный городок, засекреченный, режимный, вряд ли ты о нем слышала, — Иван Лю будто ждал моего вопроса. Он снова оборачивается и улыбается, чуть не пропуская большую яму. Заворачивает в последний момент, автомобиль все равно слегка подкидывает. — Конечно, не Лан Ши, но тебе понравится.

Лан Ши — это столица. Я там не была, ну или не помню. Хотя, наверное, родители оттуда, Академия Сферы Науки стоит в самом центре главного города, на Стародревнем холме. Странное название. Если старый, то уже и древний. Папа тоже говорил, что его удивляло название.

Ладно, столица — это далеко, да и не хочу туда. Ши-тару — «Большой овраг», перевожу я со старого языка. Как Лан Ши — просто «большой город».

Понравится ли мне?

А когда пойдем в экспедицию?

Вот этот вопрос, конечно, не дает покоя. Задать бы прямо сейчас, но не хочу выглядеть слишком восторженной глупой девчонкой; я вполне взрослая, а еще научилась в «Солнышке» осторожности. Старшим лучше не доверять — ни смотрительницам, ни учителям, никому. Человек, который рассказал, что моих родителей убили просто так по чьему-то там доносу, тоже не заслуживает доверия.

Я пожимаю плечами и закрываю глаза. Пейзаж приятный, но мне нужно поспать. В конце концов, в карцере толком не выспишься, да и Аленка сопит умиротворяюще.

— К вечеру будем на месте, — пытается подбодрить меня Иван Лю.

Я снова выбираю промолчать.